Эти деньги я разделил на две равные части. Сорок фунтов я оставил на одно особенное дело, а остальные сорок фунтов я решил промотать сегодня же до наступления ночи. Я отлично провел день, разыграл не одну комедию, подобную комедии с пирожными, благодаря которой я имел удовольствие познакомиться с вами. Одним словом, как я уже говорил, я решил привести свою нелепую жизнь к еще более бестолковому концу. И вот, когда я вышвырнул свой кошелек, мои сорок фунтов закончились… Теперь вы не хуже меня самого знаете, что я собой представляю: безумец, но последовательный в своем безумии и, как вы, надеюсь, сможете подтвердить, не нытик и не трус.
По тону и манерам молодого человека было видно, что он относится к себе с горечью и презрением. В итоге слушатели пришли к заключению, что любовь его была куда глубже, чем он об этом говорил, и что они имеют дело с человеком, задумавшим свести счеты с жизнью. Фарс с пирожными угрожал обернуться трагедией.
– Не странно ли, – воскликнул Джеральдин, взглянув на принца Флоризеля, – что мы трое совершенно случайно встретились в таком громадном водовороте, как Лондон, и находимся, можно сказать, почти в одинаковом положении?
– Как, – вскричал молодой человек, – разве и вы разорены? Неужели этот ужин такое же сумасбродство, как и мои пирожные? Неужели сам дьявол свел нас троих для последней пирушки?
– Поверьте, дьявол действует иногда как истинный джентльмен, – заметил принц Флоризель, – и я так тронут его вниманием, что готов уравнять остающиеся между нами незначительные различия. И да послужит ваш героический поступок с пирожными мне примером. – Сказав это, принц достал кошелек и извлек из него небольшую пачку банкнот. – Как видите, я отстал от вас на недельку-другую, но я догоню вас и одновременно с вами приду к финишу, – продолжал он. – Этого, – он положил несколько банкнот на стол, – будет достаточно, чтобы расплатиться по счету. Что касается остального…
Он швырнул оставшиеся банкноты в камин, и они сразу же вспыхнули. Молодой человек хотел было удержать его руку, но поскольку их разделял стол, он не успел это сделать.
– Несчастный! – вскричал он. – Зачем же вы сожгли все? Вам следовало оставить сорок фунтов.
– Сорок фунтов? – повторил принц. – Почему же именно сорок?
– Почему не восемьдесят? – поддержал полковник. – В пачке, насколько мне известно, было ровно сто фунтов.
– Больше сорока фунтов ему не понадобилось бы, – мрачно отвечал молодой человек. – Но без них его не примут. Правила очень суровы и не допускают исключений. Сорок фунтов за каждого. Проклятая жизнь, от которой человек не может отделаться без денег!
Принц и полковник переглянулись.
– Объяснитесь, – сказал Джеральдин. – У меня пока имеется бумажник, там еще кое-что осталось, и я с удовольствием поделюсь его содержимым с Годолом. Но я хочу знать, для чего. Вы обязаны нам все точно разъяснить.
Молодой человек, словно внезапно очнувшись, смущенно взглянул на своих собеседников и покраснел.
– Уж не насмехаетесь ли вы надо мной? – спросил он. – Вы действительно разорены дотла?
– Что касается меня, то я в точно таком же положении, как и вы, – ответил полковник.
– А я, – прибавил принц, – делом доказал вам это. Кто же, если не последний банкрот, станет бросать деньги в огонь? Мои действия говорят сами за себя.
– Либо банкрот… – задумчиво заметил молодой человек, – либо миллионер.
– Ну, довольно, сэр, – сказал принц, – я сказал то, что сказал. И я не привык, чтобы в моих словах сомневались.
– Вы действительно разорены? – проговорил молодой человек. – Так же окончательно, как и я? И привычка не отказывать себе ни в чем, удовлетворять все прихоти привела вас к краху? И во избежание последствий вы готовы позволить себе эту последнюю роскошь и ускользнуть от полиции в единственную дверь, оставшуюся незапертой? – Он внезапно умолк, издав глухой смешок. – За ваше здоровье! – воскликнул он, осушив бокал. – И спокойной вам ночи, господа веселые банкроты!
Полковник Джеральдин схватил его за руку как раз в ту минуту, когда молодой человек начал подниматься, чтобы покинуть ресторан.
– Вы не доверяете нам, – сказал он, – и совершенно напрасно. На все ваши вопросы я готов ответить прямо и утвердительно. Нам, так же как и вам, надоела жизнь. Мы пресытились ею и решили свести с этой дамой счеты. Рано или поздно, вместе или каждый сам по себе, мы решили искать смерти. И если уж случай свел нас с вами, а ваше дело не терпит проволочек, пусть это случится сегодня… да хоть прямо сейчас. Если вам угодно – умрем все вместе. Такая нищая троица вполне заслуживает того, чтобы отправиться в царство Плутона и опекать друг друга в мире теней!
Джеральдин отменно сыграл свою роль. Даже принц несколько смутился и с тревогой взглянул на своего спутника. А молодой человек снова слегка покраснел, и глаза его вспыхнули.
– Похоже, что вы именно те люди, которых я искал! – вскричал он с неестественною бесшабашностью. – Что ж, по рукам! – С этими словами он протянул обоим собеседникам свою холодную, влажную руку. – Вы даже не подозреваете, в каком обществе вам предстоит пройти этот путь, в какую удачную минуту вы отведали моих пирожных! Я всего лишь рядовой солдат, но в тоже время я – частица могущественной армии. Я знаю, где находится дверь, ведущая к смерти, и могу сопровождать вас в вечность без глупых церемоний и сопутствующих скандалов.
Принц и полковник тут же убедительно попросили его объяснить, что все это значит.
– Сумеете ли вы вдвоем наскрести восемьдесят фунтов? – поинтересовался он.
Джеральдин для вида заглянул в бумажник и ответил утвердительно.
– Счастливцы! – вскричал молодой человек. – Сорок фунтов – это вступительный взнос, дающий право стать членом Клуба самоубийц.
– Клуб самоубийц? – повторил принц. – Это что еще за штука?
– Сейчас расскажу, – продолжал молодой человек. – Наш век – век комфорта и удобств, и речь идет о последнем достижении в этой области. В наши дни для удобства передвижения мы пользуемся железной дорогой. Но та же железная дорога разлучает нас с приятелями, и для общения с ними мы прибегаем к телеграфу, который мгновенно сокращает огромные расстояния. Даже в отелях завели лифты, чтобы избавить нас от беготни по лестницам. Жизнь, как вы знаете, всего лишь подмостки, на которых каждый может ломать свою комедию, пока ему не наскучит. Ну а для полноты комфорта до сих пор недоставало только одного удобства: пристойного и удобного способа покинуть эти подмостки. Дверь этого черного хода к полной свободе, иначе говоря – к смерти, нам, друзья мои, и отпирает Клуб самоубийц. Не думайте, что мы с вами одиноки или представляем собой какое-то редкостное исключение. Множество людей, утомленных ежедневным спектаклем, в котором им приходится участвовать на протяжении многих лет, удерживают от побега со сцены различные причины. Иных удерживает мысль о близких, которых наверняка ошеломит подобный конец, другие по слабости духа боятся самого вида смерти. Я тоже принадлежу к этим людям, ибо не могу попросту приставить ствол пистолета к виску и спустить курок. Нечто более могущественное, чем моя воля, препятствует мне, и хоть я проклинаю жизнь, мне не хватает решимости покончить с собой. Вот для таких, как я, а также для всех прочих, желающих вырваться из плена житейских обстоятельств, и существует Клуб самоубийц. Как он создавался, кто его основатель, есть ли у него устав, своя история и филиалы в других странах, я не знаю. А если бы и знал, то не имел бы права об этом говорить. Могу поспособствовать вам лишь в одном: если жизнь действительно вам опостылела, я сегодня же вечером представлю вас собранию членов клуба, и если не нынче ночью, то уже на этой неделе вы будете без всяких хлопот избавлены от бремени жизни. Сейчас, – он взглянул на часы, – одиннадцать; через полчаса нам надо будет выйти. У вас есть тридцать минут, чтобы обдумать мое предложение. Это дело куда серьезнее сливочных пирожных, – с улыбкой добавил он, – и на вкус куда острее.
– Разумеется, – ответил полковник Джеральдин. – Поэтому я хотел бы несколько минут побеседовать с глазу на глаз с моим другом мистером Годолом.
– Это ваше право, – кивнул молодой человек. – С вашего позволения, я вас ненадолго покину.
– Вы очень любезны, – сказал полковник.
Как только друзья остались одни, принц Флоризель спросил:
– Зачем вам понадобилось это совещание, Джеральдин? Я вижу, вы встревожены, однако я совершенно спокоен и намерен довести всю эту историю до конца.
– Ваше высочество, – бледнея, проговорил полковник, – я настоятельно прошу вас подумать о том, что ваша жизнь не только дорога ваши друзьям и близким, но и необходима отечеству. Вы слышали, что сказал этот безумец? "Если не нынче ночью, то уже на этой неделе…" А что, если именно сегодня с вашим высочеством случится непоправимое несчастье? Вообразите мое отчаяние и отчаяние всего вашего народа?
– Отступать я не намерен, – невозмутимо возразил принц. – И будьте так добры, полковник, дайте слово джентльмена, что ни при каких обстоятельствах без моего особого распоряжения вы не откроете мое подлинное имя. Это приказ. А теперь, – добавил он, – будьте любезны, позовите официанта и велите подать счет.
Полковник Джеральдин сдержанно поклонился. Он был бледен как полотно, когда в кабинете появились официант и молодой человек. Принц же выглядел совершенно спокойным и тут же принялся рассказывать молодому самоубийце о каком-то фарсе, виденном им на сцене театра "Пале-Рояль". При этом он избегал встречаться с умоляющим взглядом полковника и старательнее обычного выбрал сигару. Казалось, из всех троих он один сохраняет полное самообладание.
По счету было уплачено, а чаевые, к немалому удивлению официанта, оказались поистине королевскими. Затем все трое уселись в крытый экипаж, и тот вскоре доставил их к воротам, за которыми виднелся слабо освещенный двор.
Пока полковник расплачивался с кучером, молодой человек проговорил, обращаясь к принцу Флоризелю:
– Еще не поздно, мистер Годол, и вы можете вернуться к своим цепям. Да и вы тоже, майор Хаммерсмит. Еще раз поразмыслите, прежде чем идти дальше, и если душа ваша протестует, лучше разойдемся подобру-поздорову.
– Ведите нас, сэр, – сказал принц. – Я не меняю своего слова.
– Ваше хладнокровие меня радует, – отвечал провожатый. – Я еще не встречал никого, кто столь спокойно входил бы сюда, а между тем, вы не первые, кого я ввожу в эту дверь. Многие из моих друзей уже там, где и я вскоре окажусь. Но это, думаю я, вам не слишком интересно. Подождите здесь пару минут. Я вернусь за вами, как только договорюсь о вашем приеме в члены клуба.
С этими словами молодой человек, дружески помахав рукой, вошел во двор через неприметную калитку и исчез.
– Из всех наших с вами безрассудств, – вполголоса проговорил полковник, – это самое рискованное и опасное.
– Вполне с вами согласен, – отозвался принц.
– У нас есть еще время, – продолжал полковник, – умоляю, ваше высочество, давайте уйдем. Последствия этой авантюры могут оказаться столь серьезными, что я считаю себя вправе злоупотребить вашей снисходительностью ко мне.
– Следует ли из ваших слов, что полковник Джеральдин поддался страху? – спросил принц, вынимая изо рта сигару и пристально вглядываясь в лицо своего спутника.
– В этом страхе нет ничего личного, – гордо проговорил полковник. – В этом вы, ваше высочество, можете быть совершенно уверены.
– Так я и думал, – благодушно произнес принц. – Просто мне не хотелось напоминать о разнице в нашем с вами положении. И довольно об этом, – прибавил он, заметив, что полковник намерен извиниться, – я вас ни в чем не виню.
Принц спокойно продолжал курить, прислонившись к перилам, пока молодой человек не появился снова.
– Ну что, – спросил он, – вам удалось договориться?
– Следуйте за мной, – отвечал тот. – Президент клуба примет вас у себя в кабинете. Убедительно прошу вас отвечать ему совершенно откровенно. Я поручился за вас, но клуб обязан навести справки, прежде чем принять новых членов, так как нескромность одного может привести к полному разгрому всего сообщества.
Принц и Джеральдин с минуту пошептались. Условившись, что каждый будет изображать одного из их общих знакомых, через минуту они были готовы следовать за своим провожатым в кабинет президента.
Никаких особых преград преодолевать не пришлось. Наружная дверь была не заперта, дверь в кабинет – тоже. В этой маленькой, но очень высокой комнате молодой человек снова покинул их.
– Президент сейчас придет, – кивнув, сообщил он и исчез.
Через прикрытую дверь из соседней комнаты доносились оживленные голоса и время от времени хлопки пробок раскупориваемого шампанского, всякий раз сопровождаемые взрывами хохота. Единственное окно этого помещения выходило на набережную, и, судя по обилию фонарей, принц и полковник пришли к выводу, что находятся неподалеку от вокзала Чаринг-кросс. Обстановка была скудной, обивка мебели довольно потертой, и, кроме колокольчика, стоявшего посреди круглого стола, здесь не было никаких мелочей, и только шляпы и пальто многочисленных гостей висели на вешалках у стены.
– Что это за притон? – задумчиво проговорил Джеральдин.
– Меня это тоже занимает, – отозвался принц, – если он к тому же населен демонами во плоти, то это должно быть крайне любопытно.
В эту минуту дверь отворилась ровно настолько, чтобы в нее мог протиснуться человек, и в комнату ворвался шум голосов. Затем появился и сам президент странного Клуба самоубийц – человек лет пятидесяти с небольшим, упитанный и широкоплечий, с клочковатыми бакенбардами, солидной плешью и быстро-быстро мигающими мутно-серыми глазками. В зубах он сжимал толстую сигару, его губы находились в непрестанном движении, а глаза холодно и проницательно изучали пришельцев. На нем был светлый костюм и полосатая рубашка с отложным воротником, под мышкой он держал конторскую книгу.
– Добрый вечер, господа, – сказал он, прикрыв за собой дверь. – Мне сообщили, что вы хотели побеседовать со мной.
– Мы хотели бы, сэр, стать членами Клуб самоубийц, – ответил полковник.
Президент пожевал сигару.
– Какого клуба? – неприязненно осведомился он.
– Прошу прощения, – проговорил полковник, – но я полагаю, что лучше вас никто не сможет ответить на этот вопрос.
– Я? – вскричал президент. – Клуб самоубийц? Полноте, джентльмены! Что за балаганные шутки! Я мог бы допустить подобное, если бы вы были навеселе, но сейчас я прошу вас прекратить их.
– Называйте ваш клуб, как вам будет угодно, – сказал полковник, – но за этой дверью у вас собралось общество, к которому мы бы хотели присоединиться.
– Сэр, – резко отвечал президент, – это явное заблуждение. Здесь частный дом, и я прошу вас немедленно его покинуть.
В течение этих переговоров принц продолжал спокойно сидеть. Когда же полковник взглянул на него с видом, ясно говорившим: "Воспользуемся этим ответом и, ради всего святого, уйдем отсюда!", Флоризель вынул сигару изо рта и произнес:
– Я пришел сюда по приглашению одного из ваших друзей. Он, несомненно, сообщил вам о моем намерении присоединиться к вашему обществу. Позвольте же напомнить вам, что человека в моем положении ничего не связывает и не удерживает, поэтому он едва ли станет терпеть оскорбительную неучтивость. Я человек чрезвычайно спокойный; но, любезный, или вы исполните наше желание, вполне очевидное, или глубоко раскаетесь в том, что впустили нас сюда.
Президент раскатисто расхохотался.
– Вот это по мне! – заявил он. – Вы человек в моем вкусе. Я люблю настоящих мужчин. Не будете ли вы так любезны, – добавил он, обращаясь к полковнику, – оставить нас на несколько минут наедине? Я обязан исполнить некоторые формальности, необходимые для приема в клуб, и сначала хочу поговорить с вашим приятелем.
С этими словами он отворил дверь в крошечную каморку, в которой и запер Джеральдина.
– К вам я проникся доверием с первого взгляда, – обратился он к Флоризелю, – но можете ли вы поручиться за вашего друга?
– Не так, как за самого себя, – ответил Флоризель, – но все же настолько, чтобы безбоязненно ввести его к вам. Жизнь обошлась с ним скверно. Никто на моей памяти не получал от нее столько болезненнейших щелчков и разочарований. Вдобавок, недавно он был уличен в шулерстве и изгнан с военной службы.
– Причины веские, – кивнул президент. – Один подобный случай у нас уже имеется, и я вполне могу поручиться за надежность этого члена. А сами вы, осмелюсь спросить, служили где-нибудь?
– Служил; но из-за лени оставил службу.
– Что же стало причиной вашего недовольства жизнью? – продолжал президент.
– Насколько я в силах понять, все та же лень, – отвечал принц, – непреодолимая лень.
Президент удивился.
– Черт побери, – воскликнул он, – это совсем не похоже на уважительную причину!
– Видите ли, помимо того, все мои средства иссякли, – добавил Флоризель. – А это причина не из последних. В итоге моя лень вступила в неразрешимый конфликт с требованиями жизни.
Президент молча пожевал сигару, пристально глядя в глаза новому члену. Принц выдержал этот взгляд со своим обычным невозмутимым благодушием.
– Если бы не мой опыт, – проговорил наконец президент, – я не принял бы вас в клуб. Но я знаю жизнь и знаю, что зачастую самые пустячные проблемы оказываются самыми неразрешимыми. И если я испытываю к человеку такое же доверие, как то, что чувствую к вам, то я скорее пренебрегу нашим уставом, чем откажу вам в приеме.
Далее и принц, и полковник были один за другим подвергнуты обстоятельному допросу. Флоризеля допросили наедине, а Джеральдина – в присутствии принца, чтобы президент мог следить за выражением лица одного в то время, когда он допрашивал другого. Результат оказался удовлетворительным, и глава клуба, записав некоторые ответы в свою конторскую книгу, вручил обоим для ознакомления текст присяги, которую принимали новые члены.
В соответствии с этим документом, член клуба отдавал себя чуть ли не в полную кабалу его руководству. Нарушение присяги грозило утратой чести и чуть ли не лишением надежды на вечную жизнь. Флоризель не без некоторого внутреннего сопротивления подписал этот документ, а полковник, пребывавший в совершенно подавленном состоянии духа, волей-неволей последовал его примеру. Затем президенту был вручен вступительный взнос, и он без всяких проволочек ввел новых членов в курительную комнату Клуба самоубийц.
Это помещение оказалось таким же высоким, как и кабинет, к которому оно примыкало, но гораздо более просторным. Стены здесь были оклеены обоями, имитирующими дубовую обшивку. Пламя камина и несколько газовых рожков освещали собравшуюся тут компанию. Вместе с принцем и его спутником здесь находилось восемнадцать человек, все они курили, потягивая шампанское. Время от времени лихорадочное веселье, царившее здесь, сменялось мрачным молчанием.
– Сегодня все в сборе? – полюбопытствовал принц.
– Более-менее, – отозвался президент. – Кстати, – прибавил он, – если у вас остались деньги, то здесь принято угощать собравшихся шампанским. Оно поддерживает бодрость духа и приносит клубу некоторый дополнительный доход.
– Хаммерсмит, – сказал Флоризель, – Позаботьтесь, пожалуйста, о шампанском.