– Что вы говорите! – воскликнула Алиса, вскочив со своего места. – Как вы можете так говорить! Как вы можете бросаться такими обвинениями! Это наверняка тот ужасный человек... как его зовут? Ах да – Игнат! Меня трясет при одном воспоминании о его лице! Это лицо человека, который способен на что угодно, на любую подлость!
Ее собственное лицо пошло некрасивыми красными пятнами, губы искривились и дрожали. Надежда внимательно смотрела на вдову и удивлялась. Вроде бы совсем недавно, за обедом, Алиса вела себя если не прилично, то довольно спокойно. А уж в беседке-то оттягивалась на всю катушку. Теперь же перед ними была женщина, совершенно потерявшая голову и не владеющая собой. И вовсе не от горя, нет, поняла Надежда. Тогда, может, от страха?
Она посмотрела на капитана Белкина – сумел ли он разгадать поведение Алисы? Но тот Надеждины взгляды полностью проигнорировал и ответил вдове.
– Боюсь, что у Игната Сапрыкина имеется достоверное алиби на момент преступления, – заявил он. – А вот насчет остальных я хотел бы уточнить...
– Алиби? – переспросила Алиса, сжав руки. – Какое у него может быть алиби? Он и слова-то такого не знает!
"Психует, – удовлетворенно констатировала Надежда, – с ума сходит от страха! И от этого ошибки делает, наперед забегает, с капитаном спорит, что-то пытается ему доказать! Хоть бы сериалы детективные смотрела про комиссара Коломбо там или про мисс Марпл. Там же ясно сказано, что спорить со следователем никак нельзя. Сиди тихо, отвечай, только когда тебя лично спросят, лишнего не болтай..."
Алиса вела себя как самая настоящая преступница. То есть именно таких показывают в кино. "Но, – тут же опомнилась Надежда, – у нас-то не кино, а жизнь. Женщина потеряла мужа, может, у нее просто нервный срыв, сама не знает, что говорит".
Очевидно, капитан Белкин думал примерно то же самое, потому что не стал цепляться к вдове и, выражаясь милицейским языком, "колоть" ее тут же, на месте, а продолжал беседовать с ней мягким, проникновенным голосом.
– Игнат, может, такого слова не знает, зато мы с вами знаем и не можем ничего с этим поделать.
– Ну, значит, это кто-то другой... другой человек, совершенно посторонний, пробрался в обсерваторию и убил Сергея...
Показалось Надежде или нет, что при этих словах Олег едва заметно тронул Алису за локоть? Может быть, он просто переменил позу и коснулся ее нечаянно?
– На данном этапе следствия мы не можем отбрасывать такую возможность, – кивнул капитан, – но все же она представляется мне маловероятной. Посторонний человек не мог бы незамеченным проникнуть в имение...
– Игнат-то проникал! – пылко возразила Алиса. – Проникал множество раз!
– Игнат знал какие-то тайные тропинки, постороннему неизвестные... ведь он вырос в этих местах... Кроме того, посторонний человек не мог знать, что покойный... что господин Баруздин проводит много времени в своей обсерватории, в полном одиночестве... короче, я собрал вас здесь не для того, чтобы обсуждать с вами ход следствия, а для того, чтобы вы по очереди рассказали мне, что конкретно каждый из вас делал в момент убийства, что видел, что слышал в это время.
Вот теперь в голосе капитана Белкина прозвучали жесткие нотки настоящего следователя.
– В какое именно время? – подал голос молчаливый прораб.
– К счастью, время убийства известно достаточно точно. За завтраком господин Баруздин еще был жив, вы все его видели, а через полчаса Марианна Васильевна нашла труп...
– Страшно вспомнить! – всхлипнула домоправительница. – Я едва не умерла от ужаса...
– Так что меня интересует время с половины одиннадцатого, когда закончился завтрак, до одиннадцати. Давайте начнем с вас, Марианна Васильевна, поскольку именно вы нашли тело!
Домоправительница испуганно взглянула на капитана, снова вытерла глаза и начала:
– Значит, я собрала посуду со стола, составила ее в посудомоечную машину, запустила ее, прибрала в столовой...
– Вас в это время кто-нибудь видел? – уточнил капитан.
– Не знаю. – Марианна Васильевна испуганно всхлипнула и оглядела присутствующих.
– Я видела, – сообщила Алиса, – минут через десять после завтрака я проходила через холл и видела, как Марианна Васильевна прибирала в столовой.
Домоправительница благодарно взглянула на хозяйку и продолжила:
– Потом я налила в кувшин оранжад и понесла его в обсерваторию. Сергей Степанович очень любит оранжад... то есть любил... – Она снова всхлипнула.
– Хорошо, – поблагодарил ее Иван Петрович. – А кого вы видели в это время?
– Никого... – неуверенно ответила женщина.
– Так уж и никого? – Белкин пристально взглянул на Надежду Николаевну.
– А, да... вот ее встретила на крыльце, когда выходила с оранжадом... – Марианна Васильевна указала на Лебедеву. – Она еще у меня рецепт напитка спросила...
– Вот-вот! – Алиса снова вскочила со своего места. – Мы ничего не знаем про эту женщину! Кто она такая? Откуда взялась? Свалилась вчера как снег на голову...
– Я была сослуживицей Сергея! – возмущенно воскликнула Надежда. – Он пригласил меня погостить...
Она сама удивилась, до чего неубедительно и не к месту прозвучали ее объяснения.
– Да-да, вот кстати! – оживился Иван Петрович. – Все недосуг было вас спросить, Надежда Николаевна, как же вы в этот дом попали?
– Меня привез Сергей, все видели... – сказала Надежда, ожидая уже, какой вопрос последует за этим.
– Вы говорили, что встретились с покойным господином Баруздиным случайно, а до этого не виделись много лет, ведь так? – вкрадчиво продолжал капитан Белкин. – И позвольте уточнить, при каких обстоятельствах эта встреча произошла?
– В метро столкнулись, – ехидно вставила Алиса. – Так не трудитесь врать, Сергей на метро не ездил...
– Я вовсе не утверждала, что столкнулась с ним в метро. – Надежда едва успела справиться со своим голосом, чтобы не дрогнул. – Так что ваш сарказм неуместен.
– Под колеса она ему бросилась, – усмехнулся Олег.
– Вы бы свои замечания, молодой человек, оставили при себе!
Когда нужно, Надежда Николаевна умела за себя постоять. Сейчас она поняла, что пора защищаться, никто не придет ей на помощь. И капитан тоже хорош – мог бы расспросить ее приватно, так нет, теперь надо при всех рассказывать, как ее бросили на дороге одну, а Сергей подобрал. Недосуг, видите ли было капитану об этом раньше поговорить... Нарочно он это делает, гад такой! А еще Пушкина цитирует непрерывно, интеллигентность свою демонстрирует!
Надежда откашлялась и сухим голосом рассказала про сломавшийся автобус, про то, что волей обстоятельств она осталась одна на пустынной дороге и что именно в это время мимо проезжал Сергей Баруздин на своем джипе.
– Говорите, отель "У Ольги и Татьяны"? – подозрительным, как показалось Надежде, голосом осведомился капитан Белкин. – Мы обязательно проверим!
– Пожалуйста. – Надежда пожала плечами и с ужасом вспомнила, что в списках туристической группы она фигурирует не как Лебедева Н.Н., а как Родионова Людмила Ивановна, потому что путевка-то была на имя Милки! Черт бы ее побрал!
Приказав себе успокоиться, она решила ни в чем капитану Белкину не признаваться и ничего не объяснять. Вот когда проверит он ее слова и спросит, как же все получилось, тогда она и станет оправдываться. И если следовало выбирать выражения в разговоре с капитаном и Алисой, поскольку она все же находится в ее доме, то уж Олегу она спускать не собиралась. Теперь, конечно, при милиции, он держится тише, но если только попробует еще сказать гадость Надежде, получит по полной программе!
– Сейчас вы можете говорить что угодно, – фыркнула Алиса, – Сергея нет... а вы все еще здесь!
– Дорогая моя! – проникновенно сказала Надежда. – Неужели вы думаете, что если бы была у меня возможность уехать, я осталась бы в этом доме хоть на пять минут? Да я когда увидела, что тут творится, сразу же домой захотела, перед Сергеем только неудобно было! Так что прикусите язычок, не вы меня приглашали...
– Зато я могу вас выставить! – Алиса снова вскочила, в голосе ее появились истерические нотки. – Теперь я здесь хозяйка, так что немедленно вон из моего дома!
– Тише вы, сороки! – неожиданно крикнул Петр Афанасьевич, который до этого молча сидел у окна, ничем не показывая своего отношения к происходящему. – Имели бы уважение к смерти...
– Никто никуда не уедет! – резко проговорил Иван Петрович, перекрыв голоса женщин. – Никто отсюда не уедет, пока я не разрешу! Все вы являетесь или подозреваемыми, или свидетелями преступления и можете понадобиться по ходу следствия. А вас, Алиса Яновна, я попрошу не перебивать свидетелей и не вставлять замечания не по существу. До вас очередь тоже дойдет!
Алиса обиженно замолчала, Надежда тоже примолкла. Она была сердита – не на капитана, на милицию обижаться глупо, а вот Петр Афанасьевич мог бы вести себе повежливее и потактичнее. А она-то его еще жалела...
Иван Петрович, как будто заметив присутствие Петра Афанасьевича, задал вопрос старику:
– А вы где были в указанное время, уважаемый?
– В своей комнате, – Петр Афанасьевич отвернулся, – отдыхал после завтрака, кроссворд решал. Потом выехал прогуляться...
– И вас, я так понимаю, никто не видел...
– Вот она видела... – Старик указал на Надежду.
– Это было после убийства, – тотчас поправила Надежда, – когда Марианна Васильевна побежала милицию вызывать.
– Так что он ошивался поблизости и вполне мог Сергея убить! – выпалила Алиса, хотя Надежда в зеркале видела, что Олег дернул ее за рукав и даже отодвинул свой стул подальше.
– А что... – протянул Иван Петрович, – как оказалось, вы вполне можете ходить, так что физически способны были...
– Да зачем, по-вашему, мне было сбрасывать родного племянника с лестницы? – загремел Петр Афанасьевич.
– И вовсе не родного, – тут же влезла Алиса, – мне Сергей рассказывал, вы – муж его тетки, то есть фактически ему не родной дядя, а так, седьмая вода на киселе...
– А вот интересно, – протянула Надежда, – не можете ли вы, Иван Петрович, рассказать, как убили Сергея? Вы видели медицинское заключение?
– Какое там! – Белкин в сердцах махнул рукой. – Этой экспертизы еще несколько дней ждать! Там очередь, людей не хватает...
Он тут же опомнился и сердито взглянул на Надежду. Та в ответ посмотрела невинными глазами.
– Я ведь потому спрашиваю, что совершенно неясно, наступила ли смерть от удара по голове или от падения. И что там с топором Игната Сапрыкина?
Капитан Белкин вспомнил, что пронырливая тетка из Петербурга видела топор своими собственными глазами, нашла его в траве возле обсерватории. Так что отговориться тайной следствия в данном случае не удастся.
– Игнат говорит, что топор у него украли за два дня до убийства, – неохотно сказал Белкин.
– И вы ему верите? – вскинулась Алиса.
– У него алиби, – напомнил Иван Петрович, – топор могли подбросить на место убийства...
– Кто – я? – рявкнул Петр Афанасьевич. – Может, вы все-таки объясните, за каким чертом мне все это надо? И какая мне от этого выгода, если сейчас, после смерти Сергея, эта... – он кивнул в сторону Алисы, – выпрет меня отсюда к чертовой матери!
Он махнул рукой, пошатнулся и оперся на трость.
– Палочку свою позвольте осмотреть, – кротко попросил Белкин, – тоже, кстати, может быть орудием убийства. У меня в практике были случаи, когда жена мужа обычной скалкой убила, а сосед соседа леской от спиннинга придушил. А уж чугунная сковородка – это вообще серьезное оружие ближнего боя.
– То сковородка, а то – трость...
– Не скажите... – протянул Иван Петрович, взвешивая на руке палку, – вот у Александра Сергеевича Пушкина тоже была тросточка, а в нее железный прут вставлен.
– Неужели для самообороны? – не утерпела Надежда.
– Да нет, – капитан был сама кротость, – он тросточку в руках крутил, силу развивал...
– Ну-ну, – усмехнулся Петр Афанасьевич. – Конечно, Пушкин – это наше все...
Белкин вздохнул и повернулся к Павлу:
– А что делали вы в момент убийства?
– Я-то? – Павел смутился, покраснел и завертел головой, как бы ища в окружающих поддержки. – Это вы меня спрашиваете?
– Вас, вас, кого же еще!
– Я в саду работал... – неуверенно проговорил Павел, как будто и сам сомневался в собственных словах.
– А где конкретно? И что именно вы делали? – строго осведомился капитан Белкин, сверля несчастного садовника специальным милицейским взглядом, просвечивающим человека не хуже рентгена.
– Вот там, слева от подъездной аллеи! – Павел приподнялся и показал в окно. – Вот за теми кустами... сперва, значит, я луковицы тюльпанов выкапывал, чтобы выложить на просушку, а потом стал розы раствором от тли поливать...
– Значит, за теми кустами? – Иван Петрович подошел к окну и проследил за взглядом садовника. – Но тогда вы должны были видеть дорожку, которая ведет к дверям обсерватории!
– Видел, – Павел закивал, – видел дорожку...
– И кто по этой дорожке проходил?
– Сперва, значит, Сергей Степанович прошел, – Павел старательно наморщил лоб, припоминая, – а потом Марианна...
– Марианна? – удивленно переспросил капитан. – Марианна Васильевна?
– Ну да, супруга моя... – Павел испуганно взглянул на жену. – Она с кувшином прошла, а у меня как раз раствор от тли кончился, и я в сарай пошел новую порцию разводить... но не успел дойти, тут крик поднялся, шум, а потом... потом Сергея Степановича нашли... ну, и тут все завертелось...
– Значит, между тем моментом, когда Сергей Степанович прошел в обсерваторию, и тем, когда туда пришла Марианна Васильевна с оранжадом, на дорожке никого не было?
– Никого! – уверенно ответил садовник.
В комнате установилась напряженная тишина. Капитан Белкин переводил взгляд с Павла на его жену.
– Что это ты, Паша, говоришь?! – воскликнула вдруг Марианна Васильевна напряженным голосом. – Это что же, выходит, что я... что я Сергея Степановича...
– Очень даже может быть! – перебила ее Алиса звенящим голосом. – Эта Марианна только с виду такая тихая да скромная, в тихом омуте, сами знаете, черти водятся! Прислуга, она всегда хозяев ненавидит! Завидует и ненавидит!
– Да как вы можете! – вспыхнула Марианна Васильевна. – Я всегда... я всей душой... да я для Сергея Степановича все, а вы мне такое говорите! Да раз вы про меня так, мне тоже есть что сказать! Я тоже, между прочим, не слепая, я все вижу!
– Что ты такое видишь! – высоким истеричным голосом воскликнула Алиса. – Что ты можешь видеть, чумичка кухонная!
– Да все вижу! Ваши шашни с этим прорабом вижу! – И Марианна бурно разрыдалась.
– Да этого только слепой не увидит! – не утерпела Надежда и замолчала, потому что Алиса посмотрела на нее с такой злобой, что стало по-настоящему страшно.
Иван Петрович встал со своего места, подошел к домоправительнице и смущенно откашлялся. При всем своем опыте и профессионализме, капитан, как всякий мужчина, не выносил женских слез.
– Подождите рыдать, – проговорил он неуверенным голосом. – Вас, Марианна Васильевна, никто пока не обвиняет. Мы пока только восстанавливаем картину преступления. Пока ваши показания не противоречат показаниям вашего мужа. Вы действительно прошли в обсерваторию с кувшином этого... оранжада в интересующий нас промежуток времени, после чего обнаружили там тело господина Баруздина...
– Обнаружила, – сквозь слезы подтвердила Марианна Васильевна.
– А то, что свидетель не видел на дорожке никого, кроме вас, говорит только о том, что убийца проник в обсерваторию скрытно, через кусты или по какой-то тайной тропинке. А это, в свою очередь, говорит, что убийство было заранее спланировано...
В комнате снова наступила тишина.
– Итак, – нарушил эту тишину Иван Петрович, – продолжим. Где были в указанное время вы, Алиса Яновна?
– Я? – Алиса заметно побледнела, нервно сжала тонкие руки и облизнула пересохшие губы. – Я обсуждала с прорабом кое-какие финансовые вопросы.
– Это действительно так? – Белкин перевел внимательный взгляд на прораба.
Тот мрачно кивнул и неохотно проговорил:
– Ну да. Точнее, Алиса Яновна высказала мне свои претензии. На повышенных тонах.
– Какие именно претензии? – не отступал капитан.
– Ну какое это теперь имеет значение? – воскликнула Алиса, воздев худые руки к потолку. – После смерти Сергея это совершенно утратило актуальность!
– Позвольте мне решать, утратило или не утратило! – повысил голос Иван Петрович. – Так все же, о чем конкретно вы разговаривали с прорабом?
– Да я и не помню! – Алиса откинулась на спинку стула. – Ну имейте же хоть каплю снисхождения! Я только что потеряла мужа, а вы тут со своими дурацкими вопросами!
– Артистка... – пробормотал Петр Афанасьевич достаточно громко, и Алиса зыркнула на него с открытой ненавистью.
– Почему это дурацкими? – Капитан Белкин сделал вид, что обиделся. – Это важный вопрос...
– Зато я все помню! – проговорил Олег и придвинул свой стул к Алисиному. – Алиса Яновна высказала мне недовольство тем, что я слишком много денег истратил на строительство и оборудование обсерватории...
– Но это действительно так! – вспыхнула Алиса. – Это не лезет ни в какие ворота! За эти деньги можно было еще один дом построить... Впрочем, – спохватилась она, – впрочем, теперь это, конечно, не имеет никакого значения...
– А я ей возразил, что только выполнял все требования Сергея Степановича! – продолжил Олег. – Что индивидуальный проект всегда обходится значительно дороже типового. В общем, мы немного повздорили...
"Ой, врет, – подумала Надежда Николаевна, – не о финансах они разговаривали. И не о строительстве, уж это точно. Врут оба и не краснеют..."
Надежда вовсе не злопыхала голословно, она была просто уверена, что между Олегом и Алисой при жизни Сергея не могло быть никаких дел, кроме амурных. Будучи замужней женщиной, она твердо усвоила психологию мастеровых людей – иметь дело только с одним заказчиком. Если муж определяет фронт работы, а самое главное – за нее платит, то с ним и надо все обсуждать. А с женой он пускай сам разбирается. И жена, если есть у нее какие-то претензии, должна заранее все с мужем урегулировать, а не соваться к прорабу с поучениями.
В данном случае Надежда твердо знала, что Алисе было все равно, что там строит Олег, она ненавидела этот дом и не собиралась в нем жить. Так что врут оба.
Но капитан, похоже, принял все за чистую монету.
– А где происходил ваш разговор? – задал Белкин следующий вопрос.
– В саду, – ответила Алиса не раздумывая. – На лужайке возле водоема.
– А ведь я это слышал, – смущенно проговорил садовник. – Они действительно ругались... что-то насчет денег... голоса доносились с той стороны, где растут ирисы и пионы...
– Что же вы это сразу не сказали? – укоризненно проговорил Иван Петрович.
– Так вы спросили, что я видел, а не что слышал... – ответил Павел, совсем растерявшись. – И потом... я не хотел Алису Яновну подставлять... нехорошо это...
– Напротив, ваши показания могут обеспечить ей алиби. Покажите, откуда доносились голоса?