Все решилось само собой. Послышались тяжелые шаги, они приближались, и внезапно в проеме двери выросла массивная фигура Арвида в его неизменном расстегнутом широкополом ратиновом пальто и шляпе, надвинутой на глаза. Не ожидая нападения, он шел размеренно и спокойно. И тут Петр, шагнув ему навстречу, резко ударил латыша носком ботинка под колено.
– Оу! – взвыл тот, сгибаясь пополам от неожиданности и жуткой боли.
Меркулов добавил ему фонарем по шее, и Арвид рухнул на грязный пол, как бесформенный мешок, беспомощно вытянув руки вперед, словно хотел схватить нападавшего.
Последующее было делом нескольких секунд: Петр быстро перепрыгнул через упавшего противника, метнулся в прихожую, погасил свет, на ощупь открыл замки и шустро выскочил из квартиры, тихо захлопнув на собой дверь. Спустившись на пару лестничных пролетов, он на секунду приостановился и прислушался – кажется, наверху тихо?
"Он говорил, что не боится ночной темноты, поскольку вооружен и у него есть охрана", – вспомнил Меркулов откровения Арвида. Вполне вероятно, что его машина и охрана ждут внизу.
Подняв воротник куртки и втянув голову в плечи, Петр припустился вниз по лестнице, уповая на то, что его союзницы сегодня – темнота и неожиданность. Хлопнув дверью подъезда, он рванул через двор, но не бегом, а торопливым шагом спешащего человека, одновременно зорко осматриваясь по сторонам. Ага, кажется, на углу стоит темная машина, и в ней сидят двое или трое? Уж не охрана ли Арвида?
Скорее прочь отсюда, пока латыш не встал на ноги и не поднял тревогу. Свернув за угол, Петр побежал туда, где осталась его верная "старушка". Только бы она сразу завелась, только бы не подсел аккумулятор и не спустило колесо, только бы улизнуть отсюда побыстрее.
Войдя в свою квартиру, Меркулов услышал требовательный перезвон телефона. Быстро подбежав, он снял трубку, уже догадываясь, кто звонит.
– Да, я слушаю.
– Где вы бродите? – не поздоровавшись, прохрипел Арвид. – Я уже несколько раз звонил.
– Простите, я слышал звонки, но не мог подойти, поскольку был в ванной, – не моргнув глазом, солгал Петр. Самое противное, если Арвид где-то поблизости и захочет сейчас зайти. Под каким предлогом ему отказать? Ведь тогда все может раскрыться: Петр не успел и куртку снять.
– Хочу вас предупредить, – прохрипели в трубку. – Будьте осторожны: дискету ищут и другие.
– А есть ли она вообще? – с наигранной небрежностью бросил Меркулов. – Может быть, это все просто блеф?
– Она есть, и на ней нечто серьезное, – словно не услышав его последних слов, упрямо сказал Арвид. – Повторяю, будьте аккуратны, даже если только обнаружите ее следы.
В трубке раздались короткие гудки…
Уже лежа в постели, Петр при свете бра разглядывал через лупу свой трофей – кусочек обоев из квартиры Юри. Правильно ли он прочел это как начало скорописи иероглифа "Чжень"? Ведь рисунок такой маленький и больше похож на бессмысленные каракули: не притягивает ли он за уши свою версию к тому, что не имеет к ней никакого отношения?
Ладно, пора спать. Утром предстоит опять ехать в паноптикум господина Пака под названием казино "Бон Шанс", где сборище раскрашенных кукол и питекантропов в смокингах старательно ловит свой большой шанс удачи и никак не может поймать его. В этом смысл их жизни или смысл игры, или смысл их игры в жизнь? Иногда, при взгляде на витрины дорогих магазинов, уже кажется, что у нас стало всего две категории населения – бандиты и все остальные, которых принято в протоколах называть потерпевшими. И он, как ни крути, относится к последней категории честных, но бедных людей, хотя многие из них уже мечтают сами стать бандитами. И это страшная примета времени.
Странное что-то творится в родном отечестве: для полного цирка еще рановато, а для обещанного всеобщего похода к Святой земле обетованной уже слишком поздно!
Но все равно – у него есть сын! Это так много значит для настоящего мужчины, если он действительно мужчина.
"Прежде чем я уйду, – засыпая, подумал Петр, – я должен, я просто обязан научить его сражаться и побеждать, чтобы он потом занял мое место в жизни…"
Глава 8
Снегирев появился неожиданно, после обеда, когда слегка разомлевший Виталий Евгеньевич, развалившись в кресле, сладко жмурился, мысленно представляя картины сегодняшнего вечера и прикидывая, как сэкономить уже угасающие силы, чтобы получить все удовольствия, какие ему хотелось от Людочки Цветковой. Жаль, конечно, что не все удалось сразу, тогда бы у нее совершенно точно не оставалось никаких путей отступления, но ничего – он и теперь не даст ей ускользнуть, если она попытается это сделать.
Жамин уже несколько раз вызывал ее по селектору и наслаждался, слушая, как отвечая ему, слегка дрожит ее голосок. Но пока это были просто проверки: на месте ли она, не посмела ли ослушаться? А недавно он приказал ей подготовить ряд документов и предупредил, что вызовет к концу рабочего дня, чтобы вместе поработать над ними.
– Хорошо, Виталий Евгеньевич, – покорно ответила она, и сердце Жамина преисполнилось ликованием: победа близка!
В конце концов, если девка окажется послушной и настолько же сладкой, как кажется, можно взять ее с собой, покидая этот бардак. Зинаида давно в том возрасте, когда женщина не вызывает никаких чувств у мужчины, кроме уважения, и пусть остается доживать здесь, а он при желании вновь может стать отцом при молоденькой жене или любовнице – куда Людке деться от него за границей без гроша в кармане? Побежит проситься обратно? Не побежит, если попробует, как там по сравнению с тем, что здесь.
Проблем с дочерью и зятем Виталий Евгеньевич не видел: Игорь – трезвый малый и все правильно поймет, к тому же ему потребуется поддержка тестя. Но сейчас важно дождаться вечера, и он с нетерпением ждал его: это составляло все его занятие на остаток дня. А тут вдруг объявился Снегирев. Чего ему нужно? Интуитивно почувствовав опасность, Жамин заерзал в кресле и вяло поприветствовал нежданного гостя:
– Чем обязан, Александр Александрович? Кажется, все вопросы решены? Или возникли новые?
– Возникли, – усаживаясь в кресло у стола, не стал скрывать бывший комитетчик.
– Хорошо, – вздохнул Виталий Евгеньевич. – Давайте порешаем, а то я вечером собирался посидеть над документами кредитного отдела.
– Ты как насчет "клубнички"? – Сан Саныч расстегнул папку и вынул из нее видеокассету. – Хочешь немножко развлечься?
– Несерьезно, – поморщился Жамин. Неужели этот хитрец приехал только для того, чтобы посмотреть у него новый порнофильм? Дома, что ли, стесняется? Но не стоит обижать гостя.
– Вон на тумбочке двойка, – кивнул хозяин. – Только дверь стоило бы закрыть.
– Не беспокойся, я сам. – Снегирев взял у него ключ, закрыл дверь и вставил в видеоплеер кассету. – Отличная лента, правда, без музыки, но крайне интересная.
– Да? – промямлил Жамин, ковыряя в зубах зубочисткой: нужно время – сходить к дантисту, и все никак не выберешь.
Бросив взгляд на экран, он застыл с раскрытым ртом, а зубочистка выпала на ковер – телевизор демонстрировал, как сам Виталий Евгеньевич расстегивает штаны, прижимая свободной рукой к креслу красную как рак Людмилу Цветкову.
– Что?!.. Ты! – неожиданно обретя силы, Жамин рванулся из кресла, чтобы выключить телевизор и вытащить кассету. Растоптать ее ногами, уничтожить, стереть! Но Снегирев был начеку – он ловким приемом отбросил его обратно и пригрозил:
– Сиди тихо, жаба!
– Ты… Ты следишь за мной, подлец! – рывком ослабив узел галстука, прохрипел банкир.
– Подлец – это ты! – Снегирев усмехнулся и закурил сигарету. – Совращаешь сотрудниц в рабочее время? А между прочим, уголовное законодательство квалифицирует подобные деяния как развратные действия, злоупотребление служебным положением, и вообще тебе свободно можно пришить попытку изнасилования, причем в извращенной форме. Я думал, девочка не откажется подать заявление, если с ней хорошенько поговорить на эту тему?
– Я не позволю! – Жамин сделал еще одну попытку завладеть кассетой, которую Сан Саныч вытащил из плеера, но получил чувствительный удар по печени и, согнувшись от боли, скорчился в кресле.
Снегирев убрал кассету в папку, обошел вокруг стола и, крепко прихватив банкира за волосы, повернул лицом к себе: – Хочешь, я покажу эту запись твоей Зиночке? Правильно, я так и думал, что не хочешь. Ты хочешь слинять за границу, так?
– Нет, – сиплым шепотом ответил Жамин.
– Нет? – сделал удивленное лицо Сан Саныч. – Неужели я ошибся? А это тебе знакомо? – свободной рукой он достал из кармана листок бумаги и развернул его перед глазами банкира. С ужасом тот увидел адрес и все реквизиты своей фирмы на Кипре. О Боже! Неужели пришел конец, и его тоже заставят пустить себе пулю в рот, как Федюнина? А в том, что его заставили, Виталий Евгеньевич нисколько не сомневался.
– Хотел сбежать с молодой шлюшкой? – Снегирев еще сильнее закрутил волосы Жамина, и тот застонал от боли. Он бы вообще заорал во весь голос, но боялся, что тогда будет еще хуже.
– Нет, клянусь! Чем хочешь… – выпучив глаза, сипел Виталий Евгеньевич.
– Слизняк! – Сан Саныч неожиданно выпустил его и вернулся в кресло у стола.
Тяжело, с присвистом дыша, Жамин обмяк: неужели гроза миновала и его душу отпустят на покаяние? Нет, здесь жить и работать просто невозможно: клятвы клятвами, а нужно все-таки уезжать. Пусть даже со своей Зинаидой. Бросить ее он и там может.
– Итак, – закуривая новую сигарету, спокойно сказал Снегирев, – ты погряз во всевозможных грехах. Забыл, что это наш, а не твой банк? И начинаешь здесь безобразничать? Ай-ай-ай, Виталик! Седина в голову, а бес в ребро? Да еще помог обокрасть казино.
– Я? – банкир судорожно икнул от ужаса.
– Ты, ты, – кивнул Сан Саныч. – В общем, давай поговорим по-деловому. Первый вариант: заявление о попытке изнасилования и тюрьма! Плюс серьезные разборки по поводу твоего участия в лже-инкассаторской операции.
– Это мне не нравится, – вполне искренне признался Жамин. – Мы можем договориться? Кстати, к тем инкассаторам я не имею никакого отношения, клянусь!
– Ну, в старое время тебя еще бы наказали за лжесвидетельство, причем сурово, – усмехнулся Снегирев. – Ну да ладно, бог с тобой! Предлагаю второй вариант. Деньги с Кипра переведешь, куда я скажу, о своих козлиных играх забудешь, завтра вечером приведешь в казино Гудилина. Там я тебе обещаю развлечение получше, чем с этой лохмушкой.
– Виктора Акимовича? – охнул банкир. – Да он не пойдет! Ты же знаешь, какой у него пост. Номенклатура!
Виталий Евгеньевич с кислой миной ткнул указательным пальцем в потолок. Жалко денег, жалко Людку упускать, но Гудилин – это слишком! Ладно, в конце концов и тех бабок, что останутся, хватит, и другую девку можно найти, но как он заставит высокопоставленного чиновника пойти в казино? Ведь Сан Саныч, змей, наверняка, не зря его хочет туда заманить, и потом как бы не пришлось разбираться с государственными службами безопасности.
– Как знаешь, выбирай, – равнодушно бросил Снегирев. И Жамину вдруг пришло на память холодное утро, когда он гулял с Диком и подошел незнакомец в длинном пальто, а потом показал пистолет с глушителем и тоже предложил выбирать. Так же равнодушно: либо нужный звонок, либо пуля в лоб! Как все это схоже.
– Вы вместе учились, – напомнил Александр Александрович. – Пригласи, вроде, по делу и заодно вспомнить молодость, слегка встряхнуться. Улещивай, уговаривай, умоляй, но завтра вечером ты должен привезти его в "Бон Шанс". Это твой большой и последний шанс реабилитироваться, Виталик.
Он тихо посмеялся собственной шутке и, перегнувшись через стол, сам нажал клавишу селектора.
– Цветкова. Слушаю вас, Виталий Евгеньевич, – раздался из динамика чуть дрожащий девичий голосок.
Сан Саныч выразительно посмотрел на Жамина, слегка хлопнул рукой по папке с кассетой и кивнул на селектор. Банкир наклонился к микрофону и, кося налитым кровью глазом на бывшего комитетчика, чуть запинаясь, сказал:
– Людочка… Наша работа отменяется. Вы можете быть свободны сегодня… И вообще!
– Я не понимаю, Виталий Евгеньевич, – задыхаясь от волнения, сказала она.
– Чего не понять? – вдруг разозлился Жамин. – Работайте, как работали. Все!
– Молодец, – скупо похвалил Снегирев и взял папку под мышку. – Девчонку не преследуй, сам виноват. Куда перевести деньги, я тебе скажу. Ну а при твоем разговоре с Гудилиным мне нет необходимости присутствовать. Потом сам позвонишь и доложишь о результатах. Помни, это твой шанс!
Шутливо погрозив банкиру пальцем, он легкой походкой прошел к дверям кабинета, отпер их и бросил ключ на стол Жамина.
– Привет!
Лишь только за ним закрылась дверь, Виталий Евгеньевич бухнул кулаком по столешнице:
– Мать твою!.. Легавая тварь! Чтоб тебе!..
Немного спустив пар, он обхватил голову руками и тяжело задумался – опять неожиданный поворот, опять надо выкручиваться винтом и, хочешь не хочешь, добывать Витьку Гудилина и тащить его в казино. Гудилин-то, черт с ним, – больше волновала собственная участь.
Достав электронную записную книжку, он нашел номер прямого телефона Гудилина и, зло выругавшись, снял трубку:
– Алло? Виктор Акимович? Не узнаешь? Стыдно забывать старых приятелей. Это Виталик Жамин… Ну да, сколько лет, сколько зим. Надо бы встретиться, вспомнить молодость и поговорить об одном дельце. Ты свободен завтра вечером? Я знаю одно приличное местечко, даже варьете есть… Нет, все чисто, не волнуйся. Хорошо, заметано, еще созвонимся.
Положив трубку, он ладонью смахнул выступивший на лбу пот и подумал, что так же, как он сейчас, наверное, чувствовал себя Иуда…
Утром, собираясь ехать в казино, Петр тщательно спрятал обрывок обоев из квартиры Юри – кто его знает, этого Арвида, вдруг надумает и здесь устроить негласный досмотр во время отсутствия хозяина? Или Снегиреву придет в голову то же самое. Береженого и Бог бережет.
Вспомнив о конверте, который дал ему Пак, – он так и лежал в кармане – Меркулов открыл его и усмехнулся: Кореец довольно щедро оплачивал услуги, если за сверхурочную работу отвалил полторы тысячи баксов. Хотя, казино – весьма прибыльная штука, да еще если их целая сеть с ресторанами и прочим – ведь "Бон Шанс" считался чем-то вроде головного предприятия или флагмана целой флотилии массажистов чужих кошельков, идущей под долларовыми парусами твердым курсом дорогостоящих валютных услуг.
Собрав необходимые инструменты и приборы, Петр поехал в казино. Едва он успел поставить машину на служебную стоянку и войти в здание, как его встретил улыбающийся Генкин. В темно-сером костюме, белоснежной накрахмаленной сорочке с темно-бордовым галстуком-бабочкой, менеджер просто излучал радушие:
– Леонид Кимович ждет вас в кабинете. Пойдемте, я провожу.
– Хорошо, – согласился Меркулов. Поднимаясь по лестнице, Арнольд Григорьевич ласково взял его под локоток и почти проворковал:
– Мы с Ириной Васильевной хотели пригласить вас сегодня на ужин. Надеюсь, не откажетесь? Все чисто по-домашнему.
– С удовольствием, но не могу сказать, когда меня сегодня отпустят.
– Сегодня, я полагаю, вы освободитесь пораньше, – загадочно усмехнулся Генкин. – Так мы будем ждать?
– Если сумею, то непременно, – вполне искренне обещал Петр.
Ирину он увидел только издали: она приветственно помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй, что не укрылось от Арнольда.
– Она от вас без ума, – вздохнул он.
– Просто воспоминания молодости, – постарался обойти эту довольно скользкую тему Меркулов.
– Так не забудьте, – напомнил Генкин, пропуская Петра в приемную Пака.
Кореец ждал, сидя за столом. Сегодня он даже удостоил специалиста по электронике не только рукопожатия, но и приветливой улыбки:
– Отдохнули? Очень хорошо. А у меня тут возникла маленькая проблема.
– Чем могу помочь? – слегка насторожился Меркулов. Опять нужно ставить технику в потайных коридорах с зеркалами-окнами или появится нечто новенькое?
– Можно ли прослушать разговоры, которые ведутся в машине? – поинтересовался Пак.
– Естественно, – пожал плечами Петр. – Мы ставим туда передающее устройство и слушаем сколько хотим, особенно если дать нашему радиоклопу подпитку от электросистемы автомобиля.
– Отлично, – кивнул Кореец. – Ну а если мы не можем поставить радиоклопа? Смотрите! – он взял две пачки сигарет и повел их одну за другой по крышке стола. – Вот идет одна машина, а за ней следует другая.
В первой – говорят, во второй хотят услышать разговор. Это осуществимо?
– В принципе да, – Меркулов положил на стол свою пачку. – Нужна третья машина.
– Зачем?
– Из нее, подойдя как можно ближе к нужному авто, производится выстрел из пневматического пистолета, чтобы прилепить вибродатчик. Желательно к заднему стеклу. Это тонкая работа.
– Ее сделают, – заверил Леонид.
– После этого машина со стрелком уходит. – Петр убрал свою пачку сигарет в карман, – а ее место занимает машина с аппаратурой прослушивания. Она идет следом за интересующим объектом и ловит сигнал.
– И все будет слышно? – недоверчиво прищурился Пак.
– Непременно. Нам это предстоит сегодня?
– Нет. Но вы черкните мне, что нужно, дабы все заранее приготовить. А сегодня вы поработаете в гостиничном коридоре и подвале: я хочу проверить системы сигнализации и охраны. Заведение начинает работать позже, поэтому публика не помешает, а обслуживающий персонал мы на время проверки из помещений удалим и поставим охрану, чтобы не совали нос чересчур любознательные. Пошли, я покажу, где вы будете работать.
"Дают задание и указывают место работы только он сам или Снегирев, – шагая за хозяином казино, отметил Петр. – Генкина и прочих к этому, видно, и близко не подпускают".
Работать предстояло на втором этаже. Пак дал Меркулову составленную Ояром схему, приказав выставить охрану, и удалился.
Развернув схему, Петр невольно улыбнулся – Ояр остался верен себе: решение простое, экономное, но в то же время достаточно сложное и хитрое, предусматривающее немедленную замену одних элементов другими при сбое или аварии. Причем все это происходило автоматически, а предельные нагрузки были рассчитаны очень точно. Просто приятно работать с тем, что сделал Юри на совесть.
Раскрыв сумку, Меркулов надел пояс с инструментами, взял легкую стремянку и вошел в первый номер. Его обстановка мало отличалась от той, которую он уже видел в том номере, где отдыхал. Поэтому Петр не стал тратить время на разглядывание люстр и картин на стенах, а сразу полез к распределительной коробке охранной сигнализации, замаскированной в нише под экраном батареи отопления. Аккуратно сняв экран, он вскрыл часть плинтуса, сдвинул ковроленовое покрытие и добрался до коробки. Еще одно движение – и она раскрылась. Убедившись, что все в полном порядке, он привел коробку в прежний вид и перешел в следующий номер. Там тоже не нашлось никаких неполадок.
"Совесть" покойного Ояра тихо ждала его в третьем номере – четырехкомнатном, с черной ванной, похожей на маленький бассейн, и обстановкой, выдержанной в светло-бежевых тонах. Привычно добравшись до коробки, Петр наметанным глазом заметил, что ее края чуть-чуть, почти незаметно выступают над гнездом в полу – буквально на микроны, которые определит только тот, кто постоянно имеет дело с разными электронными ловушками и хит ростями.