- Сейчас надо сохранить коробочку от драгоценностей. Вор, вероятно, оставил на ней отпечатки пальцев. Ими займется один из моих людей. Позже возьмем отпечатки пальцев горничной и… Что за шум? Это не ваш муж?
- Ох, это он, бедняжка! - воскликнула миссис Рандерман. - Свет его ослепит, - она побежала к выключателю, погасила свет и прежде чем выйти в коридор крикнула детективу: - Быстро опустите шторы! Я помогу ему пройти в номер.
Через минуту Лейтс входил в номер. Бормоча что-то под нос, скорее всего - проклятия, он, хромая, подошел к шкафу, схватил палку другой рукой, порылся в кармане и вынул оттуда колье, которое опустил в коробочку.
- Вот твои жемчуга, - сказал он.
- Что это значит, уважаемый господин? - спросил детектив, в то время как миссис Рандерман, остолбенев от изумления, смотрела на своего мужа.
- Это значит, вы просто дурак! - своим писклявым голосом обругал Лейтс несчастного Бетчера. - Хорош из вас детектив! Никогда больше не обращусь к вам за помощью! Я взял этот жемчуг, потому что хотел, чтобы его исследовали. По-моему, он фальшивый, и у меня нет желания платить тысячу долларов за охрану мусора! Моя жена давно уже, наверное, заложила настоящий и носит вот этот, считая, что я ничего не замечу! Но меня, извиняюсь, не так легко провести! Я сказал вам, что колье у меня, но вы слишком спешили, чтоб выслушать все до конца. Вы обвинили одну горничную в краже, и я должен буду заплатить ей за моральное оскорбление!
Он вынул бумажку из кармана и порвал ее на мелкие кусочки.
- Тысяча долларов, - кричал Лейтс. - Я не дам вам ни цента! Вы обыкновенный дурак, дурак, дурак!
Бетчер с достоинством выпрямился.
- Позволю себе заметить, что я не имею привычки трудиться для людей до такой степени одичавших, для людей, бесчестные поступки которых были бы достойны нью-йоркских гангстеров! Я уже сыт вами по горло, господин Рандерман! Словом, имею честь сказать вам до свидания и поздравляю себя, что избежал сотрудничества с вами!
- Ты оскорбил мистера Бетчера, дорогой! - воскликнула миссис Рандерман.
- Оскорбил! - издевался Лейтс. - Надо будет дать пятьдесят долларов горничной, чтобы она согласилась обо всем забыть. Теперь я уже не удивляюсь, что вы стоили двадцать пять тысяч долларов "Клик Фаст Шуттер Компани". Величайший детектив после Шерлока Холмса! Еще чего!
* * *
Портье дома, в котором жил Лейтс, сделал большие глаза, увидев, как миссис Рандерман помогала старому сгорбленному мужчине выйти из такси. Этот странный старик был одет в костюм из конфекциона, натянутый на большой живот, в белом парике, с большими усами, а глаза были спрятаны за огромными очками в белой целлулоидной оправе.
Лейтс, все еще хромая, прошел в свою квартиру. Едва лишь он переступил порог, как сорвал парик, вынул из брюк подушку и сунул ее слуге. Тот отнес подушку на место, потом достал из холодильника немного льда и приготовил напитки. Когда он заметил на лице Лейтса злость, его глазки засветились радостью.
Лейтс поднял голову.
- Дай самые большие бокалы, Скаттл!
- Пожалуйста. Разве у вас что-нибудь не вышло?
- Да. Мои предположения были совершенно ложными, Скаттл! Я был убежден, что Бетчер подменил банкноты, вручая их Алькотту.
- И вы изменили свое мнение?
- Совершенно, Скаттл. Я поставил Бетчеру капкан. Если бы он был недобросовестным, то дал бы мне на лапу за чек миссис Рандерман. А он не хотел об этом даже слышать. Это добросовестный человек. Глупый, самонадеянный, упрямый, страдающий манией величия, но добросовестный… холера бы его взяла.
- Да, без сомнения. Но нет ли другого решения?
- Мы поговорим еще об этом, Скаттл, - в его голосе слышалось что-то злое. - Приготовь нам виски. - Он вынул бумажник и подал миссис Рандерман пачку пятидесятидолларовых банкнотов. - Прошу, это для вас. Тысяча долларов в банкнотах по пятьдесят.
Актриса отступила на шаг.
- В самом деле, мистер Лейтс, я не знаю, должна ли я их принять. Это, правда, слишком много и…
- Совсем нет, - ответил он и, склонившись к миссис Рандерман, положил ей деньги на колени. - Это ничего для меня не составляет. Меня злит только то, что я так глупо ошибся. Выпьем за ваше здоровье. Вы станете теперь свободны, а Бивер избавит меня от этого ужасного костюма!
Как только Лейтс остался наедине со слугой, он снова вынул бумажник.
- Я тебе должен пятьдесят долларов, Бивер.
- Ох, нет, прошу вас, - ответил агент с добродетельной миной на лице, - мы держали пари лишь затем, чтобы обмануть сержанта Акли. Прошу дать мне только те двадцать пять долларов, которые причитаются ему…
- Нет-нет, Скаттл. Пари - это пари. Раз я проиграл, то должен заплатить.
Когда Лейтс вынимал деньги, из бумажника вылетело перышко, совершенно измятое. Лейтс посмотрел на него с иронической улыбкой.
- Это белое перышко не принесло вам счастья, - заметил слуга.
- Что правда, то правда.
- А могу ли я спросить, на что оно вам было нужно?
- Ах, это совсем другое дело!
- Извините, но я не понимаю, что вы хотите сказать?
Лейтс объяснил терпеливо, тихим голосом, как бы желая показать, что все это дело перестало его интересовать.
- Видишь ли, Скаттл, существуют только три варианта. Подлецом может быть тот же Бетчер или Алькотт. Или Мандвиль действительно хотел, чтобы ему позолотили лапу. Я не верю, однако, в вину судьи, поскольку это дело выглядит слишком обыденно. Мандвиль - судья, имеет юридическое образование. Если бы он хотел получить взятку, то провернул бы все значительно ловчее. Бетчер показался мне сразу подозрительным. Я, однако, ошибся, о чем свидетельствует это перышко. Если бы я присмотрелся к нему повнимательнее утром, то избежал бы лишней работы… а также и неприятной неудачи.
Шпик вытаращил глаза.
- Не могу понять, как вы пришли к этому выводу.
Лейтс устало сказал:
- Это ведь просто, Скаттл. Перышко, которое держал Алькотт на снимке в газете, было свежее и несмятое. А это торчало в моем бумажнике неполных двадцать четыре часа и уже совершенно измято. Алькотт же утверждает, что носил свое перо больше года. Я всегда прячу бумажник в карман брюк, но если бы даже клал его во внутренний карман пиджака, то не прошло бы и недели, как перышко было бы так же измято, как и это.
Взгляд Бивера прояснился.
- Понимаю.
И после минутного размышления он прибавил:
- Может, однако, Бетчер и Алькотт были в сговоре?
Лейтс медленно покачал головой.
- Нет, Скаттл, нет. Бетчер порядочный человек. Он слишком глуп, чтобы ловчить. Я умышленно сообщил ему несколько подробностей, по которым он мог бы узнать, что что-то не в порядке. Сказал, например, что очень плохо вижу, а однако заметил, что миссис Рандерман оставила двери открытыми. Предостерег его, что не переношу света, а в то же время жаловался, что люди следят за мной на улице… Нет, Бетчер - только напыщенный дурак, полный самомнения и занимающийся саморекламой. Если ему что-то и удавалось, то это - заслуга его сотрудников. В этой афере он хотел действовать сам, и Алькотт сразу же его надул. Он вообще ничего не заметил!
Бивер взял перышко рукой, дрожавшей от нахлынувших чувств.
- Но теперь, когда вы уже знаете, что Алькотт действительно виновен, вы могли бы, может быть, благодаря этому перышку…
- Нет, это уже кончено. Я вел себя как идиот. Даю слово, я делаюсь таким же глупым, как сержант Акли! Слушай, Скаттл, забери этот ужасный костюм и отошли его Армии Спасения. Ужинаем сегодня вместе, правда?
- Да, сэр. В восемь у миссис Ван-Пельтман. Вы обещали…
- Сообщи, что я болен. Извинись перед ней полюбезнее и скажи, что мне очень жаль.
- Да, сэр. Но это белое перышко…
- Довольно, Скаттл. Не хочу больше об этом слышать. Теперь я должен выкупаться. А ты, Скаттл, марш к телефону, чтобы то, что я приказал тебе сделать, не выветрилось у тебя из головы.
- Хорошо, сэр.
Бивер поспешно исчез, но он не позвонил ни миссис Ван-Пельтман, ни сержанту Акли. Позвонил капитану Кармайклу.
Когда капитан отозвался, он сказал:
- Прошу меня извинить, что я обращаюсь непосредственно к вам, господин капитан. Я работаю на сержанта Акли. Моя фамилия Бивер.
- Бивер? Да, действительно… В чем дело?
- Очень извиняюсь, господин капитан, но мне кажется, что вас плохо информировали о моих соображениях в связи с делом Алькотта.
- Я очутился в идиотском положении, Бивер. Этот бинт…
- Извиняюсь, что прерываю, но мне кажется, что сержант Акли что-то тут напутал. Я подумал, что хорошо сделаю, если обращусь непосредственно к вам, чтобы позже не было недоразумений. Я сказал сержанту, что перышко, которое Алькотт держит на фотографии, дает очень важное указание.
- Перо?
- Да, господин капитан.
- Какое тут может быть указание? О чем может свидетельствовать перо, Бивер?
- Вы не догадываетесь, господин капитан? По словам Алькотта, перышко - это талисман, который он носит уже давно. Он лжет, как доказывает снимок Если вы спрячете такое перышко в бумажник, то убедитесь, что через двадцать четыре часа оно будет смято…
- Да, это очень интересное наблюдение, Бивер!
Шпик скромно ответил:
- Так мне кажется, господин капитан. Я старался объяснить это сержанту Акли, но у него было на уме что-то другое. Он напал на мысль относительно повязки на голове и, как это с ним часто случается, обращал внимание только на то, что подтверждало его собственные домыслы.
- Вы хорошо сделали, позвонив прямо мне, Бивер. Это действительно очень важное указание. Где у меня, черт возьми, были глаза, что я этого не заметил? Перышко не могло долго лежать в бумажнике, это ясно. Хорошая работа, Бивер. Очень хорошо, благодарю.
Мнимый лакей с улыбкой повесил трубку
* * *
В подземной камере городской тюрьмы двое рослых полицейских сняли пиджаки, старательно повесили их на вешалку. После этого развязали галстуки. Наконец, сняли рубашки.
Сидя в противоположном углу камеры, Родней Алькотт с тревогой смотрел на эти приготовления. Он обратился к капитану Кармайклу
- Что они мне сделают?
Капитан ответил голосом, не предвещавшим ничего хорошего:
- Лучше скажи, как это было с тем пером.
- Что я могу сказать?
- Это талисман, который ты носишь с собой уже целый год?
- Да.
Капитан саркастически рассмеялся:
- Если носить в бумажнике перо, то часов через десять оно будет смято и сплющено. Твое же было такое свежее, будто ты за минуту перед тем вырвал его у гуся из хвоста, - он двинулся к двери и, обращаясь к обоим силачам, бросил: - Можете начинать, ребята.
Один из великанов многозначительно поплевал на ладони и с безжалостным блеском в глазах подошел к Алькотту.
- Не уходите, господин капитан! - завыл заключенный. - Не уходите! Я все расскажу.
Кармайкл вернулся.
- Тебе потребовалось много времени, чтобы решиться, парень. Почему ты не признался раньше?
- Думал, что мне удастся выкрутиться, - застонал Алькотт. - Но теперь, когда вы разобрались, как было с этим перышком, я должен признаться.
* * *
Лестер Лейтс блаженствовал в тиши своего "домика", когда резкий звонок возвестил о прибытии гостя. Он отложил журнал, который читал перед этим.
- Иди, Скаттл, посмотри, кто пришел, - вздохнул он.
Слуга открыл двери. Сержант Акли, капитан Кармайкл и два детектива ворвались в комнату.
- Говорите, сержант, - приказал капитан.
Акли тяжелыми шагами пересек комнату. Лестер Лейтс вопросительно поднял брови.
- Добрый вечер, господа. Как поживаете, сержант? Откуда столько энергии?
- Вам хорошо известно, почему мы пришли, Лейтс.
Лейтс покачал головой.
- Чтение мыслей никогда не было моей сильной стороной, - сказал он.
- Алькотт раскололся и признал себя виновным.
- В самом деле? И что же он вам такое рассказал?
- Алькотт - это подлец, который умеет пользоваться обстоятельствами. Он думал, что процесс о патентах, который ведет "Клик Фаст Шуттер Компани", хороший случай, чтобы вытянуть у Бойена из кармана двадцать пять тысяч долларов. Будучи дальним родственником Мандвиля, он устроил так, чтобы Бойен увидел его в обществе судьи. После чего обратился к Бойену, предложив…
- Я читал газеты, сержант, и знаю подробности. Должен ли я понимать, что вы пришли просить моей помощи?
У Акли вырвался крик нетерпения.
- Вам, хорошо известно, почему я пришел! Вы сразу угадали, что случилось.
- Что я угадал?
- То, что случилось!
- Но откуда? Очень бы хотел это узнать.
- Ведь вы хорошо знаете! Я уже сказал, что Алькотт во всем признался. Бойен и Бетчер вручили ему двадцать пять тысяч долларов в номере отеля у детектива. Он сразу понял, что будет под наблюдением до самого свидания с Мандвилем. Но он хитрец. Он отклеил кусок пластыря, который придерживал повязки на его голове. В это время он сидел на кровати Бетчера. Когда Бойен и Бетчер записывали номера банкнотов, он отодвинул наволочку и разрезал перочинным ножом подушку, лежавшую на кровати. Когда ему вручили пачку банкнотов, он взял их правой рукой и, делая вид, что считает, быстро переложил в левую. В рукаве у него были приготовлены двадцать пять однодолларовых банкнотов. Он ловко их вытащил и демонстративно положил в конверт. А тысячедолларовые банкноты спрятал под подушку, заклеив разрез пластырем. После чего закрыл все наволочкой. Он рассчитывал на то, что при первой же возможности возвратится туда и возьмет спрятанную добычу.
Его выдало перышко, которое высунулось из подушки. Когда он срывал пластырь, на пальцах у него осталось немного клея, к которому пристало перышко из подушки. Оно было найдено во время обыска в бумажнике, и Алькотт понял, что, если он быстро не выдумает какого-нибудь объяснения, полиция докопается в конце концов до происхождения пера и лишит его добытых денег. Вот он и рассказал нам вздорную историю о том, что перышко является талисманом, который он носит целый год.
Лейтс выслушал сержанта с большим вниманием.
- Это очень интересно, сержант. Но что у меня со всем этим общего?
- Вы сами хорошо знаете. Вы взяли на себя труд разыгрывать сложную комедию только для того, чтобы попасть в номер Бетчера с подушкой под одеждой. Вам удалось остаться одному в комнате на несколько минут. Этого вам вполне хватило, чтобы взять подушку, в которой находились деньги. Поскольку вы не имели времени копаться в перьях, которыми была наполнена подушка, вы попросту заменили ее своей! Потом вы возвратились в номер, снятый миссис Рандерман, и сообщили Бетчеру, что отказываетесь от его "услуг". Вы разыграли эту комедию так старательно, что никто не догадался, какая была истинная причина вашей эскапады - остаться на несколько минут в комнате Бетчера!
Лестер Лейтс кивнул, соглашаясь.
- Великолепно, сержант! Вы редко бываете так близки к истине. Действительно, как только я увидел фото Алькотта в газетах, то сразу же заметил, что вид перышка противоречит показаниям Алькотта. Позже я отдал себе отчет в том, что на фотографии, сделанной сразу же после ареста, не хватает кусочка пластыря. Мне пришло в голову, что Алькотт мог спрятать деньги в подушку, а перышко именно тогда и прилипло к его пальцам. Но вы прекрасно знаете, сержант, что если я интересуюсь деятельностью преступников, то только как бесстрастный исследователь человеческой души. Применять дедукцию для разрешения полицейской загадки - меня совершенно не интересует. Однако мне еще пришло в голову, что обманщиком мог быть также и Бетчер. Я подумал и поделился этой мыслью с моим слугой Скаттлом. Тот считал детектива добросовестным человеком. Мы спорили на эту тему и вот, в конце концов, заключили пари. Наконец, и вы, как мне кажется…
- Это пари нас не интересует, - быстро прервал его сержант. - У нас есть ордер на обыск. Мы перетряхнем все в вашей квартире и, если найдем подушку с разрезом, заклеенным пластырем…
Капитан Кармайкл подошел к Лейтсу.
- Минуточку, сержант. Слова, которые произнес мистер Лейтс, составляют признание вины. Поэтому мы должны выслушать его до конца. Итак, мистер Лейтс, признаете ли вы, что выдавали себя за мистера Рандермана? Признаете ли вы, что с помощью миссис Рандерман вы разыграли комедию для того, чтобы встретиться г. Бетчером?
- Да, это так.
Капитан нахмурил брови.
- Не знаю, как вам удастся оправдать свое поведение перед судом.
- Ничего нет проще! Дело касалось пари, сержант Акли о нем знал. Он даже принял участие в этом пари!
- Я готов вам это объяснить в любую минуту, господин капитан, - поспешно вмешался сержант. - Но сейчас я должен заняться другим.
- Поскольку я проиграл, - подхватил Лейтс, - я выплатил пятьдесят долларов моему слуге и имею все основания полагать, что он отдал сержанту Акли причитающуюся ему часть.
Капитан снова нахмурил брови.
- Это правда, сержант?
- Это частное дело, господин капитан, и нет…
- Частное дело! - взорвался Кармайкл. - Газеты осмеют нас раз и навсегда! А какого черта вы держали это в тайне?
- Я думал, что это не…
- Теперь я прекрасно понимаю, почему! Вы рассчитывали на эти двадцать пять долларов!
- Господин капитан, я думал тогда, что…
- Вы не вспомнили об этом пари ни в одном из своих рапортов! - оборвал его офицер. - Давайте, начинайте, у вас ордер на обыск. Ищите подушки.
Голос Лейтса был полон упрека:
- Вы считаете меня последним преступником, господин капитан, - сказал он. - Я должен на вас очень сердиться, но сегодня я так устал, а гнев очень утомляет, правда, капитан?
Кармайкл ничего не ответил. Сержант направился в спальню. Он издал победный крик и прибежал оттуда, держа подушку. Сделанный перочинным ножом разрез закрывал теперь кусок пластыря.
- Та самая! - воскликнул он. - Мы не нуждаемся в других доказательствах. Я вас немедленно арестую, мистер Лейтс!
- Будьте умнее, Акли, - ответил Лейтс. - Не говорил ли я вам, что меня заинтересовало перышко Алькотта? Я решил провести один опыт. Я хотел убедиться - в тиши домашнего очага, - может ли пластырь, вшитый в повязку, заклеить разрез в подушке. Опыт был удачный…
Сержант Акли не помнил себя от радости.
- Вы сможете рассказать свою басенку присяжным. Эта подушка из отеля, в котором живет Бетчер. Я могу повторить это под присягой. Я видел тамошние подушки. Они точно такие же. Ну, что вы теперь скажете, мистер Лейтс?
В это время детектив, который обыскивал комнату Бивера, прибежал также с подушкой в руке.
- Я нашел ее, капитан!
При гробовом молчании он содрал наволочку и отклеил пластырь.
- Нет ли в доме других подушек? - спросил капитан Кармайкл.
- К черту… не знаю, господин капитан. Я нашел эту. Первую, которая мне попалась. Я…
- Поищите еще.
Сержант Акли вместе с детективами принялся за работу. Через пять минут они нашли шесть подушек! Все шесть были также разрезаны, и в местах разрезов были заклеены пластырем.
Флегматично закурив сигарету, Лейтс взял журнал и начал читать его.