* * *
Знакомые Гурама жили около Белорусского вокзала. Тамара и Виктор не сразу разыскали нужный им дом. Гурам встретил их у подъезда. Спросил сердито:
- Вы что, забыли? Нельзя же так опаздывать…
Обдало домашним уютом, теплом, розовым светом фарфоровой люстры. Из комнаты доносились оживленные голоса, звуки стереофонической музыки. Им приветливо улыбнулась Виктория Германовна. Стол был уже накрыт. В низкой вазе - цветы. Виктор понял, что к его шестидесяти рублям Гурам добавил не меньше.
- Знакомьтесь, - торжественно сказал Гурам. - Тамару вы знаете. А это мой друг Виктор - племянник известного композитора, фамилию его дяди называть не будем…
Виктор растерялся от такой рекомендации и хотел было возразить, что дядя его не композитор, а инженер на машиноремонтном заводе, но подскочивший к нему парень в вишневом пуловере крупной вязки уже пожимал руку.
- Лева, - представился он. - Я знаю, кто твой дядя. Похожи. Талантище. Ты тоже из музыкального мира? - с умилением спросил он. - Сыграешь что-нибудь?..
- Оставь его в покое. - Гурам подмигнул Виктору. - Не будем говорить о родословных.
Виктор промолчал.
- Что ж! Лишим себя интересной информации. Прими наши поздравления и общий подарок, - Лева взял с книжной полки золотистый футляр. - Настоящий "Паркер"!
Виктор смутился, Гурам, обняв его за плечи, подвел к креслу. К ним подошла худенькая девица лет двадцати в синих вельветовых брючках.
- Я тоже увлекаюсь музыкой, - и она бойко издала гортанные звуки, имитирующие игру духовых инструментов.
Все рассмеялись.
- Гениально! Валя-Джаз показывает свое искусство. Вот что значит самореклама, - воскликнул Лева. - Можешь не волноваться. По конкурсу пройдешь. Плачет по тебе отечественная эстрада.
Заговорили о пустяках. За стол никто не садился, явно кого-то ждали. Вскоре настойчиво прокричала кукушка-звонок. В комнату вошел высокий парень, несколько располневший, с гладким, матовым лицом. Под тонкой кожаной курткой на черном свитере сверкнул медальон. Он приветливо кивнул всем, почтительно приложился к ручке Виктории Германовны, похлопал Гурама по плечу. До Виктора донесся шепот: "Робик пришел".
- Душно у вас, - произнес он и быстрым взглядом обвел собравшихся. У него была неприятная манера разговаривать с видом скучающего скептика. Виктору он не понравился сразу.
Все сели за стол. Виктория Германовна и Валя засуетились, словно сговорившись, стали услужливо подвигать в сторону Робика тарелки.
- Да не беспокойтесь! С закусками мы сами разберемся.
Виктор сел рядом с Тамарой. Другим ее соседом был Лева. Он старательно ухаживал за Валентиной, а она кокетливо поводя плечами, явно желала произвести впечатление на Гурама. Зазвонил телефон. Виктория Германовна принесла из коридора аппарат с длинным проводом. Робик взял трубку, слушал недолго, сказав всего одно слово "хорошо" и встал из-за стола.
- К сожалению, должен уехать. Неотложные дела, - остановившись в дверях, он помахал всем рукой. Гурам проводил его до лифта.
- Кто он? - спросил Виктор Тамару.
- Впервые вижу.
- Этот Робик - настоящий босс, - проговорил вкрадчивым голосом невзрачного вида парень и принялся накладывать в тарелку салат.
- Вы не знакомы? - кивнул на него Лева. - Можно сказать, будущий Спиноза. В общем, голова. Пока еще даже не аспирант, но зато преуспевающий студент, - в голосе звучала ирония.
После ухода Робика все словно размагнителись, заговорили непринужденно. Валя-Джаз потребовала музыки. Гурам включил магнитофон. Понеслась чувствительная мелодия, перешедшая в быстрый незнакомый танец.
Валя вытащила из-за стола сопротивляющегося Леву.
- Ну не ломайся! Покажем класс, - она отвела руки назад, щелкнула пальцами, изображая испанку.
Ритмы, сменяемые то низким, то необычайно высоким голосом певицы, заполнили комнату. Валя и Лева вышли на середину комнаты. Они танцевали слаженно. Темп музыки ускорялся. Громче звучал голос певицы. Они танцевали раскованно, легко.
- Ну как? Здорово? - спросила Тамара.
- Здорово. Только Лева смахивает на павиана… А в общем-то стыдно.
- Кому стыдно? Нам?
- Им, - ответил Виктор.
Музыка смолкла.
- Дамы отдыхают, мужчины угощают!
Разгоряченные танцоры, взяв протянутые бокалы, под крики одобрения с жадностью пили вино.
- Колоссально! - сдержанно проговорила Виктория Германовна. Гурам перебрался к ней поближе и сидел теперь рядом.
Около десяти танцы прекратились. Кто-то предложил сыграть в карты. Со стола убрали посуду. Гурам с Тамарой вышли в коридор.
- Тебе в самом деле нравится Виктор?
Вопрос прозвучал не грубо, но Тамара посмотрела с вызовом:
- А что?
- Ничего. Показалось, что ты и замуж за него не против, - он усмехнулся. - Молодой, незарегистрированный…
- А хотя бы и замуж! Чем не парень? Честный…
- Честный, нечестный. Эти понятия относительные… Не обижайся. У твоего друга сердечного перспективы маловато. Что он может?
- Тебе-то что? Вроде бы соболезнование высказываешь? Оставь про это…
- Напрасно сердишься. Я по-свойски. Научись смотреть на жизнь реально. Она ошибок не прощает.
- Странный разговор завел ты, Гурам. К чему бы? - Тамара холодно посмотрела на него.
- Ну что ж! Будем считать, что разговор представлял односторонний интерес, - и как ни в чем не бывало улыбнулся.
В коридор выглянул Лева:
- Общий сбор на верхней палубе. Прошу за стол.
В комнате кто-то притушил люстру и зажег бра. В успокоительном полумраке стало еще уютнее.
- Прямо как в Монте-Карло. - Лева сделал эффектный жест рукой. - Не захочешь - заиграешь. Ну, что? Метнем? - обратился он к Гураму. - Жаль, новой колоды нет.
- Ничего. Я человек без претензий.
- Зато денежный, - в тон добавила Валя.
- Давайте в секу, - предложил Лева. - Ты будешь? - обратился он к Виктору.
- Я не знаю эту игру.
- Это просто. Не преферанс. Как играют в очко, знаешь? А здесь набирай тридцать одно. Только масти пиковая и червонная.
Игра оказалась несложной. Виктору повезло. За полчаса он выиграл почти семьдесят рублей.
- Браво, Виктор, браво! Так по миру нас пустишь. Спасайтесь, кто может! - посмеивался Лева.
- Правильно говоришь. Это же возмутительное безобразие, даю честное слово! Я последнюю ставку делаю, - хмурясь, сказал Гурам и, ловко распушив колоду, передал ее Виктору. - Сдавай, - он небрежно бросил на стол три полсотенных бумажки. - Пан или пропал.
- Ого! Среди нас капиталист, - засмеялась Виктория Германовна. - Сделайте его банкротом, ребята!
- Это мне не угрожает! - и, словно спохватившись, Гурам добавил: - За что вы меня так, Вика? Я-то думал, ко мне с симпатией…
- Думающих всегда ждут великие дела, - ответила она смеясь.
Виктор побаивался делать большую ставку. Он незаметно ощупал тоненькую пачку денег, лежащую в боковом кармане. Мать дала их на покупку пальто. Кто-то остановился за его спиной.
- У тебя хорошая карта, - шепнула Тамара. - Но не зарывайся.
Лева сказал:
- У него духу не хватит…
- Я ставлю на все, - сказал Виктор.
Он набрал тридцать очков. Лева тридцать одно. Перед глазами Виктора все поплыло как в тумане. На какой-то миг его охватило оцепенение.
- Дурак!
- Ты чего?
- Это я о себе!
- Господи! Ты как малый ребенок. Говорила же, - взволнованно прошептала Тамара.
- Не горюй. Не в деньгах счастье. Деньги - дрянь, - утешал Лева. - Проиграл - радуйся. Значит, в любви повезет. Вот меня нынче карта ласкает - значит, жди: дева изменит.
Виктор взял опять карту и опять проиграл, теперь уже сто шестьдесят рублей.
- Тебе хватит играть. Долг потом отдашь, - сказал Лева, тасуя колоду.
- Успокойся, Виктор, - Гурам обнял его за плечи. - Ты сам вошел в игру. А если бы выиграл?..
Закусив губу, Виктор растерянно смотрел перед собой. Денег на покупку пальто матери не осталось. Гурам отвел его в сторону:
- Я тебе одолжу. Уж лучше бы я тебя обыграл, чем этот… философ!
- Все равно! Проигрыш есть проигрыш.
- Ну смотри, - Гурам ладонью хлопнул его по спине.
Шел двенадцатый час. Тамара стояла у окна и смотрела на ночную заснеженную улицу. Вид был так себе: два ряда железных гаражей, за ним пустырь.
К ней подошел Виктор.
- О чем ты говорила с Гурамом в коридоре?
- Так, пустое.
- Ты меня осуждаешь?
Тамара посмотрела на него с досадой:
- Что хотел доказать? И кому? Вздорно до глупости. Нельзя вести себя так безрассудно. Будь у меня право, я бы…
- Что?
- Выпорола бы, как маленького.
- Оказывается и ты не прочь помахать кнутом, - попытался защититься шуткой Виктор.
- В твои годы нужно быть серьезнее. Поедем домой, товарищ неудачник.
- Побудем немного, - сказал Виктор. - Подумают - проиграл и сбежал.
Белозубо улыбаясь, Гурам встал, подошел к магнитофону и, быстро прогнав пленку, отыскал понравившуюся ему песенку.
- А ты приятные мелодии выбираешь. У тебя хороший вкус, - проговорила Виктория Германовна.
- Обычный профессионализм, - ответил Гурам. - А вкус?.. Я как и все. Люблю красивое. Вот вы, например, такое чудо редко встретишь! - сказал открыто, и получилось серьезно. - А все это, - он кивнул на кассеты, - игра и треп, который можно размножить десять, сто, тысячу раз. Вы такая одна!
…Была уже ночь. Полная серая луна висела над крышами домов. В золотистом отсвете фонарей улицы казались игрушечно расцвеченными. Тамара шагала неторопливо, прижавшись к плечу Виктора. Она казалось ему сейчас особенно красивой. Виктор неожиданно ощутил странное, тревожное чувство. Вспомнился Робик, который поначалу равнодушно, а потом с интересом поглядывал на Тамару. И Гурам, что-то нашептывающий ей в коридоре. Уклончивый ответ Тамары он тоже истолковал по-своему.
- Как тебе эта компания? - спросила она.
- Трудно сказать. Но первые впечатления не очень. Симпатичные, но какие-то неопределенные…
- Наверное, ты прав, - Тамара усмехнулась.
- Ты чего?
- Да так! - отозвалась она. - Мне показалось, что они сами мало знакомы друг с другом. Знаешь, почему так решила? Они говорили обо всем и ни о чем. Как на смотрины пришли. Словно приглядывались друг к другу. И все так вежливо: пожалуйста, спасибо, извините… Мне кажется, у них какой-то общий интерес. Ради чего они собрались? Попить, поесть?.. И разойтись? Ты понимаешь меня?
- Понимаю. - Виктор поддал ногой льдышку, и она, закрутившись, полетела в снег. Он помолчал, а спустя минуту, будто встревоженный догадкой, сказал: - Я бы смотрел проще. По-моему, это мы для них непонятны. Поэтому и разговоры у них - обо всем и ни о чем. Приглядывались к нам. Ждали, что о себе расскажем.
- Нас узнать хотели, а себя скрывали. Я правильно поняла?
- Да. Только зачем это им? Мы пришли и ушли, скоро уедем. Мы с ними в жизни больше и не встретимся…
- А ты им понравился…
- Мне бы хотелось понравиться тебе, а не этим чужакам. И чтоб ты это поняла!
Реакция Тамары была совершенно непредвиденной.
- Ты любишь только себя. Все, что сказал, это одни слова. Ты думаешь, я ничего не понимаю? Я уже давно заметила, что ты мне не веришь! - воскликнула она запальчиво.
- Я тебе поверил с первого взгляда, - прямо ответил Виктор и тут же смутился этого невольного признания.
- Ты мне не веришь, - повторила Тамара с каким-то детским упрямством.
- С чего ты взяла? - все больше недоумевал Виктор, не понимая резкой перемены в ее настроении.
- Тебе все время кажется, что я с тобой неискренна…
- Это неправда! - обиделся Виктор.
- Ты уверен, что это неправда? - вдруг мягко спросила она.
- Да!.. Да!.. Да!
И тогда Тамара взяла его под руку, пожала локоть, будто благодаря за то, что он разрешил ее сомнения, и улыбнулась.
По скользким, влажным ступеням они спустились в метро. Сели в сверкающий стеклом и никелем пустой вагон. Он мчался по тоннелю так, словно хотел как можно быстрее увезти их в другой конец города.
ГЛАВА 5
Школьникова по вызову не явилась. Таранец за суетой дел вспомнил о ней лишь к полудню. Открыв сейф, он взял папку с материалами о краже и позвонил ей на работу. Ответили сдержанно: "Школьникова на службу не вышла". Трубку квартирного телефона сняли сразу, после первого зуммера. Послышался женский плачущий голос.
- Оксана Артемьевна? Это Таранец из уголовного розыска. Я у вас был вчера. Что с вами?
Всхлипывания перешли в рыдание.
- Горе одно не приходит, - задыхаясь от плача, проговорила Школьникова.
- Что случилось?
- Мой сын отравился! За что мне такая кара? Разве я заслужила?
- Я еду к вам!
…Таранец вернулся от Школьниковой взволнованный. Он не был растерян, но плохо представлял, как станет докладывать начальнику о случившемся.
Арсентьев читал бумаги. Таранцу он не задал ни одного вопроса, только внимательно посмотрел на него.
- По-моему, я серьезно просчитался.
- Садись-ка и рассказывай! - слова прозвучали как команда.
Таранец молчал.
- Просчет, как я понимаю, не твоей личной жизни касается, а работы. Поэтому не тяни. Давай ближе к делу!
Таранец рассказал о поездке к Школьниковой, об отравлении ее сына и о том, что ее муж устроил в общежитии скандал, в присутствии других ребят обвинил парня в воровстве, обыскивал его постель и тумбочку.
- Я изложил только факты, - официальным тоном проговорил Таранец. - Считаю необходимым сообщить, что я запрещал Школьникову ездить в общежитие. Он же сделал по-своему, - Таранец чувствовал, что его рассказ расстроил начальника.
Арсентьев вышел из-за стола и заходил по кабинету.
Настороженно всматриваясь в него, Таранец спросил:
- Что теперь будет?
- Какое состояние парня?
- Ему вовремя оказали помощь.
Арсентьев что-то сосредоточенно обдумывал.
- Запрещал, говоришь, Школьникову ездить? - хмуро спросил он. - Выходит, прогнозировал, так надо понимать? Допускал, что могло случиться…
В глазах Таранца застыло изумление.
- Я руководствовался другим.
- Чем?
- Тем, чтобы Школьников не мешал проверке! Что будет теперь? - Таранец повторил свой вопрос.
- Подумай спокойно, о чем идет речь. Ты что, уговаривал Школьникова ездить в общежитие? Заставлял обижать мальчишку, рыться в вещах? Нет! А все это не простая обида. - Арсентьев говорил сердито.
Таранец облегченно вздохнул, хотя заметной перемены в его настроении не наступило.
Арсентьев тут же задал другой вопрос:
- Ладно! Переживания переживаниями, а дело - делом. Что дала проверка парня?
- У него полное алиби. Последние три недели был на практике. Никуда не выезжал. В общежитие вернулся позавчера.
Лицо Арсентьева разгладилось.
- Связи?
- Ничего порочащего.
- Но ключами от квартиры могли воспользоваться и другие?
Этот каверзный вопрос не застал Таранца врасплох.
- Исключено. Во время практики ключи вместе с вещами были в камере хранения общежития. Они и сейчас там…
- Выходит, в схему преступления парень не вписывается. Здесь другой поворот. Ты, сыщик, не обижайся, - сказал Арсентьев. - Я поручу инспекции по делам несовершеннолетних срочно проверить парня по своей линии. Кража и попытка отравления похожи на встречные удары. Требуется тщательный разбор… А Школьникову пригласи ко мне завтра. Часам к пяти. Поговорить с ней хочу.
* * *
Гурам брился тщательно, не спеша. Предстоящая встреча с Викторией требовала придирчивого отношения к своей внешности. Он наклонился и посмотрел в зеркало.
- Ну как? - вроде бы между прочим спросил он своего приятеля Леву.
- Прекрасно! Шик-блеск! - улыбнулся тот и вышел на кухню варить кофе. Уже в дверях сказал: - Сосредоточься. Пятиминутное одиночество тебе крайне необходимо.
Настроение у Гурама было приподнятое. Он знал Викторию почти два года, но ни разу ему не удавалось остаться с ней наедине. Был, правда, случай в самом начале знакомства, когда, уходя последним из квартиры, он притянул ее к себе и попытался обнять. То, что она старше его на пять лет, не смущало, скорее искушало. Виктория тогда рассмеялась.
- Что дальше? - просто спросила она и отстранилась, поправив кофту. Гурам тогда растерялся и произнес что-то шутливое. Это он помнил хорошо. Виктория сняла с вешалки демисезонное пальто, нахлобучила ему на голову кепку и сказала: - Перестань балаганить, Гурам. Поезжай домой. Уже поздно. И больше так не поступай. Парень ты хороший, но не для меня.
Гурам страшно обозлился. С того вечера он больше ни разу не пытался таким образом проявлять к ней внимание. В Москве было много знакомых девчонок, но о Виктории не забывал. Любил бывать в ее уютной квартире. Там можно было не только весело провести время, вкусно поесть, но и, что особенно важно, встретиться с людьми, хорошо разбирающимися в дефиците. Эти люди при случае могли дать нужные адреса, номера телефонов. Они многое знали, о многом умели молчать… Личные контакты срабатывали четко. Вот уже поистине, не имей сто рублей, а имей одного человека с солидными связями. Огорчало одно - не чувствовал он себя равным среди этих людей. Лишь со временем научился держаться независимо - когда стал ориентироваться в делах, быть в курсе всего, что касалось спроса на вещи, когда смог брать самую суть из дефицита. Виктория охотно делилась нужными сведениями. Цена их была четко определена: адрес - полсотни, номер телефона с фамилиями - сотня, две - в зависимости от ассортимента товара. Это была ее доля. Гурам денег не жалел. Знал - затраты окупятся. Однажды подумал, что сможет обойтись без ее протекции. Попытался сам взять крупную партию трикотажа. Рассудил: раз сделаю - год гуляю. И по теории вероятности, меньше шансов попасться.
Виктория узнала о сделке. Сказала раздраженно:
- Ты зарываешься. С тобой опасно иметь дело! Подведешь и себя и других. - Ее былую доброжелательность словно ветром сдуло.
В продаже модных платьев Гураму вежливо отказали. Это был урок. Задуматься было над чем. С этого дня он стал вести себя осторожно. На рискованные сделки не шел, новых знакомств не искал. Зато стал чаще советоваться с Викторией.
Его обрадовало сегодняшнее приглашение. Наконец-то с ним стали считаться. Иначе не пригласили бы. Хотя… - Неожиданная мысль заставила его задуматься. Рассматривая свое лицо в зеркале, он спросил себя: "А может, не я, а дела мои заинтересовали Викторию? Ну что ж, выясню и это. Только сегодня ей меня не провести. Я не тот мальчик, что два года назад, - рассуждал он. - Я - мужчина, она - женщина. На этом и буду строить наши отношения. Так что не обессудь…"
Гурам был уверен в себе. Он привык сходиться с женщинами легко. Виктория тоже женщина, только очень обаятельная, элегантная, хотя и деловая. Его сейчас уже не интересовали другие причины, ради которых она решила встретиться с ним наедине.