- Пустяки, - сказал Волков и взял из рук Лены нож.
Он отложил нож на стол, снял форменную куртку, повесил на спинку стула и принялся чистить лук.
Суп варился недолго, а все остальное было у Лены готово.
Они сели втроем за овальным столом в большой комнате с высокими стенами. Волков осматривал стены, завешанные эскизами и законченными работами хозяина, Лена предупредительно называла ему отдельные вещи, а Сергей разливал из бутылки, купленной им по дороге в поселковом магазине.
- Поехали, - сказал Сергей и торопливо поднял рюмку.
Суп оказался отменным, от него поднималось настроение и наступило ощущение покоя. Волков еще раз порадовался тому, что приехал к Сергею, доел суп и поблагодарил хозяйку.
- Приму вторую, и закурим, - сказал Сергей.
- Расскажите о море, - попросила Лена.
Капитан пожал плечами.
- Что говорить о нем… Чужие мы для него. На земле лучше. Вот как у вас… Тишина, сосны. Море - это работа. И не из лучших.
- А как же романтика? - сказала Лена.
- Реклама для туристов и абитуриентов, поступающих в морские училища. На самом деле все гораздо сложнее и проще.
- Ну, - разочарованно протянула Лена, - а я увидела вас в морской форме, и сердце у меня заколотилось в ожидании необычного…
Волков улыбнулся.
- Сожалею, что разочаровал вас. Впрочем, на море случаются забавные истории… А что до необычного - оно подстерегает нас повсюду.
- Пойдемте танцевать, - сказала Лена и поднялась.
"Пушинка, - подумал капитан, осторожно обнимая Лену за спину, - а ведь сразу не скажешь. Добрая девка досталась Сережке…"
Медленно и мягко двигались они по большому ковру, застилавшему пол, и Сергей следил за ними взглядом, улыбался и подносил к губам сигарету. Волков повернул голову, встретился глазами с Леной, она смотрела на него и, казалось, видела нечто за ними, этими стенами, за стволами высоких сосен и цветными домами поселка, далеко-далеко, куда не дано достигнуть взглядами остальным.
Неожиданно музыка смолкла. Лена вздрогнула и вернулась. Капитан подвел ее к столу, тихонько ахнул магнитофон, и ритмы принялись кромсать тишину.
- Пойдем? - сказал Сергей, но Лена покачала головой.
- Очень быстро, - сказала она. - Давай посидим, ладно?
- Хорошо, - согласился Сергей. - Тогда пошли со мной, Игорь. Я покажу кое-что тебе… Пойдем в мастерскую.
В большой со стеклянными стенами комнате стояли мольберты, повсюду кисти и краски, безголовая женщина в углу и гипсовые детали человеческого тела. Неприятно выделялись две огромные человеческие ступни, словно отрубленные, стояли они в углу.
За окнами густо посинело, и сумерки готовились превратиться в ночь.
- Самое время, - сказал Сергей. - С меньшим светом у меня не выходит…
Он подошел к холсту, установленному посреди мастерской, сорвал с него тряпку, и изумленный Волков отступил назад.
Перед ним было яркое солнце. Оно осветило мастерскую и заставило Волкова прикрыть ладонью глаза.
Игорь не успел промолвить и слова, как Сергей набросил тряпку на холст и довольно засмеялся.
- Что это? - спросил капитан.
- Моя картина, - ответил Сергей.
- Дай посмотрю еще.
Теперь он был подготовлен и мог спокойно осмотреть картину.
Над мрачной красной пустыней, где изредка поднимались на поверхность странные растения, висело оранжевое солнце, большое и жаркое, излучавшее с картины свет. Эффект был настолько поразительным, что Волков осторожно поднес к полотну руку, словно боясь обжечь пальцы.
Он прикрыл диск ладонью, и казалось, в комнате потемнело.
- Бродяга, - сказал капитан и хлопнул Сергея по плечу. - Да ведь ты же гигант!
- Тебя бы в комиссию, старик, - грустно сказал Сергей. - Готовил на выставку - зарубили… Мол, солнце у вас жестокое, а надо, чтоб доброе было. Понял?
- Понял, - сказал Волков, закрывая холст.
- И сижу днями в редакции, делаю на сторону картинки, кусать-то надо. Начал другое солнце писать, доброе, да кисти валятся… Вот и остались у меня: возможность выпить с друзьями да моя Ленка.
- Она хорошая у тебя, - сказал Волков.
- Правда? Тебе нравится? - спросил Сергей, ухватив Волкова за руку.
- Да, - сказал Волков, - а доброе солнце ты все-таки напиши.
…На второй день, в пятницу, они уехали в город, оставив капитана одного на даче. Сергей сказал, что если Волков боится скуки, то может взять его с собой на работу, или пусть походит по Ленинграду, но капитан просил не волноваться, скучать он не будет.
И верно, было хорошо остаться одному. Непривычный мир окружил Волкова, но мир был добрым и уютным, не навязывал человеку правил игры, не мешал ему размышлять и становился видимым тогда, когда Волкову этого хотелось.
Он напился чаю на кухне, долго бродил по комнатам, осматривал работы Сергея, постоял у занавешенной картины, но тряпку поднять не решился: за окнами по кронам сосен скакало, набирая скорость, настоящее солнце.
Двор дачи, запущенный и дикий, был просторным, добрый кусище леса, огражденный ветхим забором. У забора росла малина, густо замешанная крапивой, она обожгла Волкову руки, он чертыхнулся, выбрался из кустов и набрел на черничное поле.
Весь день капитана не оставляло ощущение изначальности окружавшего мира. Казалось, его создали вот таким неизменным и поместили в очищенную среду уставшее от путаницы жизни существо.
Незаметно приблизился вечер, и тогда приехала Лена. Волков сидел на крыльце и перелистывал томик стихов Фета. Ему захотелось вдруг повернуться, и капитан увидел Лену на дорожке, ведущей к дому.
Тогда он понял, что в последний час он стал уставать от одиночества и ждал, когда хозяева придут.
Лена спросила, не приехал ли Сергей, заохала, узнав, что Волков еще не обедал, а в холодильнике для него оставлены щи, захлопотала на кухне, отвергла предложенную капитаном помощь, и тот сказал, что пойдет на станцию, встретит Сергея.
Волков увидел его выходящим из магазина и на ходу укладывающим бутылку в портфель.
По дороге домой капитан убедил Сергея не пить сегодня.
- Понимаешь, - сказал он, - уж очень хорошо здесь. Посидим просто так… Хочу увезти побольше с собой.
Вечер был тихим и спокойным. После ужина пили чай, говорили о разном и поздно собрались спать.
Утром началась суббота.
Капитан поднялся раньше других и осторожно прошел через большую комнату, где спали Сергей и Лена. Он захватил на кухне ведро, наносил воды из колодца в жестяной бачок, наполнил умывальник, стараясь не шуметь, умылся и стал бродить между сосен, любуясь игрою солнечных бликов на влажной траве и морщинистых стволах…
Ее голос заставил Волкова вздрогнуть. Лена стояла там, откуда светило солнце, и капитан видел ее, не различая деталей, неясные контуры тела, и смутное беспокойство, неосознанный страх перед надвигающейся бедой, неизвестной и непонятной, наполнил его существо.
- Доброе утро, - сказала Лена, и беда отодвинулась, помаячила на горизонте, плеснулась в каком-то краешке сердца, исчезла. - Нравится у нас? - спросила Лена.
- Да, - сказал капитан. - Знаете, мне не доводилось вот так… - Игорь не договорил и повел рукою вокруг.
- Я очень рада, - сказала Лена, - оставайтесь у нас на все лето.
Волков усмехнулся.
- Зачем? - сказал он. - Лишний человек в доме всегда в тягость…
- Вы обижаете и меня, и Сергея. Ведь вы его друг детства, и если не возражаете, мой тоже…
- Не возражаю, - сказал капитан. - А вот и мой детский друг.
К ним направлялся Сергей с кошелкой в руках.
- Иду на рынок, здорово, старик, у нас гости сегодня, за жратвой надо смотаться, а ты с Ленкой завтрак сваргань…
Сергей ушел. Они вернулись в дом, и капитан молча следил, как хлопочет она на кухне.
- Сергей пишет солнце, мне суждено пропадать неделями в море, а чем занимаетесь вы, Лена? - спросил он наконец.
- Разве Сережа не рассказывал вам?
- Нет. Я не спрашивал, он не говорил ничего.
- Моя профессия психология…
- Это, наверное, интересно. Вы должны хорошо разбираться в людях, заранее знать, что можно ждать от конкретного человека…
- К сожалению, практически это выглядит довольно не просто, - сказала Лена. - Например, я гадаю, что вы за человек, а понять не могу.
- Не надо, Лена, - сказал капитан. - Не стою этих усилий. К вам идут гости.
- Так рано?! - ужаснулась Лена. - Чего это они…
Она выбежала на крыльцо, а Волков остался на кухне.
Гостей было четверо. Двое мужчин, женщина и мальчик. Из окна Волков видел, как Лена сбежала с крыльца, обняла женщину и поцеловала ее в щеку, потом поздоровалась с мужчинами и мальчиком, и все стали подниматься в дом.
Лена представила капитана, оставила с мужчинами, один из них был мужем женщины, подруги Лены, и руководителем лаборатории, в которой работала хозяйка. Другой, с мальчиком, оказался дальним родственником первой пары.
Гости Волкову не показались, капитан без особого энтузиазма стал отвечать на всевозможные вопросы о море, кораблях и закордонных порядках тех мест, где ему пришлось побывать.
Мальчик по имени Ника принялся сновать по комнатам, заглядывал во все углы, трогал любую вещь, на которой останавливались его шкодливые глаза, и мучил взрослых бесконечными "что это"? и "зачем это?".
Гости объясняли, что ночевали в Кавголове, потому и прийти решились так рано, и подоспевший Сергей тихо злился, глядя, как дотошный Ника бесчинствует среди этюдов, красок и всевозможных коллекций раковин, минералов, фарфоровых безделушек, заполняющих дом.
Прошел завтрак, засобирались к озеру купаться, но Лена и подруга остались дома готовить обед. По дороге Сергей и шеф Лены затеяли спор о роли подсознания в творческом процессе, разойдясь постепенно, кричали друг на друга, поминали Павлова и Фрейда, но к согласию не пришли и закончили спор в воде, уплыв друг от друга в разные стороны.
Капитан молчал. Его тяготили гости, мудреный спор, хотя он без труда разобрался в его существе, чересчур умный Ника, вступающий в разговор взрослых с неожиданными репликами к месту, одергивающий сына, но в душе гордящийся им папа, отсутствие Лены, вынужденной в чудесный день торчать у плиты, безмятежный Сергей: Ника не трогал его вещей, и все для Сергея встало на место - эти моменты порождали смутное чувство недовольства собой, окружающими и топчущимся скучным временем.
Обед затянулся далеко за полдень. И пришел тот час, когда гости собрались уезжать. Лена хотела их проводить, но Сергей велел ей прилечь, заметив наконец, как осунулась она и побледнела.
Когда все, и Сергей, ушли, Лена сказала Волкову:
- Пойдемте в сад, мне хочется на воздух.
Они подошли к скамейке и уселись на нее.
- Тихо, - сказала Лена. - Солнце садится…
- А завтра поднимется и снова сядет, - сказал Волков. - Кружится, кружится ветер, и возвращается ветер на круги своя.
- И нет ничего нового под солнцем, - подхватила Лена. - Устала сегодня…
- Однажды я шел морским каналом из Калининграда в Балтийское море, - без предисловия стал рассказывать капитан. - Там вдоль бровки канала растут высокие деревья, будто идешь по аллее старинного парка. И вдруг на повороте я увидел маленький дом с зелеными стенками и красной черепичной крышей. Дом стоял у самой воды, и прямо к перилам крыльца была привязана лодка. Из трубы вился синий дымок. На окнах розовели занавески. Перед дверью спал рыжий кот, а из открытой двери сарая нас провожала печальными глазами бородатая коза. Больше никого не было. Перед поворотом я дал гудок, только никто не вышел на крыльцо, и кот не шевельнулся тоже. Мы повернули и пошли дальше. Вскоре красную крышу закрыли деревья. И сейчас я подумал, что хотел бы жить в таком доме, видеть, как ночью и днем по каналу идут корабли.
- Вы жили бы там один?
- Не знаю… Наверное. Мне некого взять с собой в этот домик…
- Канал и домик на берегу, - задумчиво произнесла Лена. - А цветы там будут?
- Обязательно. Красные розы. Я буду срезать их, укладывать в кораблики и пускать по течению. И где-нибудь к берегу подойдет такой кораблик, и его увидят девушки, мечтающие о любимых. Кто знает, может быть, эти розы принесут кому-нибудь счастье…
- Вы хороший, - сказала Лена.
Она поднялась со скамейки, приложила ладонь к щеке Волкова, отняла ее, отвернулась и быстро ушла в дом.
Капитан покраснел.
"Что это я? - подумал он. - Растравился, будто курсант мореходки… Воздух здесь такой, не иначе".
Ночью начался дождь. Спавший под простынью Волков проснулся от холода и поднялся, чтоб найти одеяло. За окнами шуршало, ни грома, ни молний, тянуло сыростью из открытой форточки, и в свете ночника блестели влажные стекла.
Дождь лил всю ночь, и потому они бессовестным образом спали едва не до обеда.
Так началось воскресенье, день третий.
Холодные тонкие нити привязали к земле опустившееся небо, унылое серое небо, покрывшее мокрые крыши домов и потемневшие кроны деревьев.
Сергей набросил плащ и отправился в сарай за дровами. Дрова были сухими, занялись быстро. Лена стала готовить еду на кухне, печь разгоралась. Капитан подбрасывал поленья. Сергей ушел в мастерскую, становилось тепло и уютно, дождь лил не переставая, в одном и том же ритме, и это постоянство раздражало.
Весь день они просидели втроем. Под стать дождю тянулся разговор, затухал, и они принимались читать. Сергей уходил к себе в тщетной попытке начать работу. Ничего не получалось, и Сергей бросал кисти и возвращался к Волкову и Лене, садился к роялю, играл грустные тонкие пьесы, неожиданно хлопал крышкой, вскакивал и метался, не зная, куда себя деть.
Всем троим было не по себе. То ли от дождя, то ли еще какие силы вносили смятение в души, каждый испытывал гнетущее чувство и напрасно искал разгадки ему. Не пришло это время, а впрочем, наверное, был виноват во всем дождь.
Лена была неспокойна и нервно теребила страницы книги на коленях и украдкой вздыхала, глядя на беснующегося мужа.
Капитан сидел неподвижно в кресле, часто курил и бесстрастно следил за движением сигаретного дыма.
- Может быть, хочешь выпить? - спросила Сергея Лена.
- Мамочка! - завопил Сергей.
Он бросился к ней, схватил в охапку и принялся осыпать поцелуями.
Волков отвернулся.
- Перестань, - сердито сказала Лена. - Тогда надо идти.
- Идем, старик, - сказал Сергей.
- И я с вами, - сказала Лена.
Они надели плащи и вышли на сырую улицу.
После магазина Лена сказала:
- А не пойти нам, ребята, в кино? Выпить, Сережа, успеешь и после. Как вы, Игорь?
- Согласен. Это далеко?
- Нет, рядом.
По всему было видно, что Сергей предпочел бы выпить сейчас, но спорить не решился, промолчал.
Зал поселкового клуба оказался небольшим и уютным. Видно было, что люди здесь знают друг друга и усаживаются не торопясь, основательно, будто в гостях у знакомых, где можно без церемоний, по-свойски.
Мужчины пропустили Лену вперед, она протиснулась между рядами. Сергей подтолкнул Волкова, и тот пошел следом, Лена уже сидела и рукой показала капитану место слева.
Французская комедия заставила их посмеяться, и то неясное смятенье пропало. По дороге домой вновь переживали забавные ситуации фильма, громко смеялись, за ужином пили водку, а дождь продолжал идти, и на время они забыли о нем.
Ночью капитан долго лежал с открытыми глазами в темноте. Помимо воли слышал неясный шепот за стеной в комнате, где лежали Сергей и Лена, шепот стихал и возрождался и умер наконец, лишь шелестели холодные нити, и невидимое небо продолжало лежать на отсыревших крышах домов.
Сон не приходил долго, утонули за шторами окна. Капитан поднялся, посмотрел за окно, на запотевшем стекле вывел пальцем рожицу, показал ей язык, забрался в постель и крепко уснул.
Спал он весь день, и тяжелый понедельник оказался для него коротким.
Как и в пятницу, Лена приехала первой. Они принялись вдвоем готовить ужин, говорили о пустяках, и Волкову казалось, будто знают друг друга всю жизнь.
- Холод какой, - сказала Лена. - Руки закоченели, пока от станции шла…
- Гусиным салом надо.
- Так я же ведь не отморозила их.
- Да-да, верно… Вспомнил историю с этим салом. Во время войны одежонка была худая, поморозил себе пальцы, они распухли. Пришел к школьному товарищу за книжкой, его мать увидела мои руки, салом, говорит, надо… А откуда оно у нас. Ну в том доме жили неплохо, и сало водилось. Дали мне стаканчик, смазывать, мол…
- И помогло? - спросила Лена.
- Очень вкусно было, - сказал Волков.
- Не понимаю.
- Мать достала кукурузной муки и напекла нам с сестрой лепешек. Сало и употребили. Такое добро чтоб на пальцы переводить…
- А я вот войну не помню…
- И хорошо, - сказал капитан.
Наступил вечер. Сергея не было.
- Наверно, встретил друзей, - спокойно сказала Лена. - Приедет в двенадцать… Давайте ужинать.
Они сидели за столом и молчали. Молчали потому, что инстинктивно не хотелось незначащих слов, и не знали они, что нужны другие.
Сергея вечером не дождались. Утром Волков узнал, что тот приехал поздно ночью, на последней электричке.
Наступил вторник, день пятый.
Дожди продолжались, выдыхаясь и вновь набирая силу. А где-то на юге безудержно светило солнце, голубело спокойное море, и Волков с удивлением спрашивал себя, почему он здесь.
Вечером во вторник они сидели у печки с открытой дверцей и молча смотрели на огонь.
- Какие краски, - задумчиво произнес Сергей, - как суметь передать это…
- Мне довелось видеть, как горел в море танкер, - сказал Волков. - Впрочем, когда мы подошли, танкера не было видно. Горело море.
- А люди? - спросила Лена.
- Успели спустить шлюпки и уйти в безопасную зону. На танкере остался капитан… Он покидал судно последним, и вдруг выяснилось, что штурман не захватил судовой журнал. Капитан бросился в рубку и вернуться к борту уже не успел…
- А вам приходилось уходить последним?
Волков не ответил. Он смотрел в огонь не отрываясь и будто не слышал вопроса.
- Страшное дело - пожар на море, - медленно проговорил он. - Мне, слава богу, не приходилось гореть… Но я знаю историю моего друга, он капитанит в нашем Тралфлоте.
- Расскажите, - тихо попросила Лена.
Капитан мельком взглянул на нее, едва заметно улыбнулся.
- Если ночью придут к вам кошмары, не обессудьте, - сказал он.
…Это случилось летом, когда траулер "Грумант" с полным грузом пересек Северную Атлантику, возвращаясь домой с промысла. В полосу тумана "Грумант" вошел вначале пятого часа утра, когда Степан Минаев только что заступил на вахту. Он получил уже диплом капитана дальнего плаванья, но в этом рейсе был еще старпомом.
Согласно инструкции и хорошей морской практике Минаев поставил локатор на подготовку, едва заметив, что "Грумант" приближается к туманной полосе, и через три-четыре минуты стал гонять антенну, пытаясь убедиться в отсутствии идущих в тумане встречных судов.