Во-первых, задние фонари Рэббита погасли. Это было трудно определить с данной позиции, но ему показалось, что фары выключились. Во-вторых, в Фольксвагене, внутри салона загорелся свет, так как кто-то открыл дверь. Обе двери, на самом деле: Дортмундер и водитель вдвоем вышли из машины, поскольку только ее задняя часть была заблокирована между фургоном и платформой. В-третьих, как только они захлопнули за собой дверцы, свет внутри снова погас, а свет фар в зеркале заднего вида авто Зейн тоже потух. Куда направился Дортмундер и тот другой с ним? Какова их цель? Каково черта происходит?
Какое-то другое транспортное средство, по размерам намного больше, чем Рэббит подъехало к Фольксвагену и начало толкать его по направлению к Коугару Зейна. Он инстинктивно включил задний ход, но тот другой автомобиль позади него не двинулся с места. Затем он снова переключил передачу, но если он попытается толкнуть эту огромную махину впереди, он просто-напросто разобьет свое авто о Рэббита. Машина Дортмундера остановилась, а вместе с ней и другой автомобиль (какой-то грузовик) и продолжали стоять на своих местах. Больше ничего не происходило.
"Это смешно" – произнес Зейн. Он посигналил, и звук затих в дожде. Рэббит не ответил, не отозвались также платформа с его правой стороны и машина позади него и даже не фургон слева.
"Ну что ж" – сказал он и толкнул дверь, которая открылась лишь на половину дюйма и уперлась во что-то. Зейн быстро сообразил. Быстро выключив двигатель авто, освободив ногу из стремени-акселератора, он проскользнул на пассажирское сиденье, толкнул дверь и услышал звук удара об платформу. Проем здесь был шириной в целый дюйм. Поскольку двигатель был выключен, дворники не работали и сквозь капли дождя на стекле Зейн пытался разглядеть Рэббита и грузовика, припаркованного за ним. Никаких признаков движения. Заняв неудобную позицию, он пробовал рассмотреть через грязные подтеки воды на заднем стекле. И хотя ему это немного удалось, он был всем сердцем уверен в одной вещи: машина сзади слишком тяжела для Меркури, чтобы он мог сдвинуть ее.
Его заманили в ловушку. Дортмундер, этот сукин сын что-то затевает. Он поймал Зейна здесь, а сам сейчас замышляет что-то и делает он это прямо сию секунду. "Когда же я выберусь отсюда", – пробормотал Зейн и ударил кулаком по панели авто.
Когда он выйдет отсюда? Боже. Зейн знал, когда он сможет сделать это. Только когда настоящие водители этих махин выйдут на работу. Вот тогда и ни секундой раньше.
В понедельник.
Глава 12
Ровно в полночь Арнольд Чонси вставил ключ в замок двери на заднем дворе, повернул его, распахнул дверь, и… никто не вошел.
Что? Держа дверь полуоткрытой, моргая от попадающего в глаза дождя, Чонси вглядывался в улицу и не видел никого и ничего. Где этот Дортмундер? И важнее всего, где картина?
Ладно, нет причин для паники, каждый ведь может опаздывать. Оставив дверь приоткрытой, он стал поправлять тонкий воротник своей замшевой куртки, чтобы защититься от дождя и холода. Чонси приготовился ждать. Дортмундер должен прийти сюда. Даже если что-то пойдет не так с этим воришкой, тогда Зейн возьмет эту проблему на себя. Не стоит волноваться.
Проход позади дома Чонси был не отапливаемым и по факту даже без крыши. Верхняя часть его была слегка покрыта шпалером, который зарос виноградником и абсолютно не защищал от дождя. Виноградные листья скорее не останавливали воду, а собирали ее мелкие капли в крупные струи, которые проливались на затылок Чонси. Между тем, его замшевая куртка, шелковый эскотский галстук и наполовину кожаные сапоги высотой до середины икры, которые были предназначены в первую очередь для домашней обстановки, теперь доказывали свою изнеженность и непрактичность в суровой реальности окружающего мира, словно аристократы из 1789 года.
К счастью, Чонси не пришлось долго ждать, дрожать в темноте прохода, выглядывая через полуоткрытую дверь и прятаться обратно при появлении любого проходящего мимо человека. Приблизительно через пять минут, подъехала большая черная машина, припарковалась, и из нее выскочил человек довольно высокого роста, очень худой, сутулый, с опущенной головой, в котором нельзя было не узнать Дортмундера. Он спешил, пытаясь бежать только на носках, чтобы не попасть одновременно в лужи и собачье дерьмо. Трое других вышли следом за Дортмундером и пошли тем же минным полем, что и он. Однако, в первую очередь глаз Чонси заприметил длинную картонную трубку в руке вора. Глупость возвращается домой с войны.
Чонси отошел от проема двери, чтобы пропустить Дортмундера, который было, опустил воротник вниз, но затем сразу же поднял обратно и произнес:
– Здесь капает.
– Потому что нет крыши, – ответил Чонси и потянулся к трубке. – Могу я взять ее:
Но Дортмундер убрал картину из зоны досягаемости и произнес:
– Мы сделаем это внутри
– Конечно, – согласился разочарованный Чонси и повел их к дому.
Возле двери черного хода Дортмундер остановился и спросил:
– На ней есть сигнализация?
– Я сказал Уотсону, что буду пользоваться дверью сегодня вечером.
– Хорошо.
Дом был удивительно теплым и сухим. Они поднялись в гостиную, где голос Чонси прозвучал скорее опечаленным, чем гостеприимным:
– Полагаю, вы все хотите выпить.
– Еще бы, – хором ответили они. Гости стояли, потирая руки, вращая плечами вверх и вниз, как это обычно делают люди, которые попали из холода, из влаги в тепло и сухость.
Чонси принял заказ на напитки: все хотели бурбон и спасибо им за это. Когда он наливал виски, он сказал Дортмундеру:
– Вы опоздали.
Чонси раздал бокалы, затем поднял свой собственный в знак прозвучавшего тоста "За успех всех наших начинаний" и сказал:
– Хорошо, выпьем за это.
Они выпивали, и у Чонси впервые появилась возможность, как следует рассмотреть "компаньонов" Дортмундера. Это была довольно пестрая компания: доминировал мужчина-монстр с лицом похожим на смертоносный помидор плюс тощий остроносый с блестящими глазами парень, который выглядел, как кокни вор-карманник и кроткий джентльмен, похожий одновременно на хранителя музея и бухгалтера из Диккенса. Таким образом, эти четыре и охранник снаружи – вся команда грабителей, это они? За исключением того монстра, все остальные выглядели совершенно обыденно. Чонси, который был первоначально довольно взволнован ситуацией, что эти люди будут все находиться в его доме, теперь был почти разочарован.
Но все же, его мысли не покидала Глупость. Он потягивал свой напиток и с нетерпением ждал, когда другие закончат свои первые глотки со многими вздохами типа "ааах" и причмокиваниями, а затем сказал:
– Ну. Мы можем начать?
– Конечно, – ответил Дортмундер. – Ты получил деньги?
– Естественно.
Из другого ящика рядом с баром он достал небольшой черный атташе-кейс. Открыв его на столе, Чонси показал стопки банкнот, все по пятьдесят и сто, которые аккуратно заполняли пространство кейса.
– Я предполагаю, что вы захотите пересчитать их, – произнес он.
Дортмундер пожал плечами и ответил:
– Это не повредит.
Он кивнул кокни карманнику и куратору музея, который слегка улыбаясь, подошли к деньгам и начали быстро листать пачки. Тем временем, Дортмундер достал свернутую картину из картонной тубы и сказал:
– Подержи Тини.
Тини? Чонси продолжал смотреть недоверчиво на монстра, который отозвался на это имя.
Дортмундер передал своему товарищу один уголок картины и отступил, чтобы развернуть полотно. Тини держал два уголка, а Дортмундер два других и Глупость раскрылась во всем своем великолепии.
Не во всем, конечно. Все еще можно было увидеть складки и изгибы на поверхности, поскольку ее хранили в свернутом состоянии. Свет отражался от холста под разными углами, делал ее немного другой, немного странной. Но это все же была его Глупость, все верно, и Чонси улыбнулся и шагнул навстречу ей, наклонился вперед, чтобы лучше присмотреться к деталям. Они выглядели не так как обычно…
– Всем стоять на месте!
Голос, леденящий, громкий и агрессивный раздался с порога позади Чонси и когда он обернулся, то был абсолютно поражен тем, что комнату заполнили террористы. По крайней мере, они выглядели как террористы. Трое из них были в лыжных масках и коричневых кожаных куртках и все держали пулеметы с небольшим запасом патронов в ленте. Они передвигались очень профессионально: один поспешил налево, один на право, лидер оставался в дверном проеме и ствол его оружия лениво двигался из стороны в сторону, готовый выпустить пулеметную очередь по всей комнате. По его руке можно было определить, что он был чернокожим, а двое других белыми.
– Боже милостивый? – воскликнул Чонси.
Эти люди выглядели точно так же, как террористы в еженедельных новостных журналах.
Он сначала даже подумал, что это случайность, что его похитили как капиталистического поработителя и держали в Монголии, или скажем в Лихтенштейне и его выбрали из списка пятидесяти семи политических заключенных. Но потом он услышал странный звук позади и понял, что Дортмундер или Тини выпустил свой уголок полотна, что позволило картине снова принять форму рулона. Он сразу догадался обо всем.
– О, нет, – произнес он, скорее даже выдохнул эти слова, – нет.
Да.
– Мы заберем ее, – сказал главный и перевел дуло пулемета с Чонси на Дортмундера позади него.
Затем он направил пистолет к двум другим партнерам Дортмундера, который замерли над кейсом с пачками денег в руках. Их лица выражали истинное удивление, которое возможно при других обстоятельствах выглядело бы даже комичным.
– И это тоже… – произнес с явным удовольствием главный.
– Ты сукин сын, – выругался Дортмундер и его голос был похож на звериное рычание.
– Дортмундер, – остановил его Чонси, предостерегая.
"Жизнь – это лучше, чем смерть" звучало в его голосе. Проиграно сражение, но не вся война. Все эти выражения, высказываемые на протяжении веков, были резюмированы в тоне Чонси, когда он произнес имя Дортмундера. Дортмундер, который до этого слегка привстал на носках, сжимал кулаки, напрягал плечи, теперь медленно успокаивался и снова стал крепко на ноги.
Все двигались с профессиональной уверенностью и скоростью. По приказу главаря Тини, который держал скрученный холст, засунул его в тубу и отдал мужчине слева. Кейс был снова заполнен деньгами, закрыт и отдан мужчине справа. Те двое попятились из комнаты, оставляя лидера возле двери.
– Мы будем наблюдать за этой дверью десять минут, – предостерег он. – Проверьте свои часы. Кто выйдет слишком рано – получит пулю, – и вышел.
Лестница была покрыта ковром, поэтому люди, которые остались в комнате не могли услышать удаляющихся шагов трио или узнать, когда они ушли, или сколько их еще оставалось. Чонси просто стоял, пялясь на пустой дверной проем, и осознание факта того, что картина и деньги так и не вернулись домой, пришло только с появлением Дортмундера перед ним:
– Кому ты сказал?
– Что? Что?
– Кому ты рассказал?
Рассказал? Сказал кому-то сегодня вечером о страховом мошенничестве, об обмене картины на деньги? Но, он ни с кем не разговаривал об этом.
– Дортмундер, Богом клянусь… Зачем мне замышлять такое?
Дортмундер качал своей головой:
– Чонси, мы профессионалы своего дела. Ни одни из нас не обмолвился бы и словом. Ты – дилетант.
– Дортмундер, но кому мне рассказывать об этом?
– Они идут! – прокричал кокни карманник.
Он и двое других были возле окон, всматриваясь в дождь.
– Дортмундер!
Дортмундер поспешил к ним, а Чонси следом за ним. Тини произнес:
– Один, два, три. Они вышли все.
– Четыре! – воскликнул кокни вор.
– Кто это? – Чонси уставился в окно.
Он не мог поверить в то, что видел. Там, пройдя через дорогу, трое мужчин в коричневых кожаных куртках остановились рядом с уличным фонарем и столпились вокруг четвертого. Их лица на сей раз были без масок, но рассмотреть их подробнее было невозможно. Один из них держал картонную тубу, другой – атташе-кейс. Но был там и четвертый мужчина, который привлек внимание Чонси, заставив его похолодеть. Высокий, худощавый, одетый в черное…
– Он не может двигаться столь быстро со своей хромотой, – заметил Тини. – Да ну, Дортмундер, мы сядем им на хвост и вернем обратно наше добро.
– Зззззз… – прошипел Чонси и прежде чем сделать ошибку, вовремя остановил себя.
Хромающий мужчина и трое других поспешили скрыться за углом, подальше от света.
Товарищи Дортмундера побежали к двери. Дортмундер задержался на мгновенье, пристально вглядываясь в глаза Чонси, как будто мог прочитать его мысли.
– Ты уверен, – снова спросил Дортмундер. – Ты точно никому не сказал и ты не знаешь, как это произошло.
Как же он мог допустить это? Что теперь будет с ним?
– Никому, – ответил он и посмотрел Дортмундеру прямо в глаза.
– Я вернусь к тебе позже, – пообещал тот и выбежал из комнаты.
Чонси опустился вниз и выпил полбутылки бурбона.
Глава 13
Сново всё было похоже на Рождество в новой квартире Мэй. Та же толпа людей, тот же аппетитный аромат запеченного тунца плыл по воздуху, тот же дух радости и хорошего общения.
Подарки на этот раз не были в виде выпивки или духов, а были солидные деньги, которые вызывали чувство выполненного долга и, возможно, даже как дар новой жизни. Выручка от картины была поделена, Чонси поостыл, и более не будет посылать наемных убийц, а на столе, где прежде стояла жалкая деревянная копия, теперь атташе-кейс широко "зевал", поблескивая хрустящей "зеленью".
Дортмундер сидел в своем любимом кресле, положив ноги на прежний старый пуфик, со стаканом бурбона в левой руке и слегка улыбался. Все сработало идеально, даже перемещение всей мебели и прочего добра из старой квартиры Мэй в эти новые апартаменты, шесть кварталов дальше. И теперь все здесь отдыхали, спустя менее получаса после того, как они покинули дом Чонси. И все, что мог сказать Дортмундер: это был наилучший отработанный чертов план, который он когда-либо видел в жизни.
Энди Келп подошел, старый добрый Энди с открытой бутылкой бурбона в одной руке и алюминиевой кастрюлей, полной кубиков льда в другой.
– Подлей себе напитка, – сказал он. – Сегодня ведь вечеринка.
– Я не возражаю. – Дортмундер обновил свой стакан и осознал, что действительно улыбается старому доброму Энди Келпу. – О чем ты думаешь, – спросил он.
Келп остановился, замолчал, улыбнулся, склонив голову в одну сторону, и ответил:
– Я скажу тебе, что я думаю. Я думаю, что ты чертов гений. Я думаю, что ты слишком долго находился в тяжелом положении, и настало время, чтобы раскрылся твой истинный талант и это произошло. Вот что я думаю.
Дортмундер кивнул:
– Я тоже, – ответил он просто.
Келп пошел дальше, чтобы наполнить бокалы и других присутствующих в комнате.
Дортмундер устроился в кресле удобнее, чтобы потягивать дринк, улыбаться и наслаждаться видом собранного, в конце концов, урожая благодаря его собственной гениальности. Задумка принадлежала Энди, но план составил именно Дортмундер. И как же хорошо он сработал! У Дортмундера всегда получалось хорошо планировать, никто не посмел бы утверждать обратное, но дела никогда не шли так, как они должны были. На этот раз, все кусочки сложились воедино, один за другим.
Это была рождественская вечеринка, которую организовал Келп. Он попросил других гостей сделать одолжение старому приятелю и в то же время взять немного денег себе на карманные расходы. Как только они поняли сложившуюся ситуацию, они сразу же согласились. Уолли Уистлер, профи по замкам, рассеянность которого привела к побегу льва из клетки в зоопарке. Последствия проявились в виде только что закончившегося принудительного отпуска на севере штата. Он следовал по маршруту Роджера Чефуика в обход сигнализации Чонси и прошел через шахту лифта, в то время как Дортмундер застрял в его доме. Фред Лартц, бывший водитель, который бросил свою работу после того, как его сбил самолет Eastern Airlines на 2.08 и Герман X – чернокожий радикал и профи по замкам. Все вместе они образовывали террористическое трио, чьи сроки, манеры и производительность не могли желать лучшего. (Дортмундер поднял бокал трижды: за Германа Х, который еще раз станцевал со своей холеной подругой под записи Айзека Хейза; за Фреда Лартца, который сравнивал дороги со Стэном Марчем и за Уолли Уистлера, который неуклюже возился с пружиной столика. Уистлер и Лартц подняли бокалы в ответ. Герман Х подмигнул и поднял свой правый кулак).
Странная цепочка: два специалиста по замкам и водитель, который больше не водит авто.
Функции водителя для этой компании выполняла на самом деле жена Фреда Ларца – Тельма, женщина с сумасшедшей шляпой, которая в данный момент помогала Мэй на кухне. Тельма теперь выполняла вместо Фреда все его поездки, которые он был вынужден бросить, но это было ее первое профессиональное вождение автомобиля, и она выглядела спокойной и безотказной всю дорогу. (Дортмундер поднял бокал и за Тельму, которая, однако, не могла видеть его, поскольку была на кухне. Трое других людей, тем не менее, смотрели на него, улыбались и поднимали бокалы, так что все было в полном порядке).
Но последним смертельным ударом была небольшая пьеса на благо Чонси, разыгранная на улице снаружи. А с этой целью никто не сможет справиться лучше, чем актер? Алан Гринвуд, участвовавший в ограблении мужчина и телевизионная звезда, был в восторге от идеи сыграть прихрамывающего убийцу Лео Зейна. "Это та роль, за которую актер может получить в зубы", – сказал он и специально приехал с побережья только чтобы появиться в постановке Дортмундера собственного производства. А какую работу он проделал! Увидев его снаружи под тем фонарем, Дортмундер даже на секунду действительно поверил, что это был Зейн, каким-то образом освободившийся из ловушки и готовый всех убить из-за их оплошности. Замечательное исполнение! (Дортмундер поднял бокал за Гринвуда, который также танцевал. Поначалу он думал, что Гринвуд пришел сюда снова с Дорин, с девушкой, которую он представил на Рождество, но на этот раз он называл ее Сьюзен, так что, возможно, это были разные девушки. В любом случае, они танцевали. Через плечо Сьюзен, Гринвуд поднял руку в знак приветствия и ослепительно улыбнулся).
Теперь все были счастливы. Копия Покьюлея "Глупость ведет человека к гибели" смотрелась потрясающе над диваном и кейс полный денег еще более заманчиво на столике посреди комнаты. Ровно сто тысяч долларов, каждая банкнота из которых была подсчитана. Конечно, денег было бы немного больше, если бы сработало, как положено первоначальное ограбление, но что поделать? Дело сделано и у них теперь есть деньги.