Ночью сюда скорее явился бы собиратель легенд об оборотнях - проверить их истинность на собственной шкуре. "Испугался встречи с госпожой Лисицей?" Элен невольно покачала головой. Лисицы он как раз не испугался.
Внимание незнакомца притягивал Павильон. Мужчина обошел вокруг него в сотый раз. "Упорный", - подумала Элен и прибавила еще несколько слов. И вдруг - она даже дыхание затаила, боясь поверить, - мужчина вытянул руку, взглянул на часы и заторопился. Закинул на плечо сумку, брошенную у ступеней веранды, натянул капюшон и зашагал к воротам.
Элен с Патрицией посмотрели друг на друга и привалились спинами к кленовому стволу.
- Ушел? - прошептала Патриция.
Некоторое время они выжидали, опасаясь затаенного коварства. Человек мог уйти с включенным фонарем и вернуться - с выключенным. Однако кругом все было тихо. Небо разъяснилось, по серебристой траве протянулись длинные тени.
Подруги рискнули подняться. Патриция оглядела себя и тихо застонала. Вздумай она специально вываляться в грязи, вряд ли бы достигла лучшего результата. Элен выглядела не многим чище. У обеих зуб на зуб не попадал.
- Быстрее, - скомандовала Элен, - или дело кончится воспалением легких.
Они направились к воротам. Не так быстро, как хотелось бы - поминутно вздрагивали и останавливались. Лишь ступив на тропу, ведшую к дому, совершенно успокоились. Чем дальше уходили от Павильона, тем комичнее казалось происшедшее. Вскоре они уже не могли не хохотать над собой. Нечего сказать, отличились! "Два отважных исследователя". Мокрые курицы! Если бы незнакомец их обнаружил - умер от смеха.
- Он и сам боялся, - заметила Элен.
- Понятно. Темнота, никого нет, и вдруг - ветка трещит. Поневоле вспомнишь об оборотнях. А нам стыдно. Мы-то его видели.
- Интересно, что этому человеку понадобилось на горе?
- Может, он из одной компании с Хат-хен и Ин-Пэем? - предположила Патриция. - А может, не я одна видела людей в старинных одеждах. Прошел слух…
- Думаешь, явился искать оборотней? - Элен покачала головой. - Его занимал Павильон… Кстати, как этот тип сюда попал? Приехал на автобусе?
- Вряд ли. Обратный автобус пойдет только утром, а мужчина торопился.
- Тогда - на поезде?
- Или оставил машину где-нибудь на шоссе… - Элен вспомнила, что убийца тя-ю тоже оставлял машину на шоссе, но тут же отогнала эту мысль. - Интересно, охрипну я или нет?
Патриция восприняла данное высказывание как упрек и принялась защищаться:
- Зачем же ты отпустила инспектора? Следовало пригласить его на ночную прогулку. Он был бы в восторге.
- Приводи в восторг Эндо, - парировала Элен.
- Пожалуйста, ему - ни слова, - взмолилась Патриция. "Сознаться, что полночи они от страха ползали на животах по грязи!"
- Как, ты не намерена потрясти его собственной храбростью?
- Издеваешься?
- Ну, выносливостью?
Патриция ощутительно чихнула, положив конец спору.
С горы они спустились быстро. В основном - на спине и боку. Плащи хорошо скользили по грязи.
Остаток ночи посвятили тому, чтобы вымыться, собраться в дорогу и немного подремать. Ровно в четыре утра стояли одетые и готовые к выходу. К обоюдному удивлению, чувствовали себя превосходно.
- Когда болен сыскной лихорадкой, - заявила Элен, - другие болячки не пристают.
Патриция согласилась. В тот миг ее волновало отнюдь не собственное здоровье.
- Послушай, Элен… Давай перед уходом спрячем твой чайник.
Элен изогнула тонкую бровь.
- Зачем? Внимания убийцы он не стоит.
- Да, но мне будет гораздо спокойнее…
- Ладно. Зароем сокровище на берегу? Только надо хорошенько запомнить место. Если забудем - убийце придется таскаться за нами по всему побережью.
- Не слишком ли ты о нем беспокоишься?
- Боюсь, он зачахнет прежде, чем попадет ко мне в руки.
- Так зароем?
- Нет. Я знаю способ проще и лучше.
- Просвети же меня, о великий вождь Змеиный Зуб.
- Смотри, - сказала Элен.
Она достала чайник и обвязала его длинной веревкой. Патриция со всевозрастающим любопытством наблюдала, как вокруг чайника сплетается некое подобие рыболовной сети. Элен с гордостью оглядела дело своих рук.
- Гениально?
- Э-э-э… - Патриция склонила голову набок.
- Пойдем, проницательная моя.
Подруги вышли на веранду. Элен спустилась на нижнюю ступеньку и привязала веревку к свае. Осторожно опустила чайник. Он зачерпнул воду и начал тонуть. Пузырьки воздуха вырывались на поверхность. Склонившись к самой воде, подруги смотрели, как чайник медленно уходит на дно. Сначала он еще смутно белел сквозь толщу воды, потом затерялся в серо-синей пелене.
- В отлив… - начала Патриция.
- Дно все равно не обнажается, ты же знаешь. Проверь только, не видно ли веревку.
Патриция перегнулась через перила.
- Нет. Даже в отлив не заметит.
Элен подняла голову и гордо посмотрела на подругу, ожидая поздравлений.
- Будем надеяться, веревка не оборвется, - озабоченно произнесла Патриция.
Рынок оставался прежним - шумным, пестрым, оживленным, - что особенно чувствовалось после тишины и безлюдья побережья. Кричали продавцы, расхваливая свой товар. Надрывали горло покупатели, сбавляя цену. У прилавков со сладким восторженно голосили дети. Народ медленно перетекал из ряда в ряд, образовывая водовороты и плотины. Разносчикам приходилось поднимать лотки над головой.
На прилавках красовались яркие ткани, посуда, одежда, обувь, украшения, амулеты от злых духов и прочее, и прочее. Со стороны продуктовых рядов тянуло запахом жареного мяса, рыбы, всевозможных печений, пряностей…
День выдался ясный, солнечный. Пагода на вершине горы виднелась отчетливо, но алые и золотые пятна кленов погасли. Горы окрасились в суровый темно-зеленый цвет.
Солнечные лучи золотили вывеску лавки, дверь была приветливо распахнута. Подруги переступили порог. Хозяин устремился навстречу, торопливо кланяясь, но вдруг застыл на середине поклона, словно ужаленный радикулитом.
- Спроси, помнит он нас?
Патриция перевела вопрос. Хозяин заулыбался, глаза его превратились в узкие черные щелочки.
- Говорит, счастлив, что мы вновь посетили его. Правда, он запамятовал, когда это случилось впервые. Но для успешной торговли важнее, чтобы покупатель помнил продавца.
- Вот как? Скажи: мы приобрели в его лавке фарфоровый чайник.
Патриция перевела. В ответ старик исполнил сложную пантомиму. Все части его тела пришли в движение. Тело кланялось вверх-вниз, голова качалась вправо-влево, руки с выставленными вперед ладонями словно плели в воздухе кружева.
- Почему он затанцевал? - удивилась Элен.
- Любопытно. Послушай. Торговец крайне огорчен, но вынужден сказать, что мы ошибаемся. Он нам ничего не продавал. Сожалеет, что судьба направила нас мимо его лавки. Не знает, что именно мы купили и у кого, но уверен, что сумел бы предложить лучший товар. И не хотим ли мы приобрести…
- Нет. Пусть не морочит нам голову. Опиши чайник.
Пока Патриция говорила, старик внимательно слушал, но беспрерывно качал головой, подобно фарфоровому болванчику. Глаза его совсем спрятались за морщинистыми веками.
- Спроси, знал ли он тя-ю из деревни Цуань.
Старик продолжал качать головой от плеча к плечу, только все быстрее и энергичнее.
- А ее дядю, коллекционера?
- Нет.
- Замечательно, - восхитилась Элен. - Что же он делал в деревушке Цуань на следующий день после убийства?
- Он даже не подозревал о существовании такой деревушки.
- Вот старая лиса! Куда там оборотням! Жаль, я отдала инспектору фотографии и негативы. Не могу предъявить этому типу его собственную хитрую физиономию.
Пока они переговаривались, хозяин молчал и улыбался. Потом произнес какую-то длинную фразу.
- Что он говорит?
Патриция ответила не сразу, так была поражена.
- Интересуется, не скучаем ли мы по дому и не собираемся ли возвратиться в Европу.
- Нет, не собираемся.
- Неужели не торопимся похвастать своими покупками перед друзьями? Или, быть может, наши друзья здесь? Он не допускает мысли, что две такие очаровательные юные дамы живут в полном уединении.
Элен смерила торговца взглядом.
- Уверяет, молодые дамы не должны жить одни. Особенно если они хороши собой, а в доме хранятся ценные вещи. Это сразу две приманки для преступников.
Наступила тишина. Потом Патриция зашептала, точно старик мог понять ее слова:
- Элен, он же предупреждает нас…
Элен стала очень серьезной.
- Выясни, до нас его никто не расспрашивал о чайнике?
Патриция повиновалась. Глаза старика на мгновение широко открылись и снова спрятались за полуопущенными веками.
- Да. Сегодня утром, едва торговец успел отпереть лавку, явился покупатель. Можно было подумать - дожидался с ночи. Очень спешил.
- Как выглядел?
- Лет тридцати. Бледный. Глаза воспаленные, будто не спал ночь. Постоянно оглядывался.
- Во что одет? - спросила Элен и тут же махнула рукой, догадываясь, какой услышит ответ.
- Как обычно. В брюки и свитер.
- Что ему было нужно?
- Хотел знать, кому продан чайник.
Элен с Патрицией переглянулись.
- И что торговец ответил? - мрачно осведомилась Элен.
- Что у него такой вещи не было.
Элен молча смотрела на продавца. Глаза его тускло поблескивали из-под полуопущенных век.
- Хорошо, Патриция, поблагодари его и пойдем.
Они вышли из лавки. Патриция несколько раз нервно обернулась.
- Успокойся. Здесь убийце делать уже нечего.
- Теперь точно известно. Он охотится за твоим чайником.
- Да. Но почему?
- Допустим на мгновение - чайник когда-то принадлежал ему. Так сказать, семейная реликвия, случайно утраченная. Можем придумать еще какую-нибудь чепуху. Например, любимая девушка отказалась выходить за него замуж, пока не добудет это сокровище.
- Пат, а если мы и впрямь не знаем цены сокровищу?
- Не одни мы. Коллекционер отдал чайник тя-ю, тя-ю продала торговцу, торговец - нам. За вполне умеренную плату, заметим.
- Да, концы с концами не сходятся. У взломщика странный вкус.
- Что теперь делать?
- Давай сядем и подумаем.
Они покинули рынок, перешли по горбатому мостику небольшой канал и оказались в парке. Начинался выходной день, парк был наводнен народом. Тайанцы выходили на прогулку семьями или большими компаниями, насчитывавшими девять-десять взрослых и десятка два детей. Большинство было одето очень бедно, в традиционные свитера и джинсы, но некоторые щеголяли в ярких национальных костюмах (сложнейшие узоры вышивались вручную). Дети сжимали бумажные зонтики, раскрашенные во все цвета радуги. Чинно выступали рядом со взрослыми или начинали стремительно носиться вокруг. Раскрывали зонтики, раскладывали на траве, создавая целые мозаики. Взрослые усаживались рядом, аккуратно расправляли подолы длинных красочных одеяний. Зрелище было восхитительным.
Патриция смотрела - и чувствовала, как теплеет на сердце. Тайанцы - знакомые и незнакомые - улыбались друг другу так, словно век не виделись и соскучились до смерти. Такими же улыбками одаривали ее и Элен.
Подруги не сразу нашли свободную скамью. Элен молчала, что-то обдумывая. Патриция чувствовала себя настолько растерянной, что даже не пыталась осмыслить услышанное. Хотела просто успокоиться.
Скамью напротив занимали древние старички с крохотными внучками (или правнучками?). Патриция невольно наблюдала за ними. К скамье то и дело подбегали дети постарше - поиграть с малышками. Не реже подходили и взрослые. Дарили простенькие бумажные игрушки, улыбались, шутили.
Элен хоть и была погружена в собственные мысли, замечала все вокруг.
- Эти старички известны всему Тайану?
Патриция засмеялась:
- К ним обращаются люди вовсе не знакомые. Здесь так принято.
- Почему же к нам не обращаются?
- Не желают навязываться - все-таки иностранки. Но если мы захотим, охотно поговорят, предложат поиграть в "ва-са-шу" или…
Патриция осеклась, потому что именно в эту минуту рядом остановились юноша и девушка. Элен нахмурилась - сейчас только в "ва-са-шу" играть недоставало. Девушка задала вопрос, Патриция заулыбалась, что-то ответила. К несказанному удовольствию Элен, молодые люди немедленно удалились.
- Улыбайся, - посоветовала Патриция. - Иначе все начнут останавливаться, спрашивать, что случилось, и наперебой предлагать помощь.
Элен вдруг осознала, с какой мрачной гримасой сидит. Невольно фыркнула. Явила на губах самую сияющую улыбку, на какую только была способна.
- Что скажешь? - спросила Патриция.
- Подожди. Я должна подумать.
Патриция охотно предоставила ей эту возможность. Откинулась на спинку скамьи. Вспомнила, как еще до войны гуляла с профессором Шенем в этом парке. Профессор подводил ее к старейшим деревьям, почитаемым не меньше самых прославленных людей. Называл имена. Порой - величественные: дуб "Стойкий воитель", сосна "Властительница дум"; порой - забавные: клен "Сердцеед".
Увы, за время войны погибли не только люди. Вместо темной зелени вековых деревьев светлела молоденькая листва недавно опущенных в землю саженцев. "Тайанцы не позволяют разрушению торжествовать. Жаль только, деревья, в отличие от людей, получают имена не при рождении, а в старости. Пройдет много лет, прежде чем аллея перестанет быть безымянной".
Патриция наслаждалась мгновениями покоя, зная, сколь они кратки. Солнечные лучи пригревали. Серебристые голоса выводили тихую, ясную мелодию. Она лилась отовсюду, временами сменяясь речитативом.
Элен, обернувшись к подруге, застыла в негодовании. Патриция, вместо того чтобы переживать и размышлять, слушала стихи!
- О чем ты думаешь? - вскипела Элен.
- Извини, еще минутку, - взмолилась Патриция. - Это мои любимые стихи. Из антологии десятого века. Жизнь в Тайане пронизана поэзией, - пояснила она, когда вновь зазвучала музыка. - Знаешь, как легко я усвоила семьсот семьдесят семь стихотворений Сю-Тея? Стихи так часто звучат по радио, что невозможно не запомнить. Поэму госпожи Ота прочтет наизусть любой - профессор, шофер, продавец, ветеринар… Это объединяет. Трудно, наверное, совершить какую-нибудь мерзость, когда в сердце живут прекрасные строки…
- Убийца об этом не подозревает, - ехидно откликнулась Элен.
- Должно быть, у него дурной вкус.
- Хочешь сказать, если человек не понимает поэзии, он уже готовый убийца?
- Нет. Если сердце рвется к прекрасному, человек не способен на низость. И наоборот. Когда безобразие не отталкивает…
- Вот что! - Элен хлопнула ладонью по спинке скамьи. - Если ты сейчас же…
- Я внимательно слушаю. - Патриция поняла, что передышка закончилась.
После недолгой паузы Элен сказала:
- Мне кажется, события развиваются примерно так. Коллекционер уезжает. В дом забирается взломщик, несомненно давно следивший и за домом, и за хозяином. Нужной вещи не находит и отправляется в Цуань. Человек он сообразительный и рассчитал, что тя-ю, как ближайшую родственницу коллекционера, вызовут в полицию. Так и происходит. Он выжидает, пока стемнеет, и проникает в чайный павильон, уверенный, что тя-ю останется в городе до утра. Торопится, потому что другого случая может и не представится - в чайном домике постоянно бывают гости…
- Элен, почему бы ему просто не пойти к тя-ю и не купить злополучный чайник?
- Боится привлечь к себе внимание. Тя-ю известно о попытке взлома. Если в Цуане появится человек, интересующийся вещью из коллекции, тя-ю сразу заподозрит неладное. Возможно, взломщику не приходит в голову, что чайник могут продать. Не забывай, в его глазах эта вещь бесценна. Во всяком случае, он пробирается в дом, а неожиданно вернувшуюся хозяйку убивает.
Элен помолчала. Затем продолжала:
- Но и в доме тя-ю убийца чайника не находит. Тогда вспоминает о торговце - вероятно, приметил его, когда следил за коллекционером.
- Кстати, о торговце! - вскричала Патриция. - Почему он все отрицает? Что видел нас, продал чайник?..
- От страха.
- Боится нас?!
- Опасается.
Этого Патриция никак не могла осмыслить.
- Почему?
- Рассуди. Торговец узнает, что кто-то пытался обокрасть коллекционера (возможно, не только его постоянного покупателя, но и друга). Отправляется повидать тя-ю, расспросить обо всем. И находит ее мертвой! Вероятно, до приезда в Цуань он не слышал об убийстве - новость еще не достигла столицы. Торговец не глупее нас с тобой и, сопоставив факты, понимает, что убийца охотится за чайником. Вспоминает, кому продал чайник. И тут видит меня - возле дома тя-ю. Кто я? И какое отношение имею к случившемуся? Мы-то знаем, что покупка чайника и мой приезд в Цуань - случайное совпадение, но торговец и мысли такой допустить не может. Возвращается в столицу, и вскоре в лавку является молодой человек, интересующийся чайником.
- Похоже, убийца неутомим!
- Во всяком случае, упорен. Задавая вопросы, рискует выдать себя с головой. Но другого пути для него нет. Взломать лавку после случившегося в доме тя-ю боится. К тому же на рынке жизнь не замирает и ночью, скорее всего, его схватят. Итак, убийца приходит в лавку и задает вопросы…
- А торговец все отрицает.
- Отрицает? Как бы не так! Он же понимает, кто перед ним. Знает, тя-ю мертва, и уверен, убийца ни перед чем не остановится. Страшась солгать, торговец признается, что продал чайник двум иностранкам…
- Да ты что, Элен!
- Иначе не стал бы предупреждать нас об опасности. Но быть вполне откровенным не решился. Неизвестно, кто мы такие и почему всем этим интересуемся.
- Ничего, - мстительно откликнулась Патриция. - Торговцу придется откровенничать с полицией. Ямура до него доберется.
- И вот теперь, - театральным шепотом продолжала Элен, - убийца идет по нашим следам.
Патриция обеими руками схватилась за скамью.
- Элен… Он не сумеет нас найти, правда? Даже если торговец рассказал о встрече с тобой в Цуане…
- Скорее всего, не рассказал. Не пособник же он убийцы, в самом деде. Но если вспомнить наш эффектный выход из лавки - с чайником - и шествие до гостиницы… Думаю, расторопный молодой человек сумеет проследить наш путь.
- До отеля. А потом?
- А потом наведет справки в отеле. Выяснит, что две интересующие его особы хотели снять дом в провинции, просили указать агентство. Ему назовут это агентство. Убийца встретится с агентом, получит адрес…
- Элен, - жалобно попросила Патриция, - позвоним в полицию?
- Зачем? Нам ничто не угрожает.
- Кроме вероятности быть задушенными.
- Не паникуй! Подумай сама. Мы - иностранки, купившие случайный сувенир. О преступлении, по мнению убийцы, слышать не слышали. Да и откуда? Убийца явится к нам с просьбой продать чайник. Только если мы откажемся… А мы не откажемся…
- Нет?
- Нет. Но и соглашаться сразу не станем. Нас не устроит сумма. Или тебе понадобится зарисовать чайник. Или еще что… В любом случае постараемся задержать убийцу подольше, а тем временем - сообщить в полицию.
- Нельзя ли наоборот, - живо предложила Патриция. - Пригласим к себе парочку полицейских, а потом - пусть является убийца.