- Сейчас Лот и Исаак побегут. Исаак побежит так быстро, как только сможет. Исаак побежит домой и ляжет спать до утра. Исаак хорошо понял меня? - Толстяк тряхнул головой. Его громадное грузное тело колыхнулось в такт движению. - Исаак будет спать? - "Да". - Исаак не станет выходить из дома до утра? - "Нет". - Исаак бежит! Лот разжал хватку, и толстяк с необычайным проворством рванулся вперед. Он бежал настолько быстро, насколько позволяли короткие толстые ноги. Лот же мчался следом, слыша за спиной крики стражей. Милоть его развевалась и хлопала на ветру. Они мгновенно преодолели открытое пространство и нырнули в спасительную темноту узких улочек Адмы. Голоса стражей сперва переместились ближе, но довольно быстро рассеялись - копьеносцы терялись в незнакомой, бестолковой паутине проулков и темных тупичков города. Исаак дышал с влажным бульканьем - в тронутых гниением легких скапливалась мокрота. Впереди, совсем рядом, послышались крики и топот сандалий. От глинобитных стен отразился свет факелов. Лот нырнул в щель между домами и втащил за собой Исаака. Тот тяжело дышал, черный, покрытый коростой язык вывалился изо рта. Глаза толстяка лезли из орбит.
- Исаак молчит, - прошептал Лот. Они услышали звук быстрых шагов. Через несколько секунд мимо их убежища пробежали двое стражников. Каждый держал в одной руке факел, в другой - копье. Шаги быстро удалялись, пока не стихли совсем.
- Нас видели, - пробормотал Лот. - Нас видели у тела. Это очень плохо. Исаак должен молчать о том, что ходил по городу ночью. Если Исаак скажет, будет плохо. И Лоту будет плохо тоже. Исаак понял меня? - Толстяк судорожно кивнул. - Хорошо. Теперь Исаак пойдет домой. Они выбрались из щели. Через пару минут Лот неслышно проскользнул в дверь собственного дома и… сразу же увидел жену. Она сидела у стены и испуганными глазами смотрела то на покачивающийся полог, то на мужа.
- Ты меня напугал, - прошептала она.
- Спи, - коротко и резко приказал Лот.
- Что это за крики?
- Не знаю, - ответил он, ложась и накрываясь накидкой. - Тебя это не должно беспокоить. Спи. Он откинулся на спину, забросил руки за голову и вздохнул. В эту самую секунду откинулся полог и в низкий проем протиснулся мускулистый мужчина, облаченный в голубую милоть. Лот лежал, не открывая глаз. Ему нужно было успокоиться, обуздать бешено бьющееся сердце.
- Женщина, - низким приятным голосом произнес вошедший, - мы ищем двоих мужчин. Преступников. Твой муж выходил этой ночью на улицу? Лот быстро раскрыл глаза. Стражник даже бровью не повел. Он смотрел на все еще сидящую у стены женщину. Та медленно покачала головой.
- Нет, - ответила она ровно. - Мой муж всю ночь спал. Страж кивнул удовлетворенно и уже собрался выйти, когда женщина спросила:
- Что совершили эти злодеи? Мужчина остановился, посмотрел на Лота, затем на женщину, потом снова на Лота и ответил:
- Убили хасидея. Хранителя ворот. Будьте осторожны, убийцы до сих пор прячутся где-то в городе. Лучше погасите огонь, иначе они могут зайти. Лот кивнул, сказал жене:
- Погаси огонь и ложись спать. Стражник откинул полог и вышел на улицу.
Утро началось с гвалта. По улочкам Адмы, поднимая пыль, сновали люди. Серое марево висело над низкими крышами лачуг. И только у храма пыли не было. Как не было и людей. Все спешили к городским воротам - расспросить других и обменяться суждениями. У ворот же толпа останавливалась, наткнувшись на цепь хасидейской стражи. Все как один в голубых милотях, с копьями в руках и с длинными ножами в поясных ножнах. Это было тем более необычно, что никто не мог вспомнить ничего подобного. Слышались возбужденные голоса - весть об убийстве Хранителя быстро облетела город. Дети гомонили, смеялись и под строгие окрики матерей бегали по площади. Слабоумные радовались, решив, что наступил праздник. Сохранившие же остатки разума спорили: кто мог совершить столь тяжкий грех? Указать на адмийца ни у кого не поднималась рука, но содомляне, гоморрийляне и севаимляне - хасидеи, а значит - безгрешны. Люди терялись в догадках".
15 часов 37 минут
- Вы знаете, что чувствует мать, когда видит тело своего умершего ребенка? - Казалось, голос убийцы прозвучал в Сашиной голове.
- Нет, - ответил тот, с трудом разлепляя пересохшие губы.
- Поверьте мне, человек еще не придумал слов, способных передать глубину переживаемой ею скорби. Никто в мире не сможет понять ужаса этого чувства, пока не испытает его сам. Если бы посторонний человек был способен принять хотя бы сотую часть материнского горя, он сошел бы с ума…
* * *
"Повозка медленно катилась вдоль улицы, от базарной площади к храму. Накрытое окровавленной голубой милотью тело подрагивало в такт шагам волов. Тонкая, белая, как мрамор, рука мертвого свесилась с повозки и теперь касалась пальцами земли, оставляя в бархатистой пыли тонкую полосу. Женщина - низенькая, седоголовая, с отрешенным лицом - шла следом. Она не плакала. Взгляд ее был устремлен на стены храма, возвышающиеся над крышами домов. Позади женщины шагала толпа. Люди выглядывали из окон и торопливо выходили на улицу. Они не знали, что такое убийство, но знали, что такое смерть. Молчание, нарушаемое лишь тяжкой поступью волов да скрипом телеги, было страшным. Словно те, кто присоединялся к толпе, скорбели вместе с несчастной старухой, растворяясь в ее безмолвном горе. С каждой минутой процессия становилась все многолюднее и страшнее. Никто не решался приблизиться к матери убитого юноши ближе, чем на три шага, словно боясь сгореть в чужой тоске. Поэтому казалось, что между горожанами и старухой протянулась невидимая стена. Прохожие, попадавшиеся навстречу, отступали в переулки, пропуская толпу, а потом и сами присоединялись, шепотом выспрашивая соседей, что же случилось. Молчаливый гнев, смешанный со злостью и праведным негодованием, вызревал в самом сердце толпы, давая благодатные всходы. Повозка вкатилась на площадь и остановилась против южной стены, сквозь служительские ворота которой виднелся Храм. Возница торопливо отошел назад и смешался с горожанами, опустив взгляд. Толпа застыла в ожидании. Задние не могли разглядеть, что происходит впереди, но понимали: несчастная мать пришла просить Господа о справедливости. Жаркий шепот покатился над головами. "Кто это сделал?" - "Кто осмелился?" - "Кто не испугался кары Божьей?" - понизив голос, спрашивали одни. "А вы не знаете? - мрачно отвечали другие. - Адмийцы! Кто же еще способен на такое?" - "Племя, проклятое Га-Шемом!"‹Га-Шем (иврит) - Это Имя. Аналог слову "Бог". В Торе Имя Бога пишется полностью и состоит из четырех букв: "йод", "гей", "вав", "гей". Оно носит название "тетраграмматон". В молитвенниках оно заменяется двумя буквами "йод".›. - "Не зря же Господь лишил их рассудка!" Внезапно в толпе возник ропот. Он зародился у храма и волной поплыл по заполненным людьми улицам.
- Что? Что там? Что? Женщина, до сих пор стоявшая молча, вдруг шагнула вперед и сдернула окровавленную милоть с мертвого тела. Не сводя подслеповатого взгляда со священных стен, она тихо, дрожащим голосом произнесла:
- Это был мой сын… Толпа застыла. Несколько секунд над площадью висела абсолютная, непроницаемая тишина. Настолько плотная, что от нее начинало звенеть в ушах. Гнев толпы, все еще не нашедший выхода, моментально разросся до неимоверных размеров и вырвался на свободу чьим-то хриплым отчаянным выкриком:
- Правосудия! И несколько тысяч глоток подхватили этот крик-призыв:
- Правосудия!! Правосудия-а!!! Толпа мгновенно превратилась в черный страшный монолит, и этот монолит, безудержный в своей жажде мщения, покатился к воротам.
* * *
Лот завтракал, когда вошел Иосиф. Человек рассудительный и здравомыслящий, именно он являлся связующим звеном между Адмой и властителями Содома, Гоморры и Севаима. Иногда Иосиф навещал Лота и разговаривал с ним. Почти всегда он приходил с улыбкой, но сегодня на лице его застыло мрачное выражение. Младшая дочь подала гостю вина в глиняной чаше, тот кивнул в знак благодарности, присел, сделал глоток и только потом завел разговор.
- Ты уже слышал? - спросил он, глядя то в чашу, то на улицу, где гудела толпа.
- О чем?
- Сегодня ночью кто-то убил хасидея, Хранителя ворот. - Лот откусил хлеб, запил его вином. - Стража всю ночь обыскивала город, но поймать убийц так и не удалось.
- Убийц? - спокойно переспросил Лот. - Их было несколько?
- Их было двое, - прежним мрачным тоном пояснил Иосиф. - Страж заметил движение у стены и спустился посмотреть, что там такое. Услышав его шаги, убийцы сбежали. Лот сделал еще глоток, якобы раздумывая, затем спросил, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее:
- Он сумел рассмотреть их?
- Страж свидетельствовал, что это были горожане. Один толстый, низкий, хромой и в лохмотьях. - Впервые за весь разговор Иосиф взглянул Лоту в глаза. - Второй рослый, но внешности его страж не запомнил. Лот не сразу нашелся, что ответить. Описание Исаака было кратким, но точным. И всему городу было известно, кого боготворил толстяк. Лот отломил хлеб, сунул кусок в рот и принялся жевать.
- Ты говоришь об Исааке? - спросил он.
- По описанию это и был Исаак, - тихо, но жестко ответил Иосиф.
- Исаак - не убийца.
- Пути Господни неисповедимы. Вчера еще Исаак не был убийцей, но сегодня кто сможет поручиться за него? Лучше, если мы сами выдадим его хасидеям, показав смирение свое, и кротость, и покорность свою. Иначе не миновать беды.
- Исаак - не убийца, - повторил Лот, отставляя чашу и устремляя на Иосифа встречный взгляд. - Раз ты знаешь это, значит, знает и Господь. Он всемогущ и не допустит обличения невиновных. Среди адмийцев нет убийц Хранителя.
- Ты говоришь так, словно твердо знаешь, кто убил, - прищурился Иосиф, также отставляя чашу. Лот повернулся к дочери:
- Разыщи мать и сестру. Скажи: мы уезжаем. Ступай. Девушка послушно кивнула и вышла из дома.
- У ворот стража, - предупредил Иосиф. - Они никого не выпустят из города до тех пор, пока убийца не будет пойман и наказан. Я пытался говорить с ними, но они не желают слушать меня. Хотя… Ты - хасидей, а значит - безгрешен. Тебя, твою жену и твою старшую дочь они, наверное, выпустят, но младшей придется остаться. Она - адмийка.
- Среди горожан нет убийц, - упрямо повторил Лот.
- Разве содомляне сравнялись с Господом, что им стали известны все земные дела?
- Нет. Но я знаю человека, видевшего убийц Хранителя.
- Скажи мне, кто он. - Иосиф посмотрел на Лота. - Пусть свидетельствует, и, может быть, нам удастся избежать большой беды.
- Он не может свидетельствовать.
- Почему?
- Тебе известно почему. Иосиф подумал, выпрямился, уперев руки в колени.
- Исаак? - Лот утвердительно кивнул. - Это ты был вместе с ним у стены?
- Да.
- Он сказал, кто убил Хранителя?
- Да.
- Кто же?
- Возницы, - ответил Лот.
- Он солгал. - Иосиф покачал головой. - Ты сам содомлянин и знаешь: содомляне, гоморрийляне и севаимляне - праведники.
- Как и твои люди, - серьезно парировал Лот.
- Они не убивают.
- Как и твои люди!
- Они живут без греха. Тебе это известно.
- Как и твои люди!!! - Лот подался вперед. - Это мне известно тоже! Пойди в Храм и проси Господа свидетельствовать за Исаака.
- Просить Господа, говоришь ты? - Иосиф усмехнулся. На устах его играло презрение. - Именно такой совет я и ожидал услышать от хасидея. Я многие дни прошу Господа излечить нас. Но Он не слышит меня. Я многие дни втрое прошу Его вывести мой народ из Адмы и забрать в царствие свое. И не получаю ответа! Почему же ты думаешь, что Он откликнется на мои мольбы сейчас? Га-Шем забыл про нас и оставил нас. И неоткуда нам ждать теперь помощи!
- Ты ошибаешься, Иосиф! - сказал Лот тихо. - Ты очень сильно ошибаешься. Но раз я - хасидей, то истинно скажу тебе: Исаак не убивал Хранителя. Это сделали возницы! А теперь иди в Храм и проси Господа свидетельствовать за твой народ. Иосиф отклонился назад, словно хотел получше рассмотреть собеседника.
- А ты? Ты сам станешь свидетельствовать за Исаака, когда они придут за правосудием? - прищурился он.
- Стану.
- Хорошо, - Иосиф поднялся, шагнул к двери, остановился, осматривая улицу и спешащих к воротам жителей, сказал негромко: - Почему Господь так безжалостен к нам? Ведь мы ничем не провинились перед ним. - Затем обернулся к сидящему Лоту и добавил: - Смотри, пришлец‹Пришлец - в Священном писании это слово имеет несколько значений. Здесь - человек, находящийся на чужбине.›. Я поверил тебе. Он шагнул за порог, но свернул не налево, к воротам, а направо, к храму. Подождав немного, Лот тоже поднялся и вышел на улицу. Текущий с неба жар охватил его. Спина сразу стала мокрой от пота, на милоти выступили темные пятна. Лот посмотрел в зеркально-голубое, без единого облачка небо. "Что бы ни говорил Иосиф, а Господь все-таки благоволит адмийцам, - подумалось ему. - В такую жару хасидеи не поедут в Адму. Они подождут, пока солнце опустится ниже. Значит, у нас есть время. Если бы Господь хотел покарать адмийцев, Он не дал бы им времени". От дома дочери Лот свернул к лачуге Исаака. Уже за несколько метров от двери он почувствовал тяжелый дух, идущий из-за истлевшего полога. Превозмогая неприязнь, Лот откинул занавес и шагнул в дом. Исаака не было. Громоздилась на лежанке куча гнилых тряпок. Стояла грязная чаша, наполненная прокисшим вином, по мутной поверхности которого щедро плавали мелкие мушки. Лот поморщился, вышел на улицу, испытав громадное облегчение. Он отчетливо представлял себе, куда мог направиться сумасшедший. Наверняка туда же, куда этим утром спешили все, - к городским воротам. Еще издали Лот заметил Исаака. Несчастный стоял в стороне от толпы и разговаривал сам с собой, отчаянно жестикулируя непропорционально длинными руками. Конечно, его никто не слушал. На него вообще не обращали внимания. Лот ускорил шаг. Остановившись за спинами толпы, он подождал, пока Исаак повернется в его сторону, и призывно махнул рукой. Толстяк радостно улыбнулся сгнившими губами, если эту гримасу можно было считать улыбкой, и, покачиваясь из стороны в сторону, поспешил к своему благодетелю. Когда сумасшедший приблизился, Лот схватил его за запястье.
- Что Лот говорил Исааку? - негромко спросил он. - Чтобы Исаак не выходил из дома! Почему Исаак не послушал Лота? - Толстяк мычал что-то виновато, мотая лобастой головой и указывая в сторону ворот. - Сейчас Лот отведет Исаака домой, и Исаак расскажет Лоту, что он видел сегодня ночью. Хорошо? Исаак послушно закивал. По дороге Лот нервно оглядывался. Он выдал себя. После того, как страж засвидетельствует, что видел двоих убийц, и опишет их, многие вспомнят, что сегодня Лот уводил Исаака от городских ворот. Чтобы связать два этих обстоятельства, не надо иметь много ума. Их обвинят в убийстве. "Хотя, - подумал Лот, - Иосиф был прав в одном: содомляне, гоморрийляне и севаимляне - праведники, хасидеи. А хасидей не может причинить зла другому человеку. Может быть, все закончится тем, что Лота и Исаака просто изгонят из Адмы, запретив приближаться и к городам хасидеев. Но он-то из-за этого не слишком расстроится. В конце концов они могут отправиться и в Сигор. Лишь бы вместе со всей семьей отпустили и его младшую дочь". Несколько раз им навстречу попадались люди. Некоторые отворачивались, не в силах смотреть на безобразного сумасшедшего, другие удивленно провожали взглядом идущих от ворот, дети указывали на Исаака пальцами. Лот испытал облегчение, когда они вошли в лачугу Исаака. Сумасшедший сразу схватил чашку и принялся жадно пить. По сгнившим щекам его текло вино, и было оно похоже на кровь.
- Пусть Исаак рассказывает, - напомнил Лот. - У нас мало времени. Сумасшедший застыл, как стоял, с опрокинутой чашей в руках, затем поспешно разжал пальцы, и глиняная чаша грохнулась о земляной пол, разлетевшись на черепки. Исаак опустил руки, сжав кулаки, словно держа поводья, и качнулся из стороны в сторону. Затем вытянул руку, указывая куда-то за стены, вдаль.
- Возницы приехали к воротам, - прокомментировал Лот. Исаак утвердительно кивнул. - Что было дальше? Сумасшедший изобразил, как молодой Хранитель с трудом открыл створки.
- Дальше, - потребовал Лот. - Что было дальше? Сумасшедший ударил ладонью о ладонь, резким движением вытер одну о другую и повернул правую руку ладонью вверх. Затем мгновенно вскинул обе руки над головой, схватился за грудь и упал на земляной пол лачуги, прямо на острые черепки. Лот изумленно наблюдал за этим маленьким спектаклем. Исаак тут же вскочил, согнулся, словно поднимая что-то, засеменил в угол лачуги, пригибаясь и поглядывая куда-то вверх, а затем сделал жест, словно бросал что-то в сторону.
- Они отнесли тело к стене и бросили в сточную канаву, - задумчиво пробормотал Лот. Исаак радостно закивал. - Это я понял. Я только не понял, что произошло перед этим. Сумасшедший снова хлопнул ладонями, резко вытер одну о другую и перевернул правую ладонь вверх.
- Что это значит? - спросил Лот. - Пусть Исаак объяснит лучше.