- Ну хорошо, извини. Жена. Так вот, значит, ты близкий мне человек и должна понимать, что я не декорация какая, а живой, реальный мужчина со своими проблемами и слабостями. А потому я стараюсь вести себя естественно, понимаешь? О чем болит, то и рассказываю.
- Ты боишься… - с пониманием закивала Кира. - Конечно. Но я же с тобой.
- И что?
- Во-первых, я могу обеспечить тебе алиби на весь вчерашний день. Скажу, что ты был у меня. Во-вторых, когда к тебе придут и начнут допрашивать…
- Как допрашивать?! - Ланг даже вскочил со своего места. - Что ты такое говоришь?
- Я говорю правду. Полгорода видело, как вы вместе с Машей ходили на кладбище, как она приходила к тебе в музей, думаю, что твои соседи подтвердят, что она бывала у тебя дома. Поэтому будет вполне логично предположить, что рано или поздно следователь окажется здесь, у тебя, и начнет задавать вопросы. Вот к ним ты должен быть готов.
- И как я должен буду себя вести?
- Обыкновенно.
- То есть?
- Говорить правду. Все, кроме того факта, что ты увидел ее труп возле своей двери. Расскажешь, все, как было. Что она приехала специально в Зульштат, чтобы разыскать могилу своего родственника, доктора-гинеколога. Что попросила у тебя схему немецкого кладбища. Говорю же, расскажешь всю правду. Конечно, ты должен будешь сильно удивиться, когда тебе скажут о том, что Машу убили. Ты должен выглядеть потрясенным! Здесь надо будет сыграть. Но этот неприятный момент продлится буквально несколько секунд, после чего ты снова вернешься к своему правдивому рассказу о Маше. Расскажешь, если спросят, конечно, о кладбище… Словом, повторяю, веди себя естественно и рассказывай все, как было.
- А про нашу с ней связь?
- А вот этого не надо. К счастью, у тебя в городе хорошая репутация, а потому никто и не станет предполагать, что между вами были отношения.
- Но она же была со мной незадолго до смерти… Экспертиза покажет, что она была с мужчиной.
- Да мало ли с кем она была?! Не станут же привлекать к экспертизе всех мужчин города, с которыми она встречалась или просто была знакома! А вот с тобой, запомни, она была просто знакома.
Ему было с ней хорошо. Она успокаивала его так, что он готов был поверить каждому ее слову. Действительно, ну кто может подумать, что между красавицей Машей и скучным музейщиком Лангом была близость? Да никто! Абсолютно. Другое дело, где взять внутренние силы, чтобы не переживать, чтобы продолжать жить нормальной жизнью и по возможности радоваться?
Вот оладьи. Они восхитительные, пышные, вкуснейшие! А как она умеет заваривать чай! Чудесный завтрак, и вообще все так красиво накрыто, словно он завтракает не у себя на кухне, а у Киры! И когда только она успела привести все в порядок?
Он смотрел на нее, на то, как она двигается, и его охватывало приятное чувство, вплоть до мурашек на голове. Четкие и в то же время плавные движения, решительные, уверенные и очень женственные.
И хотя в это утро он ну никак не был расположен к ласкам, он был бы счастлив, если бы Кира просто присела с ним на диван, обняла бы его, погладила по голове, как маленького. Стыдно, ужасно стыдно было даже думать об этом, но он так хотел, а потому, когда она подошла к нему, взяла за руку и легонько так потянула за собой в комнату и усадила на диван, у него голова закружилась от удовольствия.
- Ну все, все… Успокойся, - она нежно провела ладонью по его голове, щеке, коснулась уха. - Ничего не бойся. Мы же с тобой обо всем договорились. Ты умный, ты все сделаешь правильно. Я тебе так скажу, Юра. Даже если это ты ее пристрелил, я все равно буду на твоей стороне, понял?
…Когда раздался звонок в дверь, он спал. Сладко спал, пригревшись на плече у Киры.
- Пришли? - спросил он сквозь сон, не поднимая головы. - Да? Это они?
- Я открою.
Кира мягко высвободилась из одеяла и рук Ланга, привела себя в порядок и пошла открывать.
Ланг замер, сердце его, как ему показалось, остановилось. Что сейчас будет? Арест?
Из прихожей доносились голоса - Киры и еще один, мужской. Потом послышались шаги, и в комнату вошел высокий худой мужчина в джинсах и серой рубашке. Лицо серьезное, сосредоточенное.
- Юрий Михайлович Ланг? - спросил он, как показалось Лангу надменно.
- Да, это я, - собравшись с последними силами, проговорил вспотевший Ланг.
- Я следователь, моя фамилия Липченко. Вадим Борисович Липченко. У меня к вам несколько вопросов.
Кира за спиной следователя делала Лангу знаки: скрестила руки на груди и прикрыла глаза, что должно было означать "ничего не бойся, веди себя спокойно".
- Следователь? - переспросил Ланг. Он старался держаться естественно. И в самом деле, чего это понадобилось здесь следователю? - Конечно, проходите.
Он предложил Липченко сесть в кресло, сам сел напротив.
- Кирочка… - он растерянно смотрел на нее, потом жестом указал ей на стул, рядом. - Надеюсь, моя жена нам не помешает?
Глаза Киры округлились. Улыбка ее вышла кривоватой, удивленной. Но видно было, что ей это приятно.
- Лучше будет, если мы поговорим вдвоем, - сказал Липченко, и Кира моментально удалилась. Из-под Ланга словно выбили табуретку.
- Вы знакомы с Марией Тропининой?
- Тропинина… Что-то не припомню… А кто это?
- Студентка из Саратова. Она бывала в вашем музее. Так, во всяком случае, нам рассказала ее тетя. Маша интересовалась немецким кладбищем.
- Ах, Маша! Понимаете, я просто не знал ее фамилию! Да, конечно, знаю! Неужели ей удалось что-то найти?
- Что найти? Что вы имеете в виду?
- Ну как же… - Ланг улыбнулся нервно, ему даже показалось, что рот отказывался растягиваться, и он улыбнулся чуть ли не зубами. - Маша, я думаю, искала клад, да только скрывала это. Но как можно скрыть то, что лежит на поверхности?
- А поподробнее?
- Она искала определенное захоронение, могилу своего родственника, доктора Ульрихса, и попросила меня дать ей копию плана немецкого кладбища.
- И вы ей дали?
- Не сразу, но дал. Честно говоря, я отнесся к ней вообще несерьезно. Просто потому, что за те годы, что я работаю в нашем музее, таких кладоискателей была тьма! И все - не местные, а залетные, как я всегда говорю… Из Саратова, а то и из столицы… Немцы. Дальние родственники тех, кто проживал в Зульштате когда-то. И все уверены, что наше немецкое кладбище просто набито золотом. Что ж, пусть ищут. Во время таких поисков постепенно приводятся в порядок фамильные склепы, могилы… Обычное дело. И что Маша, неужели нашла клад?
Липченко посмотрел на него с какой-то брезгливой миной.
- Машу убили, - сказал он тихо, и Ланг почувствовал, как его кожа отреагировала на это известие, все волоски встали дыбом. Эта убийственная в прямом смысле слова фраза из уст следователя прозвучала действительно новостью, словно Ланг услышал о смерти Маши впервые. Ему и играть-то ничего не пришлось.
- Как… убили… Кто? За что? - он с недоверием посмотрел на следователя. - Она же совсем девчонка…
- Когда вы видели Машу в последний раз?
- Вчера видел! Она показала мне фотографию одного склепа…
- Что за склеп? Расскажите подробнее.
- Да у нее полно было всяких фотографий склепов. Она искала могилу своего родственника доктора Ульрихса, и я показал ей на плане, где его искать. Предполагаю, что она его, вернее, ее, могилу, нашла, да только засомневалась, что это именно его могила…
- Почему засомневалась?
- Она показала мне, говорю же, фотографию, где его могила была с памятником, мраморным, красивым. Я ей объясняю - мрамор украли, унесли… Словом, мы с ней беседовали о склепах и кладбище.
- Можно ли предположить, что Маша все-таки нашла клад и ее за это убили? Украли клад и убили?
- Ну… Не знаю. Как-то все просто. Нет, я слышал, конечно, что клады находились, я даже знаю людей, которым повезло и они действительно находили зарытые монеты и драгоценности. И все это на немецком кладбище. Как правило, такие клады находят в склепах состоятельных людей. Но доктор Ульрихс был простым гинекологом, простым в смысле богатства. Он не был богат. У него были золотые руки, об этом свидетельствуют сохранившиеся записи, письма, существует даже роман, он вышел в Америке, автор - один из потомков доктора, который по дневнику Ульрихса написал художественное произведение. Ульрихс - это вообще легенда. Но очень сомневаюсь, чтобы кто-то из его семьи закопал в его могиле клад. Я не верю в это и постоянно твердил Маше.
- Но ее убили, а она искала клад, - настаивал на своей версии Липченко, и Ланг, в какой-то момент осмелев, даже повысил на него голос:
- Да что вы привязались к этой теме?! Говорю же - нет и не было там никакого клада! Чушь собачья! Вам надо убийцу искать, а не клады…
Липченко внимательно посмотрел на него.
- Вы много времени проводили с Машей?
- Не знаю… нет…
- Может, она рассказывала вам о своем парне или о чем-нибудь еще, о том, что ей угрожают, к примеру…
- Да кто ей мог угрожать? И про парня мне тоже ничего не известно. Хотя девушка она была видная, я бы даже сказал, красивая. Наверняка она с кем-нибудь встречалась. Но не здесь.
- Почему вы так уверены в этом?
- Да потому что она постоянно торчала на кладбище, рылась в склепах… Если бы у нее кто-то был, то ей бы помогали, понимаете? А ведь она допоздна, дотемна могла расчищать могилы, таблички с надписями…
- Я уж не знаю, почему вас так разозлило, что я заострил свое внимание на кладе, но вы подумайте сами. Молодая девушка, красивая, и вместо того чтобы проводить свои каникулы где-нибудь на море или за границей, она приехала к тетке в Зульштат и все время проводила на кладбище.
- Ну… вообще-то да… Вы уж извините, что я так… Просто у меня в голове не укладывается, что ее нет в живых… У меня такое чувство, будто мне снится сон… Значит, вы полагаете, что ее убили из-за клада? То есть что она его все-таки нашла?
- Ее тетя тоже говорила о том, что Маша искала клад. Ну что ж, спасибо за информацию, Юрий Михайлович. Вы нам очень помогли.
Липченко что-то пометил в своем блокноте.
- Ульрихс, так?
- Да, если вы о докторе.
- Что ж, если вы что-нибудь вспомните, что помогло бы нам понять мотив убийства, пожалуйста, позвоните мне. Вот моя визитка.
Когда за Липченко закрылась дверь, Ланг еще некоторое время стоял без движения, осмысливая случившееся.
Тихо ступая, сзади подошла Кира, положила ему руки на плечи.
- Ну что? Все в порядке?
- Кажется, да… - прошептал Ланг, словно боясь спугнуть обретенный покой.
- А я что говорила?
- Ты слышала весь наш разговор?
- Безусловно. Все до единого слова. Могу сказать одно: ты держался безукоризненно. Вел себя совершенно естественно. И даже то, что ты слегка нагрубил ему, сыграло в плюс.
- Выходит, я артист? - Ланг криво улыбнулся. Однако его на самом деле отпустило. Он наконец глубоко, с облегчением, вздохнул.
- Кира… Ты представить себе не можешь, как же я благодарен тебе за все… Я очень, очень сожалею, что все то время, что мы с тобой знакомы, я пренебрегал тобой. Я благодарен судьбе за то, что ты есть у меня. Правда.
Он как-то неуклюже повернулся к ней, обнял и уткнулся лбом ей в полную грудь.
Кира, счастливая, принялась расстегивать халат…
12. Нина. Юля
- Ты бы поела… Вот колбаса, помидоры… Я и чай заварила. Нина, возьми себя в руки!
В комнате садовой времянки, которую снимали две студентки медицинского училища Зульштата, было все голубым от сумерек. Нина, закутанная в теплую кофту худенькая девушка с высокими скулами и черными глазами, сидела у окна, уставившись в притихший сад, и курила. Полненькая Юля, с рыжеватыми, коротко подстриженными кудрявыми волосами, подвинула подруге тарелку с колбасой, хлеб и принялась резать помидоры.
- Ты вообще-то понимаешь, что будет, если его все-таки найдут? Молчать-то он точно не станет.
- Я понимаю, никто на его месте не молчал бы. Но пусть докажет, что это сделали мы.
- Да там полно наших следов!
- Правильно! Там же склад, овощехранилище, мы все там бывали, перебирали картошку, наводили порядок, поэтому там полно наших следов. Куда ни кинь - везде наследили. Все училище, все наши девчонки! Вот только у нас имеется и старый топчан, тот, на котором Валюшу нашу насиловали.
- Он скажет, что все было по согласию.
- Да? У нее свадьба на носу, она берегла себя для Круля, а эта синеглазая скотина Майстренко изнасиловал ее!
- А ты-то сама в это веришь?
- Нина, что ты такое говоришь? Да Валюша наша - сама невинность! Ты что же думаешь, она сама позволила ему лишить себя девственности, а потом еще сама же себе разбила губу, рассекла лоб, да?
- Но как-то она оказалась там, на складе.
- Нина, она же все нам рассказала. Майстренко сказал ей, что Антонина Петровна позвала ее на склад, нужно было взять банку с топленым маслом. Сколько раз нас посылали на этот склад, вспомни сама!
- Ладно, Юля… Разве ты не понимаешь, что я хочу успокоить себя? Что задаю вопросы, которые нам потом могут задавать уже в другом месте.
- Скажи, тебе его жалко?
- Нет. Я ненавижу его. Он гад. Всегда пользовался своей красотой, смеялся над нами. А сколько наших девчонок испортил? И всегда ему все сходило с рук.
- Мы сами виноваты. Никто из нас не обращался в полицию.
- Обратишься тут, когда у него наша Ольга Михайловна в любовницах ходит, а у нее - связи. Его бы все равно отмазали, а такое громкое дело, как изнасилование, в маленьком провинциальном городе - это приговор. Кому из парней потом захочется иметь дело с такой девушкой… Весь город будет знать, что ее изнасиловали, толпой, всем городом повалят в суд, как в театр, поглазеть на жертву. Потом суд решит, что она сама во всем виновата, заклеймят ее позором. Думаю, мы все правильно сделали.
- Он сколько уже там?
- Три дня. Подумаешь! Вода есть, хлеб ему относили.
- Ты видела, как он выглядит? Грязный, злой… Что если цепь порвется, что тогда? Он как дикий зверь выберется наружу и разорвет всех нас.
- Значит, надо прекратить кормежку. Пусть подыхает.
- Ты видела Ольгу Михайловну? Ходит как пришибленная, глаза заплаканные. Ищет своего любовничка и не подозревает, что он в овощехранилище лежит, на цепи.
- Что-то ты совсем раскисла… Если что, будем отвечать все вместе. Сколько нас было, семеро? Вот все и ответим. Но только перед этим Валюша заявит на него, она обещала.
- Обычно такие заседания проходят за закрытыми дверями.
Три дня тому назад Валя Передреева, студентка медицинского училища Зульштата, постучалась к Нине и Юле во времянку в пять утра. Полуголая, с разбитой губой и раной на голове, она стояла на пороге и тряслась крупной дрожью. Сказала, что очнулась в овощехранилище, где студенты проходили практику, приводили все в порядок, мыли, красили, и последнее, что она помнит, это бутылка минеральной воды, которую ей протянул Олег Майстренко, водитель в училище, местный донжуан. Парень крутил любовь с директором училища Ольгой Михайловной Вальтер и вообще не пропускал ни одной юбки. Судя по всему, Валя была изнасилована, да только ничего не помнила.
Подозрение сразу пало на Майстренко. Валя призналась, что он домогался ее, прохода ей не давал, раздобыл номер ее мобильника и названивал, назначал встречи. Синеглазый брюнет, красивый парень, ему бы сниматься в кино, играть первые роли, а он крутил баранку училищного автобуса да портил местных девчонок. Никто не знает, сколько девушек забеременело от него. Все молчали, страдали, рожали, делали аборты… И никто, говорят, не мог перед ним устоять.
И Нина, и Юля в свое время тоже встречались с Олегом и были брошены им. Вроде все студентки ненавидели его за то, что он делал, как поступал с ними, и в то же время практически никто не отказывал ему в свидании. Получался какой-то заколдованный круг.
Многих он брал силой, да только рассказывалось об этом в узком кругу подруг, и никто на самом деле не обращался в полицию с заявлением об изнасиловании. Вероятно, по той причине, что на свидание девушка шла по доброй воле, а уж что происходило дальше - никто не знает.
Но случай с Валей Передреевой - отдельная история. Она с Олегом не встречалась, когда он ей звонил, не отвечала ему. И все решили, что он дал ей выпить минеральной воды, куда добавил снотворное.
Вечером подружки, семеро, собрались во времянке у Нины и Юли, принесли водочку, закуску, выпили и под настроение разработали план мести Майстренко. Решили заманить его в то же овощехранилище, расположенное в подвальном помещении столовой училища, выпороть и посадить на цепь. Нашли несколько старых ржавых собачьих цепей, собрали, кто где мог, разнокалиберные замки.
Одна из девчонок, смелая и разбитная Таня Юшкевич, позвонила ему и сказала, что у нее есть для него записка от Вали Передреевой. Назначила ему встречу на складе, и Олег, вероятно заинтригованный, пришел. В белой батистовой рубашке с короткими рукавами, голубых джинсах… Высокий, стройный, красивый - просто неотразимый.
- Девчонки, я сама ему чуть не отдалась там, на топчане… - призналась позже Таня. - Он как посмотрел на меня своими синими глазами, так я и поплыла…
Таня пришла с недопитой бутылкой лимонного спрайта, что с горьковатым хинином, куда спьяну сыпанула десять таблеток фенобарбитала. К счастью, местный казанова сделал лишь несколько глотков смертельного напитка, иначе дело приняло бы совершенно другой, криминальный, оборот. А так он просто уснул, правда, очень крепко, что позволило девушкам надеть на него собачьи цепи, буквально обмотав ими запястья и ноги и закрепив их при помощи замков. Пороть его передумали, да и вообще, увидев спящего на холодном полу подвала Майстренко, "палачи" растерялись. Им показалось, что уже сам факт того, что парня заковали в цепи, унизили, вполне достаточен для наказания. Однако важно было увидеть его реакцию при пробуждении. Как он себя поведет? Что скажет? Будет ли молить о пощаде, попросит его развязать или, наоборот, примется ругаться, оскорблять их, материться, орать, угрожать?
Они ждали долго, потом вернулись во времянку и продолжили пить. Пили мало, но пьянели быстро - закусывать не было настроения, да и аппетита. Все поняли, что влипли, и как выходить из положения, уже и не знали. Любая реакция Олега представлялась им опасной. Ведь рано или поздно его придется отпустить и что будет тогда? Он не станет молчать. Вариантов его реакции было не так уж и мало. Первый: расскажет директрисе, и тогда придется прогнозировать уже ее реакцию. Второй вариант: тихая и опасная месть девушкам. Третий: шантаж и вымогательство. Хотя вряд ли веселый и уверенный в себе Олег может шантажировать, требовать денег за свое унижение. При всех его отрицательных качествах Олег был человеком щедрым и с деньгами обращался с завидной легкостью, попросту сорил ими. Возможно, это происходило оттого, что они не были заработаны им в поте лица, а доставались ему от богатых женщин. Но получая деньги от одной женщины, он делился ими с другими своими пассиями - покупал подарки, водил в ресторан, устраивал пикники. Соблазнив девушку, быстро к ней остывал и искал себе новое развлечение.
- Он - психически больной, - говорили о нем брошенные им девушки. - Это ненормально - так часто менять партнерш.
- Так что будем делать-то?