Лариса заставила себя встать, на автопилоте собралась и поехала на работу.
За повседневными заботами, общаясь со своими сотрудниками, она полностью отрешилась от тягостных дум. Когда все ушли, включила компьютер и стала просматривать результаты прошедшего месяца.
Взглянув на часы, Лара решила, что успеет выпить чашку кофе, потом у нее не будет ни минуты свободного времени. Но тут зазвонил один из телефонов. Черт возьми, как некстати! Небось какой-нибудь дотошный партнер с долгими разговорами, от него быстро не отвяжешься. Надоело, как же ей все надоело! Уехать бы подальше от этого кабинета, от этих телефонов, которые звонят непрестанно, от деловых партнеров, от въедливого следователя - послать все к черту и умотать на край света!
Сердитая на весь белый свет Лариса сняла трубку и нелюбезным тоном ответила:
- Я вас слушаю.
В голосе следователя тоже не было ни капли доброжелательности:
- Лариса Николаевна, тут выяснились новые обстоятельства. Я настоятельно прошу вас немедленно приехать ко мне.
Почему-то его сухой тон подействовал на нее парадоксально. Всего лишь минуту назад она была зла и даже готова любого послать к черту, а сейчас вдруг почувствовала эмоциональное отупение. Слишком высоко напряжение этих дней, устала, все осточертело, в душе пустота.
- Когда мне приехать? - безразличным тоном спросила Лара.
- Чем быстрее, тем лучше.
- Как только освобожусь, сразу приеду.
Она перезвонила деловым партнерам и опять перенесла все встречи. Какие сейчас могут быть переговоры!
- Прошу вас еще раз рассказать про вечер 12 февраля, - начал допрос следователь.
Лариса посмотрела на него в упор. Он что, издевается? Не говоря ни слова, она достала сигареты, прикурила, выпустила тонкую струйку дыма и задумчиво поглядела на нее.
- Я жду! - произнес дознаватель тоном, каким школьный завуч разговаривает с нашкодившим учеником.
- Я уже рассказывала, и не раз. - Ей удалось сдержаться и ответить спокойно. - Если вы только за этим меня пригласили, то сейчас я докурю и пойду работать. Ничего нового вы от меня не услышите.
Находиться в опостылевшем кабинете, в обществе мерзкого пакостника Прохорова, не хотелось, но раз слово произнесено, его надо сдержать. Сделав несколько затяжек, Лара встала, обошла стол и, обнаружив в углу пластмассовую урну, полную скомканной бумаги, аккуратно опустила в нее сигарету и направилась к двери.
- Лариса Николаевна! Я прошу вас вернуться и сесть, - отчеканил следователь.
- И что будет? - обернулась она.
- И будет допрос, - произнес тот каким-то совершенно незнакомым голосом с особыми, многозначительными интонациями.
Что-то новое появилось и в выражении лица следователя. Похоже, этот хорек чему-то радуется, но пытается скрыть свою радость. Наверняка он нарочно носит затемненные линзы, чтобы допрашиваемые не могли ничего прочесть в его взгляде. Лара опасалась людей, прячущих глаза. Можно владеть мимикой, контролировать жесты, но взгляд выдает. Прохоров плотно сжал губы, - видимо, не хочет, чтобы они расползлись в ехидной улыбочке. В позе, во всем облике чувствуется тайное злорадство. Он не торопится, упивается своей властью и чувствует себя хозяином ее судьбы...
Лара не спешила с ответом. Ей вдруг пришло в голову, что Прохоров - моральный садист. Неудачник по жизни, но всесильный в собственном кабинете. Порфирий Петрович доморощенный... Наверное, ему нравится ощущать власть над людьми, унижать, добираясь до самой подноготной. Законопослушный гражданин приходит на допрос, полагая, что он вполне благополучен и достоин уважения, а его морально разденут, перетряхнут все грязное белье да еще и высекут. И все это якобы во славу правосудия. Следователь может позволить себе многое и останется безнаказанным - ведь он служитель Фемиды, облечен властью и свято уверен, что борется с преступностью. А бездушная машина правосудия, благодаря столь же бездушным, но ревностным служителям, карает и виновных, и невинных.
Неужели дознаватель не понимает, что его стараниями ломаются судьбы, морально калечатся люди? Кто выиграет оттого, что еще один человек с тоской будет смотреть на небо в крупную клетку? Наверное, только этот мерзкий очкарик: ради этого он и существует. Сделает свое дело и радуется. А потом спит сладким сном, полагая, что правосудие в очередной раз свершилось, причем при его непосредственном и деятельном участии.
Попадись ей этот сморчок в другом месте, Лариса не осталась бы в долгу, хорошенько отделав его словесно! Да только расклад сейчас иной: он на коне, а она под копытами правосудия.
Как же не хочется снова возвращаться к столу следователя и терпеть его хамские вопросы!
Вся мокрая, ощущая холодные струйки из-под мышек и сжимая липкие ладони, Лара стояла, не в силах сделать шаг к ненавистному стулу.
- И в качестве кого вы меня будете допрашивать? - наконец спросила она.
- В качестве подозреваемой в убийстве, - заявил следователь, продолжая буравить ее взглядом.
На несколько секунд ее всю обдало жаром, в груди стало горячо, виски и затылок повлажнели. Кажется, даже сердце остановилось. На нее накатила волна безграничного ужаса, потом душа замерла и будто омертвела.
Не зря с утра было предчувствие беды...
Прохоров не торопил ее с ответом, наблюдая за реакцией подозреваемой в убийстве.
Неужели пришел его звездный час? Радуется, что удалось-таки подловить? Да разве может нормальный человек радоваться этому? Просто уму непостижимо - торжествовать от возможности засадить кого-то за решетку...
Неужели все это происходит именно с ней?
Если бы можно было переиграть события полугодовой давности... Ведь все могло сложиться иначе... Если бы полгода назад, встретив жадный, полный желания взгляд Кости, она сделала вид, что ничего не заметила, со временем Костя переболел бы своей любовью. Не было бы и мотива убийства, мальчик остался бы жив, и ей сейчас не пришлось бы умирать от страха, унижения и сознания своего бессилия под пытливым взглядом хама и садиста Прохорова, уже мысленно потирающего руки с чувством глубочайшего удовлетворения.
Неужели это поражение?
Даже если это поражение, то проигрывать нужно с достоинством. В конце концов, преферансистка она или кто?! Не бывает такого, что всегда выигрываешь, порой проигрыш неизбежен, как ни старайся. Что ж, можно считать, что ей не поперло, везение кончилось. Пер не бывает вечным - это закон жизни и закон преферанса. Так что все происходящее логично: если кто-то выигрывает, то кто-то неизбежно проигрывает.
"Свою игру, милая, ты не сыграла. Вист втемную, как известно любому преферансисту, чреват подсадкой. Можно, конечно, и сыграть, но шансов сесть немало. Ты переоценила себя... Следователь знает расклад, а ты не знаешь. Образно говоря, у него на руках все козыри, а ты просчиталась, - вела мысленный диалог Лариса-преферансистка с Ларисой-подозреваемой. - Как говорит любимая подруга, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Все, оттанцевалась... Теперь этот клещ в очках уже не отцепится. Весь подобрался, как бойцовый пес перед нападением, даже кончик носа побелел от возбуждения. Откровенно наслаждается близкой победой. Смотрит, как энтомолог на интересное насекомое, за которым долго охотился и наконец-то поймал. Теперь он уже не спешит и меня не торопит. Уверен, что я уже никуда не денусь. Видимо, менты докопались до чего-то существенного. Вот ведь дура самоуверенная! За все в жизни приходится платить, в том числе и за ошибки, и за минутную слабость, и за свои импульсивные поступки, и за самонадеянность. Значит, пришла пора расплачиваться..."
Дознаватель прекрасно видел ее растерянность. Да, это была минута его торжества. Именно ради таких минут триумфа следователь Прохоров жил и работал, не жалея времени и сил. Потому и не торопил подозреваемую в убийстве.
Ему никогда не предлагали работу в коммерческой фирме, куда перебежали многие его коллеги. Но даже если бы предложили - он бы наотрез отказался. Виталий Ильич Прохоров не желал поступаться своими принципами, поскольку всей душой ненавидел современных нуворишей. В прежние годы, когда следователь Прохоров еще был уважаемым человеком, то, чем занимаются теперешние хозяева жизни, называлось "спекуляцией в особо крупных размерах", "незаконной предпринимательской деятельностью", "хищением государственной собственности в особо крупных размерах". В свое время он пересажал не одну сотню таких "коммерсантов", а теперь должен им служить и помогать обходить законы? Да никогда и ни за какие деньги! Мало того, что так называемые бизнесмены сами постоянно нарушают закон, вокруг них происходят сопутствующие правонарушения, в том числе взяточничество, злоупотребление служебным положением и заказные убийства. Лариса Ивлева - одна из плеяды нуворишей. Убийство ее заместителя - типичный "заказняк". Она ли его "заказала" или кто-то другой - не суть важно. Ивлева и ей подобные своей деятельностью создают условия, способствующие правонарушениям, а следовательно, косвенно являются соучастниками.
Иногда эта холеная шлюха раздражала его, и Прохоров с трудом сдерживался. Он не жалел и покойного Сохова - этот молодой карьерист и альфонс, ублажавший начальницу, на его взгляд, недостоин сожаления.
Ивлева называла то, чем они занимаются в своей фирме, "работой", "делом", а по мнению Прохорова, все эти "бизнесмены" - трутни и вампиры, присосавшиеся к результатам чужого труда. С большим удовольствием он возродил бы сталинский лагерь где-нибудь на Колыме и сослал всех коммерсантов туда. Ездишь на иномарке? Купил квартиру, где число комнат превышает количество членов семьи? Имеешь за городом многоэтажный дом и участок больше положенных шести соток? А на счету в банке у тебя сумма более ста минимальных зарплат? Да еще и валютный счет есть? Всех в лагерь, пусть эти кровопийцы там замаливают свои грехи. Хватит, пожили в собственное удовольствие.
По его мнению, поведение Ивлевой свидетельствовало о том, что рыльце у дамочки в пушку. От допроса к допросу она становилась все более растерянной. Порой пыталась огрызаться, но ее прежней самоуверенности уже и в помине нет. Прохоров видел, что Ивлева бледна и выглядит нездоровой, глаза запали и обведены черными тенями, - значит, не спит ночами, мучаясь угрызениями совести. Морщин прибавилось, косметика наложена небрежно, губы она постоянно покусывает, всю помаду съела, а подкраситься забыла, да и легкомысленную шляпку а-ля "Неизвестная" Крамского на допросы уже не надевает.
Он и сам не сознавал, что испытывает к ней самую настоящую ненависть, но это было именно так.
"Все тайное станет явным, ничто не останется без возмездия" - эту истину Лариса знала еще со студенческих времен. Американцы говорят: "Бесплатных гамбургеров не бывает"; норма римского права гласит: "Нет преступления без наказания, нет наказания без закона, нет преступления без законного наказания". С этим не поспоришь.
Тучи над ее головой постепенно сгущались, и вот закономерная развязка - из свидетельницы она стала подозреваемой в убийстве. Приходится расплачиваться за все.
Лариса сделала шаг, потом другой. Первое движение далось ей с трудом, второе уже легче, и вдруг она неожиданно успокоилась.
"Я преферансистка или кто?" - снова спросила Лара, обретая прежнюю уверенность в себе.
Это еще не финал, а лишь закономерное развитие ситуации. Подозреваемая в убийстве - еще не преступница, а подозрение - еще не приговор. Пусть сначала докажут, что она виновна.
Да, дело приняло серьезный оборот, но это еще не конец. Сейчас самая неверная тактика - дать понять, что ей есть чего опасаться.
Сосредоточившись, Лара приготовилась к новым неприятным неожиданностям. Что бы ни произошло, сумеет держать удар.
Сев поудобнее, она закинула ногу на ногу, закурила, оценивающе разглядывая следователя.
Что ж, пора начинать новый раунд.
- Я вас слушаю. - Ее голос звучал ровно.
Прохоров удивился резкой перемене в ее поведении, но виду не показал и зашелестел бумагами.
- Передо мной лежит протокол допроса свидетеля, видевшего ваш "мерседес" 12 февраля в десять часов вечера припаркованным у въезда во двор, где находится ваш офис, и хорошо запомнил номер машины. Свидетель отметил, что автомобиль стоит не на обычном месте. Вы имеете обыкновение ставить "мерседес" как раз под его окнами, и это его раздражало. Он вообще не любит людей, которые ездят на иномарках.
- Этот человек видел меня там 12 февраля в десять часов вечера? - уточнила Лариса.
- Вас свидетель не видел, - вынужден был признать дознаватель, чему она подивилась, - ведь мог бы не отвечать, напустив туману.
- Однако наличие моего "мерседеса", пусть даже в тот же час, когда произошло убийство, вовсе не означает, что именно я убила. - Ей тоже захотелось поиграть с ним в кошки-мышки. Возможно, он еще раз проговорится, что известно следствию.
- А на вашей машине мог приехать кто-то другой? - вступил в игру Прохоров.
- Теоретически - да.
- Ваш муж ездит на ней?
- У него нет водительских прав.
- Тогда кто же? - Следователь ехидно улыбался.
- Да кто угодно! - пожала плечами Лара. - Машина стоит во дворе, сигнализацию может отключить любой умелец, завести ее без ключа тоже не проблема: можно соединить провода напрямую, и все.
- И зачем же этот "умелец" так рисковал? - Дознаватель подыгрывал ей в надежде, что она чем-нибудь выдаст себя. - Гораздо проще воспользоваться другой машиной.
- Может быть, он сделал это намеренно, чтобы подозрение пало именно на меня.
- И кто же это, по-вашему? - прищурился Прохоров.
- А вот это уже ваша работа - найти того, кто это сделал.
- По-моему, и искать не нужно, - усмехнулся он. - Все ясно, как божий день.
- Вы хотите сказать, что убийца сидит перед вами?
- Пока я этого не говорил. Идет допрос подозреваемой в убийстве.
- Ваши подозрения к делу не пришьешь. - Лариса намеренно говорила наглым тоном и упростила свою речь, дабы соответствовать образу. - Докажите, что я убийца, тогда поговорим серьезно. Где ваши доказательства? Или кроме факта, что в тот вечер там стояла моя машина, у вас ничего нет?
- Мы найдем доказательства, - заверил следователь.
- Ах, еще только найдете!.. - усмехнулась она. - Значит, сейчас у вас ничего конкретного нет. Так бы сразу и сказали. Из-за этого вы сорвали мне деловые переговоры и заставили изменить весь график?!
- Я рассчитывал, что получу от вас исчерпывающие ответы на все вопросы. - Прохоров достал из папки какой-то документ и сделал вид, что внимательно его изучает.
"Ну-ну, давай, делай вид, будто у тебя есть убойные факты, с помощью которых ты сейчас припрешь меня к стенке, - иронично прокомментировала его действия подозреваемая в убийстве. - По твоему сценарию, я сейчас должна занервничать, пытаясь угадать, что написано в этой бумажке. Я же знаю, что у тебя в руках всего лишь протокол допроса свидетеля, видевшего мою машину. Ты знаешь его наизусть, потому что писал сам, но все равно делаешь серьезную мину, чтобы оказать на меня психологическое давление".
- Да-да, я в курсе: чистосердечное признание расценивается как смягчающее обстоятельство, - насмешливо улыбнулась она. - Рассказывайте эти сказки кому-нибудь другому.
Прохоров посмотрел на нее, уже с трудом сдерживаясь. К подобному поведению в собственном кабинете он не привык.
Лариса интуитивно чувствовала исходящую от него ненависть. Приглашая ее на допрос, он имел на руках козырь и надеялся додавить, играя на нервах и используя свои шаблонные приемы, но не получилось. Она видела, что следователь разочарован. Азартен, Парамоша, но не любит проигрывать.
- Думаю, на сегодня наши интеллектуальные упражнения закончены, - с любезной улыбкой произнесла подозреваемая в убийстве.
Прохоров попытался возразить, но Лара, не слушая, прошла к вешалке, сняла свою шубу и обернулась, отчеканив с металлом в голосе:
- Мой пропуск, пожалуйста!
Уверенность в себе в сочетании с некоторой наглостью подействовали безотказно. Следователь растерялся, потом все же встал из-за стола и подал ей подписанный пропуск. Она молча кивнула и вышла из кабинета.
На улице Лариса глубоко вдохнула сырой воздух. Погода мерзкая, под стать ее настроению. Слава богу, теперь с нею нет телохранителей. Надоело изображать благополучие перед этими амбалами.
Сев в машину, она достала из сумочки пудреницу и взглянула на себя. Эмоциональные встряски не проходят бесследно для внешности. Запавшие глаза, темные круги, озабоченный взгляд и сжатые губы не украсят ни одну женщину.
"Переживем, - успокоила себя Лара. - Что случилось, то случилось. Теперь главное - выйти из этой ситуации с минимальными потерями".
В ее жизни случались драматические ситуации, но Лариса Ивлева смолоду создала имидж уверенной в себе, благополучной и сильной женщины. На самом деле это было не так. Иногда ей казалось, что в ней живут сразу две личности, между которыми постоянно идет борьба. Она никогда не делилась с другими людьми своими проблемами, даже верной боевой подруге многое не рассказывала. В трудные минуты, не желая показать собственную слабость, Лара предпочитала одиночество: как раненое животное, уползала в свою нору, подальше от всех.
В данный момент она раздумывала, куда ехать. Показываться кому-то в таком жалком состоянии не хотелось. Алка с ее обычными приколами, конечно, отвлечет от тяжелых мыслей, но разве ей расскажешь, как тревожно на душе, как порой страшно, ладони становятся липкими, а сердце ухает куда-то вниз?
К другим приятельницам и подавно ехать не стоит. Те только обрадуются, требуя подробностей, а в душе злорадствуя, что у богачки Ларисы Ивлевой неприятности, да не просто неприятности, а настоящая беда.
Встретиться с кем-нибудь из любовников? Идея так себе... Ей не интересен голый секс: прийти, раздеться, лечь, потом встать, одеться и уйти. Гораздо привлекательнее предварительная эротическая игра и эмоциональная близость. А сейчас она в полном дауне, ей не до эротических игр. Плакаться в жилетку? Это совершенно не в ее характере. К любовнику нужно ехать в хорошем настроении. Ее проблемы нужны мужчинам, как снег в июне.
Да что же это такое? В прежней жизни у нее все было замечательно, всем нравилось ее общество, а теперь, когда у нее трудности, получается, что и голову приклонить не к кому?
Печальные размышления Ларисы прервало треньканье сотового телефона. Может, не брать трубку? Вряд ли кто-то звонит, чтобы ободрить или протянуть ей руку помощи...
Мобильник продолжал звонить. Посомневавшись, она взяла трубку и услышала голос верной боевой подруги:
- Привет, дорогая! Какие у тебя планы?
- Да пока никаких, - вяло отозвалась Лара.
- Чего в миноре? - спросила Алла, мгновенно поняв ее состояние.
- Я только что после допроса...