Теперь я узнал, где мы находимся, я видел очертания олеандровой живой изгороди. Я медленно отворил ворота, мы вошли в них и остановились.
- Подождите меня здесь, - шепнул я ей на ухо. - Я погляжу, нет ли где машины.
Она кивнула, и я пошел по лужайке к дому. На углу возле кустов я остановился и выглянул на подъездную дорогу. Машин там не было.
Я бесшумно обогнул дом, двигаясь к фасаду. Царила глубокая тишина, только где-то по ту сторону лужайки слышалась тихая музыка. Это могло быть радио в доме на другой стороне улицы.
С минуту я простоял неподвижно, раздумывая. Они могли сидеть в машине на улице и сторожить подъездную дорогу, а могли быть в доме. Мы должны иметь и это в виду.
Я повернулся и тихо прошел мимо задней веранды. Когда я приблизился к дыре в олеандровой изгороди, то вдруг увидел белые каемки ее туфель. Она шла по лужайке к дому. Вдруг пятна исчезли, словно растворились в темноте.
Я продолжал стоять, мое сердце бешено колотилось. Кто-то двигался между нами. Нет, не может быть: ведь там на лужайке никого не было. Затем я снова увидел ее туфли, она стояла на прежнем месте. Я старался разглядеть это нечто в темноте, но ничего не видел. Потом белые пятна опять исчезли. Что-то было между нами, и это что-то передвигалось.
Я не мог предупредить ее. Мне вдруг захотелось крикнуть, чтобы она ушла, но этого делать было нельзя. Этот тип знал, что она там. Однако он не знал, что позади него был я. Мои нервы напряглись до предела, рот пересох.
Я мог удрать, мог обойти их обоих и пройти через ворота.
Однако я не ушел. Я не мог бросить все, находясь так близко от цели. Я стал к ним подкрадываться, очень медленно, затаив дыхание.
Затем все это и произошло. Она увидела, или услышала, или как-то почувствовала, что тут есть кто-то еще.
- Я здесь, - прошептала она.
Яркий свет упал на ее лицо и верхнюю часть тела. Она стояла меньше, чем в четырех метрах от меня, подобно освещенной статуе. Я бросился сзади на незнакомца и выхватил из кармана пистолет. Я видел его очень ясно при свете его же карманного фонаря. Я поднял пистолет, размахнулся и ударил.
- Стойте на месте, миссис Батлер, - сказал я. - Вы…
Незнакомец застонал, рука его дрогнула, и фонарь упал на траву. Сам он согнулся и тоже упал. Я подскочил и выключил фонарь. Чернота снова окутала нас, стало темно, как в угольной шахте.
Страх охватил меня. Вероятно, я слишком сильно ударил его. Я схватил его руку, но руки мои дрожали, и я никак не мог нащупать пульс. Я положил руку ему на грудь, дыхание было нормальное.
Маделина наклонилась ко мне.
- Я думала, что это вы, - прошептала она.
Я промолчал. Что теперь нам с ним делать? Он был без сознания, но в любой момент мог прийти в себя. Оставить его здесь и пойти в дом было бы самоубийством. Придется пойти туда ей одной, а мне сторожить его. А вдруг в доме сидит еще один?
У пас было мало времени. Мне надо было что-то придумать, и поскорее.
Я нагнулся, вынул пистолет из его кобуры и бросил в кусты. Когда я вынимал его, то услышал звяканье. На его поясе висел какой-то металлический предмет. Я пошарил рукой и нащупал его. Это были наручники. Я снял их с пояса.
- Подождите здесь, - прошептал я Маделине.
Я подхватил его и потянул по газону к живой изгороди. Там я посадил его, прислонив к кустам, заложил руки за спину и защелкнул на них наручники. Потом достал носовой платок и сунул ему в рот, снял галстук и плотно обвязал им челюсть, чтобы он не мог вытолкнуть платок изо рта. Муж-чипа все еще был без сознания. Нагнувшись, я прислушался к его дыханию. Дышал он спокойно и равномерно.
Я вернулся к Маделине и прошептал:
- Мы должны поскорее уйти отсюда. У вас нет времени переодеться. Бросьте что-нибудь из одежды в чемодан.
Она кивнула.
Я подошел к окну в подвал, открыл проволочную сетку, затем окно и забрался туда. Потом помог влезть ей. Мы стояли в темном подвале и прислушивались. Там было жарко и душно, ничего не было слышно, кроме дыхания.
- Где ключи от сейфов? - шепотом спросил я.
- В кухне.
- Пойдемте.
Я включил свой фонарик и направился к лестнице. Чувствовал я себя, наверно, как мышь в мышеловке, которая соблазнилась приманкой. Мы вошли в кухню. Я выключил фонарик, и мы прислушались. Стояла мертвая тишина. Я подошел на цыпочках к другой двери и посмотрел в окно темной столовой. Кроме темноты, я ничего не увидел.
- Где? - спросил я.
Маделина взяла меня за руку и указала лучом фонаря на белый стенной шкаф позади раковины. Там на вбитом в дерево гвозде висела связка ключей. Это были всякие ключи, которыми много лет не пользовались: запасные для машины, ключи от подвала, чемоданов. Она подошла, взяла связку ключей, вынула из них три и повесила ее обратно на гвоздь. Некоторое время она держала ключи на открытой ладони, поглядела на меня холодным ироническим взглядом и сунула их в сумку.
Я взял ее под руку, и мы пошли через столовую. В маленьком коридоре у основания лестницы я отдал ей свой фонарик.
- Поторопитесь, - сказал я. - Бросьте в чемодан несколько платьев и обувь. А затем нам надо убираться отсюда.
Я посмотрел ей вслед, когда она поднималась с фонарем по лестнице. Наверху она завернула за угол, и свет исчез. Время тянулось бесконечно. Минуты шли одна за одной. Наконец я увидел наверху луч света, и Маделина стала спускаться по лестнице. На ногах у нее теперь были туфли для улицы, а в руке небольшой чемодан. Я взял его, мы прошли через кухню и спустились в подвал. Ее каблучки стучали по полу подвала. Еще минута, и дело будет сделано.
Но, когда мы подходили к окну, я увидел кое-что уголком глаза. Мурашки побежали по спине. Я вырвал у Маделины фонарь и погасил его, а другой рукой зажал ей рот, чтобы она не закричала. Я чувствовал, как она повернула голову к окну и вздрогнула.
Снаружи перед окном был виден свет карманного фонаря.
Его луч был направлен в первое окно подвала. Он проник через грязное стекло с проволочной сеткой и паутиной, и упал на стену подвала позади нас. Маделина немного повернула голову, и я сообразил, что все еще зажимаю ей рог. Я отнял руку. Луч света прошел по стене и упал на пол меньше, чем в двух метрах от нас. Затем он исчез.
Я перевел дыхание, потом взял ее за руку, и мы отошли к середине помещения, где была печь. Нам нужно было спрятаться где-нибудь. В тот же момент фонарь зажегся у второго окна, которое я разбил. Я потащил Маделину за печь и осторожно выглянул из-за угла. Луч, обшаривая окно, остановился на том месте, где я выбил стекло. Я сжал руку Маделины. Если это был полицейский, то он наверняка влезет сюда. Увидев полоски клейкой лепты, он сразу поймет, что через окно кто-то проник в дом.
Он открыл проволочную сетку, затем окно.
Мы стояли, не шелохнувшись. Луч света теперь бродил по подвалу, и, если мы побежим, нас сразу заметят. Он направил луч света на пол перед окном и спрыгнул в подвал, но при этом потерял равновесие и упал. Фонарь выскользнул из его руки и покатился по полу. Я широко открыл глаза. В луче света я увидел туфли на высоких каблуках я ноги в нейлоновых чулках, которые не могли принадлежать полицейскому.
Я почувствовал, как вздрогнула Маделина Батлер. Затем она вцепилась в меня словно от страха. Сотни мыслей крутились в моей голове, но ни одной правильной.
Я заметил, что произошло, когда было уже поздно.
Диана Джеймс встала и подобрала с пола фонарь. Вдруг Маделина вырвалась у меня из рук. Я попытался остановить ее, но все произошло слишком неожиданно. Она подняла фонарь и направила свет на лицо Дианы.
- Действительно, Синтия, это ты, - сказала она. - Не думала я, что будешь так глупа и придешь сюда.
Синтия? Но у меня не было времени подумать об этом. Я словно разглядывал взрыв в лупу времени. "Диана Джеймс" выпрямилась. Ее глаза были расширены от ужаса. Она открыла рот, будто хотела что-то сказать, но не издала ни звука и не закрыла его.
В этот момент я заметил, что карман моего пиджака пуст, и мне стало ясно, зачем Маделина прижималась ко мне в темноте. Я бросился к ней, хотя понимал, что помешать уже не успею.
Она выстрелила. Звук был оглушительный, он повторился, отразившись от бетонных стен маленького помещения, в котором даже стук женских каблуков резал ухо. Не успел я схватить ее, как она выстрелила второй раз. От грохота чуть не лопнули барабанные перепонки.
Я увидел, как "Диана Джеймс" вздрогнула, прижала руки к груди и упала на пол.
Тишина окутала нас. Она шумела в моих ушах, я чувствовал себя словно в безвоздушном пространстве. Я схватил Маделину.
- Вы… - проговорил я и больше не мог вымолвить ни слова.
Я был словно парализован. Потом я попытался подтащить ее к окну.
- Вот ваша "пушка", - сказала она.
Не знаю, зачем я взял пистолет. Я швырнул его и услышал, как он ударился о стену и пол.
- Вылезайте наружу, - сказал я.
Однако она исчезла, а вместе с ней и фонарик. Я остался в темноте. Я протянул руки и ничего не нашел. Потом я вдруг вспомнил о другом фонаре в кармане пиджака. Я вытащил его и хотел включить, но в последний момент остаток рассудка заставил меня отказаться от этого. Наши шансы выбраться отсюда, прежде чем весь город набросится на нас, были меньше одного из тысячи, а если я зажгу свет, будут равны нулю.
Я нащупал окно. Возможно, Маделина уже вылезла из него. Вдруг позади меня вспыхнуло пламя. Я обернулся.
- Прекратите! - зашипел я.
Затем я увидел, что она делает. Это было сумасшествием.
Свет исходил не от фонаря, она зажгла спичку и поджигала ею груду старых газет и журналов, лежавших возле ящиков с углем. Газеты ярко вспыхнули. Я бросился туда. Она взяла другую газету и бросила на горящую. Я оттолкнул ее в сторону и стал гасить пламя, но это было уже бесполезно.
Огонь охватил всю груду и лизал деревянную балку потолка. Я отступил.
- Вылезайте наружу! - крикнул я.
Она поспешила к окну, я последовал за ней и обо что-то споткнулся. Это был маленький чемодан. Я схватил его и побежал за Маделиной. Я помог ей втиснуться в окно, затем выбросил чемодан. Потом я повернулся к "Диане" и положил руку ей на шею. Она была мертва.
Я вылез из окна, и мы побежали по траве. Царила полная тишина, не было слышно ни звука. У ворот я обернулся. За подвальными окнами бушевало пламя. Через несколько минут весь дом будет в огне.
Глава 11
Мы выскочили из ворот и побежали по улице вниз. Когда мы свернули под высоковольтную линию, позади раздался вой сирены. Наверное, кто-то услышал выстрелы и сообщил в полицию.
Маделина споткнулась в темноте, я поднял ее за руку. Лучше бы она умерла, лучше бы вообще не рождалась на свет. Она все испортила. Я не имел понятия, почему никак не пошлю ее на все четыре стороны.
По дороге к машине, стоявшей под густым деревом, я достал из кармана ключ. Я бросил чемодан в машину и завел мотор. Маделина подбежала с другой стороны и села. Загорелось внутреннее освещение и погасло, когда она захлопнула дверцу. В этот короткий миг я успел заметить, что у нее не было сумки, она оставила ее дома. Зашуршали колеса, когда мы спускались с подъема. Я весь напрягся перед поворотом на боковую улицу. Она не взяла сумку. В самый последний момент я повернул и резко дернул руль.
Мы подъехали к главному шоссе. Ни одной машины не было видно. Я свернул, не тормозя, злой, как дьявол.
Она убила "Диану Джеймс" и натравила на нас полицию. В течение часа все дороги будут перекрыты. Но хуже всего было то, что из-за отсутствия ключей теперь нельзя будет достать деньги - те деньги, к которым я так стремился. Я подумал об этих трех ключах, которые потемнели от огня в горящем доме… Теперь у нас даже нет тысячи долларов. У нас нет ничего. По всей стране нас ищут полицейские, а нам не на что будет укрыться где-нибудь на неделю.
Она вынула сигарету из кармана, закурила и откинулась на спинку сиденья.
- Вы, кажется, на что-то разозлились? - спросила она.
- Вы идиотка!
- Разве вам не понравился костер для вашей очаровательной подруги? - спросила она. - Я нахожу его очень впечатляющим. В нем есть что-то вагнеровское.
- Вы просто…
Я умолк и взял себя в руки. Говорить не имело смысла. Для меня все было кончено. Я уставился на набегавшую дорогу и время от времени поглядывал в зеркальце заднего обзора, не преследуют ли нас. Где лучше остановиться? Перед следующим городком или после него?
- Вы очень разозлились?
- Вам, видимо, не совсем ясно, что вы натворили, - ответил я. - Вы могли бы просто позвонить в полицию и сказать им, где мы находимся. Наши шансы ускользнуть теперь один против миллиона. А кроме того, вы что-то оставили в доме.
- Ах, вот оно что, - иронически проговорила она. - Поэтому вы и рассердились? Вы имеете в виду ключи?
- Теперь это не имеет значения. Но где вы оставили свою сумочку?
- Где оставила? - переспросила она. - Она в чемодане.
Я вдруг почувствовал слабость. Я вспомнил, что поднял чемодан в подвале только потому, что споткнулся о него. Лишь через минуту я смог снова заговорить.
Хорошо, - сказал я, - но разве вам не ясно, в какой переплет мы попали? Возле вашего дома собралась куча полицейских. У них в машине радио, а из Маунт Темпла ведут только четыре шоссе. Они их перекроют и нам через следующий город уже не проехать.
- Верно, - согласилась она. - Мы и не поедем до следующего города. Километрах в десяти отсюда есть развилка и направо отходит проселочная дорога. Потом километров через 15 она приведет нас к другой проселочной дороге, ведущей на юг.
- И длинная она?
- Этого я точно не знаю. Но там их много, и километров 150 нам не придется выезжать на шоссе. Повсюду полицейские посты не поставишь.
Это был наш единственный шанс. Я нажал педаль газа. Эти 10 километров казались бесконечными. Дорога уклонилась чуть вправо, и я увидел впереди задние огни какой-то машины. Я сбавил скорость, мне не хотелось обгонять ее, возможно, это была полицейская машина.
- Сейчас мы подъедем к этой дороге, - сказала Маделина.
Я взглянул в зеркальце заднего обзора. Далеко позади нас ехала машина. После следующего виража появился указатель. Никто не видел, как я свернул на проселочную дорогу. Я с облегчением вздохнул, страх отпустил меня, но только на момент. Затем он охватил меня снова и, наверное, уже не оставит больше.
Стреляла Маделина, но я увяз так же глубоко, как и она. Я при этом присутствовал, она стреляла из моего пистолета и я помог ей скрыться. Если нас арестуют, и мы предстанем перед судом, то чего будут стоить мои показания? Присяжным будет достаточно взглянуть на нас обоих, и они, не выходя из зала суда, решат, что виновен я. Я чувствовал себя усталым как собака.
Дорога оказалась узкая, со множеством крутых поворотов для объезда хлопковых полей. Еще через несколько километров мы въехали на холм и попали в густой лес. Поблизости не было ни жилья, ни света. Я остановил машину.
- Ведите дальше вы, - сказал я.
Выйдя из машины, я обошел ее кругом, она села за руль.
- Что вы хотите делать? - спросила она.
- Посмотреть карту, если она найдется.
Она повела машину, а я включил фонарик и обследовал содержимое отделения для перчаток. Среди прочих вещей я нашел карту автомобильных дорог и развернул ее. Там я отыскал Маунт Темпл, а в 300 километрах южнее залива - Санпорт. Я провел пальцем по шоссе, идущему к югу, и дошел до тонкой линии - того проселка, по которому мы ехали; через 65 километров к югу он пересекался с автострадой Север - Юг. Затем я разыскал ту дорогу, о которой она говорила. Дорога проходила неподалеку от того места, где мы ехали, ответвляясь километрах в пятнадцати к югу, и шла с востока на запад. Если по ней проехать 20 километров на запад, то можно попасть на другую дорогу, ведущую на юг. Я проследил пальцем по сети тонких линий проселочных дорог. Мы действительно могли проехать на юг по ним километров 250, не выезжая на автострады, а затем по крайней мере три дороги вели в города. На всех и впрямь не поставишь полицейские посты.
Я посмотрел на указатель уровня бензина. Оставалось полбака. Возможно, его хватит, однако если бензин кончится на этих проселочных дорогах, то мы окажемся в безвыходном положении. Я снова посмотрел на карту. Километрах в 120 к югу мы должны были проехать через маленький городок. Там мы сможем заправиться.
Закурив сигарету, я посмотрел на лицо Маделины, освещенное приборной доской. Эта женщина была для меня загадкой. Не прошло и получаса, как она убила другую женщину. Вероятно, она убила и своего мужа и подожгла свой дом, в котором прожила всю жизнь. Полиция разыскивала ее, а лицо ее было спокойно и невозмутимо, словно она ехала к подруге, чтобы сыграть партию в бридж.
Но оно было не просто спокойное. Оно было чрезвычайно гордое и самоуверенное. Возможно, она чувствовала, что о ней думают, возможно, нет, но ей было на это наплевать. По крайней мере в этом отношении мы были похожи. На нее мне тоже было наплевать.
- Ну, вы успокоились? - спросила она через некоторое время с легким участием. Но меня это не тронуло. Вскоре мы подъехали к развилке, и она свернула налево. Дорога шла немного вниз через пустынную, малозаселенную местность, и мы не встретили ни одной машины.
- Присмотрите где-нибудь место, где можно съехать с дороги, - сказал я. - Вам нужно переодеться.
- Хорошо.
Она поехала медленнее. Через несколько минут мы увидели узкую дорогу, ответвляющуюся от нашей и ведущую в лес. Она свернула на нее, доехала до места, которое не было видно с дороги, и остановилась.
Я вынул ключ зажигания и вышел из машины. Она заметила это и усмехнулась.
- Вы мне не доверяете?
- Неужели вы меня считаете таким дураком?
Я указал на чемодан.
- Переоденьтесь в машине. Крикните мне, когда закончите.
Я прошел немного назад по дороге и закурил сигарету.
Небо заволокло, было абсолютно темно и невероятно тихо. Ничто не шевелилось. Мы были совершенно одни.
Одни?
По автострадам в темноте за нами мчались полицейские машины. По радио передавались короткие точные указания. Мы были не такие, как все, нас повсюду караулили.
Я повернулся и посмотрел на красные огни машины. Мы не могли от них ускользнуть, у них в руках все козыри. Кроме двух. Не было описания машины и моей внешности. Они не знали, кто я такой и каков из себя, они обо мне вообще ничего не знали. Если бы я мог помешать им найти блондинку и Джека, то все могло обойтись благополучно.
Я докурил сигарету и бросил в темноту окурок. Маделина тихо позвала меня, и я вернулся к машине. Она открыла дверцу и выключила внутреннее освещение. Когда я сел, то увидел в ее руке зеркальце, другой она подкрашивала губы.
Она надела жакет и темную блузку, которая была почти такого же цвета, как ее глаза. У блузки были широкие рукава с темными манжетами, ее руки были очень красивы. Убрав зеркальце и губную помаду, она посмотрела на меня.
- Как я теперь выгляжу? - спросила она.
- Превосходно, - ответил я. - Прекрасно для женщины, которая только что убила другую.
- Вы выбираете неудачные выражения, - заметила она. - Разве не лучше сказать "уничтожила" или "устранила"?