Тип ЖИЛЬЯ?
Марсьяль ограничивает выбор.
ДОМ ИЛИ ВИЛЛА
На этот раз хватило трех секунд. Осталось восемнадцать объявлений.
Марсьяль быстро тюкает по иконке "Подробнее". С помощью приложения Google Earth он определяет, где находится каждый из домов, потом переходит к адресам электронной почты владельцев. Это отнимает у него меньше минуты. Дойдя до двенадцатого объявления, он находит, что искал. Дом на улице Мальдив, меньше чем в трехстах метрах от "Эдема". Более определенное представление о нем дают четыре фотографии, приложенные к тексту: скромный садик за бетонной оградой, застекленная стена, выходящая на веранду.
Идеальное место…
Обращаться по адресу: Chantal95@yahoo.fr
Есть даже адрес в метрополии.
Шанталь Летелье
Улица Клерво, 13
Монморанси
Марсьяль перепроверяет: точно ли дом свободен? Да, сдается на пять недель в году… И как раз на ближайшие пять недель… Все складывается как-то слишком уж прекрасно. Марсьяль не должен ничего оставлять на волю случая. Он возвращается назад.
www.google.fr
Картинки
Набирает, стараясь не ошибиться в написании слов.
Шанталь Летелье Монморанси
Секунду спустя появляются полтора десятка фотографий улыбающейся женщины лет шестидесяти с голубыми волосами.
Марсьяль выбирает первую.
copainsdavant.linternaute.com
Марсьяль прокручивает всю биографию Шанталь Летелье. Сведений немного. Тридцать восемь лет проработала медсестрой в больнице Биша. Он переходит к следующей фотографии и оказывается на странице фейсбука. Шанталь-с-голубыми-волосами украсила ее портретами внуков. Дедушки рядом не видно.
Марсьяль еле сдерживает восторг. О таком можно только мечтать! Шанталь Летелье сдает на пять недель в году свою реюньонскую квартиру… Если эта медсестра - честный человек, речь идет о периоде, который она по закону имеет право проводить в метрополии, ездит туда навещать внуков… А если она мошенничает - значит, сама в тропики ни ногой, а дом сдает на пять недель, которые в течение всего года сдвигаются на ее сайте.
В том и в другом случае дом пустой, до него рукой подать, и стоит уединенно…
Лучше и быть не может.
Он сохраняет в памяти телефона адрес - улица Мальдив, 3 - и наконец поднимает глаза.
Софа? Где Софа?
Рядом с мимозами ее нет!
Софа?
Марсьяль перепуган. Других посетителей расспрашивать опасно, еще опаснее окликать дочку по имени. Он засовывает мобильник в карман и пускается бежать.
Аллея, другая аллея. Он натыкается на растения. Он не должен был оставлять ее без присмотра. Лиана была права. Он плохо соображает, что делает. В глубине сада есть пруд. В нем живут угри, гуппи и прочие разноцветные рыбки. Она могла…
Вот она, Софа.
Изумленно разглядывает странный дзенский садик.
Здесь, в отличие от всех прочих частей сада, где без умолку щебечут птицы, царит поразительная тишина. Земля цвета охры. Ровно лежащий серый гравий. Между округлыми холмиками черного песка вьются змейки, выложенные из белых камешков. Марсьяль без единого слова ласково кладет руку на плечо Софы.
Девочка умоляюще смотрит на него.
- Папа, мы можем еще здесь побыть?
- Нет, Софа, нам пора идти.
Она улыбается ему. На мгновение она почти позабыла обо всех драматических событиях. О завываниях полицейской сирены. О погоне в машине.
О своей маме.
На мгновение.
15
Встречаемся в Ле-Тампоне
18 ч. 12 мин.
Айя припарковалась прямо у кладбища Бра-де-Понто. Могилы там разбросаны на пологом склоне довольно далеко одна от другой, словно каждой полагается в вечное пользование широкий вид на реку и на Равин-де-Ситрон с природными базальтовыми колоннами.
Воздух теплый, огромная тень от Снежного пика создает иллюзию сумерек, которые опустятся здесь не так внезапно, как в других местах.
Айя, чертыхаясь, смотрит на часы. У нее осталось меньше часа, потом Ларош возьмет дело в свои руки, на счету каждая минута, а она застряла здесь, на краю света, ждет опаздывающего тупого полицейского, который чаще всего дергает ее попусту.
18 ч. 25 мин.
Наконец Жильдас Яку появляется. Вылезает из желтого джипа с поднятым верхом. В расстегнутой рубашке с цветастым галстуком. Стиль сериала "Гавайи 5.0", версия Болливуда.
Толстый полицейский обнимает за талию дрожащую молоденькую креолочку, не особенно красивую, разве что ресницы длинные и трепещут, словно крылья бабочек. К счастью, только их и видно. Флора не отрывает взгляда от камней.
- Флора, знакомься, это Айя. Я знал ее совсем малышкой вроде тебя. Она у меня начинала. Очень боевая.
Жильдас улыбается Айе, как ему кажется, с заговорщическим видом, затем продолжает:
- Немного зануда и раздражительная, но порядочная девушка.
Айя чертит ногой по пыли.
- Ты уже закончил выступление?
- Угу…
- Тогда начнем. Мне бы надо быть в Сен-Жиле, и если бы ты не валял дурака…
- Потише, Айя, потише. Девочка ни в чем не виновата…
- Против девочки я ничего не имею. А вот тебе…
Глаза у Жильдаса блестят, как у рыбака, которого шторм уже не пугает.
- Успокойся, Айя… Девочка здесь всего-то третий месяц, она приехала из Хель-Бурга, и ей пришлось потрудиться, чтобы сюда попасть, ты можешь это понять… Так что спрашивай, но не дави на нее.
Полицейский отечески обнимает Флору за плечи. Она слегка дрожит. Айе трудно угадать, отчего - от ласки ли ее начальника, или оттого, какой садисткой тот изобразил ее, Айю… или оттого, что ей предстоит сейчас рассказать.
Айя поворачивается к Флоре.
- Так, значит, ты видела Лиану Бельон?
Флора мнется, ежится.
- Да… Во вторник. Пять дней назад.
Жильдас упирается Флоре в живот своим толстым пузом и шепчет ей на ухо:
- Говори, лапуля, она тебя не съест.
Айя хмурится. Эти двое от нее что-то скрывают. Девочка где-то лопухнулась, и эта свинья Жильдас старается ее покрыть.
Во всех смыслах этого слова…
Флора не говорит, а бормочет:
- Она… она приходила в участок Сен-Бенуа.
- Что?
Питбуль в Айе встрепенулся. Надо успокоиться. Не мешать девочке рассказывать.
Флора собралась с силами и заговорила, механически нанизывая слова. Постепенно она разогналась, и они покатились будто с горки.
- Я дежурила. Была в приемной одна. Она пришла утром, к началу рабочего дня, около девяти. И попросила о странной вещи. Она довольно путано объясняла, но я в конце концов поняла, что она просит ее защитить.
Айя с трудом удерживала пса, который рвался с поводка. И с трудом удерживалась, чтобы не заорать.
- Попросить защиты у полиции - это ты называешь странным?
Жильдас положил руку Флоре на талию, стал перебирать пальцами у нее по спине, прикрытой рубашкой, словно суфлировал реплики по Брайлю. Флора смутилась.
- Нет, капитан Пюрви. Нет… Я не это имела в виду. Лиана Бельон не так это сформулировала. Она, в общем, спросила, может ли полиция обеспечить защиту человеку… людям вообще…
- Но она говорила о себе?
- Да… Это сомнений не вызывало.
Айя попыталась сдержать выброс адреналина.
- Ты ведь не дура. Ты, должно быть, попыталась что-нибудь у нее выспросить?
- Конечно, капитан Пюрви, я пробовала ее разговорить. Я осторожно спросила у нее, кому требуется защита и от чего. Вот тут-то Лиану Бельон и заклинило. Она ответила что-то вроде "защищать людей, которые не могут открыть, что им угрожает".
- Что?
Флора почувствовала себя увереннее. Она шагнула вперед, и теперь у Жильдаса руки оказались слишком коротки для того, чтобы ее лапать.
- Вот-вот, капитан… Именно так и я ответила Лиане Бельон. "Что?" После этого она совершенно запуталась в объяснениях и только тогда начала говорить от первого лица. Она ходила по кругу. "Я боюсь, мадам, - говорила она. - Именно потому что я боюсь, я и не могу ничего вам сказать". А потом спросила, что сделает полиция, если она станет откровеннее.
- И что ты ей ответила?
- Что мы проверим факты! А что я еще могла ей ответить? И тут она вышла из себя и завопила: "Будет только хуже! Неужели вы не понимаете? Вы должны доверять мне. Если вы не поверите мне на слово, если начнете расследование, то угроза перестанет быть всего лишь угрозой".
Айе не терпелось задать вопрос. Жильдас потянулся к Флоре, пытаясь ухватить ее за руку или за край рубашки, добраться до кусочка голой кожи. Флора властно подняла руку, требуя, чтобы ее не прерывали.
- Я настаивала, капитан Пюрви. Поверьте мне, я настаивала. "Вы должны рассказать мне больше, - говорила я Лиане Бельон. - Как, по-вашему, мы можем вмешаться, если от вас невозможно добиться никаких подробностей?" И тогда Лиана Бельон сломалась. Она была очень красивой женщиной и выглядела достаточно самоуверенной, но в этот момент она утратила контроль над собой. "Вы меня не поняли? - кричала она. - Вы вообще меня слышите? Я ничего не могу сказать! Я просто хочу, чтобы вы меня защитили!"
Флора внезапно замолчала, две черные бабочки, трепетавшие на краях ее век, повернулись к Снежному пику и взлетели к вершинам. Айя постаралась говорить так мягко, как только могла.
- А как ты, Флора, вела разговор после этого?
- Я старалась добиться от нее хоть каких-то уточнений, выйти хоть на какой-то след, хоть что-то нащупать. Лиана Бельон постепенно успокоилась. Она больше ничего не пожелала сказать, если не считать безумной идеи, что мы должны предоставить в ее распоряжение телохранителя или приставить к ней незаметную охрану, при этом она отказывалась даже намекнуть на то, что за опасность ей угрожала. Несколько минут спустя она сама захотела свернуть разговор, как будто пожалела о том, что пришла. И удалилась, сказав на прощание что-то вроде: "Ничего страшного, я, наверное, подняла панику по пустякам, это не так уж важно".
И это всё?
Айя про себя ругала последними словами эту дурочку, и ей стоило немалых усилий не дать ярости вырваться наружу.
- Флора, и ты ее отпустила? Ты ей поверила?
- Нет… Нет, капитан Пюрви… Не то чтобы поверила, но… Что мне еще оставалось делать? Она не хотела писать заявления, она не хотела говорить, она извинялась за то, что напрасно меня побеспокоила…
И стажерка внезапно разревелась. Жильдас не упустил случая. Он снова прилип к ней, испепеляя Айю взглядом разгневанного отца. Хорошо еще, что у него хватило такта промолчать.
- Капитан Пюрви… - всхлипывала Флора. - Вы… вы думаете, это из-за меня? Она не решилась сказать, что чувствует себя в опасности, что муж ей угрожает, потому что слишком боялась за себя.
- Не за себя, - холодно и резко отозвалась Айя. - Она боялась за дочь.
Флора зарыдала еще сильнее, сквозь слезы едва можно было разобрать слова:
- Если бы… если бы я…
Жильдас решил поиграть в психолога.
- Да нет же, лапуля, ничего подобного…
У Айи недоставало духу ее добивать. Зачем? Можно ли было избежать трагедии, если бы Флора не решила, что Лиана Бельон все выдумала? Ответ не имел ни малейшего значения… Свидетельство Флоры всего лишь добавило еще одну строчку к списку обвинений против Марсьяля Бельона.
Тоже неплохо…
Айя задумчиво смотрела на кладбище. На большей части могил не было ни плит, ни памятников. Усопшие довольствовались торчавшей над травой прямоугольной клеткой, иногда с узорной решеткой, чаще всего - из ржавых прутьев. Снова повернувшись к жандармам, она спросила:
- Как вы думаете, почему Лиана Бельон отправилась ради этого в Сен-Бенуа, на другую сторону острова?
Ответил ей Жильдас. Рубашка у него промокла от пота, смешанного с Флориными слезами.
- Анонимность, Айя. Жены, которых избивают мужья, редко подают жалобу в ближайший участок…
Совершенно верно, Жильдас.
Жильдас - мерзкий придурок с блудливыми руками, она узнала это на собственном опыте, когда ей было столько лет, сколько Флоре сейчас, но полицейский он неплохой.
Флора продолжала хныкать. Колодец ее стыда все еще был переполнен.
- Я… я не могла предвидеть, капитан…
Айя не ответила. Собственно, она только лицемерно притворялась безупречной. На самом деле чувствовала себя виноватой не меньше, чем Флора. Она упустила Марсьяля Бельона. Она беспомощно барахтается. Расследование - тоже. Ошибка этой стажерки - ничто в сравнении с ее некомпетентностью…
Она взглянула на часы, потом на экран мобильного телефона. Ничего нового. Она не справилась. С минуты на минуту расследованием займется этот придурок Ларош со своей командой.
Но ведь совершенно ясно, что Лиана боялась за нее, боялась за дочь.
Айя уже не могла отвести взгляда от разбросанных по кладбищу оградок, за которыми росли цветы, от тонких металлических прутьев, от жестяных украшений. Она уже не видела перед собой никаких могил - только десятки детских кроваток, спальню под открытым небом, где спят заживо погребенные младенцы.
16
Дом старой дамы
19 ч. 50 мин.
Марсьяль, затаившись, разглядывает сквозь кружевную занавеску дома, стоящие вдоль улицы Мальдив. Слабый рассеянный свет лампы с улицы заметить невозможно.
Попасть в жилище Шанталь Летелье оказалось даже проще, чем он предполагал. Дом был до мельчайших подробностей описан на сайте www.pupvacances.fr. Если судить по плану и фотографиям, окно ванной комнаты было расположено укромнее других, да и разбить его было легче всего. Собственно, самым трудным оказалось объяснить Софе необходимость взлома.
Маленькая моя, одна старушка разрешила нам у нее пожить… но она забыла оставить нам ключи.
Софа ничего не сказала. Она просто дождалась, пока он откроет ей стеклянную дверь веранды, а потом стала с любопытством разглядывать фотографии на стенах: на них была незнакомая бабуля с голубыми волосами и ее загорелые светловолосые внуки, мальчик лет десяти и другой, почти ровесник Софы. Смешные снимки мальчишек, позирующих перед фотоаппаратом на крокодиловой ферме, перед серебряными струями водопада, на плантации сахарного тростника, где стебли были в три раза выше обоих.
Марсьяль продолжает подстерегать малейшие проявления жизни в безлюдном коттеджном поселке. Не мелькнет ли тень под казуаринами, не пробежит ли рябь по поверхности воды в бассейне, не послышатся ли шаги на тротуаре. Малочисленное постоянное население этого почти необитаемого квартала пенсионеров, должно быть, только тем и занимается, что высматривает какие-нибудь непривычные детали. Они немедленно позвонят в полицию, стоит им только заметить, что где-то шевельнулась занавеска или без надобности горит свет…
Или - что ворота гаража открыты…
Марсьяль предпочел рискнуть, оставив железные ворота гаража приоткрытыми, - ровно настолько, чтобы с улицы можно было убедиться в том, что гараж пуст. Два часа назад он приметил на другом конце поселка полицейских, они - похоже, наугад - открывали гаражи один за другим, не иначе как в поисках взятой напрокат серой "клио". Если жандармы пойдут мимо дома Шанталь Летелье и увидят, что он заперт, безмолвен и темен, а гараж пуст, они здесь и не остановятся.
По крайней мере на это можно надеяться…
Отойдя в глубину комнаты, Марсьяль взял пульт от маленького телевизора, включил его, убавил громкость до минимума и завалился на диван.
Софа спит за стенкой, в детской, прелестной комнатке одного из внуков Шанталь Летелье, где на восьми квадратных метрах разместились креольские марионетки, ракушки, морские звезды, воздушные змеи и игрушечные парусники.
Софа была послушной. Слишком послушной. И молчаливой. По правде сказать, Марсьялю не с чем было сравнивать, он впервые остался с ней наедине. Что может взбрести в голову этой малышке, которую с рождения оберегали, будто хрупкую куколку? Хватит ли у нее сил выстоять против обрушившейся на нее лавины событий? Конечно, она его поцеловала, она ему улыбнулась, ответила "Да, папа" на его неловкое "Спокойной ночи, маленькая моя".
Но что она может думать о нем в глубине души?
20 ч. 45 мин.
По первому каналу реюньонского телевидения вот уже час без перерыва крутят один и тот же выпуск новостей. Марсьяль в третий раз видит, как на экране появляется фотография Лианы, затем ее сменяет сообщение о начале применения плана "Папанг". В нижней части экрана бегущей строкой - номер телефона полицейского управления, а выше тем временем высвечивается его собственная фотография и следом за ней - фотография Софы. Голос за кадром повторяет: двойное убийство… Явные улики… Опасен и, возможно, вооружен… Обращаемся к свидетелям…
Портреты Марсьяля и Софы наконец исчезают с экрана, уступая место удрученному журналисту, который с каждым очередным экстренным сообщением все нагнетает: срочность, бдительность, осторожность…
Марсьяль устраивается поудобнее на диване, кладет ноги на низкий столик перед ним. Он чувствует себя до странности спокойно, он почти чужд всей этой им же порожденной суете, хотя и знает, насколько чудовищными будут последствия. Словно безрассудный мальчишка, чиркнувший спичкой на заваленном соломой поле или бросивший камень на шоссе перед началом большой велогонки… И наблюдающий за бедствием, не имея ни малейшей возможности повлиять на ход событий.
20 ч. 51 мин.
Папа убил маму!
Я и так в этом почти не сомневалась из-за тех детей в бассейне, а теперь знаю точно, это несколько раз повторили в новостях. Папа совсем приглушил звук, но я все равно услышала.
И наши фотографии показали.
Папа убил маму.
Мне кажется, я уже несколько часов стою за открытой дверью гостиной. Я правда старалась уснуть, долго старалась, но у меня ничего не получилось.
Так и не смогла.
Я слезла с кровати и тихонько, бесшумно подошла к двери. Папа сказал, чтобы я громко не разговаривала, ничего не роняла и не зажигала свет.
Папа сидит на диване, но я со своего места вижу только его ботинки на столике. А всего целиком - только когда он встает, идет к окну и через занавеску смотрит на улицу.
Вот как сейчас. Шум от машины, проехавшей мимо, вдруг заглушил голоса в телевизоре. Фары на миг осветили комнату, а потом все пропало, машина уехала.
Папа продолжает следить.
Я не буду говорить громко, только так, чтобы папа слышал меня, а не журналистов из телевизора.
- Папа, а маме было больно, когда ты ее убил?
20 ч. 52 мин.