* * *
Ларисины представления о дальности и близости пути, вероятно, сильно отличались от Долларовых. Черный джип уже почти час несся, рассекая с бешеной скоростью ночную мглу и пугая редких прохожих и автомобилистов, жавшихся при его появлении к самому краю дороги. Доллар угрюмо молчал, недовольный тем, что его зря вытащили из дома. Лариса уже начинала дремать, когда машина совершенно неожиданно для нее остановилась у коттеджа, очень похожего по архитектуре на дом Доллара, но значительно меньших габаритов.
Пока Лариса протирала слипавшиеся глаза, Доллар первый подошел к деревянной, украшенной резьбой двери и нажал на звонок. Ответа ему пришлось ждать долго…
…Хряп спал. Его длинные черные волосы, как у ребенка, разметались по подушке, но узкое, в шрамах лицо и во сне хранило злое, жестокое выражение. Хряпу снился пионерский лагерь, и сон почти целиком повторял давно забытую реальность.
В тот год двенадцатилетнего Серегу, который тогда даже и не догадывался, что на самом деле он Хряп, а никакой не Сергей, родители отправили в лагерь вместе с братишкой - восьмилетним Павлушкой. Определив его в самый младший, седьмой, отряд и вяло пригрозив ребятам, что они будут иметь дело с ним если что, Сергей и думать забыл о надоевшем еще дома сосунке. Вспомнить пришлось уже под конец смены, когда в предпоследний день к Сергею подошел один из Пашиных соседей по комнате и прерывающимся шепотом рассказал, что Павлика только что чуть не изнасиловал парень из второго отряда.
Серега, совершенно не помня себя, рванул к домику второго отряда и, увидев около него обидчика, как ни в чем не бывало играющего в футбол, подлетел к нему и с размаха саданул его сначала в морду, а потом в пах. И когда тот от неожиданности потерял равновесие и свалился на землю, стал его бить ногами, уже не разбирая, куда попадет. Тогда, наверное, и проснулось в нем и больше не засыпало никогда это необычайно сильное чувство наслаждения от страданий другого человека, находящегося полностью в твоих руках.
Вот и сейчас во сне Хряп уже почти добивал подонка, посмевшего тронуть его брата, уже тоненькие струйки крови стекали по подбородку из губ умирающего человека, когда громкий стук в дверь разбудил бандита, помешав довершить начатое.
В дверь, похоже, стучали давно и очень сильно. Скорее всего - ногами. Хряп поднял ставшую вдруг необычно тяжелой голову с подушки, кряхтя встал с кровати и пошел открывать дверь незваным гостям.
В голове гудело так, будто в ней катались одновременно сто танков, извергавших время от времени залпы, заставляющие Хряпа чуть ли не стонать вслух. Да, славно он погулял вчера. Только вот куда это, интересно, делись его гости?
Хряп попытался мысленно восстановить в памяти картину вчерашнего дня. Да, все, как и обычно, началось со скандала. А потом, после того как Оленька заявила, что она больше не намерена терпеть его деспотические замашки и уходит навсегда, он воспринял ее слова как глупую попытку шантажа взбалмошной женщины. Он заявил, что пусть отваливает: любая женщина помоложе и покрасивее ее согласится жить в особняке, купленном для нее Хряпом, и кататься на ее машине.
На это Ольга молча кинула ему под ноги ключи от хаты и тачки и ушла с гордо поднятой головой, не забрав даже вещей. Однако Хряп знал, чего стоят подобные спецэффекты. Он давно догадывался, что умная Лелечка имеет у себя не одну связку ключей от дома и автомобиля.
И оказался прав. Вернувшись с гулянки, Хряп обнаружил, что Олины комнаты совершенно пусты: она как-то умудрилась вывезти даже мебель, стоявшую там, хотя она далеко не вся была куплена на ее деньги. Ребята, которых он привел с собой, спросили, не ремонт ли он затеял - так голо выглядели три бывшие Лелины комнаты.
И все-таки погуляли они хорошо. Достойно отметили праздник свободы и личной независимости, как объяснил Хряп повод пьянки двум подцепленным на улице студентам-собутыльникам. Вот только сегодня бы оставили его все в покое, может, тогда черти, ввинчивающие в его бедную голову острые железные прутья, угомонятся и головная боль утихнет?
Так нет же, ходят, звонят, сволочи!
Хряп резко открыл входную дверь с твердым намерением послать незваных гостей куда подальше. Однако так и не смог осуществить его.
На пороге стоял мрачный Доллар. Ларису заспанный и не совсем вернувшийся в реальность Хряп сначала совсем не заметил, а заметив, не слишком-то обрадовался, сразу догадавшись, что она пришла по сидевшему у него уже в печенках делу Каменской. Мало на него ментов с их приставаниями насчет алиби и тому подобных штучек. Поэтому въедливую бизнесменшу, приди она одна, Хряп, наверно, выгнал бы прямо с порога.
Но вот Доллар - это другое дело. С ним ссориться Хряпу было совсем не с руки.
Поэтому Хряп буркнул не очень любезно:
- Проходите.
И повел ненужных ему гостей в гостиную. Впрочем, кроме гостиной, вести их было больше некуда. Лелины комнаты были совершенно пусты, его же собственные не подходили для приема кого бы то ни было по причине давно и прочно укоренившегося бардака. С патологической безалаберностью Хряпа в свое время не могла ничего поделать даже сама Леля.
Да и у гостиной вид сегодня оказался не намного лучшим. Комната эта когда-то с особой любовью была обставлена Олей, имевшей определенный художественный вкус. Все здесь - и изящный столик из красного дерева с резными ножками, и маленькие креслица, стоящие вокруг него, и обои, и тяжелые солидные шторы - было выдержано в определенном стиле и решено в спокойных желто-зеленых тонах.
И как же хорошо было в этой комнате отгородиться вместе с Лелей от всего мира, зашторив окна! Как аппетитно пахла тогда индейка с мангольдом, как роскошно смотрелась белоснежная фарфоровая посуда на черной скатерти, как торжественно блестело серебро и переливался хрусталь! Сейчас же после вчерашнего в комнате властвовал полный разгром: обои были забрызганы красным вином, на потолке гордо красовалось пятно от выстрелившего шампанского, на полу валялись осколки разбитого кем-то стакана, а стол был весь заставлен тарелками с недоеденной едой и рюмками со спиртным.
- Извините, - хмуро буркнул Хряп. - Мы тут вчера с друзьями посидели немного.
- Видим, видим, - с тяжелым добродушием медведя ответил Доллар. - А что же твоя Лелька, не могла убрать? Или вы и ее так напоили, что она все никак не отойдет?
Хряп зло покосился на Доллара, но про Олю ничего не ответил, спросил только:
- Пить будете?
Лариса с легким отвращением посмотрела на растрепанного хозяина, загаженный стол и решительно покачала головой. Доллар согласился на кофе. Сам же Хряп, выпив в качестве допинга рюмку водки и проглотив соленый огурец, спросил:
- Ну что, может, объясните, зачем пожаловали?
- Сволочь ты, - спокойно заметил развеселившийся при виде несчастного братана Доллар. - Разве так встречают дорогих гостей? - Он одарил Хряпа взглядом исподлобья и продолжил: - Но если ты настаиваешь, чтобы перейти к делу, слушай сюда. Дело-то у нас маленькое - мы всего-навсего хотели поинтересоваться: зачем ты грохнул старушку-то?
- Какую старушку? - спросил и так мало соображающий, а тут и совсем ошалевший Хряп.
- А ты что, несколько старушек порешил в последнее время? - насмешливо поинтересовался Доллар и уже более властным тоном конкретизировал: - Конечно, Каменскую.
- Каменскую? - переспросил Хряп, несколько театрально, на взгляд Ларисы, сморщившись.
- Хватит мулю гнать - говори зачем, и дело с концом! - продолжил наседать Доллар. - И учти, отмазки типа: а я бабушку не бил, а я бабушку любил, - не принимаются, понял?
Голос Доллара звучал резко и безапелляционно.
- Хорош гнать! - не выдержал Хряп. - Тут и без тебя тошно. Как будто ты не в курсе, что мы вместе тогда с той гребаной вечерины домой поехали!
- Да я-то в курсе, - все так же спокойно пояснил Доллар. - Ты вот ей это докажи, - указал он на Ларису.
- А ей-то зачем?
- И потом, откуда мне знать, куда ты ушел: спать в хату или вернулся и грохнул Каменскую, - не обращая внимания на Хряпа, методично продолжал Доллар.
- А на фига мне это надо? - хмуро поинтересовался Хряп.
Сил рассердиться по-настоящему на Доллара у него просто не было.
- Вы же были заинтересованы в том, чтобы владеть контрольным пакетом акций магазина Каменской? - вмешалась до сих пор молчавшая Лариса.
- Че-е? - только и процедил на это Хряп.
Не будь здесь Доллара, он бы вообще разговаривать с этой дурочкой, сующейся туда, куда не просят, не стал.
- Ну, вы же предлагали Ирине продать вам акции. И даже, мягко говоря, настаивали на этом.
- Да на хрена они мне? - не выдержал Хряп. - Что я, без убийства телок моих бывших друзей бабок себе не могу заколотить? На свете есть немало людей, мешающих жить другим, над которыми можно было бы поработать. И то живут…
Однако Ларису было не так просто напугать какими-то намеками на свой счет, и она продолжила этот весьма своеобразный допрос.
- А зачем же ты тогда скрываешься? - спросила она, решительно переходя на "ты".
- А ты че, вчера родилась? - в тон ей ответил Хряп. - Не знаешь, какие менты козлы, да?
Лариса родилась уже давно, тридцать с лишним лет назад, и уж, конечно, не понаслышке знала, что такое российская милиция. Она была осведомлена о том, как менты любят трясти деньги с кого бы то ни было, а уж наехать на бандитов, даже совсем непричастных к делу по сути, но формально попавших в протокол, для них и просто святое дело. Однако история с акциями все-таки напрягала ее. Ведь кто-то определенно врал: или Алексей, или Доллар с Хряпом. И никому из них нельзя было верить.
- Да я поехал сюда после вечерины, бля буду! - разыгрывая искренность, патетично заявил Хряп. - Ты что, Доллар, мне не веришь, что ли?
Доллар исподлобья зло смотрел на Хряпа. Лариса, наблюдая за двумя бандитами, понимала, что у них свои отношения и что, возможно, Доллар просто использует ситуацию, чтобы надавить на своего "коллегу".
Самой же ей ничего не оставалось, как либо верить на слово Хряпу и Доллару, либо не верить. Потому как никаких других вариантов для выяснения истины у нее пока не было.
Вечер, а вернее, ночь закончилась для Ларисы благополучно - бандиты честно отвезли ее туда, где взяли, и попрощались довольно любезно. Похоже, обе стороны просто отработали некий ритуал: бандиты наехали, Лариса объяснила, в итоге была вынуждена признаться в отсутствии каких-либо претензий. И стороны разошлись миром.
Глава 5
Лариса ходила по сложному, запутанному лабиринту и никак не могла найти выход. В руке у нее был крепко зажат острый нож.
Она знала: когда выход все-таки найдется, там будет ждать ее убийца, лишивший жизни беззащитную Каменскую. Она уже довольно долго блуждала таким образом. Несколько раз невдалеке от себя она видела людей. Заплаканную Алену с черной тушью, стекавшей по щекам. Смущенно улыбающихся Котова и Алексея, прильнувших друг к другу. Наташу, бьющую в истерике Жанну Свиридову. Хмурых бандитов Доллара и Хряпа, плачущую Орнагын в объятиях солидного продюсера Котенко. Но подойти к персонажам этого странного сна Лариса не решалась, опасаясь тупика.
Словом, все смешалось в сновидениях Котовой, как сказал бы классик…
"Кто же, кто из них?" - опять мучил Ларису один и тот же вопрос.
И тут она услышала голос: "Ларочка, Ларочка!"
Это навязчиво звал ее кто-то. Почему-то в памяти всплыла усмешка мужа, пытающегося склонить ее к выполнению супружеских обязанностей.
"Нет, убийца точно не Евгений", - успела подумать Лариса и открыла глаза.
Было уже утро. Котов сидел на корточках перед ее кроватью и настойчиво теребил Ларису за плечо.
- Солнышко, - захныкал он. - Я уже три дня не ел!
- Ну что ты сочиняешь? - лениво потягиваясь, спросила Лариса. - Мы же только вчера обедали вместе!
- А я голодный! - голосом раскапризничавшегося ребенка заявил муж.
- А где домработница? - терпеливо спросила Лариса.
- Она ушла.
- Почему?
- Дура потому что. - Котов не стал утруждать себя нахождением замысловатых аргументов по этому поводу.
- Ну-ка расскажи, - потребовала Лариса.
- Что тут рассказывать! - помялся Евгений и тут же добавил как-то по-ребячьи самодовольно: - Ты же знаешь, как я разбираюсь в женщинах.
Лариса усмехнулась, догадываясь о том, что сейчас должен последовать рассказ о любовных похождениях мужа.
- Ну так вот, - продолжал Котов. - Я сразу заметил, что наша Любашка на меня глаз положила. Еще в конторе, когда ее нанимать ходил. Я, в общем, и взял-то ее только поэтому. Сразу увидел, как я ей понравился. Еще когда она сама этого, наверно, не поняла, дуреха. Но я же знаю, что нужно настоящей женщине. Вот и думаю вчера: чего мне девку зря мучить! И решил ей отдаться.
- О, у тебя просыпаются мазохистские комплексы, Женечка! - с улыбкой воскликнула Лариса.
Муж со своими на первый взгляд глупыми историями явно содействовал ее окончательному пробуждению.
- А она, дурочка, испугалась чего-то: руками замахала, завизжала. Вижу я - не понимает девка своего счастья, - продолжал Евгений. - Приходится чуть ли не силой объяснять. А она опять в крик и уже чуть ли не кусается. Что ж делать: отпустил я ее. Она и драпанула как ошпаренная, лишь пятки замелькали. Шум из-за пустяков подняла! Я ведь и не трогал ее толком. Так только, слегка по попке потрепал…
Евгений закончил свой рассказ и обиженно уставился на хохочущую Ларису.
- Смешно тебе, - протянул Котов, начиная потихоньку поглаживать одеяло, под которым лежала жена. - А я, может, ни на кого и не взглянул бы, если бы ты хоть чуть-чуть любила меня. Вспомни, как нам хорошо было раньше…
Лариса поежилась. Прикосновения мужа уже давно не вызывали у нее никаких чувств, кроме отвращения. Ну, в крайнем случае равнодушия. Легко выскользнув из-под одеяла с противоположной от Котова стороны, она накинула шелковый халатик и отправилась на кухню, явно демонстрируя Евгению предпочтение готовить завтрак, чем заниматься с ним утренним сексом.
И в процессе приготовления еды Лариса имела возможность спокойно подумать. Например, о том, что же важное она могла упустить. А это "что-то" на самом деле было и вертелось сейчас в голове Ларисы смутным облачком, не желая материализовываться в четкие мысли и слова. Готовя свое фирменное блюдо - фрикадельки из баранины с чесночным соусом, - Лариса перебирала в памяти всех, с кем она встречалась в последние дни по делу Каменской.
Выходило так, что никого из них нельзя было исключить из списка подозреваемых. Если хотя бы знать, кто врет насчет магазинных акций! И тут Лариса чуть не подпрыгнула.
Кандабурова! Как она могла забыть про одного из самых близких людей Каменской!
Конечно, можно было задуматься над причинами столь странной дружбы: Каменская - богатая, красивая, и Кандабурова - откровенная уродка, женщина, мягко говоря, не обремененная интеллектом. Однако факт оставался фактом - сколько Лариса помнила Каменскую, ближе, чем казашка Орнагын, у нее не было никого.
Лариса зацепила две фрикадельки прямо со сковороды и отправила их в рот. Оставшиеся фрикадельки она быстро залила соусом и выложила на тарелку с листьями салата.
- Готово, иди ешь! - прокричала она мужу и вылетела из кухни, на ходу развязывая фартук.
- А как же ты? - понеслось ей вдогонку, но Лариса уже начала переодеваться.
Через несколько минут она сидела в салоне своей машины. А еще через некоторое время ехала в Октябрьское ущелье.
В этот утренний час пик Лариса, выбрав окольный путь, на котором очень редко попадались другие машины, неслась так, что впору даже джипу Доллара было позавидовать.
Ей казалось сейчас, что она, как никогда, близка к разгадке убийства Каменской. Если казашка не сможет помочь ей, значит, этого не сможет сделать никто. И тогда образуется "висяк", как обычно называют в милиции подобные дела. А скорее всего пострадают невинные люди.
Итак, добравшись до Кандабуровой всего за двадцать минут, нетерпеливая Лариса застыла на минуту перед дверью знакомого дома. Его огромные окна-глаза были грустно закрыты занавесками, и сам особняк, казалось, безмолвно прощался со своей бывшей хозяйкой, похороненной всего лишь три дня назад.
Объявив самой себе минуту молчания в память убитой подруги, Лариса постояла несколько мгновений перед стенами мрачного дома. Но срочные дела настойчиво звали ее вернуться к жизни, и, мысленно пообещав Ирине сделать все возможное для нахождения ее убийцы, Лариса нажала на кнопку дверного звонка.
На этот раз дверь ей открыла домработница Людмила. Она выглядела очень состарившейся за последние дни, смотрелась гораздо старше своих тридцати пяти лет.
Она молча провела гостью в бывшую спальню Каменской и ушла, бесшумно, хотя и плотно закрыв за собой дверь, так и не произнеся ни единого слова.
Орнагын же, казалось, и вовсе не заметила того, что уже находится в комнате не одна. Сегодня она, как никогда раньше, напоминала злую ведьму, вышедшую даже не из детской сказки, а из мрачных народных преданий, до сих пор ужасающих современных людей своей наивной жестокостью и простодушным цинизмом.
Казашка сидела, устремив свой потухший взгляд вдаль, слегка покачиваясь из стороны в сторону, как будто совершая какой-то неизвестный Ларисе обряд, и последняя едва удержалась от того, чтобы не вылететь сейчас же из комнаты и не побежать куда глаза глядят. Но у нее все же хватило духа набрать в легкие побольше воздуха и поздороваться.
- Здравствуйте, - с трудом произнесла Лариса.
И злые чары были вмиг разрушены. Перед ней сидела старая, больная, некрасивая женщина, оплакивающая последнего человека, испытывавшего к ней хотя бы дружеские чувства. Возможно, другой Каменской у нее больше не будет никогда. Это была, конечно же, вовсе не ведьма, совершающая злое колдовство. Бессознательно копируя такую знакомую ей привычку Каменской, Орнагын повернулась к Ларисе и, не здороваясь, начала говорить, как будто продолжая прерванную только что беседу.
- Знаете, каким Ирина была добрым, хорошим человеком, - говорила она монотонным низким голосом, изредка неожиданно прерывающимся совсем старушечьими всхлипываниями. - Сейчас таких просто нет. Мы еще в школе учились с ней вместе. Она всегда заступалась за меня перед одноклассниками. Хотя настоящей дружбы у нас тогда, конечно, быть не могло. Кто я?
Орнагын горько усмехнулась и сама ответила на свой вопрос:
- Даже не просто дурнушка, а уродка горбатая. А она красавицей была, всегда была окружена толпой ребят. Я много наблюдала за ней тогда издалека, но не подходила. Хотя и завидовала ей, конечно, что греха таить, но по-доброму. Уж больно она хорошая была. И не задавака нисколько. А уж потом, когда мы пошли работать на один завод, у нас и завязалось что-то похожее на дружеские отношения. Я же ее с первым ее мужем и познакомила. Она-то пришла на завод позже меня, уже когда поступила в экономический институт, на заочное. И однажды ей очень нужно было чертежи какие-то чертить. Я и отвела ее к Валерке Солдатову. Первый жених был тогда на нашем заводе - красавец, умница, а уж балагур! Кого хочешь в два счета уговорит.