На этот раз мы сразу, без привычных своих хохмочек, приступили к делу. Обсудили действия "Пантеры", перелопатили все убийства за последнее время лидеров криминального мира. И получилось так, что мы оба уперлись в Портнова. Это он ведет криминальную войну со всеми и против всех. Но Слава, кажется, не до конца был в этом уверен.
– Если не он, то какая-нибудь "Белая стрела", – сказал Грязнов.
– Слава! – остановил его я. – Не делай мне весело, как говорят в Одессе.
"Белая стрела" – мифическая выдумка газетчиков. Эти журналисты, вернее, та часть, которую я называю журналюгами, придумали и запустили в средства массовой информации красивую, но абсолютно недостоверную легенду. Будто бы какие-то члены спецслужб, бессильные остановить преступную вакханалию, объединились в суперсекретную команду под названием "Белая стрела". Цель – методичная ликвидация "авторитетов" преступного мира. Мол, если государство не может – это сделаем мы. Ну и все в таком роде.
Легенда, повторяю, красивая, но... слишком красивая, чтобы быть правдой.
– Ну тогда этот Портнов – монстр! – заявил Грязнов. – Чудовище какое-то.
– Вот именно, – согласился я. – И чувствую, что уничтожать он будет всех, кого сможет, пока его не остановят.
– Монстр, – повторил Грязнов.
– Понять его нельзя, но объяснить поступки можно, – заметил я. – Он завоевывает себе жизненное пространство...
– Почему понять нельзя? – спросил Слава.
– Потому что на нашем русском языке "понять" – это уже наполовину простить.
– Жизненного пространства почти все главари банд добиваются и делают это отнюдь не в белых перчатках. Почему же этот такой отъявленный монстр? Не хочет быть в общем ряду?
Слава хотел докопаться до сути, и я помогал ему.
– Ты прав, – сказал я. – Он не только не хочет быть в общем ряду, он даже не хочет быть первым. Ему надо быть единственным.
– Мы вот тут рассуждаем, – поморщился Грязнов. – А он убивает. Но ведь его совсем просто взять. Он же не прячется.
– А доказательства? – спросил я.
– Ну да, – кивнул Грязнов. – Конечно. Ты приходишь, арестовываешь его, а потом его отпускают на все четыре стороны за отсутствием доказательств. Поневоле начинаешь понимать этих молодцов из "Белой стрелы". Сам бы взял автомат и...
– Бодливой корове Бог рогов не дает, – сказал я. – А тебе, если ты не понял, повторяю, надеюсь, в последний раз: нет никакой "стрелы". Это миф. Понял? Миф!
– Во всяком случае, красивый миф, – сказал Грязнов. – И вообще – зачем мы родились на этот свет?
– Эй! – испугался я. – Не философствуй, пожалуйста, в моем кабинете.
– Мы рождены, – напомнил Грязнов, – чтоб сказку сделать былью.
– Что ты предлагаешь? Создать "Белую стрелу"? Других дел у нас нет?
– Жаль, – вздохнул Слава. – Очень жаль.
– Я тебе сейчас скажу, в чем смысл нашего существования. Смысл нашего существования в данный момент состоит в том, чтобы доказательства, о которых шла речь, были в наших руках. Иными словами, нам нужно их добыть.
Грязнов встал с места и церемонно поклонился.
– Спасибо, что просветил, – торжественно проговорил он. – Век не забуду!
– Еще скажи – век воли не видать, – добавил я. – Короче. Я уверен, что все эти дела нужно объединять в одно производство и следствие вести нашей группой "Пантера".
– Нужна доказательная связь, – сказал Грязнов. – Впрочем, это твои проблемы. О доказательствах ты сам позаботишься – на то ты и прокурор.
– Да, но без МУРа мы никогда не раскроем все эти преступления, – запротестовал я. – Так что вы должны всех этих убийц найти, а доказательства их вины мы уж как-нибудь добудем, не боись!
– Сделаем все, что сможем, – без твердости в голосе сказал Грязнов.
– Послушай, – мне захотелось поднять ему настроение. – А что ты ко мне вдруг приперся среди ночи? Какую новость принес?
– Есть кое-что, – серьезно ответил он.
– Говори.
Слава как-то странно на меня посмотрел и сказал:
– А Меркулов здесь?
– Костя? – удивился я. – Понятия не имею. Вполне может быть, что десятый сон досматривает. А может, и сидит, бедняга, в своем кабинете, работает, подчиненным пример подает.
Грязнов кивнул на телефон внутренней связи:
– Позвони.
– Не люблю я тревожить высокое начальство, – вздохнул я. – Ну да что с тобой делать.
Меркулов ответил сразу, будто ждал моего звонка.
– Слушаю, Саша.
– Тут тебя одна особа домогается, – сообщил я. – Прямо нетерпением вся исходит...
Меркулов не дослушал меня:
– Грязнов, что ли?
– О! – сказал я. – Как ты догадался, Костя?
– Интуиция, – засмеялся Меркулов. – Кто еще к тебе может завалиться среди ночи? Что ж. Жду вас обоих у себя.
Грязнов вопросительно посмотрел на меня:
– Ждет?
– Так точно, – ответил я. – И чего это ему не спится?
2
Меркулов был лаконичен.
– Коньяк? – спросил он, когда мы с Грязновым ввалились в его кабинет.
– Ура! – сказал я.
Иногда я тоже лаконичен.
– Не помешает, – сказал Грязнов. – Но только чуть-чуть. Чтоб, как говорится, расширить сосуды и не уснуть на стуле.
Костя налил коньяк в крохотные рюмочки, граммов по тридцать, и мы выпили.
– Где ты берешь такую посуду? – упрекнул я его.
– Ну-с? – оглядел он нас. – Что скажете, молодцы? С чем пожаловали?
– Это Портнов, – сказал я.
– Что – Портнов? – спокойно спросил меня Меркулов.
– Все Портнов.
– Что – все? – Косте мой лаконизм на этот раз не понравился. – Говори ясней. Ты же не первокурсник, ты – солидный юрист.
– Все эти убийства, гибель "авторитетов", бандитские налеты, разбои – все это дела Портнова и его людей.
– Да, – задумчиво проговорил Меркулов. – Есть такое мнение...
– Есть? – встрепенулся Грязнов.
– Все-таки есть? – не верилось мне.
– Да, – подтвердил Меркулов, – но поговорим об этом чуть позже. Давайте-ка послушаем, что нам сообщит подполковник Грязнов. Не случайно же его в такой час занесло.
– Это уж на сто процентов, – согласился я.
Какое-то время Слава молчал, словно перебирал в памяти собранную МУРом информацию.
Наконец начал:
– Мне известны кое-какие подробности об этих убийствах, которые произошли в Москве. Взрывы, расстрелы одних людей, сожжения других... В общих чертах мне как бы все ясно, и я составил обзорную справку обо всех этих происшествиях. Но сейчас я хочу проинформировать вас о другом убийстве. Оно не такое впечатляющее, как те, о которых только что шла речь, и все-таки я думаю, что именно оно заслуживает особого нашего внимания.
– Ты имеешь в виду убийство Грымова? – спросил я.
– Грымов – само собой, – ответил Слава. – Конечно, маленькая надежда, что мы раскроем это преступление, есть... Найти доказательства вины конкретного киллера в деле Грымова проблематично, хотя кое-какие зацепки у нас уже имеются. И сведения по этому делу, я имею в виду агентурные донесения, как раз связаны с другим убийством. Сегодня вечером, точнее, уже вчера произошло еще одно убийство. Оно дает выход на Портнова.
Слава перевел дух, бросил на меня просящий взгляд – молчи, не перебивай – и продолжал:
– Вчера вечером была убита некая Светлана Козлова. Ее муж, Сергей Козлов, пришел вечером домой и обнаружил ее мертвой. В квартире ничего не было тронуто. Как будто кто-то забежал мимоходом, убил хозяйку и скрылся. Корысти в этом убийстве не было. Козлова готовила праздничный ужин – почему праздничный скажу позже. Муж открыл своим ключом дверь квартиры и обнаружил жену с пулей во лбу. Обстоятельства складывались так, что подозрения пали на мужа: не он ли так расправился с женой? Поначалу мы посчитали это бытовым убийством.
– И что же вас заставило пересмотреть свою точку зрения? – спросил Меркулов.
– Муж пришел в МУР с повинной, – ответил Грязнов.
– Значит, все-таки он убил? – спросил Меркулов.
– Нет-нет. Это была совсем не та повинная, о какой вы подумали. Сергей Козлов признался в том, что принимал участие в ограблениях банков. Козлов – каскадер. Бывший. Прекрасно владеет телом и может исполнять различные трюки. Он подробно рассказал нам о нападениях на банки.
– Его хорошенько допросили? Я имею в виду – детально? – спросил Меркулов.
– Естественно, – ответил Грязнов. – Он собственноручно написал обо всем, что знал. Потом мои ребята подробно записали его показания. И магнитофонная запись есть.
– Что он говорит о Портнове? – спросил я.
– Какой прыткий, – усмехнулся Грязнов. – Он ничего не знает о Портнове. С ним держал связь совсем другой человек. Некий Кравцов. А дело в том, что все эти разборки – дело рук Портнова, я получаю все новые и новые агентурки.
– Ты проверил его по статучету?
– Конечно. Но там такой фамилии нет. Козлов тоже считает, что у Кравцова другая фамилия. Сейчас я устанавливаю этого типа агентурным путем. Как говорит Козлов – на вид это обычный человек. Прошел бы мимо него на улице – не обернулся. В общем, начали серьезный розыск. Уверен – найдем.
– Понятно, – сказал Меркулов. – И что же дальше?
– Козлов о своих преступных похождениях рассказал жене, – продолжал Грязнов. – Вместе они решили, что больше он в этом кошмаре не участвует. Когда Кравцов позвонил, Козлов так ему и заявил: мол, все – завязываю. Кравцов попросил о последней встрече. Парень согласился и теперь жалеет об этом. На встрече Кравцов сначала уговаривал, потом угрожал. Козлов был непоколебим: завязываю. Потом распсиховался и ударил Кравцова. И ушел. Когда вернулся домой, жены уже не было в живых.
Меркулов задумался.
– Значит, она готовила праздничный ужин в честь того, что все плохое в их жизни кончилось, – сказал он.
– Совершенно верно. Ее убили за то, что муж хотел уйти из банды.
– Я не все понимаю, – вмешался я. – Зачем убивать жену? Неужели после такого кто-то сможет вернуться к ним? Если они на это надеялись, то ты прав, Слава: этот главарь банды Портнов – настоящий монстр. Хотя агентурные донесения еще не доказательство, но информацию дают важную.
– Это еще не все, – сказал Грязнов. – Они пригрозили Козлову, что следующим будет его сын.
– Сволочи! – вырвалось у меня.
– Еще какие! – откликнулся Слава. – Но в этом был и расчет. Надеялись, что Козлов испугается за жизнь сына и станет снова с ними сотрудничать.
– Это их логика, – сказал я. – Как они считают, логика сильных.
– Бумаги привез? – спросил у Славы Меркулов.
Грязнов полез в папку, которую не выпускал из рук.
– Мог бы и самого этого Козлова привезти, – подосадовал я. – Поговорили бы...
– Успеется, – ответил Грязнов. – Потом сам бы стал вопить: после одиннадцати вечера допросы запрещены. У меня есть еще одна важная информация.
Мы с Меркуловым переглянулись: вот характер! В час по чайной ложке.
– Соседка Козловых видела предполагаемого убийцу, – сказал Грязнов.
– Ты составил фоторобот? – спросил я, делая вид, что информация как информация, ничего особенного.
– Нет.
– Почему?
– Потому! – заорал он. – Что ты от меня хочешь – заставить всех сутками бодрствовать? Невозможно это, даже если очень хочется мне, тебе и Меркулову. Козлов от меня только что ушел, не могу же я посреди ночи выдернуть из постели сотрудников экспертно-криминалистического управления! Завтра с утра Аленичев с нашими экспертами этим займется. Ты что же, надеешься этого убийцу встретить по дороге домой? Что ты вообще от меня хочешь?
Я понял, что этот срыв – результат не только Славкиной усталости, но и какой-то его неуверенности в своих действиях. Мой вывод подтвердил Меркулов.
– Козлов ушел домой? – спросил он. – Я правильно понял?
– Да, – ответил Грязнов. – Ушел.
– Ты оставил ему охрану? – продолжал Меркулов.
– Нет.
– Ты с ума случайно не сошел? – осведомился Меркулов.
– Точно! – вырвалось у меня. – Ты же сам только что говорил, что у тебя есть агентурные данные, что этот Портнов – монстр. Он же его в два счета ликвидирует!
– Спокойно, – сказал Меркулов и посмотрел на Грязнова: – Телефон Козлова у тебя есть?
– Там, – ответил Грязнов. – В протоколе допроса и в его заявлении о явке с повинной.
– Звони, – кивнул на аппарат Меркулов. – Скажи, чтобы дверь никому не открывал.
Грязнов подошел к телефону и набрал номер.
Он ждал, повернувшись к нам спиной. Мы тоже ждали.
– Алло! – сказал вдруг Грязнов. – Сергей Козлов?
Я облегченно вздохнул. Мне показалось, что и Меркулов тоже.
– С вами говорит начальник МУРа подполковник Грязнов. Вы разговаривали сегодня вечером со мной... Так вот, мы просим вас хорошенько закрыть дверь и никому не открывать. Мы заедем за вами.
Грязнов прикрыл ладонью трубку и шепотом спросил у Меркулова:
– Когда? Он спрашивает.
Меркулов посмотрел на часы. Было половина четвертого.
– К восьми, – распорядился Костя. – Надеюсь, он хорошо забаррикадируется.
– К восьми мы будем у вас, – сказал Грязнов и положил трубку.
И тут мне пришла в голову мысль, которую я сразу высказал:
– А что, если телефон Козлова прослушивают? Не лучше ли нам прямо сейчас проследовать к нему?
– Можете взять мою машину, – сразу сказал Меркулов.
Столкнувшись у двери, мы с Грязновым выскочили из кабинета и сломя голову побежали к выходу.
– Если успеем, – сказал Грязнов на бегу, – с меня все, что хочешь.
– А если не успеем, – ответил я ему, – то не знаю, что от тебя останется.
Меркулов часто работал ночью, водитель его в это время, естественно, спал. Сейчас ключ от машины был в моих руках.
– Я за рулем, – быстро проговорил Грязнов, когда мы подбежали к меркуловской "Волге".
Я не возражал. Если нужно гнать не разбирая дороги, тут лучше Грязнова никого не найти. Так что ему и карты в руки, вернее, ключ.
Мы рухнули в салон, и Грязнов почти тут же сделал разворот, выехал на проезжую часть, и мы помчались по ночным улицам Москвы.
– Оружие с собой? – спросил Грязнов.
Оружие я оставил в сейфе, о чем и сообщил Грязнову.
– Черт! – выругался он.
– Гони-гони, – крикнул я ему. – Не отвлекайся!
Но подгонять его было не нужно. Он и так выжимал из "Волги" все, что мог.
– Адрес знаешь?
– Помню, – кивнул он.
И то слава Богу.
Машина мчалась по Москве, быстро сокращая расстояние от Пушкинской до дома Сергея Козлова.
Мчимся как на пожар, и вдруг – за нами противная милицейская сирена.
Это называется – в самый интересный момент.
– Не останавливайся! – крикнул я Грязнову.
Тот и без моих подсказок не собирался останавливаться. Что нам какие-то гаишники?
Они, между прочим, тоже не собирались останавливаться. Какие-то уж очень крутые гаишники попались. Грязнов лихо водил автомобиль, но они, похоже, не уступали ему в этом деле. К тому же сидели они в "мерседесе".
А еще жалуются на плохое обеспечение эти гаишники.
– Водитель черной "Волги", немедленно остановитесь! – услышали мы голос преследователей, усиленный мегафоном на крыше.
– Они что – номера не видят? – недоумевал Грязнов. – Они не видят, что это машина Генпрокуратуры?
– Ты слишком быстро едешь, – объяснил я ему. – Они боятся за твою жизнь.
– Я не сомневался, что дело обстоит именно так.
– Водитель черной "Волги", немедленно остановитесь! – повторил свое требование преследователь.
– Вот зануда, – сказал я. – Ладно, тормози. Одна минута ничего не решит.
Грязнов, было видно, уже смирился с мыслью, что придется ненадолго задержаться.
– Черт! – снова выругался он и остановил машину у обочины.
Из подъехавшего "мерседеса" тут же выскочили молодые энергичные ребята в форме. И с автоматами в руках.
– Руки на машину! – заорали они. – Быстро, кому сказано! Спиной ко мне, быстро!
Серьезные такие ребята.
– Давай, давай! – Намерения их были более чем понятны.
– Тихо-тихо! – попытался остановить их Слава. – Я – исполняющий обязанности начальника МУРа подполковник Грязнов. Со мной – старший следователь по особо важным делам Турецкий. Мы спешим на выполнение задания, у нас срочное дело.
– Ага, – насмешливо ответил ему один из этих ребят, грубо поворачивая Славу лицом к машине. – Как же, дело. Особо важное, конечно. Руки на машину! Быстро! И ноги шире, шире ноги, тебе говорю!
– Послушайте! – попробовал вмешаться я. – Мы действительно ответственные лица. Можете проверить наши документы. Они в кармане.
– Пистолет! – тот, кто обыскивал Грязнова, нашел у него оружие. – Разрешение на него у тебя есть?
– Конечно, – ответил Грязнов. – Вы срываете важную операцию! Я – Грязнов! Начальник МУРа! Это вы понимаете?!
– Понимаем, – весело откликнулся один из них. – А я – Скуратов. Генеральный прокурор. Прошу любить и жаловать.
Парни загоготали, и это навело меня на грустные размышления. Иногда я все-таки бываю неопровержимо прав.
– Вот что, – сказал я. – Везите нас в отдел. Там мы позвоним, и все выяснится. О’кей?
Я понимал: главное сейчас – спокойствие.
Парень, очевидно самый главный из них, подозрительно посмотрел на меня. Долго смотрел. Слишком долго для такого заурядного события, как задержание водителя, превысившего скорость.
Наконец он сказал:
– О’кей.
И мне все стало ясно – последние сомнения исчезли.
– Ну, ребята, – ругался Грязнов. – Вам это так не сойдет с рук. Почему вы нам не верите?
– Рылом ты не вышел, – сказал ему старший. – Поехали! Садитесь в нашу машину.
И он кивнул на "мерседес".
– Одну минуточку, – сказал я. – Поскольку вы уже, можно сказать, сорвали наше важное дело, разрешите мне шепнуть на ухо пару слов своему товарищу. Если можно, конечно.
– Еще чего! – ответил один из них. – На ухо! Так говори, при всех!
Я пожал плечами.
– Что это может изменить? – как можно более безразличным голосом произнес я.
Старший махнул рукой.
– Говори! – Он повернулся к тому, который меня обыскивал, и спросил: – Он чист?
– Чист, – ответил тот.
– Говори! – разрешил старший. – Только быстро.
Грязнов с недоумением смотрел на нас всех.
– Что происходит? – спросил он меня.
Я улыбнулся, положил ему на плечо руку, как бы успокаивая его, и, наклонившись к его уху, шепнул одно слово:
– Портнов.
У Грязнова сверкнули глаза и погасли. Слава Богу, и он наконец понял. Что-то он сегодня соображает медленней, чем обычно.
Тем временем нас уже заталкивали в машину. Действовали наши похитители не слишком вежливо, но они о таких пустяках не заботились. Старший сел рядом с водителем, направив на нас дуло автомата. Второй сел с краю, держа наготове пистолет. Грязнов сидел в центре, а я соответственно с другого края.
– Советую не шевелиться, – предупредил нас старший. – Пуля в лоб обеспечена.
Как-то по-дурацки они себя ведут. Ну совсем не знают, как в таких ситуациях ведут себя нормальные гаишники. Выучили только эту фразу: "Водитель такой-то, немедленно остановитесь!" Наверное, частенько слышали ее в свой адрес.
Глупо себя ведут.