С ней по-другому было, чем с Аллой - но с Аллой он толком не успел понять ничего, кроме того, что она стеснительная. А Наташка баба простая, стеснения ноль - только вначале, боится, видно, что на три буквы пошлют. А так все места подставляет, только работай. И ведь не устает совсем - он часа через два уже выдохся, а она прыгала на нем без устали, тряся над головой внушительной грудью. Ей бы марафоны бегать - олимпийской чемпионкой была бы. Но с пониманием телка - чуть показалось, что ему надоело, тут же слезла, в рот взяла и с полчаса, наверное, губами и языком массировала, возбуждая, но в последний момент отстраняясь, не давая кончить. Словно сама провоцировала, чтобы он ее за волосы схватил и начал в рот входить с силой, - только мычала от удовольствия.
Он отключался, правда, несколько раз - засыпал в смысле, - но не надолго, может, минут на десять - двадцать. Как там надолго заснешь, когда Наташка член из рук не выпускает - то гладит его, то лижет. А посреди ночи он ей нюхнуть дал и сам нюхнул - так у нее второе дыхание открылось. У него вроде уже и не стояло ничего - сколько ж можно! - но Наташка терлась о него и терлась, пальцы ног обсасывала - и в итоге подняла. И зад подставила - пышный, белеющий в темноте. Подвывая тихо, продолжая при этом подаваться назад, насаживаться на него, а потом даже заорав в голос, кончая. Умудрилась еще в душ его потащить, но он уже вырубался - стоял, качаясь, а она ему член мыла. Только до постели дошел, только лег - все, аут. Хотя и подозревал, что Наташка так и держалась за него до утра.
Встал поздно, короче, - Мелкий будить пришел, но он ему промычал что-то сквозь сон, позже, мол, зайди. В час проснулся, без десяти, что ли, тут же вспомнив, что решил вчера. А потом спустился вниз, и Генка тут был, и идиотская такая была ситуация, потому что он с ним старался ни о чем не говорить, но одновременно не хотел показывать, что его избегает. И снова разговор вчерашний вспомнился, и показалось, что, может, решение звонить Трубе поспешное, может, еще время надо, чтобы обдумать все услышанное, про Ольгу, про все остальное. В общем, так и не позвонил - ни вчера, ни сегодня. Удивляясь собственной нерешительности, оправдываясь тем, что слишком непростая проблема.
- Андрюх - в Переделкино? - поинтересовался Голубь, кучковавшийся с пацанами около подъезда. - Или, может, съездим куда расслабимся - в "Какаду" или "Найт флайт"? Че там делать-то, на даче? Да, ты мобилу мне оставил, тебе какой-то Черный звонил - кто такой-то?
Он напрягся в момент, а потом расслабился, впервые за два последних дня расслабился, думая о том, что сколько от судьбы ни бегай, она все равно за тобой придет. Вот и здесь так - сам не решился позвонить Славке, думал и сомневался, словно тот мог исчезнуть куда-то вместе со своим предложением, а тут Славка сам ему звонит, через близкого своего, напоминая, что выбор все равно придется делать. И времени на раздумья уже нет.
- Ладно, пацаны, поехали гульнем, - бросил весело, потому что, хотя и не хотелось гулять, лучше было завалиться куда-нибудь и вернуться ночью, чем сидеть в доме и смотреть в глаза Корейцу. И уже в машине, вырулив на Ленинский, вытащил из кармана визитку, набирая номер Трубы…
- Слушай, Алка, какого ты себе мужика отхватила! - Голос Ольги, сведенный до шепота, был возбужденным, взбудораженным. - Слушай, если он тебе не нужен, познакомила бы его со мной, а? Да ладно, шучу, мужик высший класс, я чуть от зависти не сдохла…
- Ты о чем, Оль? - Она непонимающе потрясла головой, решив, что неправильно что-то расслышала. - Ты о чем?
- Не о чем, а о ком! - Шепот стал громче и жарче, видно, Ольга прижала трубку телефона поближе, видно, еще кто-то был на кафедре и она не хотела, чтобы ее слышали. - О поклоннике твоем, о ком еще? Только что ушел - я сразу тебе…
Она не ждала звонка - может, поэтому растерялась и никак сейчас не могла понять, что говорит Ольга и кого имеет в виду. Ольга стольких зачисляла в Аллины поклонники - с десяток мужчин институтских как минимум, и с военной кафедры, и с перевода, и с испанской, - что не разберешь, о ком речь. И зачем было звонить, она тоже не понимала, - ведь виделись сегодня, сама из института вернулась час назад, а Ольга осталась, у нее пересдача была.
Так что час назад всего пришла. Пока матери перезвонила узнать, как там они со Светкой, пока душ приняла, пока кофе сварила… И буквально только-только села с чашкой перед окном - чтобы понаслаждаться тишиной и спокойствием, расслабиться после напряженного достаточно экзамена. Зная, что звонить некому - обычно ученики звонили ей днем, время занятий перенести или уточнить что-то, но их до конца января ждать не стоило. И потому она знала, что никто не отвлечет и можно спокойно посмаковать купленный случайно в недавно открывшемся супермаркете поджаренный по-французски, до черноты то есть, кофе. И на тебе…
- Оль, ты мне объясни толком. - Она перенесла телефон на столик и села обратно в кресло, держа в руках чашку и вдыхая новый аромат. - Что за поклонник и что за срочность, собственно?..
- Андреева, ты там спишь, что ли? - Ольга, похоже, обиделась, видно, ждала от нее другой реакции. - Я же тебе говорю - твой поклонник. Ты представь - я сижу, и вдруг такой мужчина заходит, что закачаешься. Красивый, спортивный, молодой. Одет - с ума сойти, да еще и в белом пальто. Как из фильма какого-то западного явился. Браслет золотой, на мизинце кольцо от Картье, знаешь, тройное такое - сразу видно, богатый молодой человек. Ну, я ему - вы не ко мне, случайно? А он улыбается так - к сожалению, нет. А я ему - может, вам чем-то могу помочь? Можете, если подскажете, где я могу Аллу Михайловну Андрееву найти. Я ж не сразу поняла, кто он, а мужик супер - ну и спрашиваю, может, могу ее заменить как-то?
Ольга сделала паузу, давая ей возможность вставить что-то, ожидая от нее каких-то слов, - но она молчала. Ольга врала, должна была врать, в этом не было сомнений - но почему так точно описала его?
- Ты слышишь, Ал? Я ему заменить тебя предлагаю, а он так усмехается - классная усмешка, сразу видно, настоящий мужик. К сожалению, не можете, мне именно Алла Михайловна нужна. А я его все не отпускаю - а зачем, а по какому вопросу, мы с ней подруги, между прочим, так что, если что… Вижу - ни в какую. Извините, говорю, дома Алла Михайловна - часа два как ушла, теперь только пятнадцатого будет. Но если хотите, если у вас что-то срочное, могу ей позвонить. А он в ответ - спасибо за информацию, до свидания. И уходит. А я еще думаю, что за тип странный, надо бы узнать, кто это приходил к тебе. Ну и за ним. Выскакиваю, а он в "мерседес" черный садится. Тут-то я и поняла, что это твой поклонник и есть.
Она молча поставила чашку обратно на блюдце, умудрившись расплескать кофе, оставить на придвинутом к окну столике ароматные черные пятна. Как-то странно все это звучало - и очень было похоже на неправду. Потому что этот тип не знал, на какой кафедре она работает, - и плюс он не должен был приходить. После того… того случая он не объявлялся больше. Пятый день пошел, а он не объявлялся, и она была уверена, что он не объявится вообще. Потому что он видел то же, что и она, - ту омерзительную картинку, отразившуюся в зеркале.
И если она, никогда не ощущавшая свое тело, никогда его не рассматривавшая, равнодушно к нему относившаяся, умудрилась его возненавидеть и даже в душе раздевалась теперь с опаской и старалась как можно меньше к себе прикасаться, и то только губкой, - то уж какое впечатление осталось у него, наверняка видевшего без одежды немало молодых красивых тел, легко можно было представить.
- Так что я тебе скажу, Ал, мужик классный! - Ольга уже говорила громко - значит, осталась одна. - Я еще обратно на кафедру иду и думаю - ну Алка, ну дает! Всегда такая тихая, скромная, на мужчин ноль внимания - а как решила поклонника завести, так такого завела, что просто обалдеть. Пить - так водку, спать - так с королевой. Точно, Ал?
- Оль, прекрати! - Она судорожно пыталась высчитать, сколько ему ехать от института до ее дома. Если это он, конечно, а это не должен быть он. - Ты ничего не перепугала, а?
- А что я могла перепутать? Светлые волосы, глаза такие светлые, холодные, щетина модная, в белом пальто, пиджак, рубашка, галстук фантастический, желтый такой. На вид - американский миллионер или английский лорд. Что, не он? Не он?! Я себе в жизни не прощу, если это не твой - а я его просто так отпустила…
Что ему надо, интересно? Может, отдать ей паспорт - отдать обратно ее советский паспорт, сказав, что ничего не получается, давая понять, что больше сталкиваться с ней не хочет? Но он бы мог его Ольге отдать. Так что тогда? Да нет, не он. Скорее отец кого-то из учеников. Похож просто, и все…
- Ладно, Ал, двоечники мои пришли, - протянула разочарованно Ольга. - Послезавтра поговорим. Или лучше я тебе завтра позвоню, договорились?
Она не успела повесить трубку, как телефон зазвонил снова. Господи, вот неймется Ольге - уже эти пришли на переэкзаменовку, а она все равно звонит, забыла сообщить что-то необычайно важное, ради чего звонить совсем не стоит.
- Алла, добрый день. Это Андрей…
Она онемела просто, ей показалось, что все это в каком-то сне - и Ольгин звонок, и его теперь. Потому что он не мог ей позвонить - он просто не мог знать ее номер телефона. Сергей говорил, что вообще любой дурак может компьютерную программу купить, где все телефоны есть, - но их домашний засекречен, так положено.
- Алла, ты меня слышишь? Это Андрей Семенов…
- Да, я вас слышу, - среагировала наконец отстраненно и холодно, собравшись с силами. - И хотела бы знать, как вы нашли мой телефон и зачем вы мне звоните. И кстати, разве мы с вами перешли на ты?
- Алла, есть предложение. - Он словно не слышал ее слов, говоря весело и радостно, будто необычайно рад был тому, что с ней разговаривает. - Сегодня старый Новый год - не забыла? А предложение такое: я через двадцать минут буду у твоего дома, и мы куда-нибудь съездим. Тебе хватит двадцати минут, чтобы собраться?
- Послушайте, Андрей, пожалуйста, не звоните мне больше, хорошо? Не надо никуда приезжать, и не надо мне звонить, я очень вас прошу. Спасибо. И до свидания.
Она задумчиво опустила трубку рядом с собой, не кладя на рычаг, чтобы он не перезвонил. Не в силах избавиться от ощущения, что все это нереально, неправильно как-то - то, что он появился, то, что искал ее в институте, то, что звонит сюда и куда-то зовет. Она столько думала обо всем, что было, - и о нем, естественно, - и все для себя решила. Но сейчас, когда он позвонил, все эти мысли разлетелись куда-то, попрятались где-то, лишая возможности сосредоточиться и сказать то, что надо сказать.
Она смотрела в окно на бесконечное поле, на любимый пейзаж, всегда способствующий размышлениям и успокаивающий, который сейчас прыгал перед глазами. Белые просторы, разрезанные черными полосами тропинок, маленькие фигурки людей, жирные точки ворон на снегу, оранжево-серое несвежее небо - все вибрировало, дрожало перед глазами. Как детский настольный хоккей, приводимый в движение толчками длинных металлических штырей, - Сергей такой купил когда-то Светке, забыв, видимо, что она не мальчик, и он так и пылился где-то на антресолях.
Ей казалось, что замерзшие прохожие двигаются по странной траектории - дергано, ломано и неправильно. Что зеленый грузовичок с детскими завтраками у школы напротив прыгает то вправо, то влево. И она присмотрелась внимательно, прикрыв и вновь открыв глаза, - и все встало на свои места. Зеленый грузовичок плавно выехал на теряющуюся за дальними домами дорогу, вороны перестали скакать и вяло переваливались по снегу, а над школой повисло совсем не оранжевое, а какое-то облупленно-белое солнце, похожее на кокарду на фуражке машиниста скорого поезда. И она тупо смотрела на эту кокарду и все думала и думала.
У нее даже не было сомнений в том, что больше он не появится никогда - избавив ее от необходимости видеть его и вспоминать все заново. Да и зачем ему появляться - когда он имел дело с дурой, сорокалетней почти дурой, которую легко соблазнил, потешаясь над ней наверняка. Умный, хитрый, стопроцентный бабник - а она расслабилась, была открыта, доверчива, он и увидел ее всю насквозь. И соблазнил-то ее просто так, просто потому, что усилий не требовалось, - Ольга говорила, что есть такие, кто мимо не пройдет, если увидит, что можно затащить в постель, - сам ведь не отрицал, что хватает у него молодых девиц.
И она не сомневалась, что он плевался потом - потому что он видел то же самое, что и она в его зеркале. Видел некрасивое старое тело, отвратительное, отталкивающее, видел ее пьяную физиономию с размазанной косметикой, видел, какая она неумелая и зажатая. И все его движения в постели казались ей брезгливыми. И то, что он прикрывал глаза, было признаком не высшего наслаждения, а нежелания на нее смотреть. Он и на колени-то ее поставил затем, чтобы не видеть ее лица.
И самое ужасное - она даже передернулась - то, что он чувствовал, должен был чувствовать ее запах, тот самый отвратительный непонятный запах, почему-то исходивший от нее, оттуда. Кисловатый, мерзкий, постыдный, все усиливавшийся, сочившийся уже изо всех пор.
И еще она не сомневалась, что он специально все подстроил с этим звонком - или что звонили ему по другому поводу, а он ей сказал, что ему надо уезжать. Потому что не хотел больше от нее ничего и видеть ее не мог уже, мечтал только о том, чтобы выпроводить поскорее. Даже не довез до дома - настолько противно ему было. А все разговоры перед тем, как посадить ее в такси, - что ждет ее звонка, что вот визитка - это для отвода глаз.
Ей было очень неприятно, когда она об этом думала, - но с другой стороны, все мысли в те два дня, что она лежала пластом, были неприятными, одна хуже другой. Может даже, она намеренно причиняла себе боль - но в итоге оказалось, что так было лучше, потому что она вышла-таки из этого состояния. И сейчас ей было все равно - потому что она нашла в себе силы осознать: то, что случилось, изменить уже нельзя. И прекрасно понимала, что никто, кроме нее самой, ей о случившемся не напомнит, не заставит переживать все заново. И вот…
Она вдруг спохватилась, что уже минут десять так сидит, и вскочила, задев столик и окончательно расплескав кофе. Кинувшись поспешно в ванную, зачем-то протирая лицо тонизирующим лосьоном. Хватая какую-то пудру - мать, что ли, оставила, она сама пудрой не пользовалась. Разозлилась, что, как всегда, нет расчесок на полочке, поправила волосы руками и замерла, всматриваясь в собственное отражение - блестящие темные, почти черные глаза, раскрасневшиеся щеки, тонкие высокие дуги бровей, белые до голубизны зубы, крошечная родинка на левой щеке. Но она не увидела того, что видела в нем прежде, - заметных морщин от носа к губам, темноватых кругов под глазами, следов усталости. И сказала себе, что тоник помог, - да, может, еще и пудра.
Из ванной метнулась обратно в комнату, выкидывая из шкафа вещи, доставая джинсы с рубашкой, застиранные, белесо-голубые. Быстро натягивая их, все это время говоря себе, что не собирается спускаться вниз и что он и не приедет - она ведь понятно ему все объяснила. Быстро подкрасила губы привычной светло-розовой помадой - и, вернувшись к окну, увидела знакомую уже машину. А через секунду услышала звонок в дверь - наглый, короткий, уверенный, что на него среагируют немедленно.
Она вздрогнула, его услышав, замерла, испытав желание затаиться, спрятаться. Сделать как-то так, чтобы он решил, что ее нет, что она, допустим, уже куда-то ушла. Ей страшно было встречаться с ним после того, что было, - да она просто не могла допустить этого, потому что он был единственным мужчиной, который видел ее без одежды, при свете, который видел то, что потом увидела она, который с ней это делал - не считая, естественно, Сергея, который ее голой толком не видел никогда, ну, может, как-то частично, и то давно. А этот - этот видел ту ужасную картинку, которая потрясла ее больше всего остального.
Она до сих пор не могла вспоминать ее без содрогания - хотя и пыталась убеждать себя, что в ее возрасте вряд ли кто-то выглядит лучше. Что время безжалостно, что у нее есть другие достоинства. И может, она и свыклась бы с ней со временем - но был свидетель, который не знал о других достоинствах, который просто увидел это, и…
"Но ведь приехал? - спросила себя. Уже не вздрагивая при втором звонке. - Но ведь зачем-то приехал?.."
- Алла, я буду ждать в машине! - Он произнес это достаточно громко, чтобы она услышала, стоя в нескольких шагах от двери. И, подойдя на цыпочках поближе, аккуратно заглянула в глазок, убедившись что на площадке пусто. Быстро надев вместо тапок полусапожки и накинув поверх джинсовой рубашки полушубок, решительно открыла дверь.
Ей казалось, что одежда ее не защищает, что, глядя на нее, он видит ее голой. И потому, выйдя из подъезда и увидев его у машины, тут же ее заметившего, улыбнувшегося, с притворным восхищением покачавшего головой, шагнувшего навстречу, опустила глаза. И, сев в "мерседес", не могла заставить себя смотреть ему в лицо - глядела куда-то перед собой.
- Алла, ты…
- Как вы узнали мой номер телефона? - Она была жесткой, холодной, не собираясь больше покупаться на его улыбки, не желая выслушивать лживые комплименты, на которые у него каким-то образом после всего им увиденного хватало притворства. - Сначала объясните мне, как вы узнали мой номер телефона и на каком основании вы искали меня в институте, а потом приехали сюда. И что вам от меня надо - вы, кажется, получили все, что хотели…
- Алла, Алла. - Она видела краем глаза, что он продолжает улыбаться. - Я просто хотел отметить с тобой праздник. Я столько тебя вспоминал, все было так классно, ты такая женщина…
- Да, да, конечно. - Она скептически покачала головой, вкладывая в голос максимум сарказма, вдруг выпаливая идиотскую фразу, не успевая ее удержать: - Послушайте, я вам не проститутка, и если вам не с кем… не с кем отмечать праздник в вашем стиле… Если вам не с кем в данный момент… вступить в интимные отношения - то это не моя проблема. Я, знаете ли, не проститутка…
Она замерла, осознав, что сказала, чувствуя себя дурой. Думая, что он как-то заденет ее, скажет сейчас что-нибудь резкое или оскорбит полунамеком - "проститутки обычно помоложе" или "боюсь, что эта профессия не для вас", - и она выскочит из машины, и дома все воспоминания начнутся снова, и…
- Ну что за женщина, что за женщина! - Он произнес это весело и одновременно мелодраматично, разводя руки, поднимая вверх голову, как бы спрашивая ответа у высших сил. - Я ищу ее по всей Москве, я плачу кучу денег, чтобы узнать ее фамилию и телефон, я приезжаю к ней, говорю, что она прекрасно выглядит, что мне очень понравилось то, что у нас с ней было, что она фантастична в постели, что я хочу отметить с ней праздник. Что я хочу ее еще. А она…
Она растерялась, и потому в интонацию прокралась обида.
- Разумеется - поэтому вы и пропали на пять дней, именно поэтому, правда?