Хохол тогда все рассказал - в ту ночь, после того как в Ольгу стреляли. И банкира назвал, и все вообще выложил. Им двоим - ему и Генке. Генка тогда еще раз показал, что ближе Андрея нет никого - заодно Хохлом его испытав. Но сказал, что банкира пока трогать не надо - на нас, мол, сразу подумают, давай подождем, один х…й кончим падлу. А пацанам, кто знал, что Хохол сукой оказался, - таких немного было, несколько человек из Генкиной бригады и Серега Каскадер, - скажем, что только Хохла вина, придумал он про банкира, чтобы отмазать себя.
Он, Андрей, настаивать пытался - но потом решил, что Генке виднее. Знал, что он мстительный, никому ничего не простит, а уж за Вадюху точно кровью заплатит. Так и получилось - в конце января Генка в Штаты уехал, а к лету вернулся, как бы по делам - у них же бизнес был с Яшкой, Кореец там рулил, Андрей здесь. Но быстро понятно стало, что еще какие-то дела у Корейца - пропадал он тут в Москве, не говорил, куда ездит и зачем, и люди с ним мотались его бывшие.
Он на Корейца даже обижался - темнит чего-то, свои дела крутит, - а потом все понял. Когда в конце лета Генка ему заявил - сваливай, мол, Андрюха, отдыхать на месяц-полтора, решил я банкира кончать. Мне чего, я проконтролирую, как работу выполнят, и уеду, на меня хер подумаешь, я не местный уже - а вот тебя заподозрить могут. Я без тебя поэтому и мотался тут по делам - надо было ж подготовить все, продумать, выяснить, потому что Хохол ведь и пургу мог гнать, чтобы жизнь сохранили. А теперь я точно в курсах, что виноват банкир.
Он поверил - он вообще Генке верил. Хотя и странно было, что тот сначала степень вины устанавливает, долго притом, а потом валит - раньше все наоборот получалось. Но потом сказал себе, что изменился в Штатах Генка, спокойная жизнь его немного другим сделала. И уехал - почти два месяца во Франции отрывался. А когда вернулся, Корейца не было уже - и банкира не было.
Да, отдохнул он тогда отлично. Взял с собой телку одну, она французский знала, как родной, - вот с ней и мотался по Лазурному берегу, а потом чуть не по всей стране, от Марселя до Парижа. Тачку напрокат взял, "рено лагуна", и мотался. Бабок просадил море, зато и отдохнул так, как давно уже не отдыхал. Хорошо, телка нетребовательная была, никаких тряпок не просила - ну мелочь какую-нибудь типа купальника или платья легкого. Так-то расход был на кабаки да отели - но один хер почти полтинник там оставил, гулять так гулять.
А телка супер была - Карина. Темненькая такая, худенькая, глаза огромные, черные. А тело просто отпад. Он с ней познакомился еще за пару месяцев до отпуска - как-то с человеком встречался в кабаке в Доме художника на Крымском, а приехал раньше, на час целый, так получилось. А тут вернисаж какой-то рядом - ну и решил пройтись, вспомнил, что у Вадюхиной Ольги галерея была своя, Вадюха для нее открыл. Ну и зашел - там ее и увидел. У нее, кстати, и картинки ничего - погнал ей пургу, люблю, мол, живопись, все такое. Телефон взял, в кабак пригласил пару раз, на дискотеку. Увидел, что она на него запала - взрослый мужик, считай, да непростой к тому же, "мерс-кабриолет" и все дела. А не дает - восточная женщина, одно слово. Двадцать лет, а стеснительная, словно целка. Но трахнул-таки - к себе зазвал, хочу, мол, картины твои у себя доме повесить, оцени, какие туда лучше.
Секс был - фантастика. А эта дура пропала тут же - оказывается, думала, что он ее за блядь принял. Разыскал потом и правда картин купил на пару штук - жалко стало телку, с ее данными не на вернисаже этом х…евом стоять. А тут Кореец идею подкинул насчет отпуска, он ей и позвонил - поехали, мол, вместе в Италию, Испанию, куда хочешь. Она Францию и выбрала - из-за языка. Так ох…ела от того, что там оказалась, как ребенок, в натуре. Рисовала там постоянно - и на Лазурном, и в городах, могла часами рисовать.
А в койке вскоре так разошлась, что не остановишь - и в рот, и в попку, и все что хочешь. Причем видно, что неопытная, - но старалась, и самой нравилось, во вкус вошла. И днем, и ночью трахались - он к концу одурел уже от нее. Правда, и сам словно с цепи сорвался - умудрялся еще и француженок пользовать, благо на Лазурном берегу путан дорогих море. Когда Каринка рисовала, он сматывал куда-нибудь и путану снимал. Если видел подходящую.
Но от нее все равно устал - когда вернулись, больше ей не звонил. Еще подумал, как люди могут вместе жить по нескольку лет, е…нешься ведь. А телка влюбилась, думала, наверное, что он женится на ней, - а он мобильный сменил, когда вернулся, и все дела.
Он улыбнулся воспоминаниям, повернулся, чувствуя на себе взгляд, увидел глаза Голубя, напряженные, спрашивающие что-то, - и самого Пашку, смотрящего на него пристально, но то и дело косящегося на людей Трубы. Бля, нашел о чем вспоминать - крыша у вас поехала, Андрей Юрьевич. Тут такая ситуация - а вы о бабах.
Он потряс головой, прогоняя левые мысли. И, взглянув в последний раз на статью, убежденно сказал, что херня это все. Да, Генка заказал банкира и все организовал, и допустим, Труба мог узнать как-то, что-то услышать - и решить, прочитав статью, что чистая правда там написана. Но его-то это с какой стороны е…ет? И при чем тут пятьдесят лимонов? Или сука банкир перед смертью вляпался во что-то, подтянул чужие бабки, прогорел, а чтобы отмазаться, придумал, что его кинули, - и тут явился Генка, избавивший его от необходимости оправдываться. Тогда выходит, что Корейцу сваливать надо - за такие ломовые бабки припутают запросто. Ведь надо понимать, что тут и та американка упомянута, которую Генка в Москву с собой привозил. А эмигрант-бизнесмен, о котором речь в статье, - это Яшка, видимо.
Он откинулся на стуле, пораженный мыслью, что Яшку убили просто так - просто потому, что он был Вадюхиным близким, и Генкиным тоже. И какой-то урод решил, что… Суки!
- Ну че, Андрюх, покушаем? - Труба, словно уловив, что размышления подошли к концу, вернулся обратно за столик. - Я тут стейки заказал на нас с тобой, сейчас принесут. Да, я че спросить-то хотел - вы с Корейцем пятьдесят лимонов как раздергали? На троих с тем жидком, которого в Штатах завалили?
Он только усмехнулся в ответ, издевательски и недобро, - показывая Трубе, что тот х…йню несет и что сам только что подтвердил свою причастность к Яшкиной смерти. Ему плевать было, что с ним шестеро, а у Славки минимум человек пятнадцать - всем известно было, что без пятнадцати человек охраны тот не выходит никуда. Может, надо было схитрить и прикинуться лохом - но слишком гордым был для этого. И потому с вызовом посмотрел Славке в глаза - видя в ответ такой же взгляд, в котором вдруг появилась улыбка.
- Да ладно, Андрюх, колись. И еще - я че-то никак в толк не мшу взять, что ты тут делаешь, когда у тебя такие бабки есть? Пятнадцать лимонов в Штатах - мало, что ли?
- Слав, че-то я не пойму, - ответил ему в тон. - Вроде не лето, когда голову напечь может, зима как-никак - а что-то не то говоришь…
Он отметил, что Славкино лицо напряглось, закаменев, и в глазах были злоба и холод, - но теперь уже был его черед улыбаться. Ствол был рядом, под мышкой в кобуре, и, дернись Славка, он бы выхватил его тут же - и знал, что Голубь тоже сразу начнет шмалять, видел по нему, что он готов, что не нравится ему все это. Он знал, что вряд ли что-то произойдет прям в кабаке - если только у Трубы не съедет крыша от такого ответа. И еще знал, что за такой ответ Славка может его приговорить, - так уж лучше, чтобы все произошло здесь, пусть численное превосходство было на стороне Трубы. Не то чтобы мысль устроить перестрелку в кабаке - откуда если и уйдешь живым, так мусора потом примут, свидетелей же куча - показалась умной. Не то чтобы хотелось помирать - просто момент пришел, когда кончать надо было хитрить, и единственный путь был - вперед, напролом.
Он почувствовал пустоту внутри и отрешенность. И лишь одну эмоцию - легкую радость по поводу того, что повел себя правильно, не потерял лицо, и что все вот-вот начнется и больше ждать не надо.
- Дерзкий ты парень, Андрюха, - выдохнул Славка, расслабляясь, не принимая вызов. - Дерзкий. Красавец, одно слово. Только слышь, красавец, - корешок твой хлопнул тебя на бабки как лоха, а ты тут за него готов пулю схавать. Корешок твой, который Кореец, с банкира пятьдесят лимонов сдернул - при помощи жидка нью-йоркского и девки одной, - так ему хоть есть за что помирать. А ты-то за что?
Он молчал, убежденный, что Труба блефует, пытается настроить его против Генки - уже решив для себя, что Андрею тоже не жить. Конечно, фраза один на один была сказана - присутствуй кто-то при этом, расплаты не миновать, если не сразу, так на следующий день. Лично он бы такое не простил, как минимум напряг бы, заставил бы извиниться - а уж Трубе и подавно в падлу было забывать такое.
Официант принес поднос, быстро и суетливо расставляя все на столе, зная, видимо, с кем имеет дело, так же поспешно удаляясь. Украшенный зеленью и обложенный непонятным, но привлекательно выглядящим гарниром стейк пах заманчиво, и он взял вилку с ножом, не спеша отрезал кусок, поднимая глаза на Славку.
- А кто сказал, что я помирать собрался? Пусть другие помирают - а мы еще поживем, верно, Слав? Ну, давай. Приятного аппетита.
И, отправив кусок в рот, пожевал его неспешно, кивая Трубе, показывая всем видом, что стейк и вправду классный. И продолжал жевать в течение всего того времени, пока Труба рассказывал ему, зачем позвал, - и уже после первых слов аппетит исчез полностью, но он съел все, деланно наслаждаясь процессом.
- Короче, Андрюх, чтоб всю ночь не базарить. - Труба в очередной раз приподнял стакан с виски, казавшимся Андрею безалкогольным, потому что, несмотря на количество выпитого, опьянеть не удавалось, хотя было бы очень кстати. - Короче. Я за свои слова отвечаю, ты знаешь - могу сейчас при всех повторить, при своих и при твоих, да при ком хочешь. Так вот, я тебе говорю в последний раз, что жидок придумал аферу, банкиру приманку кинул из Штатов, а Кореец все это время в Москве крутился с какой-то телкой, которую под банкира подложил и которая ему мозги все прое…ла. А банкир, сука, гнилью оказался - мало того, что сам купился, так еще нормальных людей подтянул, их бабки вложил, не свои, у него таких и не было. А потом Кореец его кончил - сам, не сам, один х…й. Люди, кто вложился, начали концы искать - так год с лишним искали. Жидок хитрый оказался - все бабки через кучу счетов провел. Но тут ведь тоже не лохи, за пятьдесят лимонов все найдут. Ну вот и нашли…
Он вдруг вспомнил, как Кореец за три дня до Яшиной смерти позвонил ему в Москву. Он все равно к Яшке собирался - а Генка сказал, чтобы срочно прилетал, проблемы есть, и чтоб взял с собой пару-тройку человек, которые потом у Яшки останутся на какое-то время, чтоб профессиональные охранники были. Потом уже рассказал, что позвонил Яшке какой-то человек, по рекомендации позвонил. А на встрече нес херню обычную - хочу, мол, по бизнесу завязаться, все такое, - а потом вдруг заявил, что прибыл от влиятельных людей, потерявших на одной сделке сорок восемь миллионов долларов и осведомленных, что господин Цейтлин к этим деньгам имеет самое прямое отношение. А Яшка ему сообщил, что не понимает, о чем речь, и потому разговор смысла не имеет. И человек ушел, попросив подумать, а Яшка сразу после разговора отзвонил Корейцу в Лос-Анджелес, и тот первым же рейсом к нему прилетел.
На следующий день, кажется, тип этот Яше перезвонил - но на назначенную встречу не приехал, хотя Яшка с Генкой его долго ждали. А вечером того же дня Яшку с женой, возвращавшихся из ресторана вместе с охранником и водилой, расстреляли у дома трое человек.
Кореец рассказывал, что Яшка нервничал, но потом успокоился с его прилетом, что в тот вечер они специально в кабак пошли, Яшка жену хотел успокоить, показать, что все о'кей. И уже решил, что тот, кто к нему приходил, понял необоснованность своих претензий и отвалил, и даже попросил Корейца, чтобы не провожал его до дома. И пистолет, выданный Генке по приезде и на Яшку зарегистрированный, попросил отдать. Но Кореец, зверюга, ствол не отдал - и вдобавок поехал следом, на всякий случай. И чуть поотстал, чтобы не засекли - на последнем участке дороги планируя рывком нагнать Яшку у ворот особняка.
И только рванул, как очереди услышал - и увидел троих, поливающих из автоматов "линкольн". А те не среагировали, знали, видно, что Яшка один возвращается, приняли Корейца за случайно заехавшего в ненужное место американца. И просчитались - Генка одного джипом в "линкольн" вмял, а двоих пристрелил. Он легко это рассказывал, хотя был один против трех автоматов. А вот почему с Яшки требовали такую сумму - вот этого он не сказал, хотя, с другой стороны, Андрей и не спрашивал ведь…
- Такие вот дела, Андрюха. Сечешь фишку? Хотел Кореец за Интуриста отплатить - так валил бы банкира, туда ему, пидору, и дорога. А он его на бабки хлопнул - да на чужие. Я чужое не считаю, своего хватает - но люди, которые лавэ потеряли, они со мной работают, а значит, и я потерял. Сечешь? С Генахой один х…й решение однозначное - я ж знаю, что он бабки не отдаст, а устрой я разбор, скажет, что работу сделал, и по всем понятиям в падлу мне на него тянуть. Корейцу один х…й вилы…
- А что, мертвый вернет, что ли? - спросил саркастически, судорожно пытаясь понять, где правда в рассказе Трубы и где ложь. - Ты думаешь, даже если бабки эти у него - он их с собой носит, в кармане?
Славка уже не улыбался, он серьезен был, куря одну за другой, повернув кисть тыльной стороной к Андрею, показывая явно ненамеренно синий перстень, вытатуированный на пальце.
- Леший, ты ведь не дурак - дурака бы Интурист к себе приближать не стал. Вроде дело говоришь - вроде смысла не было жидка валить, и Корейца тоже, бабок не вернешь. Может, ты и прав, Андрюха, но ты ж законы знаешь. Раз нельзя бабки с человека получить, надо хотя бы его шмальнуть - хоть какая работа, а сделана. Так? Значит, шмальнем Генку - не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю. Ты ж знаешь, я сказал - я сделаю…
Слова прозвучали весомо, приговорно - но Славка еще не закончил, это понятно было, иначе зачем бы ему целую речь произносить.
- Короче, Андрюха. - Труба посмотрел на часы, будто показывая, что ему пора, затянулся базар. - Я справки по тебе навел, пацан ты нормальный, и Интурист тебя уважал, и Кореец вон на тебя все оставил. И я тебя зауважал - дерзкий, держать себя умеешь. Хотя, когда справки наводили, и такое мнение слышали - так себе пацан, слабоват, откололись от него многие, не удержал, отпустил. Но мне это мнение по х…ю, я ж вижу, кто ты…
Андрей молчал, глядя на Славку, говоря глазами - ты к делу, братан, к делу.
- Так че нам ссориться, Андрюх? - продолжил тот, правильно истолковав взгляд. - Ну прикрываешь ты Корейца, ну были вы с ним кореша - так он пятьдесят лимонов без тебя срубил, а сейчас ты за него лечь готов. Ну не в падлу, а? Ты ж как лох себя ведешь, Андрюха, - тебе Кореец по ушам проехался, что братья мы с тобой, Леший, должны за близкого отомстить. А ты спроси своего брата, почему он тебе лимон хотя бы не отстегнул с такого дела сладкого?
- Да ты не волнуйся, Слав, я спрошу.
- Спроси, спроси, - развеселился Труба, вдруг вмиг мрачнея. - Да, мне напели, у тебя с мусорами проблемы. Решил с ними, нет? Хочешь - я помогу. Да, сколько тебе пидор должен был, который мусорам тебя сдал, - триста штук или поболе? Неплохие бабки, а тебе его напрягать самому не надо - могу помочь, через неделю сам привезет. Да, и с бывшими корешами, говорят, у тебя проблемы - решим. Да и вообще - одного тебя, Андрюха, сожрут на х…й. Ну есть у тебя сорок - пятьдесят пацанов, но в крупное дело ведь не полезешь, шмальнут. А могли бы вместе дела делать. Ты мою погонялу знаешь - и знаешь, что Труба от трубы кормится, от нефтяной да газовой. И своих к ней пускает - а это уже совсем другие бабки…
- Новый год прошел уже, Слав, а ты все в Деда Мороза играешь? - бросил равнодушно, демонстрируя, что посулы его не трогают - тем более что посулы содержали в себе одновременно угрозы сдать ментам и взять сторону бывших корешей, Каратиста в смысле. Хотя, возможно, Славка ничего плохого в виду не имел - и тогда и отзыв Славки о нем самом, и предложение его говорили о многом. Только вот…
- Да, а с меня-то чего, а, Слав?
- С тебя? - Труба округлил глаза, задумчиво пожевал сигаретный фильтр. - А че с тебя? Подумать дай - ведь не сообразишь так сразу… А, вот че - ты Корейца отдай. Просто скажи, где он прячется, да людей своих убери, чтобы поменьше стрельбы было.
- Может, самому его и завалить - а голову тебе привезти?
- Кончай, Андрюх. - Труба расхохотался искренне. - Кончай. Ты ж умный пацан, ты ж понимаешь - раз пошла такая х…йня, ты или против меня, или со мной. Если против - ну попрячетесь, потом все равно вылезете, жрать же надо. Кто твои банкиры да коммерсанты - мы знаем, где живешь - знаем. Народу у тебя маловато, а за Корейца из других не пойдет никто - не наш он уже, уехал, чужой стал. Корейцу вилы, его и в Штатах найдут, если свалит, - а ты решай, надо ли умирать за корешка, который бабками не поделился, как крыса, в натуре. А когда решение примешь - мне позвони. Только не тяни долго…
Славка задумался, будто решаясь на что-то.
- Уж больно нормальный ты пацан, сечешь? Бля буду, не хотелось бы тебя рядом с Корейцем класть. Я б лучше работал с тобой - а то ведь народ такой пошел. Одному только бабки подавай, другому только на курок понажимать, третьего чуть поднимешь, он от своей крутости х…еет. А ты нормальный пацан - толковый, правильный, дерзкий. Так что решай сам - только недолго. Я, может, денька через два-три в Тюмень отъеду - пацаны там рехнулись совсем, друг друга валят почем зря, надо порядок навести. Вот до отъезда моего и решить бы. Телефон мой вот, на визитке, - а если нет меня, на еще телефон, Вальки Черного, близкого моего. Мало ль чего - нет меня на мобиле, а у тебя ж дело срочное, государственной, можно сказать, важности. Вон он, Валька, за тем столом, - запомнил? Ну все, бывай…
Славка привстал, как и при встрече, обнял крепко, не сразу расцепляя объятия, словно ему и вправду хотелось, чтобы Андрей принял правильное решение.
- И вот че, Андрюх, - то, что я тебе сказал, насчет всей истории и бабок, только я знаю и Черный. Даже из тех, чьи лавэшки пропали, только самый главный знает и зам его. Усек? Короче, чтоб без базара - скользкое дело, втихую уладим. А найдем бабки, доля твоя в них будет - отвечаю. Сечешь?
В начале девятого он вышел из ресторана - ровно час просидели, он примерно к семи подъехал. А сейчас было десять, и он стоял на обочине дороги в Переделкино - не испытывая ни малейшего желания возвращаться к Корейцу, зная, что, прежде чем вернуться, должен понять, как ему быть.
Он понимал, что пацаны, сидя в своих джипах - один перед его "мерсом", один сзади, - даже не гадают, зачем остановились тут. Привыкли не задавать вопросов, значит, думают, что встреча у него, или звонка ждет, или говорит с кем по телефону. Голубь только мог гадать - уже когда рассаживались по машинам у кабака, оказался рядом, шепнув: "Все в порядке, Андрюх? Че он хотел-то?" И он, не желая объяснять, буркнул просто: "Мириться хотел", - понимая, что с Голубем он все равно поговорит позже, и куда более обстоятельно. И хотя решение будет принимать сам, Голубю о нем скажет первому.