Разговор затянулся, и, отойдя от телефона, Элен обнаружила, что все собрались вокруг стола, на котором красовался ее чайник. По знаку профессора супруга подошла к одному из стеллажей и вытащила объемистый том. Положила перед мужем. Патриция обернулась к Элен, пояснила:
- Это каталог. Собрание известного тебе коллекционера.
Профессор, полистав страницы, хлопнул ладонью по развороту и пододвинул книгу гостям. На глянцево поблескивающей странице был запечатлен маленький фарфоровый чайник. Элен не составило труда его узнать. Справа от фотографии шли столбцы иероглифов.
Профессор взял чайник в руки и медленно заговорил. Патриция успевала переводить.
- Чайник изготовлен в первой половине восемнадцатого века, между тысяча семьсот шестым и тысяча семьсот тридцать четвертым годами. В это время мастерские Цуна перешли к новому хозяину и на всех изделиях ставилось особое клеймо. Вот оно здесь, на донышке.
Профессор перевернул чайник и показал иероглиф, похожий на острую лисью мордочку.
- Фарфор мастерских Цуна всегда славился, но в те годы ценность его возросла еще и потому, что на многих предметах были росписи, посвященные жизни госпожи Ота.
Патриция издала вопль и вскочила на ноги.
- Ах я тупица! - Она с размаху хлопнула себя по лбу. - Сказано же в поэме: "Жаркую тьму пронзая…" К этим словам и относится рисунок.
Она указала на даму в розово-алом одеянии, ловившую светлячков. Профессор кивнул, соглашаясь.
- Ю-Чжан был самым восторженным из поклонников госпожи Ота, каких только знала история. Исключая, конечно, ее мужа, великого Сю-Тея. Неудивительно, что росписи на чайнике служат иллюстрациями к поэме.
- Значит, чайник сделан именно в те годы, когда владельцем мастерских Цуна стал Ю-Чжан? - уточнил Эндо.
- Основатель Фарфорового города? - Элен начинала усваивать все, относящееся к истории госпожи Ота.
- Да, да, - торопливо подтвердила Патриция.
- Скажите, профессор, этот чайник особенно ценен? - быстро спросил Эндо.
Профессор покачал головой.
- Нет. Вы же сами были на раскопках. Вспомните тайник, до отказа заполненный фарфоровыми изделиями. Вот каждое из них представляло особую ценность.
- Профессор, из-за этого чайника убили человека, - негромко сказал Эндо.
Шень откинулся на спинку стула. Помрачнел. Его жена, растерянная и побледневшая, смотрела на мужа. Минуту царило молчание. Потом профессор встрепенулся:
- Вы уверены, что причина убийства - чайник?
- Да, - коротко ответил Эндо.
Профессор снова взял чайник в руки. Жена принесла лупу. Тщательно, миллиметр за миллиметром профессор изучал поверхность чайника. Остальные застыли в благоговейном молчании. Эндо быстро переводил взгляд с лица профессора на его руки. Глубокая морщина прорезала лоб Шеня. Он со вздохом отложил лупу и попросил жену вскипятить воду. За время ожидания никто не проронил ни слова. Даже Элен, на языке которой теснились десятки вопросов. Наконец жена профессора внесла поднос, на котором стояла большая керамическая чашка, закрытая крышкой.
Профессор собственноручно перелил кипяток в чайник и внимательно рассмотрел проступившие рисунки. Отставил чайник. Соединил кончики пальцев, опустил веки и несколько минут сидел, размышляя. Потом открыл глаза и виновато посмотрел на гостей.
- Сожалею, но ничего не могу добавить к уже сказанному.
У всех вырвался вздох разочарования. Профессор не находил себе места оттого, что так расстроил гостей. Он считал своим долгом разгадать загадку.
- Вероятно, преступника ввел в заблуждение еще более ловкий жулик. Уверил, что чайник бесценен…
- Убийца наверняка заглядывал в каталог, - возразил Эндо. - Там указано, у кого чайник приобретен и кто является его нынешним владельцем, а также - приблизительная стоимость.
- Быть может, убийца - сумасшедший? - с надеждой спросил профессор. - Завладеть чайником - его мания.
- Проще всего предположить именно это, - ответил Эндо. - Но если поискать иной мотив…
- Семейная реликвия? Пари? Месть? - Профессор на ходу пытался найти убедительную причину. - Требование любимой женщины? Проигрыш в карты? Старый долг? Восстановление справедливости? Условный знак?
Элен с Патрицией переглянулись и приуныли, понимая, что им не под силу разобраться в этом обилии версий. Эндо не сводил взгляда с профессора и как будто что-то для себя решал.
- Замкнутый круг, - пожаловалась Патриция. - Поймать преступника мы можем, только узнав мотив его действий, а мотив можем узнать, только поймав преступника.
Элен согласно кивнула. Повернулась к Эндо, ожидая и от него подтверждения. Глаза Эндо на мгновение расширились, он быстро опустил голову. Элен насторожилась: "Неужели догадался?" Хотела спросить напрямую, но ее отвлек профессор, осведомившийся:
- А что думает об этом владелец чайника?
Элен кашлянула и скромно потупилась.
- Право, не знаю, что и думать.
Профессор уставился на нее во все глаза, а потом разразился длиннейшей тирадой. Патриции понадобилось несколько раз переспрашивать, чтобы при переводе ничего не упустить.
- Профессор удивлен и поражен. Он и подумать не мог, что чайник принадлежит кому-то из нас. Полагал, мы явились за консультацией по просьбе коллекционера. С самого начала сожалел, что не в силах нам помочь, но теперь это сожаление переходит в отчаяние. Профессор спрашивает, понимаешь ли ты, какой опасности подвергаешься? Если убийца охотится за чайником, то рано или поздно доберется и до тебя. Он умоляет обратиться за помощью в полицию, и как можно скорее.
С каждым мгновением профессор волновался все больше. Распереживалась и его жена. Со все возрастающей горячностью они вдвоем принялись убеждать Элен позвонить в полицию. Чуть ли не подталкивали к телефону. Потребовались соединенные усилия Элен, Эндо и Патриции, чтобы убедить стариков - их гостье ничего не угрожает.
- Уверяю вас, инспектор Ямура лично занимается этим делом, - твердила Элен.
Переглянулась с Патрицией: им еще предстоит теплая встреча с инспектором, когда тот выйдет на торговца и узнает все, что они утаили. Патриция заранее содрогалась.
Тем временем Эндо удалось успокоить профессора и его жену, заверив, что он сопроводит владелицу чайника к инспектору Ямуре. После этого те выражали свою тревогу только взглядами.
Разговор вернулся в спокойное русло. О чайнике по безмолвному уговору забыли. Труднее всего смириться с этим было Элен. Она, правда, подмечала, что и Эндо тщательно скрывает нетерпение, стараясь не погрешить против правил вежливости, и лишь молча покусывает губы.
Сама она прилагала невероятные усилия, чтобы не смотреть на часы, и предпочла бы немедленно попрощаться и уехать. А предстояло пройти еще через длинную и утомительную процедуру обеда. (Покинуть тайанский дом, ничего в нем не отведав, было немыслимо. Зная это, Эндо с Патрицией по дороге накупили всякой снеди. Элен ужасалась, понимая, что хозяева все это выставят на стол и обед растянется беспредельно.)
Одна Патриция получала удовольствие от разговора о взрослых детях профессора, его новой книге, подготовленной к изданию, о предстоящей экспедиции…
Элен молча смотрела, как ползет по столешнице солнечный луч. Стараясь вовлечь гостью в разговор, профессор вежливо осведомился, понравилось ли ей в Тайане, собирается ли она писать об этой стране.
Элен никогда не было свойственно отвечать на любезность грубостью, потому профессор услышал, что не влюбиться в Тайан невозможно. Разумеется, она собирается написать обо всем увиденном. Постарается донести до читателей очарование этой страны - ее людей, природы, архитектуры, поэзии. Сожалеет, что не может прочесть в подлиннике поэму госпожи Ота.
Профессор Шень слушал очень внимательно. Он всегда полагал европейцев людьми, лишенными некоего эстетического чувства, исключение делал лишь для Патриции. Теперь же заподозрил, что в своих суждениях был скоропалителен и несправедлив.
Пока тянулся разговор, жена профессора вносила поднос за подносом, уставляя стол едой.
Элен впервые обедала в тайанской семье, и всю дорогу Эндо с Патрицией в два голоса растолковывали ей, как надлежит поступать, чтобы не нарушить правила вежливости.
Полагалось есть медленно, поочередно обмакивая куски рыбы и овощей в разные соусы. После каждого проглоченного куска требовалось выдержать паузу, как бы наслаждаясь послевкусием. Потом надлежало отметить наиболее понравившееся блюдо и воздать должное достоинствам разных соусов.
Прежде всего перед Элен появилась высокая фарфоровая кружка, украшенная изображениями алых драконов, наполненная густо-малиновой, почти черной жидкостью. Элен постеснялась спросить, суп это или напиток. С опаской поднесла кружку к губам. В лицо пахнуло корицей, перцем и еще какими-то пряностями, Элен осторожно сделала глоток. В кружке оказалось вино - горячее, густое, очень сладкое и насыщенное пряностями. На мгновение у нее закружилась голова.
- Изумительно. Ничего подобного в жизни не приходилось пробовать. Похоже на глоток расплавленного солнца.
Профессор с женой польщенно переглянулись, но Элен одной этой фразой ограничиваться не собиралась. Слушая гостью, профессор мог предположить, что большинство европейцев даром проживают жизнь, потому что не могут приехать в Тайан и отведать тайанских блюд.
Патриция достаточно хорошо знала Элен, чтобы не удивиться. Эндо, услышав впервые подобную тираду, замер, не донеся куска до рта. Он догадывался, что подруга Патриции - артистическая натура, но не предполагал, до какой степени.
Профессор и его жена расцветали улыбками. Зато Элен перестала улыбаться, увидев перед собой тарелку, на которой возвышалось нечто, больше всего напоминавшее мозаику из разноцветных кубиков желе.
- Это рыба, - пояснила Патриция. Элен постаралась не выдать своего ужаса.
- Рыба? Что же с ней сделали?
- Думаю, поджарили.
- И от этого она позеленела?
Отказавшись проникнуть в секреты тайанской кухни, Элен осторожно попробовала кусочек. Рассудила, что, раз у старичка профессора такой бодрый вид, стряпне его жены можно доверять.
- Какое чудо! Вкус тонкий, нежный, можно сказать - поэтический. Сразу вспоминается легкая тень от облака, скользнувшая по траве. Интересно, как называется это блюдо? Я бы назвала - облака над морем.
Эндо с Патрицией украдкой перемигнулись. Если так пойдет дальше, Элен вытеснит из сердца профессора даже его любимца Комито.
После обеда вновь заговорили о предполагавшейся экспедиции.
- Вопрос решится в ближайшие десять дней, - сообщил Шень. - Деньги выделены, споры идут лишь о том, куда именно ехать. Мой коллега предлагает поработать в окрестностях столицы, но я стою за раскопки в… Угадайте где?
Патриция посмотрела на Эндо. Несомненно, ее занимало не столько куда ехать, сколько с кем ехать. Элен мрачно заключила, что скоро останется наедине с чайником и убийцей. В этих подозрениях ее укрепили и профессор Шень с женой. Судя по их улыбкам, проницательные старички вынесли приговор по делу "Эндо - Патриция" еще до войны.
Выдержав многозначительную паузу, профессор произнес каким-то особенным тоном:
- Я стою за раскопки в ущелье Молчания.
Элен изумленно уставилась на своих спутников - что с ними творится? Патриция перестала улыбаться. Эндо весь напрягся.
- В ущелье Молчания? - взволнованно переспросила Патриция. - Там, где произошла решающая битва между войсками госпожи Ота и северного князя?
Шень кивнул. Проговорил раздумчиво:
- Я давно пытался понять, почему они проиграли войну.
- Госпожа Ота и Сю-Тей?
- Да.
Элен тихонько вздохнула, но героически решила вытерпеть до конца.
- Разве причина поражения - не предательство Тю-Шана? - недоумевала Патриция.
Профессор досадливо поморщился. Элен подметила, что гримаса скользнула и по лицу Эндо.
- О предательстве Тю-Шана нам рассказывает рукопись тринадцатого века, составленная через пятьдесят лет после событий. Я позволил себе усомниться в ее правдивости.
Патриция благоговейно смотрела на профессора, едва осмеливаясь дышать.
- В рукописи сказано, что Тю-Шан во время битвы повернул свои войска вспять, оголив правый фланг, а потом и вовсе переметнулся к неприятелю. Я, как и все, принимал это сообщение на веру. Но вот в марте прошлого года… или в апреле?.. - Профессор вопросительно посмотрел на жену.
- В апреле, - подтвердила она.
- Так вот, в апреле мне довелось поработать в архиве. Занимался перепиской госпожи Ота. Ее письма к Сю-Тею хорошо известны, в наши дни многократно переиздавались. Меня же интересовали… скажем так, деловые послания. В одном из них я обнаружил следующую фразу.
Профессор прикрыл глаза и произнес чуть ли не нараспев несколько слов. Эндо, коротко выдохнув, оперся обеими руками о стол. Патриция прижала ладони к щекам. Вероятно, фраза потрясала воображение, потому что Патриция забыла перевести. И лишь после дружеского пинка пробормотала, даже не повернувшись:
- Он сказал, что…. Ну, словом, Тю-Шан и не собирался принимать участие в битве, и госпожа Ота об этом знала.
Элен возвела глаза к потолку и украдкой зевнула. Потом вежливо изобразила на лице напряженное внимание.
- Можете представить мое состояние, - продолжал профессор, торжествующе поглядывая на потрясенных слушателей, - когда я понял, что оказался на пороге важнейшего открытия. Боялся поверить себе. Ведь Тю-Шан мог изменить свои планы, выйти на битву и предать уже на поле боя. Пришлось привлечь к работе нескольких учеников.
- Вы просиживали в архиве дни и ночи, - улыбаясь, вставила жена.
- Проштудировав письма северного князя, обнаружили единственное упоминание о Тю-Шане - весьма невнятное. И все же я склонен толковать эти строчки как подтверждение тому, что воины Тю-Шана в битве не участвовали. Конечно, полную ясность могут внести только раскопки.
Эндо вскинул голову. Сказал отрывисто:
- Я дважды ездил в ущелье Молчания. Еще до войны. Мне даже… - он помедлил, - довелось говорить с военными экспертами. Тю-Шан не мог осуществить свой маневр так, как об этом рассказывается в рукописи. В ущелье невозможно развернуть конницу…
Восхищение Патриции равно распределилось между профессором и Эндо. Переживаемый восторг не помешал ей задавать дальнейшие вопросы:
- Кто же распустил слух о вероломном ударе Тю-Шана? Северный князь?
Профессор развел руками. Ответил Эндо:
- Северный князь не стал бы объяснять свою победу раздором в стане врага. Иначе в чем заслуга победителя? Он бы твердил о доблести своих воинов.
- Тогда кому понадобилось очернить Тю-Шана?
- Тому, кто рассчитывал обелить себя.
- Кто же это? - заинтересовался профессор.
На губах Эндо появилась недобрая улыбка.
- Полагаю, жители Южного княжества. Подданные госпожи Ота.
- Не может быть! - вознегодовал профессор. - Они же всем были обязаны госпоже Ота и Сю-Тею.
Элен начала прислушиваться с интересом и попросила Патрицию переводить, ничего не упуская. История напоминала приключенческий роман. К приключениям Элен всегда была неравнодушна. Вдобавок Эндо с профессором затевали детективное расследование, пусть историческое.
- Как пришли к власти Сю-Тей и госпожа Ота? - Эндо говорил быстро, резко, отчеканивая слова. - В княжестве царил голод. С севера вторглись чужеземцы. Тогда Сю-Тей повел в бой не только собственных воинов, хорошо обученных и вооруженных. Поднялись тысячи людей. Жители княжества пошли за Сю-Теем.
Профессор слушал, прикрыв глаза, согласно кивая. Его жена очень внимательно смотрела на Эндо, видимо заинтересованная не только его словами, но и горячностью тона. Патриция шепотом переводила. Элен то и дало приходилось ее подталкивать - дорогая подруга так и норовила застыть с раскрытым ртом.
- При Сю-Тее и госпоже Ота княжество разбогатело. Разумеется, были придворные, были крестьяне, но не было голодных бунтов. И в городах, и в деревнях жилось сытно. И тут вновь нагрянул северный князь.
- Казалось, жители должны были подняться как один, защищая не только свою жизнь, но и достаток, - проронил Шень.
- Полагаю, случилось иное. Теперь жители предпочли остаться в своих домах. У Сю-Тея и госпожи Ота есть воины - пусть они и сражаются. Но воинов было мало, много меньше, чем у северного князя.
Профессор сплел худые, узловатые пальцы. Посмотрел на жену. Та ответила удрученным взглядом - слова Эндо убедили и ее. Эндо, словно ему внезапно стало жарко, отогнул ворот свитера.
- Когда орды северян хлынули в Южное княжество, жители рассудили: северяне богаче нас и сильнее, живя под их пятой, и мы разбогатеем.
- Разбогатели? - едко осведомилась Патриция.
Эндо коротко засмеялся. Ответил профессор:
- Те немногие, что лично служили князю, помогая грабить своих, разбогатели. Остальные… Историю вы знаете не хуже меня. Когда пришла пора следующего голодного бунта?
- В тысяча двести сорок третьем году, - машинально ответила Патриция и спохватилась: - Подождите, но ведь именно этим годом датируется рукопись, обличающая Тю-Шана.
- Думаю, это легко объяснить. - Голос профессора звучал невесело. - Бунтующие внуки попытались оправдать раболепствующих дедов.
- Значит, за всех расплатился один Тю-Шан, - утвердительно произнесла Патриция.
- Что ж, он был первым, кто отступился. - Профессор помолчал. - Неужели нам удастся опровергнуть версию, изложенную во всех учебниках? Кстати, этой же версии придерживается мой упрямый коллега, настаивающий на проведении раскопок в окрестностях столицы. По его мнению, ничего интересного обнаружить в ущелье Молчания нельзя. Надеюсь, мне удастся убедить и его и, главное, начальство в обратном. Во всяком случае, сделаю для этого все возможное.
- Простите, - спросила Элен, - но что именно вы надеетесь выяснить во время раскопок?
- Хотим точно определить, принимал ли Тю-Шан участие в битве. Каждый отряд имел свои знаки отличия. По гербам на щитах, шлемах или панцирях можно судить, сражался ли отряд Тю-Шана в ущелье.
Элен понимающе кивнула.
- Как только вопрос об экспедиции решится, извещу вас, - обратился профессор к Эндо и Патриции. - Думаю, захотите…
- Захотим! - захлебнулась от восторга Патриция, даже не дав профессору договорить.
Эндо улыбнулся, но, к изумлению Элен, ничего не сказал.
Наступила минута прощания. Против обыкновения, она не была печальной - хозяева и гости не столько сокрушались о расставании, сколько предвкушали новую скорую встречу. Только раскланиваясь с Элен, профессор стал совершенно серьезен и настойчиво повторил:
- Советую вам прямо от меня поехать в полицию.
Элен заверила его, что полиции она никак не минует. Наконец гости направились к машине. Хозяева стояли на пороге, глядя им вслед. Элен придержала Патрицию за локоть, пропуская Эндо на несколько шагов вперед. Спросила:
- Догадываешься, почему история с предательством так их взволновала?
Патриция энергично кивнула:
- Именно тогда определилась судьба госпожи Ота и всего Южного княжества.
Элен нетерпеливо отмахнулась: