- Не сомневаюсь, - заметил я, вспомнив портрет Энгельса в витрине. - Но, добиваясь настоящей свободы, вы можете лишиться и той, которой пока располагаете.
- Какой же свободой мы располагаем? - удивился он. - Свободой трудиться как рабы, до изнурения, на фабриках и заводах, свободой думать и голосовать, как нам велят газеты, радио, телевидение и политические боссы; свободой отравлять себе мозги алкоголем в кабаках и дурманом голливудских фильмов; свободой быть эксплуатируемыми и угнетенными? Так пусть же объединятся все честные труженики, чтобы драться за свои права!
- А вы знаете, - задумчиво произнес я, - мне в голову пришла мысль о возможности убийства Д. Д. Вэзера по политическим мотивам…
- Да вы же полицейская ищейка! - воскликнул Кауфман, вставая. - А я-то думал, что знаю всех шпиков в нашем городе!
- Может быть, и вас обвиняли или подозревали в его убийстве?
- Я уже давно сказал все, что хотел сказать. Вы грязный провокатор! Можете убираться отсюда подобру-поздорову, пока я вас не вышвырнул!
- Никакого отношения к полиции я не имею и так же как вы, терпеть не могу шпиков. А пришел я к вам в надежде получить кое-какую информацию.
- Кто же вы тогда?
- Я Джон Вэзер. Мы разговаривали о моем отце.
- Почему же вы не представились мне раньше? - смутился Кауфман, снова опускаясь в кресло.
- Выходит, что я плохо знал своего отца. Мне было всего двенадцать лет, когда я видел его в последний раз, причем и до этого я несколько лет не был дома: учился в закрытой школе. Теперь вот получил ту информацию, за которой пришел к вам, хотя и неполную. Например, револьвер, из которого был убит мой отец, некоторое время находился в вашем магазине…
- Да, он даже был выставлен в витрине; его кто-то украл…
- Послушайте, Кауфман, вы хорошо говорили о необходимости бороться с преступностью, но как только вам представилась возможность помочь найти убийцу, сразу же струсили.
- Ничего подобного! - рассердился Кауфман. - Но почему я должен помогать жандарму Хэнсону, который уже однажды бросал меня в тюрьму за мои выступления на митингах и выгнал из города кое-кого из моих лучших друзей и единомышленников?
- Ко мне-то у вас нет и не может быть претензий! Со мной-то вы можете разговаривать откровенно, не так ли?
- А что вы вообще тут делаете?
- Я приехал сюда в поисках работы и обнаружил, что меня здесь ждало серьезное дело: найти убийцу моего отца.
- Не могу вам в этом помочь, молодой человек. Вы ошибаетесь, если думаете, что это сделал я. Мне хотелось бы уничтожить всю капиталистическую систему. Уничтожение отдельных ее представителей ничего не изменит.
- Однако своим молчанием вы лишь помогаете сохранению существующего порядка вещей… Я молод и здоров. Мне всего двадцать два года, и при вашем содействии могу причинить кое-кому массу неприятностей.
- Вы почти однолетки с Джо Солтом, - теперь уже с улыбкой заметил Кауфман. - Он проводил много времени в моем магазине, пока здесь находилась моя внучка.
- Джо Солт?
- Да. Еще подростком он за кражу пробыл некоторое время в колонии для несовершеннолетних преступников, однако у меня и мысли не возникало, что Джо может попытаться применить здесь свои "таланты". Я надеялся, что он исправился и намерен жениться на моей внучке Карле.
- Но если это он взял револьвер, почему вы не заявили в полицию?
- Одну причину я вам уже сказал не доверяю полицейским и терпеть их не могу. Есть и другая причина. Джо мог бы получить большой срок тюремного заключения за кражу или, может быть, даже за соучастие в убийстве.
- Или за убийство.
- В этом он невиновен.
- Почему вы так уверены?
- Я спрашивал его, и он заявил, что не убивал Вэзера.
- И вы поверили ему?
- Он не умеет лгать мне. Любую его ложь я немедленно узнаю. Он украл револьвер и тут же продал его, но наотрез отказался назвать мне покупателя. Я ничего не мог с ним поделать.
- Вы помешали расследованию убийства только потому, что мелкий воришка хотел жениться на вашей внучке?!
- Вы слишком все упрощаете, - устало произнес старик. - Я пытался лишь спасти Джо от последствий его собственных поступков. Последствий значительно более серьезных, чем он заслуживал, как мне казалось… Во всяком случае, тогда. Получилось так, что Солт не женился на Карле, и, как потом выяснилось, он хотел лишь… стать ее любовником, а потом торговать ею. Возможно, что именно этим он и занимается сейчас. Я слыхал, что последние несколько месяцев Карла каждый вечер проводит в "Кэтклубе".
- Хороший фрукт этот ваш Джо Солт!
- Типичный продукт среды, в которой он вырос. Отец у него был мелким спекулянтом, мать умерла, когда Солт был совсем ребенком, ну а соответствующее воспитание ему довелось получить в бандах подростков. Его сестра высокоразрядная особа легкого поведения, и Солт решил тоже заняться торговлей девушками, так как, по его мнению, это дело наиболее соответствует его красивой внешности.
- Где я могу найти этого красавчика?
- Раньше он жил у своей сестры миссис Франчески Зонтаг в многоквартирных "Домах Гарви" на Сэндхерст-стрит в трех кварталах от Мейн-стрит.
Я поднялся и сказал:
- Вы первый честный человек, которого я тут встретил. Не беспокойтесь, я вас не подведу.
- Надеюсь, что со временем вы еще скажете мне, что мысли, которые я вам высказал, совершенно правильны… Будьте осторожны с Джо: он не расстается с ножом.
- У меня твердое предчувствие, что доживу до глубокой старости, - ответил я, закрывая за собой дверь.
VI
"Дома Гарви" были сравнительно новыми зданиями в узкой полосе многоквартирных домов, расположившихся между деловой частью и промышленным районом на юге города. Они были построены не более семи-восьми лет назад, однако штукатурка на них уже начала трескаться и осыпаться. Поблизости находились отвратительные трущобы, и корпуса "Домов Гарви" словно пытались сравняться с их неприглядностью. Я подумал, что жить в таких домах могут только те, у кого нет средств на квартиру в приличных районах, или те, чье поведение может привлечь внимание блюстителей порядка. И все же мне показалось, что даже такое жилье слишком хорошо для мелкого воришки.
Детские коляски в вестибюле придавали дому некое подобие респектабельности, однако многие фамилии над заржавленными почтовыми ящиками принадлежали замужним женщинам, явно живущим в одиночестве. Миссис София Уэйл… Миссис Дороти Уильямс…
Миссис Фрэнси Зонтаг проживала в квартире 23 на втором этаже. Как только я постучал, доносившееся до меня из-за двери бормотание мужчины и женщины сейчас же прекратилось, однако прошло некоторое время, прежде чем дверь открыла довольно полная особа с распущенными и ниспадавшими на плечи черными волосами.
- Что вам угодно? - сухо и деловито осведомилась она, как бы давая понять, что мне здесь не на что рассчитывать.
В полумраке плохо освещенной комнаты я увидел мужской пиджак, висевший на стуле.
- Мне нужно переговорить с мистером Джозефом Солтом. Это ваш брат?
- Его здесь нет, - ответила она, пытаясь закрыть дверь перед моим носом.
- А вы могли бы сказать, где его найти? - быстро спросил я. - У меня к нему дело.
- Какое? - спросила женщина, бросив на меня осторожный взгляд блестящих черных глаз.
За ее спиной в квартире послышалось какое-то движение.
- Кто там, Фрэнси? - послышался мужской голос.
- Да тут один человек хочет видеть Джо.
- Хочу купить у него кое-что, - сообщил я.
Мне самому эта фраза показалась бессмысленной, но женщина поняла ее по-своему.
- Он, очевидно, в бильярдной… Ну, там, где играют в покер… Вы же знаете.
- В бильярдной Вебера? - наугад назвал я одну из запомнившихся мне фамилий с неоновых вывесок на Мейн-стрит.
- Нет, у Чарли, - ответила она и так быстро захлопнула дверь, что я даже не успел поблагодарить ее.
На углу я увидел высокого полицейского в синей форме, благосклонно, словно языческий бог на карнавале в его честь, созерцавшего прохожих. Он был очень дороден и выглядел именно так, как должен выглядеть добропорядочный полицейский.
Я остановился перед ним, однако прошло довольно много времени, прежде чем он соизволил взглянуть на меня.
- Чем могу служить? - поинтересовался полицейский со скучающим видом.
- Скажите, где тут бильярдная Чарли?
- А вы не считаете, что уже поздновато для бильярда? - усмехнулся полицейский, подмигивая.
- А в какое время она закрывается в двенадцать? Я еще успею сыграть партию.
Мой ответ рассмешил полицейского. Расхохотавшись, он хлопнул себя рукой по кобуре.
- Да, да, успеешь. Но будь осторожен, сынок. Ты не кажешься мне слишком обеспеченным, а у Чарли идет крупная игра.
- Где эта бильярдная? - выпалил я.
- Ладно, ладно, не заводись. Он обернулся и махнул рукой на запад. - Через два квартала, слева. Только не забудь, что я предупреждал тебя.
- А мне не жалко своего второго миллиона, - ответил я уже на ходу.
Полицейский разинул рот от удивления.
Бильярдный салон и пивная Чарли занимали большое подвальное помещение. Вход туда был через крохотную табачную лавчонку. Продавец за прилавком проводил меня сонным взглядом и тут же задремал вновь. По грязной лестнице я спустился в подвал и остановился в дверях, всматриваясь в большое помещение, заполненное густым табачным дымом, в котором, словно привидения, двигались какие-то фигуры. До моего слуха донеслось сухое потрескивание шаров. Вдоль стен стояли ряды киев в футлярах, причем на некоторых висели замки. Должно быть, эти кии принадлежали игрокам, рассматривавшим игру на бильярде как нечто серьезное. Над стойками с киями висели групповые фотографии давнишних футбольных команд, причем некоторые футболисты на них явно гордились усами, похожими на велосипедные рули; подписанные фотоснимки давным-давно забытых боксеров с широкими плечами, узенькими талиями и выставленными вперед кулачищами; портрет никому неизвестного борца с поясом чемпиона, похожим скорее на старомодный дамский корсет, подписанный - "С наилучшими пожеланиями моему другу Чарли от Эла", картинки обнаженных женщин; различные рекламы и объявления всяких шарлатанов с призывом к отчаявшимся людям обращаться к ним, когда никто больше помочь не может.
В подвале стояло шесть-семь столов, обтянутых ярко-зеленым сукном и освещавшихся каждый двумя сильными электролампами под абажурами. Все столы были заняты. С одного из столов выскочил шар и покатился по полу среди мусора, не убиравшегося, по-видимому, уже много месяцев. Молодой человек, лениво гонявший шары в одиночку, остановил его ногой, поднял и бросил игрокам, а сам возобновил свои упражнения и один за другим положил в лузу четыре шара подряд. Я подобрал себе более или менее приличный кий и предложил ему сыграть партию.
- В американку? - спросил молодой человек.
- Пожалуйста.
- Ставка - два доллара, устраивает?
- Что ж, мне и два доллара пригодятся.
Мой партнер скептически улыбнулся, установил шары и разбил. Первым же ударом я положил шар в лузу, но в дальнейшем он стал легко обыгрывать меня. После его очередного шара я небрежно заметил:
- Недурно. Вы не видели Джо?
- Недавно он еще играл тут в карты, - ответил мой партнер, загоняя в лузу еще один шар.
- А сейчас?
- Вы его друг? - спросил он, бросив на меня рассеянный взгляд.
- Хотел бы им стать, - ответил я, решив, что деловой подход наиболее безопасен. - Я интересуюсь тем, что у него есть для продажи.
- Джо говорил, что сегодня не будет заниматься делами, пойдет на вечеринку.
- Мое дело не может ждать. Где эта вечеринка?
Молодой человек не спеша положил еще шар в угол.
- Где, вы сказали, будет вечеринка?
- Я не говорил, но если вас это интересует, пожалуйста. В квартире у Гарланда, что рядом с парком. Вы знаете, где это?
- Нет, а вы?
- Напротив главного входа в парк, на верхнем этаже над винным магазином. Если вы застанете его, пожалуйста, скажите, что адрес вам дал Блондинчик.
Он ударил по шару и сделал подставку. Я положил шар, а затем и остальные. Мой партнер лишь тяжело вздохнул.
- Вам просто не повезло, - заметил я.
- Еще одну?
- К сожалению, тороплюсь.
- Извините, но сейчас я не могу рассчитаться с вами, меня обчистили в карты…
- Стоит ли говорить о такой мелочи! - великодушно заявил я и направился к выходу, а он вновь принялся гонять шары в одиночку.
Я вышел из такси перед закрытыми железными воротами городского парка. Вечерний воздух посвежел, лужайки за воротами среди еще не распустившихся деревьев были безлюдны, словно кладбище. У входа стояла статуя какого-то, насколько мне помнилось, мессионера, облаченного в бронзовые штаны из оленьей шкуры.
- У вас тут свидание? - поинтересовался таксист, когда я расплачивался с ним.
- Да, с этой статуей. Мы встречаемся с ней время от времени, чтобы потолковать о добрых старых временах.
Он тупо уставился на меня, и я не дал ему ни цента "на чай". Когда такси отъехало, взглянул на статую. Она молчала, взирая слепыми металлическими очами на девственную страну, которая больше не существовала. Еще на школьной скамье нас учили, что он приехал сюда из Старого Света, чтобы насаждать христианство среди язычников.
На противоположном углу я увидел бледную неоновую вывеску "Винный магазин". Этот магазин занимал весь первый этаж четырехэтажного многоквартирного дома. В окнах верхнего этажа горел свет, пробивавшийся сквозь неплотно задернутые шторы. Оттуда же доносились возгласы и какой-то неестественно дикий смех.
Я перешел через улицу и рядом с магазином увидел подъезд. На лестничных площадках тускло мерцали красные лампочки. Белая, но очень запыленная лампочка на площадке четвертого этажа кое-как освещала небесно-голубую дверь с красной окантовкой. На двери растекшимися буквами было намалевано: "Ф. ГАРЛАНД".
Шум вечеринки просачивался сквозь тонкую дверь, как вода сквозь решето. По личному опыту я знаю, что на вечеринках со смешанной компанией шум стоит как в обезьяннике, на женских как в курятнике, на мужских как в псарне. Здесь, очевидно, происходила холостяцкая пирушка, хотя некоторые из присутствующих пищали и жаловались, как побитые комнатные собачонки.
Я постучал. Шум не прекратился. До меня донесся какой-то совершенно идиотский хохот. Я постучал вторично.
Дверь открыл низкорослый человек, застегивавший пуговицы пиджака. Единственным цветным пятном на его жалком личике были следы губной помады, размазанные по подбородку. Впалые щеки обрамляли узкие баки, оканчивавшиеся на уровне чувственного рта с чуть отвисшей нижней губой.
- Мы, кажется, не знакомы, не так ли? - спросил он.
- Я многое потерял от этого. Джо Солт здесь?
- Он сейчас занят, - бесстыже ухмыльнулся человечек.
- Не будете ли вы добры сообщить ему, что он мне нужен на одну минуточку. Я согласен поговорить здесь, у двери.
- У вас к нему дело?
- Положим, что так.
- Но сегодня Джо уже не занимается делами, он ждет товара.
- У меня к нему дело иного рода.
- Как мне сказать ему о вас, приятель?
- Меня зовут Джон Вэзер. Вы его секретарь?
На чахоточных щеках моего собеседника появилось нечто похожее на сердитый, хотя и слабый румянец. Раздувая ноздри, он презрительно взглянул на меня и прошипел:
- Моя фамилия - Гарланд. Советую вам хорошенько запомнить это.
- Несказанно обрадован столь интересным знакомством. Прошу вас засвидетельствовать мое глубочайшее почтение мистеру Солту и не отказать в любезности сообщить ему, что я с волнением жду того счастливого момента, когда он соблаговолит удостоить меня приемом. Буду ожидать этой милости здесь.
- Тоже мне остряк! - чирикнул Гарланд, закрывая за собой дверь, которая почти сразу же открылась, пропуская смуглого красивого юношу с курчавыми баками, ямочками на щеках и бегающими черными глазами. На нем были брюки шоколадного цвета, поддерживаемые ярко-пурпурными подтяжками, шелковая бежевая сорочка. В темных изящных пальцах он держал сигарету, которая, судя по запаху, была явно не из табака.
- Вы Джо Солт?
- Он самый, - подтвердил юноша с приятной улыбкой. - А Гарланду вы не понравились.
- Взаимно.
- Вообще-то он псих, но у него есть нюх, и если ему кто-то не нравится, - наши мнения часто совпадают.
- А я-то считал себя неотразимым. Вы губите мои мечты.
- Гарланд сказал правду, что вы слишком много болтаете. - Бывшее до этого дружественным выражение лица Солта стало откровенно враждебным. - Если у вас дело ко мне - говорите. - Он погасил сигарету о косяк двери и сунул окурок в карман.
- Мне нужен револьвер, - сообщил я.
Солт облокотился о перила, осторожно посмотрел на нижнюю площадку лестницы и, не оборачиваясь, спросил:
- Ну а я тут при чем? Револьверы продаются в магазинах.
- Я не могу там появляться. Года два назад… - Я умышленно не закончил фразы в надежде, что он сумеет сложить два и два.
Солт выпрямился и повернулся ко мне:
- Два года назад?..
- Да. Вы выручили одного моего приятеля.
- Это кого же? - спокойно спросил Солт, держа руки в карманах.
- Ему не понравится, если мы будем называть его имя. Вам оно известно так же хорошо, как и мне.
- Ну, и как же именно я выручил этого вашего приятеля, которому не понравится, если его имя будет названо?
- Не припоминаете?
- Я выручал многих. Такой уж добрый. - Правая рука Солта заметно напряглась. - Как вы сказали, ваша фамилия? - чуть не шепотом спросил он.
- Какая плохая у вас память! Меня зовут Джон Вэзер.
Солт выхватил из кармана нож, но я успел ударить его по руке, выбил нож, а потом сильным ударом в челюсть отбросил к стене и самого Солта.
- Не трогать его! - послышалось у меня за спиной. - Вы сорвете нам вечеринку.
Гарланд осторожно прикрыл за собой дверь. Губы у него кривились, правой рукой он держал в кармане что-то тяжелое.
Я отступил, поднял нож, закрыл его и, спрятав в карман, сказал:
- Сохраню на память. Я собираю коллекцию ножей, которыми мне угрожали.
- Джо, позвать ребят? - спросил Гарланд.
- Не нужно, - ответил Солт, приглаживая прическу и одергивая пиджак. - С ним мы и одни без труда справимся. Только пусть он вернет мне нож.
- Верни ему нож! - потребовал Гарланд.
- Это еще зачем? Он может порезаться.
- Верни нож! - крикнул Гарланд, пошевелив чем-то массивным в кармане.