- Мы выясним, откуда взялась эта ампула. А вы не отправляли недавно никакое письмо по просьбе Клишина? - Леонидов кивнул Михину, что пора уходить.
- Я ему не почтальон.
- Понятно.
Алла Константиновна вместе с гостями прошла к дверям, машинально взглянула в зеркало на стене прихожей, пальцами тронула кожу возле левого глаза, поправила выбившуюся прядь волос. Уже возле открытой двери Леонидов спросил:
- А вашу племянницу как зовут?
- Надежда Сергеевна Гончарова. Вы удовлетворены? Только нашу милую Наденьку не надо сюда приплетать, она девочка нежная, может и растаять, как Снегурочка.
- Боюсь, Алла Константиновна, что мы к вам еще придем.
Дверь за Леонидовым была с громким стуком закрыта, пожелание осталось без ответа.
- Ты про племянницу зачем спросил? - уже в машине вспомнил Михин.
- Потому что в жизни Павла Андреевича, по его словам, были и Вера, и Надежда, и Любовь. Веру с Любовью я уже успел повидать, а Надежда оставалась до сих пор туманной. А на что он надеялся, надо бы узнать.
- И ты думаешь…
- Пока ничего. Ничего, кроме того, что ампулу в сумочку Аллы Константиновны положил сам Павел Клишин.
- Зачем?
- Это дьявольский розыгрыш, цель которого я пока не понимаю.
- А если не Клишин положил?
- Тогда сам профессор или эта клишинская Надежда.
- Убийца может быть в этой семье?
- Еще как! Одна Алла чего стоит. Не женщина - Берлинская стена, четко отделяет Западную часть города от Восточной.
- Так ее же разрушили?
- Вот и сделай то же, что перестройка в свое время.
- А ты?
- Я и так сегодня, как идиот последний, с Сашкой поругался, нет мне прощения.
- Из-за меня?!
- Из-за своей дури. Ты давай ищи по маркировке, с какого химико-фармацевтического комбината могла взяться ампула и как могла попасть в семью Гончаровых.
- Это ж такая рутина!
- А ты праздника хотел? Вокруг этой ампулы все крутится, кто ее достал, тот и пирожок съел.
- А книга?
- Пока там слишком много фактов, которые не подтверждаются. Или Алла Константиновна врет. Ты узнай поподробнее об образе жизни этой дамочки.
- Ну, озадачил. Узнай, найди, проверь.
- Ты же у нас профессионал, а я так, просто погулять вышел. А кстати, я сегодня познакомился с твоей тетей.
- С какой еще тетей?
- Которую ты подозреваешь в убийстве Клишина.
- Уже почти не подозреваю.
- А зря. Нельзя так легко отказываться от того, что подсказывет тебе интуиция.
- Сейчас интуиция мне подсказывает, что будет метро, которое как раз на моей ветке. Ты притормози, Леша.
- Да я до вокзала тебя довезу.
- Не надо. Я не дама, ты не кавалер, я тебе и так должен каждый день звонить и говорить "спасибо".
- А я тебе? Брось ты считаться, Игорь. Это, по крайней мере, я в своей жизни совершаю добровольно и в любой момент могу отказаться, а от остального, увы, нет.
Он остановил машину возле метро, Михин вылез и побежал в ярко освещенное подземное чрево. На улице было еще удивительно светло, даже обильное электричество казалось лишним, так хороша была июньская ночь, сменившая прохладой еще один жаркий день. Алексей почувствовал, что устал сегодня достаточно, для того чтобы лечь спать и отрубиться, не предаваясь горестным мыслям о скандале с женой. Думать об этом не хотелось, потому что тяжело признавать свою неправоту, особенно если девушка, к которой приревновала жена, действительно понравилась.
4
Вечером следующего дня Леонидов ушел с работы часов в семь и сразу поехал в деревню Петушки просить прощения у жены Александры. Ехал он быстро, торопился и старался настроиться на миролюбивую волну семейного эфира. Вообще он чертовски устал, как уставал после каждого такого рабочего дня, прокручивавшего его наподобие центрифуги, как начисто выстиранное белье, и выжимавшего все до капли. Уже к обеду он бывал настолько выполоскан, что просто забывал события предыдущего дня, а к вечеру вылетал на улицу досушиться, чтобы утром хлебнуть новой грязи повседневных мелочных забот. Дорога в этом плане здорово успокаивала, она задавала мерный, убаюкивающий ритм, который единственный мог справиться со взбаламученными нервами.
Оказалось, что Саша его ждала. Она сделала вид, что сегодня - это только продолжение вчерашнего дня, без того куска, что муж провел в гордом одиночестве, и ни о чем не напомнила. Если бы не девять часов вечера и завтрашняя утренняя полуторачасовая дорога в Москву, Леонидов бы покаялся подольше, но сегодня просто буркнул:
- Извини.
На что Александра ответила своим обычным:
- Не будем ссориться, Леша.
Инцидент завершился вничью, стороны отужинали вместе с целью закрепления дружественных отношений. Подавали жареные окорочка с картофельным пюре, салат из свежей зелени с добавлением огурцов и помидоров и компот из сушеных яблок урожая прошлого года. Леонидов прослушал жалобы противоположной стороны на соседа справа, передвинувшего свой забор на десять сантиметров в сторону их участка, тетю Машу, разбавлявшую водой молоко, и вышел на крыльцо, сохраняя достоинство, чтобы все это осмыслить и в роли главы семьи вынести вердикт.
Неожиданно кто-то отворил калитку и негромко, но мелодично позвал:
- Алексей Алексевич!
- Это я, - отозвался Леонидов и попытался вглядеться в сумерки.
Светлая, приятных очертаний фигурка шагнула на территорию его дачного участка:
- Можно?
- Соня? - Он машинально прислушался, где там жена. Саша в доме укладывала спать Сережку: мыла ему ноги и собиралась на ночь зачитать очередную главу из жизни несчастного Буратино. "Ах ты, мой деревянненький", - с нежностью подумал Леонидов и встал с крыльца.
- Вас так хорошо с улицы видно, сзади свет падает, - пояснила Соня. - Не думайте, пожалуйста, что я за вами слежу.
- Жаль, - пошутил он.
- Вы завтра на работу поедете?
- Увы, без вариантов.
- Захватите меня в город: жутко не люблю электрички, а надо послезавтра экзамен сдавать.
- Я рано поеду.
- А я рано встаю. Я жаворонок, - нежно улыбнулась в темноте Соня. - Во сколько к вам можно подойти?
- К восьми. Пока доедем, как раз будет десять.
- А жена что скажет?
- Она так рано не просыпается, - неожиданно для себя сказал Леонидов, и ему стало почти стыдно за это маленькое предательство. "В конце концов, все это в интересах следствия", - мысленно утешил он себя, делая вид, что не замечает, какая у девушки замечательная фигура и еще более замечательные светлые волосы, свободно сейчас падающие волнами на покатые плечи. В сумерках плохо было видно ее лицо, но Алексей и без того помнил, какое оно юное и какая милая ложбинка стекает по упругому подбородку от нижней пухлой губы.
- Значит, я вас не подставлю? - Он почувствовал, как улыбнулась Соня.
- А в том, чтобы подвезти до Москвы соседку, разве уже есть криминал? - Алексей сам себя уговаривал, а Соня только засмеялась:
- Это уже зависит от жены. Я слышала, как вчера на бешеной скорости вылетела из ворот ваша машина, даже испугалась: кто это там решил, что "Жигули" можно использовать на наших проселочных дорогах как полноприводной джип. Вы в канаве не застряли?
- В канаве не застрял, - сухо сказал Леонидов и не стал выяснять, откуда Соня знает, какой привод у джипа, полный или не полный.
- Тогда до завтра?
- Спокойной ночи.
- Малыши, - добавила она и почти бесшумно скользнула обратно в калитку.
"Нет, это уже черт знает что: какая-то соплячка изображает из себя женщину-вамп, а я, как дурак, клюю на ее детские ужимки!" Он злился сам на себя и уже с ужасом думал, что завтра полтора часа предстоит сидеть бок о бок с этим карающим ангелом и пытаться не сморозить очередную глупость. Леонидов на всякий случай прикинул, а не улизнуть ли пораньше, часиков в семь, а потом наврать Соне, что вспомнил о неотложных делах. "Тогда она будет обязательно высмеивать в следующий раз и подкалывать над тем, что я хоть и хорохорюсь, но жену боюсь. Да не жену я боюсь, а то дурацкое положение, в котором могу оказаться: до сих пор женщины не слишком покушались на мою честь или я не слишком сопротивлялся во время этих покушений, потому что был не женат. Как себя вести теперь? Да что за черт, испугался, как невинная девушка первой брачной ночи. Может, и не надо ей от меня ничего, кроме как доехать с комфортом до столицы не в грязной электричке, а на переднем сиденье "Жигулей". Не "мерседес", конечно, и не джип, но и не заплеванный вагон, в котором работяги едут с утра на работу и режутся в карты, перемежая комментарии к дураку обильным матерком". Он почти успокоился от этих мыслей, пошел в дом. Саша только спросила:
- Ты с кем-то разговаривал?
- Соседка спрашивала, не подвезу ли я ее завтра утром до ближайшего метро.
Жена даже не стала уточнять, какая соседка и что ответил ей муж, а Алексей на всякий случай сказал:
- Ты не вставай завтра, я кофе с утра попью и поеду. Спите себе с Сережкой, а тебе вообще нужен отдых и покой.
- Ну да, покой. - Она странно на него посмотрела, ушла к телевизору, потом долго сидела в старом кресле, смотрела какой-то сериал.
"Сашка стала смотреть сериалы. Моя Сашка стала смотреть… Это что-то. Дальше пойдут сплетни о соседском дяде Мише, который напился и устроил скандал, потом детский вязаный носок. С ним она будет часами сидеть у этого телевизора. А потом начнутся бесконечные разговоры о ценах, необходимых покупках, ремонте в квартире, детских болезнях… Стой, Леонидов, стой. Иди спать, сделай хотя бы вид, что просто устал".
Он чмокнул Александру в щеку, ушел на террасу и вскоре заснул.
…Утром он не сразу вспомнил, что с ним едет Соня. Первым делом подумал, что сегодня надо срочно поговорить с Серебряковой об изменении прайса и разработке каких-нибудь новшеств в рекламной кампании: конкуренты объявили о розыгрыше призов дополнительно к покупкам. Леонидов понимал, что все это, конечно, блеф, что и это постепенно приедается, но надеялся на новые, свежие мысли своих сотрудников. От Серебряковой требовались "добро" и финансовая поддержка. Поиск новой идеи, которая помогла бы положительно повлиять на прибыли "Алексера", так занимал мысли Леонидова за утренней чашкой кофе, что он удивился, заметив у машины юную блондинку в модных укороченных штанах и темно-голубой трикотажной кофточке. Потом вспомнил, что это Соня и она сегодня утром едет с ним до Москвы.
- Доброе утро, - вежливо поздоровался он.
Соня кивнула, открыла правую переднюю дверцу машины:
- Можно?
- Да, едем уже.
Алексей сел за руль, аккуратно вывел "Жигули" из ворот на улицу: ломать забор больше не хотелось.
- Я закрою. - Соня выскочила из машины и побежала закрывать ворота.
Минут через десять, которые они провели в молчании, Соня спросила:
- С вами можно разговаривать?
- А почему нет? - удивился Леонидов.
- Ну, некоторые жутко не любят, когда их за рулем отвлекают разговорами пассажиры. А есть еще просто от природы такие молчуны.
- Со мной разговаривать можно, - разрешил Алексей.
- Тогда можно без Алексеевича и на "ты"? Тем более смешно обращаться на "вы" к девушке двадцати лет. Я же еще не старуха.
- Мне, например, тридцать четыре, - вежливо намекнул Леонидов.
- Как много! - засмеялась Соня. - Столько же было моему двоюродному брату, а он всегда оставался для меня просто Пашкой.
Разговор сразу стал Алексею интересен.
- Брату? Это не сосед мой, который недавно умер?
- Вы были знакомы?
- Я с ним нет. С женой Александрой они учились в одной школе, и даже имел место какой-то детский роман ее с твоим двоюродным братом. - Алексей и сам не заметил, как перестал говорить девушке "вы". Нет, с Соней абсолютно не чувствовалось никакой дистанции, как будто они были давно знакомы и даже вместе как-то пили за Новый год.
- А меня Паша вырастил. Я не маменькина дочка - братикова.
- А как же мать?
- Мать все время была занята своим бизнесом, меня отправляла к сестре, а там тоже все работали, кроме Пашки, вот ему и доставалось со мной сидеть.
- Не нравилось, наверное?
- Когда была маленькая, конечно нет. А потом, после того как мне исполнилось лет шестнадцать, мы очень даже сошлись.
- Так он был на четырнадцать лет старше?
- Ну и что? Паша - мой идеал. Если бы он не был моим братом, я бы его на себе женила, - похвасталась по-детски Соня.
- Ну, многие влюбляются в своих двоюродных. Я тоже когда-то жутко был влюблен в одну свою маленькую сестренку.
- Да? И разве не хотел жениться?
- Хотел. Но это все детство.
- Только не у меня.
- Знаешь, я видел школьные фотографии твоего двоюродного братца, - соврал Леонидов. - Он просто был красавчиком, а в твоем возрасте естественно любить именно таких мужчин. Еще обычно по каким-нибудь певцам убиваются или по артистам.
- Да? Не замечала за собой. Они все такие тупые.
- А ты умница?
- Не дура. Паша научил меня, что не надо бояться выделиться из толпы. Стадность - одно из характерных заболеваний моего возраста. - Очень взросло заявила Соня. - Все тащатся по одному кумиру, не потому, что его понимают, а за компанию, все носят одинаковые шмотки, говорят одинаковые глупости, одинаково доказывают родителям, что они уже не дети. В борьбе за свои скверные привычки дети за много веков не придумали ничего нового.
"Не думал, что смогу поговорить с Павлом Клишиным после его смерти", - усмехнулся про себя Леонидов и спросил у взрослого ребенка:
- Кроме умных мыслей, он тебя больше ничему не учил?
- Учил, - с вызовом заявила Соня. - Паша много рассказывал о мужчинах, о том, как ими можно управлять, что им нравится, а что нет, и как легко, например, соблазнить женатого человека.
- Ты для этого со мной в Москву с утра потащилась? Практикуешься?
- В Москву я еду потому, что завтра у меня экзамен, - спокойно парировала Соня, - а с женатыми мужчинами главное не спешить: они должны сначала разочароваться в своих женах.
"Бац, получил, Леонидов! Ай да Клишин, ай да сукин сын! Девочку как накачал! Ну почему он помер раньше, чем у меня появилось желание набить ему морду?"
- Ладно, раз ты мне даешь время, давай поговорим лучше о твоей индивидуальности.
- Что, не по себе?
- Сонечка, я все-таки намного тебя старше, и не надо думать, что всю жизнь был мужем и отцом. Совсем недавно им как раз стал, когда вольная жизнь надоела.
- А как же ребенок, который пойдет в первый класс?
"Черт, попался! Где она успела увидеть Сережку?"
- Ну, семь лет - это, считай, недавно, - выкрутился Алексей.
- Тридцать четыре минус семь получается двадцать семь, - вслух подсчитала Соня. - Если в среднем мужчины живут лет до шестидесяти пяти, то, считай, тебя еще во младенчестве зацапали. И полжизни не прожил свободным.
- Девушка, вы слишком откровенно себя предлагаете.
- А я себя не предлагаю, меня заслужить надо. - Соня закинула ногу на ногу.
"Черт, и кто придумал эту дурацкую обтягивающую модель? Раньше хоть явно не было видно, что там за зад, подумаешь - джинсы! Сейчас же все обтянуто: и это место, и все прочие…"
- Я вообще-то на работу еду.
- А не дашь ли мне свой телефончик? Жены все лето дома не будет, значит, свободным девушкам можно звонить.
- У меня с собой ручки нет.
- Я запомню. У меня память почти уникальная, особенно на цифры.
Леонидов даже не задумывался над тем, зачем назвал ей свой номер телефона. Остальную часть дороги они беседовали вполне мирно: о фильмах, которые он обожал смотреть, о работе, которую временами ненавидел, о Сонином институте и прочем - словом, обо всем, кроме Клишина. Алексей никак не мог найти повод возвратиться к обсуждению взглядов, которые пропагандировал покойный писатель. Тема эта была скользкой, потому что Соня сразу переходила на практическое применение тех постулатов о мужчинах, которые двоюродный брат заложил намертво в ее хорошенькую головку. А если учесть, что местами он был не так уж и не прав, то становилось так же неприятно, как тогда, когда хирург рассматривает предполагаемое место удаления аппендицита. Раздеваться до трусов Леонидову не хотелось, поэтому он решил болтать о чем угодно, только не о взглядах покойного на отношения женщин и мужчин.
Так они доехали до метро, возле которого Соня попросила остановить машину.
- Ты опоздаешь на работу, - сказала она тоном заботливой жены, от которого у Алексея мурашки побежали по коже. - Я выйду здесь.
- Что ж, до свидания, - нейтрально сказал он.
- Ты не сильно удивишься, если как-нибудь вечером я тебе позвоню? - Соня улыбнулась и, не дождавшись ответа, быстро захлопнула дверцу машины.
У Алексея осталось чувство, будто он кругами ходит вокруг капкана, который прекрасно видит, потому что он даже не присыпан ни землей, ни листвой, но не наступить на него уже нельзя.
Глава 5
ПАШИНЫ ПОКЛОННИЦЫ
1
В жизни иногда случаются весьма странные совпадения, про которые человек потом думает, что это вмешалась в череду событий сама судьба. Леонидов уже несколько дней ничего не слышал ни про Михина, ни про дело Клишина, ни про новые послания с того света. Он целиком окунулся в дела фирмы; недавно на Варшавском шоссе, в большом торговом центре, открылся маленький павильончик, в котором они начали торговать компьютерами и комплектующими наряду с обычным уже для "Алексера" ассортиментом бытовой техники. Прошел месяц, когда там началась эта торговля, но дело шло плохо, и Алексей решил сам заехать в магазин, познакомиться с сотрудниками и попытаться выяснить причину плохой продажи их товаров. В четверг, во второй половине дня, он поехал туда и до вечера разбирался с делами. Часам к шести, присматриваясь к посетителям, которых летом и так было не слишком много, он заметил эффектную светловолосую женщину в модном костюме, которую и в толпе трудно было бы не отличить.
Алла Константиновна Гончарова в сопровождении довольно бесцветной молодой особы с надменным видом рассматривала выставленный на витринах товар.
"И чего ее сюда занесло?" - успел было подумать Леонидов, как Гончарова сама его заметила. На лице женщины отразилась целая гамма чувств, начиная от удивления и брезгливости и заканчивая предприимчивостью. Наверное, из-за этого последнего она и подошла.
- Здравствуйте. Извините, что никак не вспомню вашего имени-отчества…
- Леонидов Алексей Алексеевич.
- Да, именно Алексей Алексеевич. Вы тоже что- то покупаете?
- Работаю здесь в некотором роде.
- Вот как? Разве вы не милиционер?
- Нет.
- А тогда, в моем доме?
- Просто подвез своего друга капитана Михина и зашел с ним, не сидеть же в машине?
- Мне так не показалось. Вы вели себя так…
- Извините. Когда-то я был оперуполномоченным, старые друзья иногда обращаются за помощью, но к моей нынешней профессии это не относится. - Он крутился как мог, Гончарова смотрела с недоверием. - Ну, честное слово, я здесь работаю. Хотите, я вам помогу выбрать товар?