- Знаешь, как со мной поступили? После второго инфаркта отправили в богадельню, где мне не оказывали никакой медицинской помощи. У меня до сих пор еще не зажили пролежни от тамошних порядков. Я сбежал оттуда и долго оставался без пенсии, хотя имел все права на нее.
- Это почему же?
- Да потому, что я не мог доказать своего возраста. Вот ты, наверное, думаешь, что любой, кто только взглянет на меня, сразу убедится, что я дряхлый старик. Но для назначения пенсии этого мало. Я родился в деревне, и отец не зарегистрировал моего рождения. Поэтому свидетельства о рождении мне дать не могли. Я так бы и не получил пенсии, если бы не мистер Эллистер. Он велел навести справки, кое-кто под присягой дал показания, и все кончилось хорошо. Сейчас я имею пристанище под лестницей в складе, где меня никто не беспокоит.
В пивную вошли еще двое посетителей и уселись за соседний столик. Один был низенький и широкоплечий, в помятой кепке и старой кожаной тужурке, другой - высокий, худощавый, с лицом, похожим на некоторое подобие треугольника, направленного вниз острым углом. Из кармана сильно заношенного синего костюма он достал губную гармонику и проиграл несколько тактов какой-то мечтательной мелодии. Его спутник, мрачно уставившись перед собой, принялся барабанить по столу грязными пальцами, с потрескавшейся на суставах кожей.
- А кто такой этот Эллистер? - осведомился я.
- Ты не знаешь, кто такой мистер Эллистер?! Значит, ты недавно здесь? Мистер Эллистер мэр нашего города.
- И он помог вам получить пенсию? Должно быть, он хороший человек.
- Самый хороший тут у нас.
- Стало быть, здесь все переменилось. В свое время человеком, к которому всегда обращались за помощью в подобных случаях, был мистер Д. Д. Вэзер. У него в конторе по утрам всегда выстраивалась очередь посетителей.
- Д. Д. Вэзера убили еще до того, как со мной произошел второй инфаркт. Да-да, весной исполнится два года. Ты что, бывал здесь?
- Вы говорите, что Д. Д. Вэзера убили?!
- Да, около двух лет назад. Ну, мне нужно кое-куда отлучиться.
- Минуточку. Как убили? Я взял его за руку, показавшуюся мне костью, обернутой в тряпье.
- Как, как… - нетерпеливо повторил старик.
- Убили, и все! Выстрелили в него, и он умер.
- Застрелили?! Кто же это сделал?
- Пусти, сынок. Не забудь, что я пил пиво.
Я выпустил его руку, и старик поплелся в уборную. К этому времени крашеная блондинка, ее рыжая подружка и их совместное имущество в пальто из искусственной шерсти уже ушли. Низенький и высокий разделались со своим пивом и тоже направились в туалет В пивной, кроме меня, оставался лишь бармен. Ни на кого не обращая внимания, он протирал стаканы. Грязное помещение стало для меня лишь одной из многочисленных пивных в незнакомых городах, где я коротал время в одиночестве. Ведь если Д. Д. Вэзер действительно мертв, то и этому городу предстояло оказаться для меня таким же чужим, как и все остальные.
Из туалета донесся гул мужских голосов. Отдельных слов я разобрать не мог, однако было очевидно, что там происходит какая-то ссора. Почти тотчас же оттуда донесся приглушенный звук падения чего-то. Я взглянул на бармена, но он по-прежнему занимался стаканами. В уборной кто-то начал всхлипывать. Встав с места, я поспешил туда. Старик сидел на грязном цементном полу, спиной к стене. Из носа на седые усы медленно капала кровь. Высокий, тот, что играл на гармошке, и его дружок стояли посередине уборной; у их ног валялась шляпа старика.
- Они отобрали у меня деньги, - заплакал старик. - Пусть они вернут мне деньги…
- Ничего мы у него не брали, - огрызнулся маленький. Он обругал меня, и я его стукнул.
- Мерзавцы! Бандиты! Хулиганы! - закричал старик. - Они отняли у меня шестнадцать долларов!
- Заткнись, кому говорят! - заорал высокий.
- Оставьте его в покое, - вмешался я. - И верните деньги.
Высокий остановился.
- Да? - насмешливо спросил низенький. - Ты один заставишь меня сделать это или тебе будет кто-нибудь помогать?
- Мне надоело ждать, - сказал я. - Сейчас же верни деньги!
- Не было у него никаких денег! - заявил низенький. - Пошли отсюда, Свейни. Ну его к черту!
Я ударил его в переносицу От пошатнулся, но успел схватить меня за ремень и крикнул: "Свейни, бери его сзади!" Старик быстро поднялся и здоровой рукой пытался удержать Свейни, намеревавшегося броситься на меня, однако тот оттолкнул его, и старик свалился. Я приподнял низенького и с силой швырнул его на Свейни. Ударившись о стену, оба рухнули на пол.
- Неплохо, неплохо, - похвалил меня старик.
- Вы тоже не подкачали. Я видел, как вы полезли в драку. Кто из них взял деньги?
- Вот этот. Я видел, как он сунул их во внутренний карман тужурки.
Я забрал деньги и протянул их старику.
- Тут есть телефон?
- Да.
- Идите и позвоните в полицию. - Я побуду здесь и присмотрю за этими типами.
- Позвонить в полицию? - удивился старик.
- Да. Они же вас ограбили! Их место за решеткой.
- Вообще-то говоря, может быть, и так, однако полиция покрывает этих парней.
- Вы их знаете?
- Не раз видел. Года два назад полицейские привезли их откуда-то как штрейкбрехеров, и с тех пор они тут болтаются.
- Полиция у вас занимается такими делами?
- Выходит, что так.
- Вот что, - я нащупал в кармане мелкую монету и вручил ее старику, - пойдите вызовите по телефону такси и уезжайте отсюда.
Старик вышел.
- А ну, встань, - сказал я низенькому, все еще ошалело сидевшему на полу. - Плесни водой на своего дружка. Мне некогда с ним возиться.
- Ты еще пожалеешь, что связался с нами, парень, - заявил низенький. - Даже не представляешь, какую ты заварил кашу.
- Заткнись, или я еще разок стукну тебя!
Я вернулся в пивную. Старик сидел у стойки.
- Ну и клиентура у вас! - заметил я бармену.
- Вы вернулись? Что-то не припоминаю, чтобы мы посылали вам пригласительную карточку с золотым обрезом.
- Если тот шут, что валяется на полу в сортире, минут через пять не выйдет оттуда, вызывайте "Скорую помощь".
- Вы затеяли драку? - с напускным неодобрением спросил бармен. У нас приличное заведение, и никаких беспорядков мы не позволяем.
- Я что-то не слышал, чтобы вы возмущались, когда эта шпана била и грабила старика. Сколько вам платят за то, чтобы вы ничего не видели и не слышали?
- Это еще что за разговоры! - крикнул бармен.
С улицы послышался негромкий автомобильный гудок. Старик соскользнул с табурета.
- Вам вредно волноваться, - посоветовал я бармену.
Старик уже был у двери, и я остановил его.
- Вы далеко живете?
- Нет, всего несколько кварталов.
- В таком случае этого вам хватит на такси. - Я протянул ему два четвертака.
- Ты хороший парень, сынок.
- Ну, скажем, я просто люблю подраться. Как ваша фамилия?
- Макгинис.
- Если эти фрукты снова станут вас обижать, - скажите мне. Я, очевидно, остановлюсь в гостинице "Вэзер-хауз". Моя фамилия Вэзер. Джон Вэзер.
- Вы хотите сказать, что остановитесь в гостинице "Палас-отель"? Так теперь называется прежний "Вэзер-хауз".
Снова послышался автомобильный гудок, старик взялся за ручку двери, повернулся ко мне и спросил:
- Как, вы сказали, вас зовут?
- Джон Вэзер.
- Вы родственник Вэзера, о котором я рассказывал?
- Да.
- Ну и ну! - удивился старик и вышел.
С улицы послышался шум отъезжающего такси.
II
Изменилось не только название "Вэзер-хауз". В "Палас-отеле" вместо больших дубовых дверей с медными ручками, которые я помнил, были унылые вертушки. Вестибюль с пропахшими табачным дымом кожаными креслами отремонтирован и обставлен заново. Скрытое освещение и диваны, обитые цветной материей, придавали ему некоторый уют В отличие от прежних времен в вестибюле не сидели старики и старухи. Бильярдная на первом этаже была переделана в кафе-бар с нарисованными на стенах синими женщинами. В дверях кафе-бара стояли две проститутки с обнаженными плечами. Я понял, что дела в баре шли довольно бойко, главным образом за счет подростков. Подошел к столику дежурного администратора, на котором стояла дощечка с надписью "Мистер Данди" Мистер Данди бросил взгляд на мою мокрую шляпу, небритый подбородок, грязную сорочку, дешевый парусиновый чемодан и солдатские башмаки. Я посмотрел на тщательно прилизанные русые волосы мистера Данди, разделенные пробором посредине яйцеобразной головы, на гладкое, словно выутюженное личико, тусклые глазки, ослепительно белый воротничок и бледно-голубой галстук, заколотый позолоченной булавкой. Приступил уже к рассматриванию наманикюренных пальцев, которыми Данди изящно придерживался за край стола, когда он, наконец, соблаговолил обратиться ко мне:
- Чем могу быть вам полезен?
- Мне нужен ординарный номер, без ванны. Я никогда не принимаю ванны. Похоже?
Данди удивленно поднял тоненькие брови, заморгал и сказал:
- Пожалуйста. Два доллара пятьдесят центов в сутки.
- Обычно я рассчитываюсь при выезде… Кому теперь принадлежит этот отель?
- Мистеру Сэнфорду… Прошу уплатить два доллара пятьдесят центов.
Я достал свернутую в трубочку пачку денег, с виду казавшуюся внушительной, протянул Данди три бумажки по доллару и сказал:
- Сдачи не надо.
- В нашем отеле чаевых не берут.
- Вот как! Вы напоминаете мне моего бывшего дворецкого. Он умер от досады, что не брал чаевых, когда ему исполнилось всего пятьдесят лет.
Данди положил на стол пятьдесят центов, ключ и сухо сообщил:
- Комната шестьсот семнадцать.
Прежде чем закрыть за собой дверь номера 617, коридорный искоса взглянул на меня и, мерзко улыбаясь, спросил:
- Чем могу еще служить вам, сэр? У нас в городе есть кое-что занимательное…
- Алкогольное или сексуальное?
- И то, и другое. Что вам угодно?
- Мне угодно немного спокойствия. Я обрету его без вас?
- В таком случае извините, сэр.
Дверь за ним захлопнулась.
Я разделся до пояса, умылся, побрился и переменил сорочку. Подсчитав свои капиталы, обнаружил, что из сотни долларов, полученной мною при демобилизации в качестве выходного пособия, осталось шестьдесят три с мелочью.
Было двадцать минут восьмого.
По черному ходу я спустился в радиостудию на третьем этаже. Она находилась в том же помещении, что и десять лет назад, но глухая стенка между передней и комнатой дикторов была заменена зеркальным стеклом, за которым тщедушный человек во фраке что-то говорил в микрофон. Я даже не сразу сообразил, что сильный, глубокий голос из громкоговорителя в передней принадлежал ему.
- О ты, преисполненный благоговения верующий! - шевелились губы человечка за стеклом. - О ты, благочестивый и молящийся! Ты стоишь сейчас на перепутье своей судьбы, и я верю: у тебя достаточно духовной силы, чтобы понять этот тревожный факт. Но ты не бойся стрел ужасного несчастья. Я помогу тебе, исходя из познания своей силы и на основании силы своего познания…
Полнеющий молодой человек сидел за столом в углу комнаты.
- Тут есть какое-нибудь начальство? - спросил я у него. - Или этот старый джентльмен выступает самовольно?
- Я директор программы, - ответил он, вставая и поправляя складки своих тщательно отутюженных брюк. Вид у него был такой, словно он недавно сошел с витрины магазина мужской одежды и явился сюда, предварительно посетив парикмахерскую.
- В таком случае, может быть, вы скажете, кто руководит этой радиостанцией?
- Я уже сказал, что директор программы я, - раздраженно ответил он.
- Но кто-то же платит вам жалованье, которое, я не сомневаюсь, не так уж ничтожно?
- Кто вы такой? Мне не нравится тон, которым вы разговариваете.
- Я исключен за неуспеваемость из пансиона для благородных мальчиков… Извините, что так грубо задал вам столь деликатный вопрос.
- Станция принадлежит миссис Вэзер.
- Но миссис Вэзер умерла пять лет назад! - громко сказал я.
- Не кричите. У нас не очень хорошая звукоизоляция. Вы, очевидно, говорите о ком-то другом. Я только сегодня виделся с миссис Вэзер и могу сообщить, что она выглядит совершенно здоровой.
- Разве Д. Д. Вэзер женился вторично?
- Ах, да, я слышал, что мистер Вэзер был женат дважды, причем вторично он женился за несколько месяцев до смерти.
- Гостиница принадлежит ей же?
- Нет, миссис Вэзер продала ее мистеру Сэнфорду.
- Владельцу фабрик резиновых изделий?
- Да.
- Он все еще живет в большом доме в северной части города?
- Да. А теперь извините меня. - Он бесшумно прошагал по толстому ковру в радиостудию.
- …это натуральное растительное средство, изготовленное в полном соответствии со сложной формулой, оставленной нам жившим в древности восточным мудрецом, - бубнил громкоговоритель. Это бесценное лекарство излечивает болезни сердца, крови, желудка, печени и почек и снимает любые боли. Вышлите всего один доллар и десять центов за упаковку, адресуя их нашей радиостанции, и мы бесплатно пришлем вам на пробу большой флакон "НОВЕНЫ".
Человек во фраке передал микрофон директору программы.
- Вы только что слушали профессора Саламендера, владеющего секретом древней мудрости, седьмого сына седьмого сына…
Проигрыватель воспроизвел несколько тактов "Баркаролы", после чего диктор объявил о тридцати минутах джазовой музыки и замурлыкал какую-то чушь, видимо, создавая соответствующую атмосферу.
Мне все это не понравилось, и я вышел из радиостудии. В лифте я оказался вместе с профессором Саламендером. От него сильно пахло виски, и он что-то бормотал себе под нос.
Выйдя из гостиницы, я взял такси. У Сэнфорда я был всего раз или два вместе с отцом и смутно помнил адрес.
- Вас высадить у входа для прислуги? - спросил таксист, когда мы подъехали к дому.
- Высадите меня у парадного подъезда. Я не коммивояжер и не торгую страховыми полисами. И подождите меня, я не задержусь долго.
Особняк, построенный еще отцом теперешнего Сэнфорда, состоял из двух десятков комнат. Нелепые башни по фасаду придавали ему вид средневекового замка. Территория, на которой расположился особняк, занимала целый квартал. Здесь был миниатюрный сад в японском вкусе, теннисные корты и плавательный бассейн, в свое время оберегавшие юного Алонзо Сэнфорда и его приятелей от тлетворного влияния улицы. Отвратительный запах с фабрики резиновых изделий достигал сюда только в те дни, когда дул сильный и устойчивый южный ветер.
Дверь мне открыла горничная, негритянка в белой наколке, белом фартучке.
- Мистер Сэнфорд дома?
- Сейчас узнаю. Как прикажете доложить?
- Скажите, Джон Вэзер, сын Д. Д. Вэзера.
Горничная провела меня в вестибюль и указала на стул. Я сел, положив шляпу на колени. Девушка быстро вернулась.
- Мистер Сэнфорд ожидает вас в библиотеке, - сообщила она.
Когда я вошел, Сэнфорд читал или делал вид, что читает. Он сейчас же отложил книгу на широкий подлокотник кресла, предварительно заложив очки между страницами. За десять лет он почти не постарел, однако поднялся с кресла с некоторым усилием. На нем был шелковый халат с красным вельветовым воротником. Он двинулся навстречу, протягивая руку Только вблизи я обнаружил, что лицо у него стало тоньше и суше.
- Боже мой! Джонни Вэзер! По такому случаю нужно обязательно выпить! Ты стал таким взрослым, что тебе, конечно, можно уже пить, - по-отечески закудахтал он.
- Может быть, немного лимонада. Я только кажусь большим, а лет мне еще не так много.
Сэнфорд снова улыбнулся, показывая тщательно подобранные искусственные зубы.
- Сколько же тебе сейчас лет? Подожди, подожди… Двадцать?
- Двадцать два. Иначе говоря, я уже достиг совершеннолетия и могу воспользоваться правом на получение наследства.
- Да? Извини, пожалуйста. - Он позвонил горничной и распорядился подать напитки. - Присаживайся, присаживайся. Вот так-то лучше. Поверь мне, Джонни, я хорошо понимаю твою обиду. С твоей точки зрения, тебе страшно не повезло, когда твой отец женился буквально за несколько месяцев до того, как он, к великому сожалению, покинул сей бренный мир.
- На ком он женился?
- Уж не хочешь ли ты сказать, что никогда не встречал свою мачеху?
- Не только не встречал, но до сегодняшнего дня даже не подозревал о ее существовании…
- Уверен, она тебе понравится. Мне неоднократно приходилось с ней встречаться как по делам, так и в обществе и смело могу сказать, что она очаровательная молодая дама.
- Как это мило с вашей стороны! Говорят, что она продала вам гостиницу?
- Это правда. Миссис Вэзер и ее управляющий мистер Керх решили превратить в наличные деньги часть ее недвижимого имущества. Я лично доволен своей покупкой.
- Знаете, мне как-то странно слышать, что вы называете совершенно незнакомую мне женщину "миссис Вэзер". Ведь моя мать умерла пять лет назад.
- Да, да. Я очень сочувствую тебе…
Горничная подала коньяк, Сэнфорд закурил сигару.
- Твой отец долго разыскивал тебя, - продолжал он. - Черт возьми, Джонни, где ты был, чем занимался?
- Шатался по белу свету. Я поссорился с отцом и дал слово матери не возвращаться к нему Года два поездил по Штатам, а затем меня призвали на военную службу В последнее время мое отношение к отцу изменилось.
- Разумеется. Об умерших нельзя плохо думать.
- Дело не в этом. Я только сегодня узнал, что его нет в живых.
- Ты хочешь сказать, что тебе никто не сообщил об этом?
- Когда его убили?
- Года два назад. В апреле сорок четвертого.
- Я тогда был в Англии. Никто не потрудился поставить меня в известность.
- Просто срам!
- Кто убил его?
- Мы предпринимали все необходимые и возможные меры, но убийцу так и не нашли. Ты должен знать, что одно время мы были очень близки с твоим отцом. Его смерть явилась тяжелым ударом для меня.
- Да? И дала вам возможность прибрать к рукам "Вэзер-хауз"? Наверное, вам уже принадлежит почти весь город?
Сэнфорд отпил глоток вина и холодно взглянул на меня.
- Я уже сказал, Джонни, что понимаю твою обиду, ведь отец не оставил тебе и ломаного гроша. Однако вряд ли разумно оскорблять людей, которые могли бы стать твоими друзьями. Я был настроен проявить к тебе всяческую симпатию и сочувствие.
- Ни в том, ни в другом я не нуждаюсь. Дружба с вами не принесла ничего хорошего моему отцу. А ваша угроза меня нисколько не страшит. Я не завишу ни от вас, ни от ваших денег.
Сэнфорд наклонился ко мне и попытался сделать дружелюбным взгляд своих выцветших, старых глаз.
- У тебя в голове бродят какие-то нелепые мысли. Мне-то казалось, что ты явился ко мне как к старому другу своего отца… - Он замолчал и посмотрел на мои нечищенные солдатские башмаки и помятый костюм, - …чтобы попросить помощи…
- Уже много лет я ни у кого ничего не просил!
- Но почему ты держишься так вызывающе и грубо?..
- В этом городе царят грубые нравы, мистер Сэнфорд, и вам это хорошо известно, потому что это ваш город. Два года назад здесь был убит мой отец. Что выяснило следствие?