- Послушайте, констебль Райан, я Джордж Смит из издательства "Смит, Элдер и Компания", комиссар полиции - мой друг. - Это было правдой, Джордж имел много друзей в самых разных кругах. - Пропустите меня или при следующей встрече с комиссаром я скажу ему, что вы чинили мне препятствия.
Констебль Райан заколебался, разрываемый между чувством долга и страхом, что Джордж может представить его в невыгодном свете перед высшим начальством. В конце концов он открыл дверь и отступил в сторону.
- Я посмотрю, что там случилось, - сказал мне Джордж. - Вы оставайтесь здесь.
- Нет! Я иду с вами!
Я говорила с такой решимостью, что его воля уступила моей. Мы вместе вошли в отделение для невменяемых преступников, встреченные вонью и воплями больных.
- Боже праведный! - пробормотал Джордж.
Повинуясь исключительно интуиции, я вела его через коридоры темницы. Перейдя почти на бег, я мысленно кляла себя за то, что накануне позволила доктору Форбзу выпроводить меня из Бедлама, и за сомнения относительно того, что тот сумасшедший был Слейдом. Неужели он мертв? Могла ли я спасти его? Взвинченная и запыхавшаяся, я домчалась до камеры, в которой видела Слейда. Сквозь открытую дверь доносились голоса. По камере расхаживали два констебля, осматривая стол с кожаными ремнями и странный аппарат. Еще двое и человек в черном плаще стояли, глядя вниз, на что-то, распростертое у их ног. Я почувствовала резкий запах - сладкий и соленый одновременно, с металлическим привкусом.
Запах крови.
Казалось, он ворвался в меня через ноздри и, словно когтями, сжал какое-то чувствительное место внутри. Кровь была свежей и шокирующе красной. У меня невольно вырвался крик:
- Слейд! Нет!
Мужчины обернулись, уставившись на меня и при этом немного сдвинувшись со своих мест, так что я смогла увидеть то, на что они смотрели. На полу лежали двое мужчин, одетых в простые хлопчатобумажные брюки и больничные робы. Один - скорчившись на боку; кровавый нимб окружал его голову. Другой - на спине, раскинув руки в стороны. Из его левой глазницы торчал тонкий стеклянный цилиндр с поршнем, такой же, каким накануне орудовал иностранец. Его игла глубоко проникла в мозг мужчины.
Я испытала целую бурю чувств: облегчение, смятение и изумление.
Ни один из убитых не был Слейдом.
Чуть не лишившись чувств, я повалилась в объятия Джорджа. Обозрев открывшуюся перед ним картину, он воскликнул: "Боже милостивый!" - и развернул меня лицом к своей груди, чтобы я не видела всего этого.
* * *
Мне удалось не потерять сознания; приключения 1848 года закалили меня и снабдили запасом стойкости. Но я была так слаба, что не могла идти. Джордж на руках понес меня из отделения, взывая о помощи. Меня посадили в инвалидную коляску и отвезли в комнату, использовавшуюся для консилиумов. Врач принес нюхательную соль, медсестра - чашку горячего чая. Выпив его, я немного ожила. Джордж сидел за столом рядом со мной и платком вытирал пот со лба.
- В жизни не видел ничего ужасней, - сказал он. - Но я рад, что убит не ваш друг. - Потом помолчал и добавил: - А кто такой этот Джон Слейд?
Я не сказала ему, что Слейд - шпион на службе короны. Предполагалось, что это известно лишь нескольким посвященным.
- Он священник из Кентербери, - такова была легенда, которой когда-то пользовался Слейд, я решила: пусть так и будет.
- Как вы с ним познакомились?
Я была связана клятвой о неразглашении обстоятельств нашего знакомства, поэтому ответила:
- Через общих знакомых.
"Общей знакомой" была Изабел Уайт, из-за убийства которой я и оказалась втянутой в события 1848 года.
Джордж почесал подбородок; казалось, он не может решить, уместно ли продолжать эту тему.
- Могу ли я поинтересоваться, насколько хорошо вы знаете мистера Слейда?
Я не сомневалась: ему не хотелось услышать, что Слейд - мой поклонник. И уж, конечно, он не желал, чтобы знаменитая писательница, автор его издательства, оказалась связанной романтическими отношениями с пациентом психиатрической клиники. Можно было представить себе, какой шум подняли бы газеты вокруг этого факта! Да мне и самой не хотелось рассказывать ему о том, что было между мной и Слейдом.
- Мистер Слейд - мой добрый друг, не более того, - решила я ответить.
Джордж пристально посмотрел на меня, и я отвела глаза, заметив подозрение, затаившееся в его взгляде. К счастью, наш разговор прервало появление мужчины в черном плаще и женщины средних лет в сером платье с белым передником и в белом чепце. У нее были чопорно поджатые губы, острый нос и острый взгляд и румяные, покрытые крапинками щеки, наливные, словно яблоко.
- Я - Генриетта Хантер, старшая сестра Вифлеемской больницы, - сказала она. - Вам уже лучше?
Я ответила утвердительно. Человек в черном плаще сказал:
- Хорошо, потому что у меня к вам несколько вопросов. - Высоко поднятые сутулые плечи, черное облачение и худое удлиненное лицо делали его похожим на грифа. Он сверкнул на меня зеленоватыми глазами, будто я была падалью, над которой он размышлял: есть или не есть. - Я инспектор-детектив Харт из столичной полиции.
Джордж встал и спросил:
- Что здесь происходит? Кто те убитые люди? Кто их убил и как это случилось?
- Мистер Смит, если не ошибаюсь? - спросил инспектор-детектив с бесстрастной улыбкой. - Вы путем запугивания заставили моего констебля пропустить вас на место преступления. Вам не следовало этого делать. Теперь у него будут неприятности, как и у вас, если вы не сядете и не будете вести себя тихо.
Джордж нехотя повиновался.
- Так-то лучше, - сказал инспектор, взял стоявший рядом со мной стул, поставил его напротив, чтобы смотреть мне в лицо, и сел. Сестра Хантер осталась стоять возле меня, как конвоир. Спросив, как мое имя, и получив ответ, Харт задал следующий вопрос:
- Что вам обо всем этом известно, мисс Бронте?
Положение знаменитой писательницы придавало мне уверенности и позволяло, не робея, достойно противостоять ему.
- Я отказываюсь говорить что бы то ни было, пока вы не ответите на вопрос мистера Смита, - сказала я.
Инспектор-детектив Харт был удивлен и раздражен. Я сложила руки на груди. Изобразив на лице снисходительность, он сказал:
- Жертвы были санитарами. Их убил заключенный.
Несмотря на облегчение, испытанное мной после того, как я узнала, что Слейд не является жертвой убийства, теперь я почувствовала холодное, зловещее прикосновение страха.
- Насколько можно судить, они снимали его с процедурного стола, - продолжил Харт. - Они считали, что он без сознания, но он притворялся и, когда они расстегнули ремни, напал на них. Одного он ударил по голове дубинкой, в процессе борьбы со вторым схватил шприц и всадил ему в глаз.
Джордж Смит с изумлением и осуждением покачал головой. Мне было невыносимо спрашивать, является ли убийцей Слейд, но я должна была знать:
- Этот больной был высоким худым мужчиной лет сорока с густыми черными волосами и серыми глазами?
Во взгляде Харта промелькнул интерес, вид у него стал еще более плотоядным, чем прежде.
- Так мне сказали. А откуда вам это известно?
Значит, случилось то, чего я боялась: полиция считала Слейда убийцей.
- Одна медсестра сообщила, что вчера какая-то дама из числа посетителей проникла в отделение невменяемых преступников, - сестра Хантер вперила в меня испытующий взгляд. - Это были вы, мисс Бронте? Тогда-то вы и видели больного?
- Ответ на оба вопроса - да. Но он не убивал этих людей!
- Почему вы так уверены? - спросил инспектор. - Вы с ним знакомы?
- Да, - ответила я с горячностью. - И уверена, что Джон Слейд невиновен.
- Похоже, вы совсем не знаете этого человека, - заметил детектив Харт с неприятной самодовольной ухмылкой. - Его зовут не Джон Слейд. Он - Джозеф Типинский. И крайне сомнительно, чтобы вы когда-нибудь с ним встречались. Он - беженец из Польши.
* * *
В первый момент я была огорошена этой новостью, и моя уверенность в том, что человек, которого я видела, действительно Слейд, поколебалась.
- Так я и думал, - мягко сказал Джордж. - Вы ошиблись.
Но потом я вспомнила, что в силу своей профессии Слейд часто пользовался вымышленными именами. Мастерски умея имитировать разные акценты, он с легкостью мог изобразить из себя польского беженца. Однако ничего этого я не могла сказать детективу, поскольку была связана клятвой хранить тайну.
- Я хочу его повидать, - сказала я. - Где он?
- Я тоже хотел бы повидать его, но в настоящий момент это невозможно, - ответил инспектор Харт. - Он сбежал.
Чувство облегчения боролось во мне с новым страхом: Слейд больше не в заключении, но стал беглецом, его разыскивают.
- А вообще-то за что этот Джозеф Типинский был препровожден в Бедлам? - спросил Джордж.
- Я не имею права говорить об этом, - заявила сестра Хантер. - Информация о пациентах конфиденциальна.
Я должна была разыскать Слейда. Мне было необходимо услышать от него самого правду об этих убийствах.
- Куда он мог направиться?
Глаза инспектора Харта сузились:
- Вы ведь не собираетесь предпринять самостоятельные поиски, не так ли? - Он встал и отошел от меня, словно уже обглодал мою тушку до костей. - Всякая информация, связанная с полицейским расследованием, является закрытой. Ради вашей собственной безопасности будет лучше, если вы отправитесь домой и станете держаться подальше от всего этого.
Ведя меня через больницу на выход, Джордж сказал:
- Мне плевать на инспектора-детектива, но он прав. Я отвезу вас домой. Вам нужно отдохнуть и обо всем забыть.
- Нет! Я не могу! - Сопротивляясь Джорджу, тащившему меня за руку, я заметила, что несколько человек из числа больничного персонала праздно стоят в сторонке, наблюдая за мной. Один из них был иностранцем. Указав на него, я сказала: - Это человек, о котором я вам говорила, тот самый, которого я видела с мистером Слейдом!
Иностранец встретился со мной взглядом, глаза его были белесыми, словно обесцвеченными щелоком, взгляд зловещим. Холодок пробежал у меня по спине, как будто на меня пахнуло сквозняком из чужедальней страны с холодным климатом. Интуиция подсказывала, что следует избегать внимания со стороны этого человека, но было слишком поздно, к тому же он знал то, что необходимо было узнать мне.
- Я должна спросить его, что он делал вчера с мистером Слейдом, - заявила я. - Вероятно, ему известно, что сталось с мистером Слейдом и кто убил санитаров.
Иностранец развернулся и тут же исчез за углом.
- Какой человек? - спросил Джордж, вывернув шею назад и никого не увидев. Потом сокрушенно покачал головой: - Шарлотта, нам надо идти.
Следуя по коридору через женское отделение, я услышала окликнувший меня тихий голос: "Шарлотта!" - и увидела Джулию Гаррс, выглядывавшую из дверного проема. Она кивком подозвала меня. Сегодня она была не так похожа на мою сестру Анну, как показалось мне вчера; сегодня я знала, что она - детоубийца. Но мне было жаль ее, потому что она была так молода и, очевидно, обречена провести остаток своих дней заточенной в Бедламе в бесконечных поисках несуществующего младенца.
- Пожалуйста, подождите меня минутку, - попросила я Джорджа и, поспешно подойдя к Джулии, сказала: - Не лучше ли вам войти в палату, пока вы не накликали на себя неприятностей?
Приложив палец к губам, Джулия втащила меня в кладовку, где стояли тазы, швабры, метлы и ведра. Закрыв дверь, она улыбнулась своей милой улыбкой:
- Вчера вы были так добры ко мне, я хотела вас поблагодарить, - сказала она и с тоской добавила: - Вы мне нравитесь. Как бы я хотела с вами подружиться. Меня здесь никто не навещает.
Вероятно, друзья и родственники отказались от нее. Как дочь священника я чувствовала себя обязанной утешить несчастную, но пребывание наедине с Джулией нервировало меня.
- Как вам удалось выйти из палаты? - спросила я.
- Один сумасшедший сбежал. Поднялся такой переполох, что кто-то впопыхах оставил дверь незапертой. - Джулия с откровенным любопытством разглядывала меня. - Вас интересует этот сумасшедший, Шарлотта, ведь правда?
- Да. Но как вы узнали?
Ее улыбка сделалась хитроватой.
- Люди говорят, я слушаю.
Должно быть, в Бедламе слухи распространялись быстрее, чем в литературном сообществе.
- Что вам о нем известно? - нетерпеливо спросила я.
- Я видела, как полицейские привезли его. Они сказали, что он совершил нечто ужасное.
- Что именно? - Я боялась услышать, но должна была знать.
- Этого они не сказали. Зато сказали, где он был арестован.
Сердце у меня екнуло - это был пусть хилый, но все же ключик.
- И где же?
- В доме восемнадцать на Трол-стрит, - сказала Джулия. - В Уайтчепеле.
Глава шестая
Суббота в Уайтчепеле - базарный день, и, несмотря на дождь, лондонский Ист-Энд был забит повозками и омнибусами. Из-за запрудивших главную улицу толп экипаж, в котором ехали мы с Джорджем Смитом, вынужденно замедлил ход. Груды фруктов и овощей были вывалены перед витринами магазинов, располагавшихся на первых этажах высоких зданий с черепичными крышами и дымящими трубами. Домохозяйки торговались с продавцами у прилавков с игрушками, коврами, рыбой, глиняной посудой, щетками для волос, цветами и всевозможными прочими товарами, включая мебель. На мясном рынке с крюков свисали сотни туш. Я ощутила запах выгребных ям и гниющего мусора, увидела шныряющих торговцев наркотиками, безногих нищих, шарманщиков в сопровождении своих дрессированных обезьян и женщин, продающих счастливые билетики. Здесь был не элегантный Лондон модных литературных салонов, здесь царила грубая, бодрящая витальность.
Джордж не хотел ехать. Он считал, что лучше предоставить моего безумца заботам полиции. Однако я энергично настаивала, что не обрету покоя, пока не сделаю все, что в моих силах, чтобы больше разузнать о сумасшедшем, которым, как я по-прежнему верила, был Слейд. И Джордж в конце концов сдался.
Наш экипаж свернул с главной улицы, и базарное бурление осталось позади. Улицы, располагавшиеся в глубине Уайтчепела, были узкими, серость дня усугублялась здесь тенями, падавшими от нависающих над ними высоких домов. Концентрация запахов становилась настолько высокой, что превращалась в острую вонь. Это был Лондон в своей убогости и нищете. Промозглые переулки, дорожки, ведущие к домам, и лестницы кишели ребятней. Женщины перекрикивались из окон на языках, которые я не могла распознать. В витринах лавок, под вывесками, написанными буквами семитского алфавита, были выставлены колбасы и какие-то другие специфические продукты. Возле кабаков слонялись, куря трубки, иммигранты с континента. На нас с Джорджем, когда мы выходили из экипажа на Трол-стрит, они поглядывали с подозрением.
- Мне это не нравится, - сказал Джордж.
Трол-стрит была особенно вонючей и тусклой улицей. Дом под номером восемнадцать оказался одним из ряда закопченных доходных домов. Над входом висела табличка "Комнаты внаем". Людская очередь тянулась вдоль тротуара и поднималась по лестнице. В ней были женщины с грудными детьми на руках, вездесущая молодежь и смуглый мускулистый мужчина в перепачканном кровью мясницком фартуке. Когда мы с Джорджем попытались пройти к лестнице, мясник загородил нам дорогу.
- В очередь! - Он говорил с сильным иностранным акцентом.
- В очередь - за чем? - спросил Джордж.
- Чтобы посмотреть комнату убийцы.
В мое сердце закралось дурное предчувствие:
- Какого убийцы?
- Поляка, - пояснила одна из мамаш, лондонская кокни. - Джозефа Типинского. Того, который укокошил трех женщин - Мэри Чэндлер, Кэтрин Медоуз и Джейн Андерсон.
- Он их заколол и вырезал у них внутренности, - с энтузиазмом добавил какой-то молодой человек.
Этих людей расспрашивал Джордж, я была слишком расстроена, чтобы говорить. Мы узнали, что жертвами были три уличные женщины. Их убивали в переулках поздно ночью и находили утром лежащими в лужах крови, с вырезанными женскими органами. По Уайтчепелу поползли слухи о разгуливающем на свободе монстре. Свидетель - никто не знал, кто это, - заметил Джозефа Типинского возле места последнего преступления, совершенного минувшим летом. А женщина с маленьким мальчиком сообщила, что видела, как полицейские выволакивали Типинского из его жилища в доме восемнадцать.
- Он был в наручниках, - доложила она. - Они бросили его в свой фургон и увезли.
- Что ж, - сказал мне Джордж, - это объясняет, почему он оказался в Бедламе, в отделении для преступников. Он не просто серийный убийца - нужно быть психически больным, чтобы делать такие чудовищные вещи.
- Хозяйка квартиры разрешает посмотреть его комнату за один пенни, - сообщил какой-то юнец.
Я подумала: должно быть, лондонцы - самые алчные в мире искатели любопытных зрелищ. Они толпами стекаются на Великую выставку, в Бедлам и даже в жилище убийцы.
- Но, может быть, он этого не делал, - запротестовала я. - Свидетель лишь заметил его рядом с местом преступления. Никто ведь не видел, как он убивал этих женщин, правда?
В толпе дружно закачали головами, но один старик с палкой возразил:
- Наверняка он это сделал. Иначе его бы не арестовали.
Его заявление было встречено общим одобрением. Джордж сказал:
- Шарлотта, мы узнали достаточно.
- Нет. - Хоть мне было дурно уже и от того, что я услышала, я встала в конец очереди и сказала: - Я хочу увидеть.
Джордж обреченно вздохнул и присоединился ко мне.