4
Нью-Йорк нервировал Кирби Куэрка. Собственно, все его нервировало, особенно необходимость не подавать виду, что он нервничает, не позволить другим догадаться, что он испуган.
Он слишком долго отсутствовал, слишком много времени провел вне Нью-Йорка, да и остального мира. Эти последние шесть с половиной лет тюрьмы сломали его, лишили привычки жить своей жизнью, согласно собственным планам. Тюрьма так соблазнительна, так комфортабельна, если ты сдаешься и перестаешь бороться с системой. Живешь по часам, их часам, их правилам, их порядку, делаешь все, что тебе говорят. Так проходит шесть с половиной лет, а потом, внезапно, тебе улыбаются, жмут руку, и вот она, открытая дверь, миновав которую, ты предоставлен самому себе и имеешь право делать, что хочешь.
Имеешь право? Две первые отсидки были короче, да и сам он был моложе, поэтому тюремная упорядоченность не становилась для него законом. Он находил в себе силы начать все заново. На этот раз, обретя свободу, он уже не знал, как ею распорядиться.
И это стало главной причиной, заставившей его прямиком направиться в Дэрби-вилл к кузену Клоду, пусть он и кузен Клод никогда не были близки, да и вообще мало общались. Клод всю свою жизнь чтил закон, тогда как Куэрк начал преступать его чуть ли не с детства.
Тем не менее Куэрк поехал в Дэрбивилл, предварительно позвонив Клоду и попросив подобрать ему жилье. Под предлогом того, что он, Куэрк, овладел в тюрьме профессией печатника (во всяком случае, думал, что овладел) и знал, что в Сикаморе, городке, расположенном неподалеку от Дэрбивилла, находится типография "Сикамор крик". Клод как человек порядочный, женатый, с четырьмя детьми, двое уже покинули родной дом, двое - еще нет, пригласил Куэрка к себе и выделил ему спальню старшего сына. Речь шла о том, что Куэрк поживет у кузена, пока не найдет себе жилье, но и теперь, полтора года спустя, он жил в доме кузена.
Он не знал этого тогда, не знал и теперь, но поехал к кузену Клоду прежде всего потому, что ему требовался надзиратель, человек, который мог сказать ему, когда выходить на прогулку, когда тушить свет. Все получилось не совсем так, потому что Клод и его жена оказались слишком деликатными и доброжелательными, чтобы играть роль надзирателей, и навыки печатника, приобретенные в тюрьме, стали не фундаментом его новой жизни, а очень уж быстро лопнувшим мыльным пузырем. Но, в принципе, все, в той или иной степени, образовалось. В типографии ему дали работу - водить электрокар-погрузчик, работа эта в определенной степени упорядочила его жизнь, и он нашел другого человека на роль надзирателя.
Пришло время позвонить ей.
В Нью-Йорке Куэрка много чего нервировало, в том числе и телефоны-автоматы. Он боялся воспользоваться телефоном на улице, боялся говорить в гуще людей, многие из которых оказывались у него за спиной, неизвестно, с какими намерениями. Чтобы позвонить по телефону-автомату, приходилось останавливаться, а Куэр-ку не хотелось останавливаться на улицах Нью-Йорка. Он никак не мог отделаться от чувства, что его растопчут, раздавят, ограбят, изобьют, если он остановится. Так что, попадая в Нью-Йорк, он предпочитал пребывать в постоянном движении. Но ему все равно нужно было позвонить.
Грэнд-сентрал-стейшн, центральный вокзал Нью-Йорка, конечно, не решал проблемы, но был разумным компромиссом. Во-первых, не улица, а помещение, во-вторых, пусть народу было не меньше, а то и побольше, чем на тротуаре, он мог говорить по телефону, повернувшись лицом к людям, а спиной чувствуя надежную стену.
На центральном вокзале он и остановился. Сначала разменял пару долларов на пригоршню четвертаков и десятицентовиков, потом выбрал кабинку с телефоном-автоматом, неподалеку от билетных касс компании "Метро норт", в которой мог встать, повернувшись спиной к стене, наблюдая за потоками людей, спешащих к выходам, врывающихся во входы, снующих во все стороны, как протоны в циклотроне. Он мог поверх плеча смотреть на кнопки, набирая номер, мог бросить монетки в щель после того, как механический голос сказал бы ему, сколько будет стоить звонок.
Трубку сняли после первого гудка.
- "Семь лиг".
- Могу я поговорить с Френком?
- Не туда попали, - ответила она и положила трубку, а он посмотрел на большие часы в центре зала. Без пяти два пополудни, далеко не "час пик", но народу на вокзале все равно полным-полно. Теперь нужно подождать пять минут, пока она дойдет до телефона-автомата около автозаправочной станции "Хесс".
Ему не хотелось простоять эти пять минут у телефона-автомата: он полагал, что такое поведение может показаться подозрительным. Среди толпы могли найтись люди, которые обратили бы на него внимание, подумали, что-то тут не так, записали его приметы, действия. Вот он и пересек зал, вышел на Лексингтон-авеню, обогнул угол здания Грэнд-Сентрал, вошел в него со стороны 42-й улицы, спустился на нижний уровень, поднялся на верхний в тот самый момент, когда большие часы в центре зала показали ровно два.
Куэрк набрал уже другой номер в Сикаморе, и снова ему ответили на первом гудке.
- Привет.
- Это я.
- Знаю. Как дела?
- Я нашел пару парней. Думаю, они сгодятся.
- Ты сказал им, что мы задумали?
- Пока нет. Мы должны проверить друг друга. Я увижусь с ними в четыре часа. Если они скажут да, если решат, что со мной можно иметь дело, я им все расскажу.
- Не все, Кирби.
Куэрк рассмеялся, нервничал он уже заметно меньше, потому что говорил с "надзирателем".
- Нет, не все. Только ту часть, которая им понравится.
5
Эту встречу они решили провести в автомобиле. Его раздобыл Келп. Первым подсадил Куэрка на углу Одиннадцатой авеню и 57-улицы. Аккуратно подкатил на черном "инфинити" к тротуару, и Куэрк тут же раскрыл дверцу со стороны пассажирского сиденья.
- Я только что видел Лести Стохла, - воскликнул он.
- Ага, - ответил Келп и влился в транспортный поток, держа курс к Верхнему Манхэттену.
- Раньше я всегда смотрел "Шестьдесят минут" ["Шестьдесят минут" - еженедельная информационно-публицистическая передача, выходящая в эфир с 1968 г. Лесли Стохл был одним из ее ведущих.], - продолжил Куэрк. - Каждое воскресенье.
- Ага.
- Когда я сидел, для меня это был праздник.
- Ага.
- Теперь не смотрю. Не знаю, почему.
Келп промолчал. Куэрк оглядел кабину.
- Я обратил внимание, что на номерных знаках у тебя буквы MD [MD - Doctor of Medicine, доктор медицины (англ.).].
- Точно, - согласился Келп.
- Но ты же не врач.
- Я даже не владелец автомобиля.
На лице Куэрка отразилось удивление.
- Ты его украл?
- В больнице Рузвельта, чуть дальше по улице. Автомобили я беру только у врачей. Они так хорошо понимают разницу между удовольствием и болью.
- Но ты же совсем рядом с больницей? можно сказать, в двух шагах, на краденом автомобиле!
- Ты знаешь, много заставляют работать врачей? - Келп пожал плечами. - Владелец не хватится своего автомобиля до четверга. На стоянке для персонала я взял самую чистую. А вот и Джон.
Они уже ехали по Вестсайдской авеню, остановились на красный свет у пересечения с 72-й улицей, а Дортмундер стоял на противоположной стороне, залитый солнечным светом. Такой неопрятный, занюханный, словно попал на этот угол по ошибке. Не полагалось таким выходить на солнечный свет, они могли пребывать только в темных барах, вроде того, где он совещался с Келпом. А здесь он словно дразнил копов, которые, увидев такого вот типа, наверняка усадили бы его на заднее сиденье патрульной машины и увезли в участок для установления личности.
Зажглась зеленая стрелка, Келп развернулся, остановился рядом с Дортмунде-ром, который, в соответствии с ранее согласованным планом, скользнул на заднее сиденье со словами: "Привет".
- Энди украл автомобиль, - тут же выпалил Куэрк.
- Он всегда их крадет, - ответил Дортмундер и добавил, глядя в отражение лица Келпа в зеркале заднего обзора: - Мои комплименты доктору.
Машин на автостраде было немного, Келп, не торопясь, ехал в правом ряду, и все какое-то время молчали. Наконец, Дортмундер наклонился вперед, положил руки на подголовник и предложил Куэрку:
- Выкладывай.
- Э. - Куэрк смотрел прямо перед собой. - Я думал, мы куда-то едем.
- Едем, - подтвердил Келп. - Но ты можешь начинать.
- Ладно, хорошо.
Дортмундер откинулся назад и подвинулся так, чтобы сидеть за Келпом. Куэрк развернулся, чтобы видеть их обоих.
- Типография, в которой я работаю, печатает, среди прочего, деньги.
И, надо отметить, удивил их обоих.
- Я думал, деньги печатает Монетный двор, - поделился своими познаниями Келп.
- Наши деньги - да, - согласился Куэрк. - Но есть маленькие страны, у которых нет соответствующих технологий и специалистов, вот они и заказывают деньги в типографиях, которые располагают и технологией, и специалистами. Большинство денежных знаков государств Европы и Африки печатается в Лондоне. Большинство денежных знаков государств Южной Америки - в Филадельфии.
- Ты работаешь не в Филадельфии, - заметил Келп.
- Нет, но моя типография в Сикаморе примерно десять лет тому назад подключилась к этому процессу. Они нашли крупного канадского инвестора, установили оборудование, наняли специалистов и начали предлагать те же услуги, что и филадельфийцы, но за меньшую цену.
- Свободное предпринимательство, - прокомментировал Келп.
- Само собой. - Куэрк пожал плечами. - Никто не говорит, что они делают деньги на том же уровне, что и в Филадельфии, со всеми этими голограммами и степенями защиты, но, если страна достаточно маленькая и достаточно бедная, никому не захочется подделывать такие деньги. Вот сикаморская типография и подписала договоры с четырьмя такими странами в Центральной и Южной Америках и печатает их деньги.
- Ты предлагаешь украсть деньги, которые ничего не стоят? - спросил Дортмундер.
- Ну, что-то они стоят, - возразил Куэрк. - И я не говорю о краже.
- Значит, о подделке. - По голосу чувствовалось, что Дортмундер не одобряет обе идеи.
Но Куэрк покачал головой.
- Я осуществляю контроль за поступающей бумагой, подписываю накладные водителям грузовиков, развожу бумагу к разным печатным машинам, в зависимости от ее качества. Каждая из этих стран использует для денег особую бумагу, с водяными знаками, скрытыми надписями и все такое. Но без высоких технологий, знаете ли. С заморочками, конечно, но ничего такого, что нельзя сделать на принтере.
- Бумага у тебя уже есть. - В голосе Дортмундера по-прежнему слышался скепсис.
- И я посматриваю по сторонам, - продолжил Куэрк. - Вы знаете, я собирался стать печатником, а не развозить бумагу на электрокаре-погрузчике, вот и приходится посматривать. Работать на будущее. Не хочу до конца своих дней, как собачка, куда-то бежать по первому окрику. Вы понимаете, о чем я.
- Угу, - ответил Дортмундер.
- Сзади, - указал Куэрк. - Та развилка. - Они съехали с автострады на 125-ю улицу. - Разве это не Гарлем? - По голосу, этот район Нью-Йорка определенно ему не нравился.
- Не совсем, - ответил Келп.
- Продолжай свою историю, - предложил Дортмундер.
- Не думаю, что уже могу. - Куэрк хмуро смотрел на ветровое стекло, словно задумался о правильности каких-то решений, принятых ранее.
- Скоро будем на месте, - заверил его Келп.
Все молчали, пока Келп не остановился у знака "Стоп", развернулся, объехав три гигантские стальные колонны, поддерживающие Вестсайдскую автостраду, проехал квартал складских зданий, на светофоре опять повернул налево, проехал нерегулируемый перекресток, пересек широкую площадку, огороженную невысоким забо-
ДЕТЕКТИВ 85
ром, и после еще одного левого поворота въехал на длинную узкую автостоянку у самой реки Гудзон.
- Где мы? - спросил Куэрк.
- "Фэаруэй", - ответил Келп. Он заметил свободное парковочное место и въехал в него, передний бампер замер в нескольких дюймах от забора. Снаружи было жарко, поэтому двигатель он не выключил, а окна остались закрытыми.
- Не понял, - удивился Куэрк.
- Дело в том, что в Гарлеме никогда не было большого супермаркета, позволяющего экономить на продуктах, только маленькие магазинчики на уличных углах, с ограниченным ассортиментом. Вот и появился "Фэаруэй", под него реконструировали один из складов, понимаешь?
Куэрк посмотрел на большой склад с входом, как у всех супермаркетов, и кивнул.
- Вижу.
- Итак, они построили большой супермаркет, с огромным выбором товаров, все дешево, местным понравилось. Но понравилось и тем, кто пользуется этой трассой. Сам видишь, съехать нет проблем, покупаешь все, что тебе нужно на уикенд, потом возвращаешься на трассу и едешь в загородное гнездышко.
- Но почему мы? Что мы здесь делаем?
- Если оглянешься, - объяснил Дортмундер, - то в припаркованных машинах увидишь одного, двух, может, трех человек. Жена, обычно это жена, идет за покупками, муж и гости, приглашенные на уикенд, сидят в машине, не высовываются, рассказывают друг другу истории.
- Расскажи нам историю, Кирби, - добавил Келп.
Куэрк покачал головой.
- Я слишком долго пробыл за решеткой. Не хочу этого признавать, но деваться некуда. Не знаю, как жить дальше. Вот почему мне нужна заначка на черный день.
- Из южно-американских денег, - уточнил Дортмундер.
- Именно. В типографии я, по большей части, предоставлен самому себе, а с техникой всегда ладил, начиная с замков, которые стали моей профессией. Так что, в печатных станках я тоже разобрался, тем более, что меня учили на печатника, пусть и на устаревшем оборудовании, и, в конце концов, понял, как быть с номерами.
- С номерами? - переспросил Келп.
- На каждой купюре, что лежат у тебя в кармане, стоит номер, и в этой стране нет двух купюр с одинаковыми номерами. Это правило действует для денег любой страны. На купюре любого достоинства все одинаково, за исключением номера, который меняется от купюры к купюре, и возвращения к уже использованному не бывает. Выполнение этого правила обеспечивается специальным оборудованием, которое они купили, когда решили печатать деньги.
- Кирби, кажется, я тебя понял! - воскликнул Келп. - Ты нашел способ прокрутить номера назад.
На лице Куэрка заиграла самодовольная улыбка.
- Я знаю, как сказать машине: "Прошлая партия была проверкой. А вот это настоящие деньги". - Он повернулся к Дортмундеру: - Я также тот, кто занимается бумагой, проверяет ее расход, ведет учет. Теперь вы понимаете, какие у меня возможности. Эта партия денег не будет проходить ни по каким документам. Деньги будут настоящие, и они не будут украдены, потом что их как бы и не было.
Когда они возвращались в Мидтаун, каждый потягивал пиво, три бутылки которого Келп купил в "Фэаруэе".
- Знаешь, - заметил Дортмундер, посмотрев на Куэрка, - мне представляется, что в этой истории не одна глава.
- Тебя интересует, что мы будем делать с этими деньгами после того, как напечатаем их?
- Мы же не сможем частями носить их в банк и каждый раз менять по сотне долларов?
- Нет. Я это знаю.
- Полагаю, мы сможем поехать в эту страну и купить отель или что-то еще… - начал Келп.
- За наличные? - спросил Дортмундер.
- Именно. А потом продать за доллары. - Келп покачал головой. - Хотя все это слишком сложно.
- У меня есть человек, - повел плечами Куэрк.
Дортмундер и Келп молчали, ожидая продолжения.
- Он - из этой страны, она называется Гуэррера. Мелкий жулик.
- Откуда ты его знаешь?
- У меня есть подруга. Она занимается туризмом, часто там бывает и знает этого парня.
Дортмундер и Келп переглянулись через зеркало заднего вида, чего Куэрк, похоже, не заметил.
- Мы напечатаем деньги, из машины они уже выйдут в картонных коробках, затянутых металлической лентой. Коробки мы вывезем с территории типографии, я знаю, как это сделать, и отдадим этому парню, который даст нам по пятьдесят центов за доллар.
- Половину, - кивнул Келп. - И о какой сумме мы говорим?
- Самая удобная купюра для Родриго, так зовут моего парня, двадцать миллионов сиап.
- Двадцать миллионов? - переспросил Келп.
- И сколько это на наши деньги? - полюбопытствовал Дортмундер.
- Сто долларов. - Куэрк пожал плечами. - У них там проблемы с инфляцией. Но теперь они вроде бы взяли ее под контроль.
- Так о какой сумме идет речь? - повторил вопрос Келп.
- Сколько мы напечатаем? Сто миллиардов.
- Не долларов, - уточнил Дортмундер.
- Нет, сиап. Пять тысяч банкнот, каждая - по двадцать миллионов сиап.
- И сколько это выходит по деньгам?
- Пятьсот "штук", - ответил Куэрк.
- Теперь я уже запутался, - вмешался Келп. - Пятьсот. Это уже в долларах?
- Пятьсот тысяч долларов, - кивнул Куэрк.
- И мы получаем половину. Двести пятьдесят тысяч. Сколько достанется Келпу и мне? - спросил Дортмундер.
- Половина половины, - без запинки ответил Куэрк.
В этом числовом диапазоне Дортмундер мог считать в уме.
- Шестьдесят две тысячи пятьсот долларов на каждого.
- И небольшой отдых в горах, - добавил Келп.
- На следующей неделе, - вставил Куэрк.
Они посмотрели на него.
- На следующей?
- Ну, может, через неделю. Во всяком случае, когда типография остановится.
- Похоже, нам есть еще о чем поговорить, - решил Дортмундер.
6
- Мэй? - позвал Дортмундер и прислушался, застыв в дверях. Ему не ответили. - Еще не вернулась, - решил он и прошел в квартиру. Келп и Куэрк последовали за ним.
- Уютно, - отметил Куэрк.
- Благодарю, - кивнул Дортмундер. - Гостиная - здесь, по левую руку.
- Когда-то я жил в Нью-Йорке, - добавил Куэрк. - Давным-давно. Но сейчас такой ритм не по мне.
Они прошли в гостиную, и Дортмундер оглядел просиженный диван, свое кресло с подставкой для ног перед ним, кресло Мэй, с прожженной сигаретами обивкой, телевизор, который вечно путал цвета, окно с видом на кирпичную стену, которая находилась чуть дальше вытянутой руки, кофейный столик с кругами от различных жидкостей и царапинами на поверхности.
- А я вот живу. И ритм меня не беспокоит. Садитесь. Кто-нибудь хочет пива?
Пива захотели все, и Дортмундер, в роли хозяина, потопал на кухню. Когда возвращался в гостиную, расплескивая пиво на руки, в другом конце коридора открылась дверь, и вошла Мэй, одной рукой пытаясь вытащить ключ, второй держа большой пакет с купленными продуктами. Высокая худая женщина с легкой проседью в волосах, она обычно подрабатывала кассиром в "Сейфуэе" ["Сейфуэй" - сеть кафе быстрого обслуживания.], если деньги, добытые Дортмундером, подходили к концу, и полагала пакет продуктов премиальными. А что думали на этот счет владельцы "Сейфуэя", ее нисколько не волновало.
- Черт, Мэй! - Дортмундер вновь плеснул пиво на пальцы. - Никак не могу тебе помочь.
- Ничего, справляюсь сама. - Она вытащила ключ, захлопнула дверь, сосчитала стаканы. - У нас гости?