Он не стал слишком долго задерживаться наверху, опасаясь возбудить подозрения хозяина. В зал он спустился как раз вовремя: третью рюмку кальвадоса ему налили с той же непреклонностью, что и прежде. Вместе с рюмкой хозяин подвинул к нему тарелку с ломтиками колбасы и заявил:
– Я из Понфарси!
Он произнес это слово с такой важностью, словно оно несло в себе некий тайный смысл. Может быть, этим объяснялась колбаса в качестве закуски? Или жители Понфарси принимают по рюмочке кальвадоса каждые полчаса? Он добавил:
– Возле Вира!
– Вы позволите мне еще раз позвонить?
Стрелки на часах добрались только до половины одиннадцатого, а Мегрэ уже вполне освоился в этом ресторане и начал чувствовать себя увереннее и даже игривее. Ему казалось забавным это окно от пола до потолка, в которое с улицы можно было увидеть посетителей в таком интересном ракурсе – снизу.
– Алло! Это дом месье Жандро-Бальтазара?
На этот раз ему ответил мрачный голос Луи.
– Я хотел бы поговорить с мадемуазель Жандро.
– Мадемуазель нет дома. Кто ее спрашивает?
Как и в первый раз, Мегрэ повесил трубку и снова спустился в зал на первом этаже, где хозяин с необычайно важным видом, тщательно обдумывая каждое слово, писал на грифельной доске дневное меню.
Теперь в домах было много открытых окон, из некоторых свисали ковры, которые выбивали над пустой улицей.
Пожилая дама в черном платье и сиреневой вуалетке выгуливала маленькую собачку, которая возле каждого порога поднимала лапу, но ничего не делала.
– Я уже думаю, – тихо произнес Мегрэ с натянутой улыбкой, – что мой приятель забыл о нашей встрече.
Поверил ли ему хозяин? Или он догадался, что Мегрэ из полиции?
В одиннадцать часов во дворе особняка Жандро кучер запряг гнедую лошадь в двухместную карету. При этом Мегрэ не видел, чтобы кучер входил во двор с улицы. И в особняке он тоже не спал – следовательно, можно было предположить, что в доме имеется другой вход.
В четверть двенадцатого спустился Фелисьен Жандро-отец в пиджаке, желтых перчатках, бежевой шляпе, с напомаженными усами и тростью в руке. Кучер помог ему подняться в карету, которая направилась в сторону улицы Бланш. Наверняка старик отправлялся на прогулку по Булонскому лесу с намерением пообедать в своем клубе.
"Инспекторам рекомендовано иметь в гардеробе черный фрак, смокинг и жакет…"
И Мегрэ, глядя на себя в зеркало между бутылками, горько усмехнулся. Может, еще и желтые перчатки? Или трость с золотым набалдашником? А также светлые гетры на лакированных ботинках!
Повезло же ему с его первым расследованием! Он мог проникнуть в любую среду: к мелким буржуа, лавочникам, старьевщикам, бродягам. Ему казалось, что с этим проблем бы не было. Но этот особняк с роскошными воротами, более торжественными, чем вход в церковь, с этой мраморной колоннадой и двором, где начищали до блеска лимузин для одного хозяина, а затем запрягали дорогую лошадь для другого!
Кальвадос! Ничего другого ему не оставалось. Он будет держаться до конца. И пробудет в "Старом Кальвадосе" столько, сколько потребуется.
Мегрэ не видел мадам Луи. Возможно, она не ходила за продуктами каждое утро, поскольку в доме был запас провизии? К тому же господа, похоже, завтракали и обедали вне дома.
Жюстену Минару повезло. Сейчас он был за городом. Ему предстояло встретиться с Жермен Бабёф (ее фамилию сказала молочница), которая гостила у своей сестры, скорее всего, в каком-нибудь добропорядочном уютном домике с садом и курами.
"А как же ваша жена?" – "Это не имеет значения".
А мадам Мегрэ решила сегодня устроить в квартире генеральную уборку!
– Думаешь, стоит это делать? – сказал он ей. – Мы же не собираемся здесь задерживаться! Обязательно найдем жилье в более приятном квартале.
Он даже не догадывался, что через тридцать лет они будут жить в той же самой квартире на бульваре Ришар-Ленуар, расширив ее за счет соседней.
В половине двенадцатого в "Старом Кальвадосе" наконец появились первые посетители: художники в белых блузах, по всей видимости, завсегдатаи, поскольку один из них по-свойски поздоровался с хозяином:
– Привет, Помель!
Они заказали аперитив, который выпили, стоя у бара и изучая меню, после чего сели за столик у окна.
В полдень были заняты уже все столики, и мадам Помель время от времени выплывала из кухни с тарелками в руках, пока ее муж разносил напитки, спускаясь в погреб, поднимаясь из него на первый этаж и шагая с первого этажа на верхний. Большинство посетителей были рабочими с соседних строек; среди них также оказались два извозчика, фиакры которых стояли возле ресторана.
Мегрэ охотно позвонил бы месье Ле Брету, чтобы попросить у него совета. Он слишком много съел, слишком много выпил. Его охватило оцепенение, и будь он в Уазе на месте флейтиста, наверняка устроил бы себе сиесту где-нибудь на траве под деревом, прикрыв лицо газетой.
Он начал сомневаться в себе и даже в своей профессии, которая временами казалась ему ненужной. Разве это достойная работа для мужчины – весь день болтаться в бистро и следить за домом, в котором ничего не происходит? У всех присутствовавших в ресторане было определенное занятие. Люди сновали по Парижу как муравьи, но они, по крайней мере, знали, куда идут!
Никто, к примеру, не обязан был пить каждые полчаса рюмку кальвадоса с типом, взгляд которого становился все более мутным, а улыбка вызывала все большее беспокойство.
Помель насмехался над ним – теперь Мегрэ был в этом уверен. А что он мог сделать в ответ? Пойти и встать на тротуаре, на самом солнцепеке, чтобы его было видно из всех окон улицы?
В памяти всплыли неприятные воспоминания об одном глупом происшествии, из-за которого он чуть было не оставил службу в полиции. Случилось это почти два года назад. Он тогда дежурил в общественных местах и специализировался на карманниках в метро.
"Кепка, шарф, поношенный пиджак представляют собой…"
В то время он еще слепо верил во все эти инструкции. По сути, он всегда в них верил. Это произошло неподалеку от универмага "Самаритен". Он поднимался по лестнице в метро. Прямо перед ним какой-то тип в котелке ловко обрезал ремень дамской сумочки у одной старушки. Мегрэ бросился на него, схватил сумку из черного бархата и вцепился в мужчину, который принялся вопить:
– Помогите, грабят!
И вся толпа тут же накинулась на Мегрэ, а господин в котелке незаметно исчез.
Теперь же он начал сомневаться даже в своем друге Жюстене Минаре. Действительно ли открывалось окно на третьем этаже? А даже если и так? Все имеют право открывать окно посреди ночи. Встречаются также лунатики, которые могут кричать во сне…
"Старый Кальвадос" вновь опустел. Хозяин с женой за целое утро не перемолвились ни словом, каждый молча занимался своим делом, словно в хорошо отрепетированной постановке.
И вот наконец в двадцать минут третьего произошло событие. По улице медленно двигался автомобиль, и это был серый "Дион-Бутон", за рулем которого сидел водитель в кожаной куртке и больших очках.
Автомобиль не остановился возле дома Жандро, но ехал очень медленно, и Мегрэ смог убедиться, что пассажиров внутри нет. Бросившись к окну, он сумел разглядеть и номер: "В. 780".
Он не мог побежать вслед за машиной, которая поворачивала за угол улицы Фонтен. Поэтому остался сидеть с бьющимся сердцем, и меньше чем через пять минут тот же автомобиль медленно проследовал обратно.
Обернувшись к стойке, Мегрэ наткнулся на пристальный взгляд Помеля; о чем тот думает, понять было невозможно. Хозяин ограничился тем, что наполнил две рюмки, подвинув одну своему посетителю.
Автомобиль больше не появился. В эти минуты кордебалет Парижской оперы играл нимф в садах Версаля для всех этих наряженных господ и толпы из сотни тысяч зрителей с детьми на плечах, красными шарами и маленькими бумажными флажками в руках.
А улица Шапталь была сонной. Лишь изредка по ней проезжал фиакр, и стук копыт приглушала мощеная мостовая.
Без десяти четыре показался Луи. Он надел черный пиджак на свой полосатый жилет, на голове красовался черный котелок. Некоторое время он постоял в проеме ворот, закурил сигарету, выпустил перед собой струю дыма, а затем медленно направился к углу улицы Фонтен. Мегрэ увидел, как он вошел в табачную лавку.
Пробыл он там совсем недолго и вскоре уже шагал обратно к дому. На мгновение его взгляд скользнул по вывеске "Старого Кальвадоса", но в ресторане было довольно темно, а на улице слишком солнечно, чтобы он мог узнать секретаря комиссариата Сен-Жорж.
Может быть, он кого-то ждал? Или размышлял, что ему делать дальше? Он дошел до угла улицы Бланш и, судя по всему, заметил там кого-то – кого именно, Мегрэ не мог рассмотреть, – затем ускорил шаг и скрылся из виду.
Мегрэ чуть было не бросился вслед за ним, но его остановила необходимость соблюсти приличия. Он ощущал на себе внимательный взгляд хозяина. Разумеется, следовало дать какое-то объяснение, спросить, сколько он должен, расплатиться, поэтому в тот момент, когда Мегрэ окажется на улице Бланш, дворецкий будет уже далеко.
Тогда ему в голову пришел другой план: спокойно расплатиться с хозяином и, воспользовавшись отсутствием Луи, позвонить в особняк и попросить мадемуазель Жандро или хотя бы юную Мари.
Он не сделал ни того, ни другого. Пока он раздумывал, со стороны улицы Бланш подъехал фиакр. Извозчик в шапке из вареной кожи внимательно всматривался в номера домов и в конце концов остановился возле особняка Жандро. Он не стал слезать со своего сиденья – похоже, ему были даны конкретные указания. Флаг на его таксометре был спущен .
Прошло не больше трех минут. В проеме мелькнула мышиная мордочка Мари, ее фартук и кружевной чепец. Затем она исчезла и вернулась с дорожной сумкой, огляделась по сторонам и направилась к фиакру.
Мегрэ не мог слышать через стекло, что она говорит извозчику. Тот, не вставая с места, поднял сумку, которая казалась не очень тяжелой, и поставил рядом с собой.
Мари быстрой неровной походкой вернулась в дом. У нее была тонкая осиная талия, и она выглядела такой миниатюрной, что копна густых волос, казалось, перевешивает и тянет ее назад.
Она скрылась в доме, и секунду спустя появился новый персонаж – молодая женщина, девушка, высокая, крепкая, одетая в темно-синий костюм и синюю шляпку с белой вуалеткой в крупный горох.
Почему Мегрэ покраснел? Потому что он видел ее в одной ночной рубашке в неубранной комнате служанки?
Разумеется, это была не служанка. Это могла быть только Лиз Жандро, которая, несмотря на спешку, держалась с большим достоинством. Слегка покачивая бедрами, она приблизилась к фиакру и села в него.
Мегрэ был так взволнован, что чуть не забыл посмотреть на номер фиакра: 48. Он тут же записал его и снова покраснел под взглядом Помеля.
– Вот так! – вздохнул последний, выбирая очередной кувшин.
– Что – вот так?
– Вот так это делается в порядочных семьях, как они утверждают.
На его лице отражалось ликование, но улыбнуться он все же не удосужился.
– Вы ведь этого ждали, не так ли?
– О чем вы?
Он презрительно скривился и подвинул Мегрэ очередную рюмку. Всем своим насупленным видом он словно говорил: "Играйте в прятки, если хотите!"
Мегрэ, спохватившись, решил вновь вернуть его расположение:
– Это ведь была мадемуазель Жандро?
– Да, месье, кофе "Бальтазар". Полагаю, мы не скоро увидим ее на нашей улице.
– Думаете, она отправилась в путешествие?
Взгляд мужчины стал тяжелым. Он смотрел на молодого посетителя с высоты своих пятидесяти или шестидесяти лет, несчетного количества рюмок, выпитых за всю жизнь с самыми разными людьми и знания всех секретов квартала.
– На кого вы работаете? – внезапно недоверчиво спросил он.
– Ну… ни на кого…
Простой взгляд, говоривший яснее любых слов: "Ты лжешь!"
Затем, пожав плечами:
– Тем хуже для вас!
– А что вы подумали?
– Признайтесь, что вы уже рыскали по нашему кварталу?
– Я? Клянусь вам…
Это было правдой. Он испытывал потребность доказать, что достоин доверия. Хозяин спокойно разглядывал его и, по всей видимости, колебался.
– Я вас принял за друга графа, – вздохнув, наконец произнес он.
– Какого графа?
– Неважно, раз уж это не так. У вас похожая походка, иногда вы так же сутулитесь.
– Вы думаете, что мадемуазель Жандро поехала к графу?
Помель ничего не ответил, потому что наблюдал за Луи, который вновь показался на углу улицы Фонтен. Поскольку он ушел через улицу Бланш, получалось, что он сделал круг, обойдя квартал. Вид у него был довольный. Казалось, он просто прогуливается, наслаждаясь солнечной погодой. Окинув взглядом пустынную улицу, Луи с видом человека, заслужившего бокал белого вина, вошел в табачную лавку на углу.
– Он заходит к вам?
В ответ последовало категоричное, сухое "нет".
– У него гнусная физиономия.
– У многих людей гнусные физиономии, ничего тут не поделаешь.
Мегрэ почудился намек в его словах. А хозяин продолжил, словно разговаривая сам с собой, в то время как с кухни доносился звон посуды:
– Еще бывают люди искренние, а бывают скрытные.
Мегрэ не покидало ощущение, что всего один шаг отделяет его от важных открытий, но, к сожалению, этим шагом было доверие Помеля, насквозь пропитанного кальвадосом. Неужели теперь слишком поздно завоевать его? Видимо, Мегрэ окончательно упал в глазах хозяина, заявив, что не был другом графа. У него сложилось стойкое ощущение, что все утро прошло под знаком недоразумения.
– Я сотрудник частного детективного агентства, – на всякий случай сказал он.
– Надо же!
Ведь его шеф велел ему не впутывать в это дело полицию.
Он решил солгать, чтобы узнать правду. Многое бы он отдал, чтобы в эту минуту быть на двадцать лет старше и выглядеть так же уверенно, как его собеседник.
– Я предполагал, что должно что-то произойти.
– Как видите, произошло.
– Значит, вы считаете, что она не вернется?
Должно быть, он снова промахнулся, так как Помель не без некоторого сочувствия лишь пожал плечами. Тогда Мегрэ попробовал подойти с другой стороны.
– Теперь я угощаю, – заявил он, показывая на глиняные кувшины.
Неужели хозяин откажется с ним выпить? Тот еще раз пожал плечами и проворчал:
– В это время дня лучше откупорить бутылочку вина.
Он спустился за ней в погреб. Мегрэ ощутимо покачивало после всех рюмок кальвадоса, выпитых за день, зато Помель сохранял твердую походку, и лестница без перил, больше походившая на трап, совершенно его не пугала.
– Видите ли, молодой человек, чтобы лгать, нужно быть тертым калачом.
– Вы думаете, что я…
Помель наполнил бокалы.
– Кто мог бы нанять для этого частных детективов? Не граф ведь, правда? И уж точно не господа Жандро, будь то отец или сын. Что касается месье Юбера…
– Какого Юбера?
– Вот видите! Вы даже не знаете семьи.
– Есть еще один сын?
– Сколько, вы думаете, домов на нашей улице?
– Не знаю… Сорок? Пятьдесят?
– Что ж! Посчитайте… А затем постучите в каждую дверь. Возможно, вы найдете того, кто даст вам нужную информацию. А я умываю руки. На улицу я вас не гоню, можете оставаться здесь, сколько пожелаете. Просто сейчас время моего послеобеденного отдыха, а это святое.
За стойкой стоял стул с соломенным сиденьем. Помель уселся на него, повернувшись спиной к витрине, сложил на животе руки, закрыл глаза и, похоже, сразу провалился в сон.
Видимо, удивившись наступившей тишине, его жена высунула голову из кухни, держа в одной руке тряпку, в другой – тарелку; убедившись, что все в порядке, она вернулась к своей посуде, даже не взглянув на Мегрэ, который с виноватым видом уселся возле окна.
Глава 4
Пожилой господин с авеню дю Буа
Они условились с Минаром, что тот, вернувшись из Конфлана, оставит записку на бульваре Ришар-Ленуар, чтобы дать о себе знать.
– Но вам это совсем не по пути! – возразил Мегрэ.
И услышал привычный ответ:
– Это не имеет значения.
Мегрэ не хотелось обескураживать флейтиста, и он спросил очень осторожно:
– А на каком основании вы туда явитесь? И что будете говорить?
Лишь теперь, когда он вспоминал об этом после изнурительного дня, возвращаясь домой по освещенным Большим бульварам, ответ музыканта показался слегка пугающим:
– Что-нибудь придумаю. Не беспокойтесь.
Тем не менее после недолгого уныния, охватившего его после обеда – то ли из-за поведения хозяина "Старого Кальвадоса", то ли из-за немалого количества выпитых рюмок, – Мегрэ стал чувствовать себя гораздо увереннее.
В нем даже происходило нечто новое, доселе неизведанное, и он еще не знал, что этот самый внутренний щелчок уже не будет его удивлять, когда однажды он превратится в живую легенду набережной Орфевр.
А пока это было просто приятное тепло, разливающееся по всему телу и позволяющее идти более уверенным шагом и смелее разглядывать прохожих, полосы света и тени, фиакры и трамваи, проезжающие мимо.
Еще совсем недавно, на улице Шапталь, он сердился на своего комиссара за то, что тот поручил ему вести это расследование; он даже начал думать, что Ле Брет нарочно сыграл с ним злую шутку.
Разве в одиночку можно взять такую крепость, как особняк Бальтазаров? Разве так работают великие сыщики из "бригады шефа"? У них в арсенале масса инструментов: досье, картотеки, многочисленные сотрудники, осведомители! Если бы им понадобилось установить слежку за десятью лицами, они бы направили для этих целей десятерых инспекторов.
Но сейчас Мегрэ неожиданно радовался своему одиночеству, тому, что он сам может рыскать по всем углам.
Он еще не подозревал о том, что однажды это станет его "фирменным" методом и, даже заняв должность начальника специальной бригады и имея в своем распоряжении маленькую армию полицейских, он нередко будет лично сидеть в засаде, вести слежку за подозреваемым на улице, ждать часами в бистро.
Прежде чем покинуть "Старый Кальвадос", где Помель демонстративно выказывал ему полное безразличие, Мегрэ сделал еще два телефонных звонка. Сначала он позвонил в "Урбэн", поскольку фиакр, в который села Лиз Жандро, был выкрашен в цвета этой компании. Ему пришлось долго ждать ответа.
– Сорок восьмой относится к депо Ла-Виллет. Извозчика зовут Эжен Корниль. Он приступил к работе сегодня в полдень и вряд ли вернется в депо раньше полуночи.
– Не знаете, где его можно найти в городе?