"В чем дело, инспектор?!" - хотела вскричать Элен так удававшимся ей тоном величественного недоумения, но вместо этого попятилась и села на диван.
- Патриция?..
- Куда они поехали? Ну, быстро!
Теперь Элен не медлила ни секунды.
- На мыс Цуна. К человеку по имени Тэ-Ню Кой. Это бывший владелец чайника.
Ямура подошел к телефону, сказал несколько слов, швырнул трубку и обернулся к Элен. Та уже успела несколько успокоиться. Понимала: если Ямура до сих пор разыскивает исчезнувшую парочку, значит, трупа Патриции он не обнаружил.
- Допрыгались, - зло сказал инспектор.
- Что с Патрицией?
- Неизвестно.
- Тогда почему… Вам удалось узнать что-нибудь об Эндо?
Инспектор усмехнулся, воздавая должное ее реакции.
- Эндо Рияма ходил штурманом на шхуне "Рисэй", не так ли?
- Я уже говорила, что не знаю, - раздраженно ответила Элен.
- Да?! - заорал он. - Вы уверяли, что не подозреваете, куда они подевались! Сначала своим враньем помогаете убийце скрыться. А теперь способствуете новому преступлению?!
Элен не стала требовать, чтобы инспектор сбавил тон.
Ямура вытащил из кармана фотографию и протянул ей. Со снимка на Элен смотрело совершенно незнакомое лицо. Элен пожала плечами и отдала карточку обратно.
- Эндо, как всегда, на себя не похож.
Никогда еще Элен не видела у тайанцев таких круглых глаз, какие стали у инспектора.
- Хотите сказать, что узнаете в этом человеке Эндо? - заплетающимся языком выговорил инспектор.
- Нет, не узнаю. Он здесь в рубашке, а не в свитере.
Инспектор пошарил позади себя рукой, пододвинул кресло и сел.
- В каком свитере?
- В бежевом, - доброжелательно пояснила Элен. - Крупной вязки.
- При чем тут свитер?
- Я всегда определяла его по свитеру. У Эндо столько лиц.
- Вы что, издеваетесь надо мной? - Инспектор от гнева стал пунцовым. - Не видите, что это совсем другой человек? Он же в два раза старше вашего Эндо! Вдобавок - уроженец побережья, тогда как Эндо - северянин.
- Хорошо, - мирно согласилась Элен. - Я не спорю. Кто же это?
- Эндо Рияма.
Элен посмотрела на инспектора с сочувствием.
- У вас, наверное, был трудный день.
Инспектор хлопнул обеими ладонями по подлокотникам кресла и вскочил на ноги.
- Это настоящий Эндо Рияма. Тогда как ваш проходимец - неизвестно кто. Он только воспользовался именем и биографией. А настоящий Эндо сейчас в плавании. Штурманом на "Рисэй".
- Совпадение исключено?
Ямура отмахнулся. Элен обхватила руками плечи, склонила голову, пытаясь осмыслить услышанное. Патриция… Патриция уехала с проходимцем, в которого влюблена, которому полностью доверяет. И теперь целиком в его власти. Кто такой этот Эндо? Чего добивается? Ясно одно: человек, скрывающийся под чужим именем, замышляет недоброе.
Резко зазвонил телефон. Инспектор снял трубку, выслушал сообщение и мрачно повернулся к Элен:
- К Тэ-Ню никто не приезжал.
Элен выпрямилась. Это она виновата. Отпустила Патрицию с Эндо. А ведь было, было в нем что-то настораживающее! На вопросы отвечал уклончиво или молчал - да не просто, а так, словно перед чужим носом дверь захлопывал. Элен сцепила руки в замок; кончики пальцев побелели.
Ямура с минуту наблюдал за ней. Потом сказал:
- Я распорядился не снимать наблюдения с дома Тэ-Ню.
- Что же дальше?
- Будем искать по дороге на мыс Цуна. Или… - Он остро глянул на нее. - Может, подскажете, куда они подевались?
- Не знаю, не знаю, не знаю, - трижды повторила Элен, раскачиваясь из стороны в сторону. - Машина взята напрокат, документы фальшивые. Попробуй отыщи…
Ямура успокаивающе положил руку ей на плечо.
- Послушайте… Кто настаивал на поездке к Тэ-Ню? Эндо или ваша подруга?
Элен вскинула голову.
- Эндо.
- Тогда они непременно доберутся до мыса Цуна. - Ямура ободряюще кивнул ей.
Элен перевела дыхание. Вместе со спокойствием к ней вернулась способность мыслить.
- Инспектор, ваши детективы наверняка успели заснять Эндо в океанарии. Покажите фотографию торговцу. В лавку заходил мужчина, интересовавшийся чайником. Торговец должен был его запомнить.
- Уже показали, - ответил Ямура.
Элен резко подалась вперед.
- Ну?!
- Торговец его не признал. Но преступник мог действовать и через подставное лицо.
- Инспектор! - вскричала Элен, пораженная внезапно пришедшей в голову мыслью и тем, что мысль эта не возникла раньше. - Вспомните, под именем Эндо Риямы этот человек работал на раскопках еще до войны, когда о чайнике и слуха не было!
Лицо инспектора приняло вдруг характерное выражение напряженного внимания. Элен скрестила руки на груди.
- Выкладывайте, - тихо сказала она. - Вы что-то заподозрили еще в музее, когда рассказывали о Фарфоровом городе.
- Вам бы в полиции работать, - с усмешкой заметил Ямура. - Да. Заподозрил. Еще до войны проводилось расследование… Арестовали несколько человек, продававших иностранцам…
- Предметы - прямиком из раскопа? - перебила Элен.
- Да. Думали, удалось выловить всю цепочку. Выходит, не всю.
На лице Элен появилась гримаса крайнего отвращения. Патриция надышаться не могла на каждый черепок, попадавший к ней в руки. В любом камешке ей чудилось прикосновение вечности. И умудрилась нарваться на человека, готового распродавать эту вечность оптом и в розницу.
- Похоже, - медленно проговорила Элен. - Похоже.
Поднялась, прошлась по комнате. Руки и ноги уже не дрожали. Эндо, конечно, поганец, но никакой опасности Патриции не грозит.
- Она нужна Эндо как эксперт. Вероятно, услышав историю с чайником, он заинтересовался и теперь рассчитывает перехватить у преступника сокровище.
- Тогда он должен торопиться к Тэ-Ню. Надеюсь, никакой аварии по дороге…
Элен вскочила на ноги.
- Вам доставляет удовольствие меня пугать?!
- Сидите в номере, не высовываясь. Если Эндо не убийца, то настоящий убийца вот-вот появится.
Смерив Элен многозначительным взглядом, Ямура направился к двери. Элен молча смотрела ему вслед. Едва инспектор переступил порог, Элен поняла, куда подевались Эндо с Патрицией и почему не добрались до Тэ-Ню. По счастью, дверь за инспектором захлопнулась. Ямура уже не мог прочесть по лицу Элен ее догадки.
Элен выбила пальцами дробь по телефонному столику. Патриция с Эндо в домике на сваях, это ясно. Дорогая подруга уединилась с проходимцем, даже имени которого не знает. Только у Патриции могло достать ума на такое!
Элен посмотрела на часы. Четверть десятого. Теперь главное - решить, что делать. Оставить все, как есть, в надежде, что не завтра, так послезавтра Патриция с Эндо доберутся до мыса Цуна и окажутся под присмотром полицейских? Пожалуй, она так бы и поступила, будь Эндо Рияма - Эндо Рияма. Но оставить Патрицию на сутки или более того в компании с субъектом, о котором известно лишь то, что он выдает себя за другого… Нет, нет и нет.
Элен снова взглянула на часы, пересчитала наличные деньги, переоделась, накинула плащ - за окнами безостановочно барабанил дождь - и взяла сумочку. Шагнула было к двери, затем остановилась и призадумалась. Привести за собой эскорт полицейских? Чтобы Эндо арестовали на глазах у влюбленной Патриции? И чтобы на этом закончилась ее, Элен, дружба с Патрицией? Нет уж. Пусть инспектор Ямура самостоятельно ловит преступника. Она не обязана делать это за него. Эндо не убийца, значит, ее долг предупредить Патрицию - и только.
А возмездие… Элен злорадно усмехнулась. Эндо от возмездия не уйдет. Скоро будет мечтать о том, чтобы оказаться в тишине и уединении тюремной камеры. Патриция очень кроткая - до тех пор, пока по-настоящему не разъярится. А если что и способно ее разъярить, так это покушение на тайанские святыни. Человек, готовый продать сокровища Фарфорового города, покажется ей немногим милее пилотов генерала Паркера!
Элен сбросила плащ, положила на пуф, стоящий возле двери. Под плащ спрятала сумочку и вышла из номера. Сойдя в холл, постояла, словно в раздумье, затем опустилась в кресло и принялась листать журналы, всем видом выдавая тревожную озабоченность и то и дело поглядывая на входную дверь. Через некоторое время один из молодых людей, разговаривавших с портье, подсел к ее столику и тоже развернул журнал.
- Что-нибудь случилось? - спросил он вполголоса.
- Пожалуйста, поднимитесь вместе с напарником ко мне в номер, - прошептала Элен.
Небрежно отбросила журнал, встала и направилась в бар. Вернувшись в свой номер через десять минут, Элен обнаружила там лишь одного телохранителя. Спустя минуту раздался осторожный стук в дверь, и на пороге появился второй. Элен мысленно похвалила себя за то, что не вздумала бежать прямо из бара. Один из детективов все-таки следовал за ней по пятам.
- Что случилось? - повторил детектив, подходивший к ней в холле.
И тут Элен дала волю своему актерскому темпераменту. Сцепила руки в замок и подняла над головой, повторяя жест древних мучениц. Потом залилась слезами. Полицейские молча переглянулись и попытались добиться более вразумительных объяснений. Элен снизошла до того, что присоединила к слезам всхлипывания и бессвязные восклицания, ничуть не опасаясь, что полицейские, при их знании французского языка, сумеют ее понять.
Детективы снова посмотрели друг на друга - с видом мрачной обреченности. Похоже, они, как и все восточные мужчины, не придерживались особо высокого мнения о женщинах. Элен стократно укрепила их в подобных взглядах. Первый детектив усадил ее в кресло. Сам присел на краешек стола, твердо решив досмотреть представление до конца. Второй - подал стакан воды. Элен дрожащей рукой приняла стакан и тут же вскочила на ноги, да так порывисто, что окатила водой благодетеля. Тот выхватил платок и принялся вытирать рубашку. Элен отпила глоток, расплескала на пол остаток и без сил повалилась в кресло. Полицейский сунул в карман мокрый платок и отчетливо произнес что-то по-тайански. Элен не стала требовать перевода. Протянула руку и трясущимся пальцем указала на балконную дверь.
Полицейские разом подобрались. Тот, что был в мокрой рубашке, быстро сунул руку в карман и шагнул к балконной двери. Второй повторил его действия. Первый взялся за ручку двери. Второй прижался к стене. Первый рывком распахнул дверь и выскочил на балкон. Следом вылетел напарник.
В одно мгновение Элен взвилась с кресла, захлопнула балконную дверь и заперла на задвижку. В следующую секунду она схватила плащ и сумочку и вылетела из номера. Поворачивая ключ в замке, услышала, как зазвенело выбитое стекло. Прежде чем детективы успели отпереть дверь номера и выбраться в коридор, Элен была уже на лестнице черного хода. Она летела, едва касаясь перил, молясь об одном - только бы не подвернуть ногу! Один из детективов кинулся к лифтам, второй помчался вниз по парадной лестнице. Элен выбежала из отеля и вскочила в открытую дверь первого попавшегося автобуса. Автобус закрыл дверцы и тронулся с места. Элен улыбнулась, вытерла попавшие на лицо дождевые капли и заработала локтями, проталкиваясь в середину салона. Навстречу ей пробирался кондуктор.
- Вокзал? - спросила Элен по-французски.
Кондуктор, мешая тайанские слова с французскими, принялся объяснять, что она едет в другую сторону. Учтиво предложил остановить автобус. Элен хотела протестующе замахать руками, но руки ее были плотно прижаты к телу, поэтому она лишь замотала головой. Кондуктор решил, что она не поняла, и сделал попытку вернуться к кабине водителя. Автобус уже огибал площадь, и Элен увидела у входа в отель мечущихся в растерянности детективов.
Представила, как попадет с подножки автобуса прямо к ним в объятия.
По счастью, кондуктор чересчур медленно пробирался вперед. Не слушая возражений Элен, одержимый желанием помочь, он принялся просить пассажиров, стоявших возле передней дверцы, постучать водителю. Пассажиры крайне оживились, узнав, что кто-то нуждается в их услугах. "Нашли жертву! - думала Элен, отчаянно сопротивляясь попытке ее высадить. - Здесь столько желающих делать добрые дела, что не хватает объектов для приложения сил". Пассажиры не успокоились до тех пор, пока не вытолкнули Элен из автобуса. Вытолкнули в переднюю дверцу, и Элен - прежде чем детективы успели ее заметить - юркнула в заднюю. Автобус отчалил. Элен осторожно выглянула в окно и увидела детективов, топтавшихся на месте. На лицах обоих было написано: "Что скажет инспектор Ямура?"
Элен повернулась и увидела кондуктора. На его лице отражалось сомнение в собственном знании французского языка. Когда, через две остановки, Элен снова начала расспрашивать о вокзале, то посмотреть в глаза кондуктору уже не решилась. Выходя из автобуса, чувствовала его взгляд и опасалась, что плащ на спине начнет дымиться.
Патриция проснулась внезапно, так, будто ее позвали, и сразу попыталась сесть, но это ей не удалось. Какая-то тяжесть придавила ноги. От неудобной позы затекла спина и онемел бок. Патриция провела ладонью по лицу, пытаясь сообразить, где находится и почему у нее ломит все тело. Открыть глаза была еще не в силах. Сиденье под ней мягко покачивалось, и наконец Патриция вспомнила, что задремала на заднем сиденье автомобиля в обнимку с Синь-эй. Вероятно, крепко заснувшая девочка сползла к ней на колени.
Патриция с трудом разлепила веки и встретилась взглядом с Эндо, смотревшим в автомобильное зеркало.
- Устали? - мягко спросил он. - Скоро приедем.
Патриция осторожно переложила Синь-эй на сиденье и села. Потянулась, разминая затекшие руки и ноги. По стеклам барабанил дождь, на дороге поблескивали лужи, и Патриция вспомнила, что дождь преследовал их с самого выезда из столицы. Впереди показались домики рыбачьей деревушки, и Патриция облегченно вздохнула: эту дорогу они одолели трижды. Она видела, что и Эндо, проведший девять часов за рулем, устал. Наклонилась и обхватила его за шею, прижалась щекой к шершавому вороту свитера. Обняла крепко-крепко. Судя по улыбке Эндо, выбрала самый удачный момент - как раз на повороте.
Вопреки усилиям Патриции они не съехали в канаву, а свернули на фунтовую дорогу. На первой же колдобине машину сильно тряхнуло. Патриция разжала руки и откинулась назад, а Синь-эй проснулась.
- Мы дома? - спросила она.
- Дома, - сказала Патриция. - Бабушка встречает тебя.
У ступеней одного из домиков стояла седоволосая женщина в длинном монашеском одеянии. Синь-эй сразу оживилась и принялась стучать по стеклу. Больше всего она досадовала в тот миг, что соседские мальчики уже спят и не видят, как ее, Синь-эй, подвозят на автомобиле к самому порогу дома. Эндо вышел из машины и распахнул дверцу, помогая выбраться Патриции и Синь-эй. Девчушка кинулась бабушке на шею. Монахиня тотчас пресекла бурные излияния восторга, отстранила внучку и принялась кланяться гостям.
- Просто не знаю, как благодарить вас. Мне, недостойной, совестно принимать такие знаки внимания. Не нахожу себе места оттого, что была вынуждена обременить вас. Бесспорно, у молодых людей есть свои важные занятия.
Патриция не была уверена, что сможет ответить, как должно, а потому предоставила говорить Эндо.
- Поверьте, для нас было большой радостью услужить вам. Зачем девочке томиться в городе? К тому же мы обязаны вам многим больше. Синь-эй привозила свежую рыбу и свежие новости. Что в сравнении с этим пустяковая поездка в столицу?
Монахиня заметила, что съездить лишний раз в столицу - не пустяк. Эндо, разумеется, принялся уверять ее в обратном. А Патриция, у которой подкашивались ноги, терпеливо стояла рядом и улыбалась, понимая, что прервать такой поток любезностей не способен был бы даже инспектор Ямура. Вспомнив об инспекторе, Патриция от всей души понадеялась, что ему не придет в голову разыскивать их в этой деревушке.
Наконец монахиня предложила гостям войти в дом. Патриция посмотрела на Эндо, тот едва заметно кивнул. Оба прекрасно понимали, что путешествие на мыс Цуна откладывается. Отвергнуть гостеприимство людей, считающих себя обязанными, вТайане совершенно немыслимо. Это грубость, сравнимая лишь с ежеминутным поглядыванием на часы.
Тут Патриция снова подумала об инспекторе. Как Ямура поступил, узнав об их исчезновении? Бесспорно, для начала - запер Элен в номере отеля. А потом? Неужели решил допросить профессора Шеня? Патриция пришла в ужас. Напористый, дерзкий, самоуверенный полицейский - и старомодный, церемонный профессор… Что он подумает, что скажет?! Впрочем, профессор Шень, кажется, за всю жизнь ни о ком дурного слова не сказал. Вероятно, и в данном случае его порицание прозвучит весьма мягко: "Что поделать, жители столицы вынуждены общаться с иностранцами и постепенно усваивать их манеры… точнее, полное отсутствие таковых".
Войдя в дом, Патриция с Эндо заняли предложенные им места на циновке, монахиня проворно отгородила ширмой угол комнаты и увела зевавшую во весь рот внучку. Уложила досыпать. Торопливо собрала нехитрое угощение. Стола не было, и монахиня несколько раз беспокойно осведомилась, будет ли удобно гостье. Патриция заверила, что достаточно долго прожила в Тайане. Успела местные обычаи не только узнать, но и полюбить. За подтверждением обратилась к Эндо, и он тотчас поведал, как после первого дня на раскопках она мужественно присоединилась в вечерний час к танцующим, хотя от усталости едва могла пошевелиться. Патриция, давно позабывшая этот случай, улыбалась, счастливая, что Эндо помнит. Только после его слов представила, как кто-то громко хлопал в ладоши, отбивая ритм. Шумел ветер, мягко пружинила трава под ногами…
- Это было прекрасно, - сказала она. - Звездное небо, редкие стволы бамбука и танцующие фигуры.
Монахиня одобрительно качнула головой.
- Мы с мужем тоже всю жизнь смотрели на мир одними глазами.
Патриция неожиданно смутилась и, чтобы скрыть это, принялась оглядывать дом. Собственно, оглядывать было нечего - голые стены. Патриция не сомневалась: из всех богатств здесь найдутся разве что циновки, кухонная утварь да одежда хозяев - по одной паре на смену. Как не сомневалась и в том, что попала в один из самых жизнерадостных домов округи. Достаточно было вспомнить веселый смех Синь-эй и блестящие глаза ее деда. Жаль, что старик занемог. Патриция невольно склонила голову, понимая, как должна тревожиться монахиня о здоровье бывшего супруга. Болтушка Синь-эй уверяет, что ничего страшного не случилось. Но все же старик в больнице. А внучка может просто не знать всей правды.
Бабушка Синь-эй усиленно потчевала гостей рыбой и рисом, но ни Патриции, ни Эндо есть не хотелось - от усталости. Зато оба мечтали о кружке горячего чая. Патриция попыталась вспомнить строки поэмы, посвященные чаю. Госпожа Ота упоминала о существовании трехсот шестидесяти сортов (с тех пор их стало намного больше). Патриция чувствовала себя так плохо, что никак не могла воспроизвести в памяти главу, начинавшуюся словами: "Нежный душистый листок…" И ужасно на себя злилась. Позабыла главу о чае, позабыла описание священнодействия! Глоток чая ранним росистым утром так же не похож на глоток чая душным знойным вечером, как не похож умилительный лепет младенца на мудрую речь старика.