Над стеклянными корпусами боксов поднималась первая трибуна. Единственная, которая расположена так близко к месту старта. Привилегированная трибуна, заполненная самой богатой публикой, коей по карману билеты по полторы тысячи фунтов, а также - личными гостями владельцев и директоров команд. Правда, и эти "подарочные" места - не бесплатные: боссы сами покупают билеты для своих друзей, родственников и партнеров. Забитая до отказа, как и все прочие трибуны, "единичка" кипела и бурлила не меньше, чем стартовый участок. Люди на ней вставали с мест, тянули шеи, шум и гам оттуда доносился невообразимый.
- С ума сошел Лоринг! - долетело до Айрин, и боковым зрением она увидела двух охранников трассы, стоящих возле заградительного барьера. - Это уже не лезет ни в какую саморекламу! То он увечит собственную машину и гробит своего механика, теперь пускает слух, что у него бомба в болиде, и ставит всех на уши…
- Идиот! - спокойно сказала комиссар в лицо охраннику.
Тот вспыхнул, открывая рот, чтобы ответить, да так с раскрытым ртом и остался, едва глянув на говорившую.
Айрин не стала искать проход - просто поставила ногу на нижнюю перекладину решетки, оперлась левой рукой о верхний край и одним движением перенесла себя на другую сторону. А ведь ей думалось, что так она уже не может! Барьер-то ей до плеча. Значит, пока еще все зависит не от возраста, а от обстоятельств.
Она шла, не оглядываясь и зная, что Уолтер за ней все равно не поспеет. Ко всему прочему, он еще и позабыл в "форде" свою трость.
- Сюда, комиссар! - крикнул Меггс. - Я хотел уже…
И осекся, разинув рот не хуже того охранника. Со стороны Айрин себя не видела, а Уолтер умел скрывать чувства (хотя, скорее всего, тоже испугался, увидев ее там, в палисаднике). Правда, строгий брючный костюм комиссара пострадал мало - только коленки обзеленились травой да правый рукав выпачкан землей. Зато волосы, выбившись из тугого узла, встрепанной гривой падали на левое плечо, левый висок пересекала алая полоса, от которой, растекаясь по щеке и капая с подбородка, ползла струйка крови. Багровое пятно темнело и на лбу.
- Что случилось? Комиссар, вы можете объяснить, в чем дело?
Это спросил не инспектор. Мистер Пьетро Галлато в безупречном белом костюме, с извечной, на этот раз бордовой, гвоздикой в боковом кармашке, надвинулся на Айрин, оттеснив в сторону Меггса:
- Машину Даниэля Лоринга осмотрели от и до… Даже подняли домкратами и проверили днище. Ничего там нет! Вам это сообщили по связи. Отчего вы не даете начать гонку? И… С вами-то что такое?
- На меня было совершено покушение, - спокойно проговорила комиссар. - Совершено теми же людьми, которые в третий раз подряд покушаются и на лидера гонки, господин президент ассоциации.
Итальянец явно отнесся к этим словам серьезно. Его смуглое подвижное лицо исказила гримаса отвращения.
- Мерзавцы! - выдохнул он. - Может, вы скажете, кто это такие?
- Скажу. Но не сейчас. Вы действительно ручаетесь, что с машиной Лоринга все в порядке?
- Да, разумеется. Комиссары и полиция проверили каждый сантиметр.
- А если что-то в самом моторе?
Галлато весь перекривился.
- Но вы же не прикажете разбирать машину?! Вы понимаете, чем это может обернуться? Мы уже перенесли один из этапов на неделю - это после того ужасного несчастья. И сейчас мы не можем на час с лишним отложить старт. Снять Лоринга с заезда я тоже не могу: худшего скандала и представить нельзя! Сегодня здесь его высочество. Понимаете?
- Да хоть сама королева! Нужно проверить мотор болида.
- Не нужно, комиссар. С мотором все в порядке. Ведь прогревочный круг они уже прошли.
И когда только Дейл успел дойти до стартового сектора? Запыхался, побледнел, но держится. Ого! И у кого-то разжился тросточкой! Неужели сунул в нос жетон и сказал: "Полиция! Нам нужна ваша трость!"? Да нет - такие бамбуковые игрушки продают здесь же, перед входом. Тоже сувенир.
- Если б что-то было в моторе, он бы уже рванул. И потом, один человек за короткое время не разберет мотор. Не всех же механиков купил этот сукин сын!
Он был прав, Айрин и сама это понимала. Так что же - она ошиблась? Или Кортес, не сумев расправиться с ней, отменил свой приговор гонщику? Чушь! Возможно, задуманное должно произойти не во время заезда, а после него. Как тогда, в баре. Но ведь Гедеоне понимает, что Тауэрс теперь этого не допустит!
Взглядом она отыскала Даниэля. После осмотра болида он вновь занял пилотское кресло. Оранжевая машина, стоящая на поул-позишн, была видна лучше других - вся освещенная солнцем, приковавшая к себе взгляды десятков тысяч людей. Прозрачное забрало Лоринга тоже оставалось поднятым, и комиссар увидела его стиснутые белым подшлемником щеки, тонкую линию ноздрей над самым выступом шлема и глаза - большие, совершенно бесстрастные, будто вокруг него совсем ничего не происходило.
Даниэль поймал взгляд комиссара и чуть заметно опустил веки. Прорези морщин, такие заметные, когда половину лица скрывал шлем, стали вдруг глубже и лучиками разбежались от уголков глаз. Значит, он улыбнулся. Улыбнулся - чтобы поддержать ее, Айрин! Он видел ее окровавленное лицо, понимал, что она тоже пережила смертельную опасность, видел, как сейчас она боится за него. И улыбался, показывая ей: "Я спокоен. Я вам доверяю. Все будет хорошо!"
В это мгновение она поймала себя на самом недостойном желании разреветься. Истина была где-то рядом, нечто смертельно опасное ожидало своего мгновения, и это нечто нужно было угадать и остановить вовремя. А она - знаменитый комиссар Айрин Тауэрс, о проницательности которой ходят легенды, - торчит посреди стартового сектора и, как полная идиотка, не может понять, где прячется опасность.
- Так что же, комиссар? - уже почти гневно спросил Галлато. - Пока вы тут размышляете, моторы и шины остывают. Мы так и так объявим второй прогревочный круг. А значит, гонка на один круг сократится. За эти десять минут ваш Лоринг уже обошел бы последнюю пару-тройку болидов на второй круг!
Вот! И как просто! Как можно было об этом не подумать?!
Должно быть, Уолтера тоже осенило. Он хлопнул себя по лбу и, забывшись, едва не схватил Айрин за правый локоть, но вовремя опомнился. Она кивнула ему:
- Да! Мы оба идиоты! Мистер Галлато, необходимо осмотреть и другие машины.
- Что-о-о?! Да вы понимаете…
- А вы понимаете? - голос и лицо Тауэрс стали так страшны, что президент ассоциации отпрянул. - Вы понимаете, что произойдет, если на трассе будет совершено убийство? И все, кто вокруг нас, отлично слышат, что именно вы пытаетесь мне помешать. Инспектор! - она повернулась к Меггсу. - Полицию и охрану трассы сюда! И… У кого есть мегафон?
Один из дежурных протянул ей небольшой красный раструб.
- Внимание! Говорит комиссар полиции Айрин Тауэрс. На старте производится общий досмотр. Приказываю всем пилотам немедленно выйти из машин. Всем и немедленно!
Вот теперь все вокруг взорвалось без всякой бомбы. Кто-то что-то вопил из разных боксов, даже из самых дальних, откуда ничего слышно не было. Орали и бушевали трибуны. Несколько директоров команд влетели в стартовый сектор, то ли возмущенно, то ли протестующе размахивая руками. Эдуар Мортеле давно уже был здесь, однако именно он вел себя тише всех - просто стоял у барьера и переминался с ноги на ногу, пытаясь изобразить на лице полное спокойствие.
Гонщики подчинились приказу комиссара, не ожидая, пока им прикажут то же самое по связи. Ясно было, что Айрин Тауэрс полностью владеет ситуацией и что ей уже никто не посмеет возразить. Вид у всех девятнадцати был растерянно-глупый. А ведь еще пять минут назад многие из них в душе издевались над Лорингом-старшим: "Дочемпионствовался! Что ни этап - то из-за него на трассе полиция!" Теперь объектами полицейского внимания сделались они все, и большинству стало неуютно: понапрасну из машин выйти не прикажут. Что же, выходит, какая-то опасность и впрямь существует? И угрожает всем в равной степени? Ничего себе! Разве они и без того мало рискуют? Кому так отчаянно хочется их крови? В конце концов, это ведь не Древний Рим!
- Нужно начинать с последнего болида, - тихо проговорил, наклоняясь к Айрин, Уолтер Дейл. - С самого последнего.
- Это я уже поняла, - кивнула она, неторопливо направляясь в конец пелатона.
Последними, как бывало почти всегда, стояли на девятнадцатой и двадцатой позициях два серо-желтых болида команды "Манул". "Манулы" из года в год ездили на прошлогодних моторах "Лароссы" и за этот счет снабжали своими более простыми и дешевыми машинами рынок третьего мира, делясь прибылью с могучим покровителем. Эта команда никогда не рассчитывала на призовые места и никогда их не занимала. Если за сезон "диким котам" перепадало два или даже одно очко, это считалось успехом.
Последние шесть лет "манулами" управляли два постоянных пилота - ирландец Эндрю Скотт (Малыш Энди, как называли его за невысокий, даже по меркам гоночного мира, рост - сто шестьдесят три сантиметра) и канадец Тео Марено.
Оба они стояли в стороне от своих болидов, подняв стекла шлемов, и настороженно-выжидающе смотрели на комиссара и следующих за нею полицейских. Никто не мог понять: отчего начинают с аутсайдеров? Уж их-то явно никто взрывать не станет!
- Осматривайте! - Айрин указала на последнюю машину.
- Снаружи ничего! - через пару минут отозвался Уолтер, вместе с комиссарами гонки и полицейскими производивший осмотр. И, не ожидая новой команды Айрин, сам приказал: - Домкраты! Поднимайте машину!
Серо-желтый "манул" Тео Марено не успел приподняться над землей и на десяток сантиметров, как Дейл, метнувшись к вытянутому носу болида, на котором красовалась морда дикого кота, сунул руку под передний сполер.
- Есть!
- Осторожно! - комиссар Тауэрс стремительно шагнула вперед. - Не доставайте ее, Уоллес! Я сама.
- Может, лучше вызвать специалистов?
Ей показалось, или голос Уолтера в самом деле дрогнул? Прежде такого не случалось.
- Я тоже специалист, - она опустилась на колени, левой рукой провела под узкой передней частью машины, потом почти легла на горячее от солнца покрытие, заглядывая в узкую щель между носом болида и землей. - Так. Все отошли на тридцать шагов! Все!
- Что это? - спросил хриплый голос, в котором трудно было узнать уверенный баритон Пьетро Галлато.
- Скажу, если вы уберетесь на тридцать шагов. Уолли, к тебе это тоже относится! Без скидок на хромоту. Так. Ну и что же это? Ага!
Комиссар медленно вытащила руку из-под машины, потом так же медленно разогнулась и встала, стараясь не задеть висящей правой рукой ни землю, ни болид. На левой ладони она держала продолговатый металлический предмет.
И тут вдруг стало тихо. Все молчали. И смотрели, как Айрин Тауэрс осторожно поднимается с колен.
- Обыкновенная система. До тошноты обыкновенная, - тихо, кажется ни к кому не обращаясь, сказала комиссар. - На магните. Без дистанционного управления. Простой детонатор. Взрывается при ударе. Любой минер такую штуковину с первого взгляда узнает. Но заряд у нее очень мощный. Обе машины разнесло бы в клочья. А окажись вблизи третья - и ее тоже.
- Обе? - спросил Галлато. - Вы сказали - обе?
- Ну, вы же все поняли, мистер президент! - отрезала Айрин и, не выпуская мины, шагнула к пилоту "манула". Лицо Тео Марено было серее ткани его комбинезона. - Говорите сейчас же: кто приказал вам выбить Даниэля Лоринга с трассы? Ну!
- Выбить с трассы?! - взревел Галлато, которого эти слова мигом привели в чувство. - Мер-рзавец! И ты согласился?!
Он схватил оцепеневшего Тео за плечи и встряхнул с такой силой, что забрало шлема упало, и под блестящим стеклом лицо показалось совсем мертвенным.
Айрин передала, наконец, опасную находку инспектору Меггсу и твердо взяла за рукав рассвирепевшего итальянца:
- Сэр, простите, но вопросы здесь буду задавать я и только я. Кроме того, что бы там ни было, гонщика Марено пытались убить, и я обязана взять его под охрану. А для этого его придется снять с заезда.
- Считайте, что я сам снял его с заезда. Как и со всех последующих! Что еще вам нужно, комиссар?
- Помещение, чтобы произвести допрос.
- Можно в моем кабинете! - Галлато, опомнившись, выпустил плечи пилота. - Это близко, я сам вас туда провожу.
- А вам, мистер Уоллес, и вам, инспектор Меггс, поручаю закончить досмотр, - проговорила Айрин. - Осмотреть нужно все болиды.
В этом распоряжении не было необходимости. Механики всех десяти команд уже бежали к своим машинам. Два или три болида успели повернуть набок, общими усилиями одолев пятьсот с лишним килограммов их веса. Что до пилотов, то теперь им изменило спокойствие. Громкий ропот сменился негодующими выкриками, кто-то смачно выругался, кто-то даже бросился к рвущимся сквозь кордоны охраны корреспондентам.
На своих местах, возле рыжих как огонь машин оставались двое: Даниэль Лоринг и Ларс Веллингтон. Первый стоял, опустив голову, насколько можно было опустить ее в шлеме. Второй как завороженный смотрел на полицейских, с осторожностью уносивших за пределы стартового участка смертоносную находку "эксперта Уоллеса". Но в какой-то момент пилоты взглянули друг на друга. И вот тогда Даниэлю стало по-настоящему страшно. Глядя в расширенные глаза Ларри, он понял, что полтора часа назад, там, в своей раздевалке, совершил не просто ошибку. Он совершил поступок, которому нет прощения.
Глава 19
Прерванный допрос
- Вы ведь понимаете, как вас подставили? Спокойно принесли в жертву, словно специально обученную собаку. Диверсанты в прежние времена использовали таких, чтобы взрывать мосты и железнодорожные составы. Ваша жизнь оказалась дешевле собачьей, а сейчас она и вообще ничего не стоит.
Комиссар Тауэрс и Тео Марено сидели в большом, на удивление неуютном кабинете президента гоночной ассоциации "Фортуна". У Галлато имелись такие кабинеты во всех спортивных комплексах, на всех трассах, где проводились гонки, поэтому, возможно, он и не обустраивал их как следует. Заметнее всего здесь был большой цветной экран, на котором можно было видеть гонку.
Пьетро Галлато, проводив комиссара и снятого с заезда гонщика, отдал Айрин ключ:
- Я вас оставляю. Мне нужно присутствовать при начале заезда. Не то журналисты совсем взбесятся!
- На вашем месте, сэр, - заметила Айрин, опускаясь в кресло, - я бы отменила заезд. Вы что, не понимаете, в каком состоянии сейчас пилоты?
Он бросил на нее быстрый, раздраженный взгляд:
- Гонщики привыкли к опасности, привыкли к стрессам, комиссар. А отмена заезда невозможна, и вы это прекрасно понимаете.
Тео Марено сидел в кресле напротив Айрин, спиной к цветному экрану. Его широкое скуластое лицо оставалось почти таким же бледным, только под глазами стали проступать небольшие алые пятна. Тонкие губы сжимались все сильнее, словно он дал зарок не произносить ни слова. Но комиссар знала: как правило, это - признак того, что допрашиваемый заговорит, и заговорит быстро.
Так и случилось. Услышав про собак и что сейчас его жизнь не стоит ни гроша, Тео тут же поднял глаза и произнес почти с вызовом:
- Думаете, теперь меня уберут?
- Если будете молчать, то - скорее всего, - ответила Айрин. - А если нет, то как свидетель обвинения вы имеете право на охрану полиции.
Молодой человек опустил голову. Его руки, до того вяло лежавшие на коленях, сжались в кулаки.
- Я не буду молчать! - раздельно проговорил он. - И не потому, что боюсь. Просто за такие шутки нужно отвечать, верно? Я не дам делать из себя барана!
- Лучше было подумать об этом вчера, - комиссар Тауэрс посмотрела через голову Тео на экран, где в этот момент сорвались с мест и ринулись по трассе разноцветные болиды. - Лучше было не соглашаться на это. Повторяю свой первый вопрос: кто приказал вам выбить Даниэля Лоринга с трассы?
- Ну, приказывать мне никто не может! - с бессильным вызовом воскликнул Марено. - Я служу по контракту и обязан выполнять только то, что в нем предусмотрено.
Айрин безупречно владела своим лицом и в который уже раз заставила себя подавить брезгливую гримасу. Надо бы еще подпустить сочувствия (в таких ситуациях неплохо действует!), но уж очень противно. Ладно, сойдет и полное бесстрастие.
- Хорошо. Если это был не приказ, значит, сделка. Хотя одно другому не мешает. Но я хочу услышать имя. Кто?
Тео вновь сжал губы, затем шумно выдохнул:
- Винсент О`Гилви, владелец нашей команды. Вчера он вызвал меня к себе и сказал, что на мой счет в банке положены десять миллионов евро. У меня вся сумма годового контракта - пять…
- Просто нищенское содержание! - вырвалось у Айрин.
- Заедает? - уже почти с ненавистью произнес Тео. - Копам таких контрактов не предлагают, да? А вы знаете, что такое жизнь гонщика "Фортуны"?
- Знаю. И что такое смерть гонщика - тоже. Похоже, этого не знаете вы, Марено. Итак, ваш патрон сказал, что заплатил вам аванс, и вы за это должны выбить с трассы болид Лоринга.
- Да. Где-то на пятом или шестом круге Лоринг должен был меня обойти на круг. И О`Гилви сказал, что при обгоне я должен направить свою машину в "лароссу" и вытолкнуть ее. Конечно, тогда бы и сам вылетел… О`Гилви обещал, что после этого заплатит еще десять миллионов. А если я откажусь это сделать, тогда мне больше не видать контракта. А он у меня в этом году кончается. Понимаете? Я же не знал, что там мина!
Айрин улыбнулась:
- Конечно. И что вторые десять миллионов вам уже не заплатят, а первые не придется потратить. Жалко, что и говорить! А О`Гилви не намекал, чей заказ, в свою очередь, выполняет он?
Она спросила это просто для порядка. Само собою, не намекал.
- Нет, - качнул головой Тео. - Я понял, что это заказ кого-то из лидеров. "Скида" там или "Ронды". "Скида", вернее всего. Но только мистер Винни ничего не говорил об этом.
Айрин выключила диктофон и, без стеснения покопавшись в столе Галлато, достала оттуда несколько листов бумаги и ручку.
- Диктофонной записи недостаточно. Пишите признание и подписывайте. Пишите-пишите! Обратного-то хода нет, Марено. Его у вас не было уже в тот момент, когда наш эксперт обнаружил мину. Никто ни за что не поверил бы, что покушались на вас либо на потрясающие успехи "Манул-компани".
Тео механическим движением притянул к себе бумагу, медленно взял ручку. Его рука задрожала, и Айрин с удивлением поняла, что впервые в такой ситуации совершенно не испытывает жалости.
Молодой человек быстро набросал несколько строк, косо подписался и швырнул лист через стол.
- Вот! И что теперь?
- А что теперь? - она старательно сложила бумагу (хотя одной рукой это было нелегко) и убрала ее в карман пиджака.
- Вы меня арестуете?
Брови Айрин удивленно взлетели:
- За что же? К моему величайшему сожалению, то, что вы собирались сделать, неподсудно по английским законам. Да и по другим - тоже. О взрывном устройстве вы, действительно, не могли ничего знать, так что вы - жертва, Марено. Жертва, а не преступник. Я обещала вам охрану как свидетелю, и вы ее получите.
- Не надо мне вашей охраны! Сам как-нибудь обойдусь!