Ирина, словно священнодействуя, сняла с него шапку и прижала голову Петра к своей высокой груди. Он услышал, как гулко бьется ее сердце, и ощутил тонкий аромат, так знакомый ему по безумным ночам их молодости. И голова его слегка закружилась. Приняв у него куртку и повесив ее на вешалку, она молча взяла его за руку и, словно гипнотизируя взглядом, повела в свою комнату, где уже была разобрана постель.
– Я очень соскучилась, – ослабив узел его галстука, просто сказала Ирина. – Очень! Мне мало – просто видеть тебя, говорить с тобой. Неужели ты этого не понимаешь?
Вместо ответа он крепко поцеловал ее в губы, чувствуя, как все окружающее улетает прочь, и они словно остаются одни в огромном, полном своих страстей и желаний мире, и никакое из этих желаний не сможет сравниться с тем, что испытывал он. И это желание, как в дни их молодости, было обоюдным и всепоглощающим, сжигающим их, подобно пламени, погасить которое они могли только вместе…
Одеваясь, Петр немного виновато сказал:
– Прости, но теперь придется вернуться к прозе.
– Ты придумал? – Ирина села к нему на колени, и он ласково погладил ее шелковистую кожу на бедре и нежно поцеловал в мочку уха.
– Придумал. Я поставлю электророзетки с микрофонами. Внешне они точно такие же, как у вас, и Арнольд ничего не заподозрит. А тебе дам прибор: ты просто включаешь его в сеть и слышишь, что делается в любой комнате квартиры.
– Чудесно, – она взъерошила его седеющие волосы и нежно провела ладонью по голой груди. – Ты такой умный.
– Для этого потребуется время, – он осторожно убрал ее руку и заставил встать. – Не дуйся, у нас его не так много, а работы хватит.
– Хорошо, тогда я сварю кофе, – вздохнула она.
Быстро приведя себя в порядок, Петр принялся за дело. В первую очередь он перемонтировал розетку в кабинете Генкина. Винт розетки одновременно скрывал в себе чувствительный микрофон, способный уловить даже шепот на расстоянии нескольких метров, а вся система питалась прямо от энергосистемы квартиры. Потом он поставил такую же розетку в гостиной, прихожей и третьей комнате, оставив без прослушивания лишь комнатку Ирины. Дав ей аппарат с наушниками, он показал, как им пользоваться, и предупредил, что его нужно хорошенько спрятать.
– Не волнуйся, – усмехнулась Ирина. – У Генкина нет привычки рыться в моем белье. В принципе, он вообще не лазит в мои вещи.
– И тем не менее! Понимаешь, что будет, если он это обнаружит у тебя?
– Понимаю. Но ты не беспокойся, я буду предельно осторожна. Мы поедем в казино вместе?
– Нет, лучше по отдельности, – решил Петр. – Сначала я, а ты выезжай минут через двадцать, не раньше. Там публика не так проста, как кажется на первый взгляд.
– Мне это известно даже лучше, чем тебе, – горько усмехнулась Ирина. – Ну что же, иди. Дай я тебя поцелую, а то на людях не представится такой возможности. И огромное тебе спасибо.
– Не за что…
Не успел Меркулов припарковаться на служебной стоянке и войти в вестибюль, как его окликнул поджидавший телохранитель Пака:
– Петр Алексеевич! Мы уже заждались. Вы что-то хотели вчера сказать Леониду Кимовичу?
"Вот и пришел час, – шагая следом за телохранителем, подумал Петр. – Мне придется предать покойного друга. Пусть это теперь уже и не сможет принести ему никакого вреда, но, тем не менее, я вынужден предать его, а это всегда было презренным занятием".
В кабинете вместе с Паком находился Снегирев. Оторвавшись от бумаг, Кореец приветливо кивнул специалисту по электронике, а Сан Саныч даже по-приятельски похлопал по плечу и угостил сигаретой.
– Как успехи? – поинтересовался Пак.
– Вся система в полном порядке, – сообщил Петр и, решив не тянуть, а прямо брать быка за рога, сделал некоторую паузу и тихо добавил: – Но…
– Но? – повторил, недоуменно подняв брови, Снегирев. – Договаривайте, договаривайте! Или у вас уже успели завестись какие-то секреты?
– Какие секреты? – невесело усмехнулся Меркулов. – Идет или шла охота за вашими секретами, господа!
– Что вы имеете в виду? – откинувшись на спинку кресла, сухо осведомился Пак. – Объяснитесь!
– Я обнаружил некое подобие хорошо замаскированной сети аудио– и видеоконтроля, идущей параллельно той, что указана на схеме и действует в настоящее время.
– Вот как? – подался вперед Снегирев. – А почему вы не сообщили об этом нам сразу, еще вчера?!
– Ваш телохранитель, – Меркулов кивнул Корейцу, – сказал, что вы оба очень заняты, и выпроводил меня через запасной выход. Хотя я настаивал на немедленной встрече либо с Леонидом Кимовичем, либо с Александром Александровичем.
– Это так, – кисло поморщился Леонид. – Что вы там нашли? Это может представлять серьезную угрозу нашей безопасности?
– Несомненно.
– Можете показать на схеме, где и что обнаружено? – вскочил Сан Саныч. – А потом мы уже решим, как поступать дальше.
– Естественно, могу, – кивнул Меркулов. – Я ведь все там, где на коленках, а где на пузе, облазил.
Не слушая его, Кореец встал, открыл сейф и вынул из него схему. Расстелив ее на столе, как карту, Пак и Снегирев склонились над схемой, словно полководцы перед сражением. Сан Саныч подозвал к столу Петра:
– Показывайте, где и что, а я буду отмечать. Вы свободно читаете эту схему?
– Да.
Меркулов поглядел на аккуратные листы – Кореец достал только схему расположения техники в подвале, на первом и втором этажах, а схем игорного зала и третьего этажа пристройки здесь не было. Сказать, что они тоже нужны, или поберечь про себя информацию и добить их в самый подходящий момент?
– Ну, ну? – поторопил Снегирев, нервно вертя в пальцах красный фломастер.
Дальше тянуть не стоило: терпение бывшего комитетчика могло лопнуть. И так оказалась поставленной на карту его способность обеспечить безопасность казино, а если вспомнить еще и трагическую смерть Малахова от пули киллера? А ведь не кто иной, как Александр Александрович, должен был подумать и о личной безопасности главы игорного комплекса.
– Здесь, – Петр показал на четырехкомнатный номер второго этажа. – Радиозакладка, действующая от неизвестного мне кода. Спрятана под коробкой распределения охранной сигнализации, от нее же получает питание.
Пак мрачно прикусил нижнюю губу, а Снегирев поставил на схеме первый красный крестик и обернулся к специалисту по электронике:
– Вы ее не ликвидировали? Почему?
– Сначала я должен доложить, – спокойно ответил Петр. – Кроме того, в настоящее время радиозакладка, или, как говорится, "клоп" не активизирован, а код нам неизвестен. Может быть, еще удастся "приручить" его и включить в нашу систему? Штучка дорогая, сложная и спрятана с умом.
– Дальше, дальше, – нетерпеливо бросил Кореец. – О технических нюансах поговорим после.
По мере того как прибавлялось крестиков на схеме, лица Снегирева и Пака все более мрачнели. Услышав о вмонтированном в люстру телеглазе, Леонид разразился ругательствами, но немного успокоился, узнав, что устройство демонтировано и, судя по всему, давно. Сан Саныч вообще с ужасом смотрел на схему, будто на ней свилась ядовитая змея.
– Это не все, – решил добавить им информации для размышлений Меркулов. – Под щитком в подвале я обнаружил кабель, через который при подсоединении монитора можно просматривать комнату на третьем этаже, где мы ставили технику.
Он посмотрел на Корейца и заметил, как на матовом лбу Пака выступили мелкие бисеринки пота.
– Что? – шепотом, словно их могли подслушать, переспросил он. – Что?
– Я о комнатах на третьем этаже, с окнами-зеркалами, выходящими в коридор.
– И… Эта штука работает до сих пор?
– Да, я вчера сам проверял.
– Кого вы видели там? – тут же насторожился Снегирев.
– Никого, – равнодушно пожал плечами Меркулов. – Никого там не было, гости еще не съезжались.
В кабинете повисла гнетущая тишина. Пак о чем-то напряженно размышлял, крепко сцепив пальцы рук. Сан Саныч беззвучно шевелил губами, словно творил молитву.
– Юри! – ни к кому не обращаясь, тихо сказал Кореец.
Снегирев молча склонил голову в знак полного согласия и, постучав тупым концом фломастера по схеме, обернулся к Петру:
– Вы обнаружили его замаскированный пульт?
– Полагаю, его просто не было.
– Надо это знать точно!
– Тогда нужно облазить и перепроверить все здание, – заявил Петр.
– Так облазайте и проверьте! – повысил голос Сан Саныч. – Но либо найдите, либо убедитесь, что его точно не было!
– Если он и существовал, то давно уничтожен, – неожиданно вступил в разговор Пак. – Ояр был не так глуп и не собирался возвращаться. Не стоит, наверное, зря терять время и искать прошлогодний снег.
– Я против, – буркнул Снегирев.
– Все, что обнаружено, должно быть немедленно уничтожено, – распорядился Кореец. – Сверхурочную оплату гарантирую… и продолжайте работать, а в процессе посматривайте повнимательнее: вдруг Александр Александрович все же окажется прав?
– Не думаю, – ответил Меркулов. – Я достаточно хорошо знал Юри и согласен с Леонидом Кимовичем.
– Посмотрим, посмотрим, – усмехнулся Кореец, к которому, похоже, начало возвращаться хорошее настроение. – Кажется, именно вы отправили Юри в больницу с инфарктом? Он ничего не оставил вам на сохранение?
– Сумки с оборудованием.
– И все? – недоверчиво прищурился Пак.
– Все, – подтвердил Петр.
Кореец и Снегирев обменялись многозначительными взглядами, и Леонид, как бы ненароком, чуть заметно кивнул. Сан Саныч бросил на схему фломастер и сел напротив Меркулова.
– Петр Алексеевич, – задушевно начал он. – А о чем вы говорили с Юри в тот последний вечер?
– О разном, – честно и прямо глядя ему в глаза, ответил Меркулов. – О женах, о детях, вспоминали молодость, выпивали.
– Все, как обычно? – засмеялся Снегирев, но глаза его оставались серьезными. – А не говорил ли вам под хмельком Ояр Янович, что он хочет разбогатеть?
– Сейчас многие об этом мечтают, впрочем, как во все времена, какими бы они ни были, – усмехнулся Петр. – Ну, говорил, чего скрывать? Видно, нащупал что-то и хотел выгодно сбыть. Кстати, он просил у меня пристанища на несколько дней. Хотел пересидеть. Не знаю, какие у него там были дела, – предваряя возможные вопросы, сразу отрезал Меркулов. – Но потом с ним стало плохо, я, помню, начал искать его документы…
– Нашли? – вклинился Пак.
– Нашел, – подтвердил Петр, которому разговор начал напоминать перекрестный допрос. – Нашел и отвез в больницу. Но он уже скончался. А потом позвонил Генкин по оставшемуся от Ояра телефону и пригласил на похороны.
– Да, я знаю, – небрежно кивнул Сан Саныч. – А больше при Юри ничего не было?
– Что вы имеете в виду?
– Вы когда-нибудь слышали о дискете, которую он якобы создал? Сдается, именно с ее помощью он хотел разбогатеть, – снова вступил в разговор Пак.
– Дискета? – Петр сделал непонимающее лицо. – Нет, никогда не слышал.
"Ояр значительную часть своей информации собрал здесь, в казино. Это точно. А Кореец с Сан Санычем тоже ищут дискету", – подумал он.
– Ну, если вы что-нибудь услышите о ней или, паче чаяния, увидите ее, немедленно ко мне, – тоном приказа сказал Кореец. – Вас будет ждать поистине царская награда. Но никому ни слова. Мы надеемся на вас, Петр Алексеевич…
Глава 9
Телефонный звонок Снегирева застал Молибогу врасплох. Сняв трубку, он никак не предполагал услышать бодрый голос советника по безопасности из противоборствующего клана.
– Алексей Петрович? Привет, это Александр Александрович!
– Кто? – сделав вид, что не расслышал, схитрил Молибога, а мысли его заметались, отыскивая причину, по которой Снегирев вышел на прямую связь с ним.
Нет, конечно, они немного знали друг друга, иногда встречаясь на разных мероприятиях – у всех есть легальный бизнес и пренебрегать его законами просто невозможно и убыточно, – даже вежливо раскланивались и пожимали друг другу руки, а на каких-то презентациях чокались бокалами шампанского. Но чтобы так, запросто? В чем дело, что случилось, почему он звонит? Об объявлении капитуляции и речи быть не может, после того как они нанесли удар по Федюнину и Соболеву. Значит, хитрый комитетчик готовит новую ловушку?
– Снегирев. Ты что, не узнал?
– А-а, Сан Саныч, – с деланным радушием откликнулся Алексей Петрович. – Чем обязан?
– Да вот хотел предложить встретиться с глазу на глаз, потолковать кое о чем.
Это неожиданное предложение вообще загнало все мысли в тупик. Молибога вдруг ярко представил, как его после "дружеской" встречи со Снегиревым тоже, как Федюнина, найдут в какой-нибудь затхлой квартирке висящим на люстре или отравившимся газом, а то и просто с пулей в башке. Знаем мы эти штучки: ты поедешь на условное место встречи, а по дороге твою машину располосуют из автоматов, а милый Сан Саныч, вроде, будет с нетерпением ждать, но так и не дождется. Полное алиби!
– Нам есть о чем поговорить? – осторожно спросил Молибога. – Ты считаешь, что есть предмет для разговора?
– Естественно, – хмыкнул Снегирев. – Война войной, но мы же не окопники? Или я не прав? Мы, так сказать, мозги, а не стволы или бицепсы. Давай выберем времечко и посидим часок за рюмочкой. Я же сказал: есть о чем потолковать.
Молибога задумался. Может быть, использовать момент: опередить и нанести удар самому, и потом, с полным алиби, ждать приезда драгоценного Сан Саныча, зная, что он уже никогда не приедет?
– Не строй коварных планов и не жди ловушки, – словно прочитав его мысли, успокоил Снегирев. – Чисто деловая беседа. Речь идет о некоторой сделке между нами и нашими хозяевами.
Вот это уже ближе к делу и любопытно! Сан Саныч решил выступить в роли парламентера, а в парламентеров не стреляют.
– Полагаешь, между нами возможны сделки или соглашения? – усмехнулся Молибога. Какие сделки после смерти Малахова и прочих разборок? Хотя, чем черт не шутит, мир вокруг переменчив и неоднозначен, а у Сан Саныча изворотливые мозги и всегда припасено нечто этакое…
– Не только возможны, но и необходимы, – назидательно ответил Снегирев. – Особенно между нами лично.
"Вон как загибает, – подумал Алексей Петрович. – Но чего же ему все-таки надо?"
– О чем конкретно ты хочешь переговорить?
– А это уже при встрече, – не "раскололся" Снегирев. – Неужели ты думаешь, что если бы я мог поговорить с тобой по телефону, то стал настаивать на личной встрече? Сам знаешь, что такое провода.
– Это верно, – вынужденно признал Молибога. – Когда ты хочешь встретиться и где?
Ответа он ждал, затаив дыхание – от этого многое зависело в его решении: идти на встречу или нет?
– Откладывать не стоит, лучше бы прямо сегодня, в крайнем случае, завтра, – озабоченно сказал Снегирев. – А место можешь выбрать сам, где тебе удобнее. Я подъеду в назначенное время. Кстати, Алексей Петрович, мы с тобой, вроде, бывшие коллеги, поэтому я доверяю твоему здравому смыслу и прибуду один. Ты тоже лучше с собой никого не таскай.
– Но я должен доложить шефу, – пустил еще один пробный шар Молибога.
– Докладывай, – равнодушно согласился Сан Саныч. – Но только чтобы встреча не сорвалась по его милости или не случилось каких эксцессов. Если опасаешься ехать без охраны, оставь ее поблизости.
– Ладно, – решился Молибога. – Давай сегодня вечером, но я…
– Не пугай, – скучно оборвал его бывший комитетчик. – Мы же не мальчики. Называй время и место. Я приеду.
– Хорошо. Знаешь ресторан "Золотой дракон"? Там тихое местечко, публика преимущественно богемная, далекая от наших проблем, и кухня приличная.
– Знаю. Когда?
– Устроит в восемь? Столик будет заказан.
– Договорились. И помни, о чем я тебя просил.
– Положив трубку, Алексей Петрович тяжело выдохнул скопившийся в груди воздух, словно поднял тяжелый вес и теперь наконец мог опустить его. Ресторан "Золотой дракон" был ему хорошо известен и контролировался людьми, которые имели с Чумой близкие деловые контакты, поэтому охрану в кабак можно не тащить: в случае чего там и так прикроют. Впрочем, насколько он знал Снегирева, тот не ходил с автоматом и вообще предпочитал обходиться без оружия – несколько странная привычка в наше время, особенно для советника по безопасности хозяина процветающего комплекса игорных заведений. Но тем не менее. Сан Саныч вообще во многом непонятен: чего стоит хотя бы его сегодняшний звонок!
Охрану Молибога, конечно, возьмет, но оставит ее на улице, в машине. С этим ясно, но есть другая, пожалуй, самая сложная проблема – сообщать ли о предстоящем свидании Вячеславу Михайловичу? Кто знает, какие замыслы родятся в голове Чумы, когда он узнает о предложении Снегирева встретиться? Может просто запретить контакт. И это еще не самый худший вариант.
С другой стороны, если его поставить перед фактом уже после встречи, реакция также непредсказуема, но там гнев шефа точно падет на голову его бедного советника. Поэтому, вздохнув, Алексей Петрович позвонил хозяину, попросил разрешения срочно зайти по важному делу и с тяжелым сердцем поплелся в кабинет Чумы. Однако про себя он решил отстаивать намеченную встречу и постараться уговорить недоверчивого Вячеслава…
Ровно без четверти восемь Молибога сидел за столиком в ресторане "Золотой дракон", спрятавшемся в одном из старых переулков рядом с большим бульваром. Под левую брючину Алексей Петрович прикрепил на ноге специальную кобуру с "вальтером", а под рубашку, на всякий случай, надел легкий итальянский бронежилет: кто знает, что произойдет после встречи, когда отправишься обратно? На войне, как на войне.
Интерьер ресторана был выдержан в национальном китайском стиле – много пурпура, лазури, позолоты, вычурные колонны, циновки на полу, лакированные бамбуковые перегородки, отделявшие кабинеты-ниши друг от друга. Под потолком висели огромные расписные фонари с матовыми стеклами и пышными кистями, бросавшие в зал мягкий, рассеянный свет. Точно такие же по форме и расцветке маленькие фонарики стояли на покрытых туго накрахмаленными скатертями столах. Молибога чувствовал себя здесь достаточно уютно и спокойно. Он не зря пригласил Снегирева сюда – всегда лучше играть на знакомом поле.
Александр Александрович появился без опоздания почти секунда в секунду. Одетый в элегантный вечерний костюм с модным галстуком, он, улыбаясь, подошел к Алексею Петровичу, занявшему кабинку на двоих в самом дальнем углу зала, и протянул руку для приветствия.
– А, чистые руки, холодная водка и горячие закуски, – пожав своей короткопалой лапой прохладную ладонь гостя, съязвил Молибога, перефразируя известный чекистский лозунг. – Присаживайся!
– Привет, привет, – не обратив внимания на колкость, еще шире улыбнулся Снегирев и сел напротив, положив на край стола небольшой сверток.
– Мину, что ли, приволок? – передав ему папку с меню, опять съязвил Алексей Петрович.
– Почти, – Сан Саныч надел очки и начал внимательно изучать меню. – Пожалуй, мне немного рыбных закусок, лапшу, гусятину в остром соусе и овощи. А спиртное на твой вкус.
Молибога поманил услужливого официанта и сделал заказ. Тот чиркнул карандашом в маленьком блокнотике и убежал на кухню.
– Как жизнь? – убирая очки в футляр, поинтересовался Снегирев.
– Нормально.
– Лучше, чем в ментовке?