- А она - Венерой, Данаей, Си-си Кэтч? Так?
Миллер замялся, попыхтел - и рассмеялся:
- Знаешь, у меня был случай такой… Забавно очень получилось. Сошелся я с одной телкой - неделю подряд она мне названивала, часа по три кряду балдели. Минетчица совершенно непревзойденная, ямочки на ягодицах, ноги до потолка подбрасывает, сиськи торчат, как боеголовки - в общем, мечта, да и только. Укатала она меня вусмерть, едва ноги волочил. И вот в очередную ночь чувствую - сил нет. Давай-ка, говорю ей, полежим спокойно, расскажешь мне что-нибудь… Улавливаю: недовольна. Ну, ненасытная такая утроба, понимаешь? Я и сам в этом деле марафонец, но мужики все-таки так устроены, что какой-то предел имеется, какой-то аварийный порог безопасности, чтоб не надорваться, проводку не пережечь. А бабы - что: сосуд бездонный - качай в него да качай хоть до самого светопреставления. Вот я ей и намекаю тоненько, чтоб в гроб меня не вгоняла. Что же, спрашивает, тебе такого рассказать? Ну, что-нибудь про свое детство, говорю, всякие там девчоночьи воспоминания… Ладно, говорит, нет проблем. А я еще ее предупреждаю: давай только без выдумок, из реальной твоей жизни - обещаешь? Тут она мне и выдает: на меня, дескать, в детстве самое колоссальное впечатление произвела гибель "Титаника". Кто, спрашиваю, этот Титаник-то? Песик такой у тебя был? Сам ты, отвечает, песик, кобелина несчастный. Корабль такой был, разве не знаешь? И тут до меня дошло… Брось, говорю, заливать, я же тебя серьезно спрашиваю. Нет-нет, говорит, честное слово: ты же лучший мужик в моей жизни - неужели я стану тебе врать? Вот же, думаю, вляпался. Слово за слово - начала она о себе рассказывать, и выяснилось, что лет ей… Ну, в общем, представляешь…
- Да уж, - хмыкнул Ник не без сочувствия. - Оторвал бабенку, нечего сказать…
- И оказалась она очень интересным человеком, - продолжал Миллер, - с богатейшей биографией, много повидавшим и испытавшим. Но только вот, знаешь ли, что-то такое надломилось с того раза в наших отношениях, какая-то кошка меж нас пробежала. Она по-прежнему хороша была в постели, любовница совершенно фантастическая, но… Вскоре мы расстались - и так, знаешь, сухо как-то, наскоро… Хотя иной раз я думаю: а вдруг она все-таки когда-нибудь позвонит - и что же тогда? Как поступить?
Миллер умолк. Ник понимал, что вопрос коллеги - чисто риторический, однако он ответил - не из сочувствия, а чтобы просто заполнить паузу:
- Как это ни банально, нужно доверять голосу сердца, приятель, - вот самое верное решение. Слушать, что подсказывает душа…
Миллер посопел и хмыкнул:
- А знаешь ли ты, где у человека расположена эта самая душа?
- Где же?
- В гениталиях! - И Миллер скабрезно захохотал.
- Ты думаешь, что пошутил? - усмехнулся в свою очередь Ник. - Кажется, ты не так уж далек от истины, если хорошенько подумать.
- Да, и опыт нашей работы это подтверждает, не так ли? - подхватил Миллер.
- Как и твоя замечательная теория, - добавил Ник уже не без ехидства.
- Разве это только теория? - обиженно отозвался Миллер. - Ты же сам видишь, то есть слышишь… Я даже научный термин для этого изобрел…
- Болтохерия?
- Фу, какой ты!.. Эротофонизм - вот!
- Ништяк, можешь защищать диссертацию. Будешь потом преподавать в каком-нибудь Принстоне…
- Какой, ко всем чертям, Принстон? - возмутился Миллер. - Да я отсюда - ни ногой! Тут - вся моя жизнь, понимаешь? Весь ее смысл!
- Да ладно тебе, я же пошутил… Слушай-ка, а ты не опасаешься, что среди твоих нынешних подружек тоже может оказаться такая… э-э… девушка не первой свежести, а? - полюбопытствовал Ник.
- Хм… Видишь ли, у той был на удивление молодой голос, так что попасться было очень легко, - пояснил Миллер. - И потом, такой исключительный темперамент, такое знание всех тонкостей секса…
- Насчет знания - это неудивительно. Сам говоришь - богатый жизненный опыт.
- Ну ты что, издеваешься? - обиделся Миллер. - Я тебе, можно сказать, душу открыл, а ты…
- Нет-нет, ни в коем случае! Вообще твоей интимной жизни можно только позавидовать, - поспешно сказал Ник. - И как ты только не устаешь?
- Ого - не устаю! Да я просто с ног валюсь, когда домой прихожу. И для меня внешнего мира уже попросту не существует - так только: в магазин забежать, оплатить счета - и не более…
Нику вдруг почему-то стало жаль Миллера, но он тут же себя одернул: с какой стати жалеть такого счастливого человека?
Зазвонил телефон. Ник снял трубку.
- Алло, - послышался сочный мужской голос. - Это фирма "Мистер Доверие"?
Ник удивился: мужчины звонили им крайне редко, прежде всего - гомики, которых "мистеры" старались отшивать побыстрее. Или мятущиеся трансвеститы - к таковым Ник относился снисходительнее, но тоже предпочитал не затягивать разговор: пусть организовывают свою телефонно-утешительную фирму и оттягиваются на здоровье. А тут, может, какая-нибудь несчастная баба никак прозвониться не может, - а потом заголовочек в газетной хронике происшествий: "Выбросилась из окна", "Отравилась газом", "Вскрыла вены"… А вы, ребята, обращаетесь не по адресу. Но имидж есть имидж, нужно быть корректным - и Ник вежливо ответил:
- Да, вы не ошиблись.
- Могу ли я попросить к телефону Ника Паркера? - учтиво спросил мужчина.
Это еще что за новости? Сроду такого не бывало! Может быть, что-то случилось дома - пожар? И звонят из полиции? У Ника стало нехорошо на сердце.
- Ник Паркер вас слушает…
- Привет, Ник, старина. Это Баксли говорит.
- Баксли? - удивился Ник. - Джо Баксли?
- Ну да, он самый. Слушай, тут такое дело: объявился Фрэнк Дэвероу…
6
С Джо Баксли, своим бывшим товарищем по оружию, Нику Паркеру доводилось последний раз контачить с десяток лет назад. Баксли в ту пору активничал по поводу создания некоей антивоенной организации - что-то вроде "Ветераны Вьетнама за мир", и он прислал Нику приглашение поучаствовать в этом деле. Меньше всего хотелось Паркеру тем или иным образом вспоминать о войне - и он ответил вежливым отказом. И вот - снова Баксли…
- Кто объявился - Фрэнк? - переспросил Ник.
- Ага, тот самый Дэвероу, твой бывший корешок, - подтвердил Баксли.
"И опять этот сон сегодня - как совпало", - мелькнуло в сознании Ника.
- Почему ты молчишь? - спросил Баксли.
- А что я должен говорить? - пожал плечами Ник. - Ты мне за этим и звонишь?
- Ну да…
- А-а… Понятно… И как там у тебя погода, в Хьюстоне? Ты ведь все еще там живешь?
- Нормальная у нас погода, нормальная…
- Это хорошо.
И опять возникла неловкая пауза.
- А как ты вообще узнал этот телефон? - с долей раздражения спросил Ник.
- Да это несложно…
- И названиваешь с утра пораньше, - сварливо продолжал Паркер. - У тебя что - бессонница?
- Вроде того, - буркнул Баксли.
- Сходил бы к врачу - он пропишет тебе чего надо. И тогда никаких проблем.
- А у меня никаких проблем и нет, - сердито фыркнул Баксли. - Это у твоего Фрэнка проблемы.
- А мне-то до них какое дело? - холодно парировал Ник.
- Послушай, Ник… Я тебе расскажу, что знаю, - вот и все. А знаю я немного, так что надолго тебя не задержу. Ладно?
- Ну валяй, - неохотно согласился Ник.
- Дэвероу позвонил мне сегодня среди ночи и попросил взаймы. большую сумму…
- Большую?
- Да, весьма большую. Во всяком случае, для меня.
- То есть, как я понимаю, ты ему отказал?
- Да…
- А зачем мне об этом знать?
Краем уха Ник уловил мурлыканье Миллера, занимавшегося эротофонизмом с очередной клиенткой: "И тут я опускаюсь пониже, вдоль твоего гладкого животика, ты разводишь ножки в стороны…"
- Понимаешь, - сказал Баксли, - после разговора с Фрэнком у меня стало так нехорошо на душе…
- Почему?
- Какой-то он был затравленный, загнанный. Просто в отчаянии парень.
Ник неопределенно хмыкнул.
- Ты знаешь, - продолжал Баксли, - я никогда не питал к Фрэнку особо теплых чувств. Он бывал излишне развязен в некоторых вопросах…
"Особенно по пьяному делу", - мысленно добавил Ник. Да, водилась за Фрэнком такая скверная привычка: сыпать в подпитии шуточками дурного вкуса - в частности, с расистским душком. И конечно же, чернокожему Баксли это было не по нутру.
- Да и потом - его странное поведение той ночью, когда ты, Ник, попал в плен…
- Какое такое поведение? - зло спросил Ник.
Ну зачем, зачем Баксли повел речь об этом? Что было - то прошло, зачем ворошить?
- Тебе виднее… - уклончиво сказал Баксли.
- Мне - "виднее"? - саркастически переспросил Ник. - Мне?
- Ох, прости…
- Ладно, не в этом дело. Но, понимаешь, я никогда не предъявлял к Фрэнку Дэвероу никаких претензий.
- Ты-то не предъявлял, - согласился Баксли. - И никто не предъявлял. Но тем не менее у ребят было свое мнение на сей счет… И Фрэнк не мог не догадываться об этом.
- Не знаю, я не видел Фрэнка с тех самых пор, - сказал Ник, сделав ударение на глаголе. - И мне это как-то до фонаря.
Баксли шумно выдохнул в трубку.
- Ну, в общем, имей в виду: по моему мнению, у Дэвероу явно крупные неприятности. Я никак не мог заснуть после разговора с ним - и вот вдруг решил связаться с тобой, Ник.
- Что, хотел меня порадовать, что ли?
- Ох, Ник, ну перестань… Короче говоря, если хочешь, я могу дать тебе его координаты.
- Не понял.
- Ну, адрес его у меня есть - в старой моей картотеке ветеранской.
- Я другого не понял, - упорствовал Ник, - зачем мне адрес Дэвероу? Поздравить его с Рождеством? Так еще рано. Или с Днем независимости? Так уже поздно…
- Это Майами, от тебя недалеко. А там уж сам разберешься, с чем тебе его поздравлять… Так ты записываешь?..
- Думаешь, если я - Мистер Доверие по работе, то и по жизни являюсь добрым самаритянином?
- Я просто хорошо тебя помню, Ник Паркер, - сказал Баксли. - И потом… Знаешь, меня мучила совесть все эти годы за то, что я так и не сообщил тебе координат Фрэнка…
- Но я ведь и не спрашивал…
- Мало ли что…
Они опять помолчали.
- Ты сам-то как поживаешь? - спросил Ник.
- Да все отлично, - ответил Баксли. - Ну, или более-менее, если быть точным.
- Женат?
- Еще бы. Четверо ребятишек. Младшему два с половиной года.
- Это хорошо.
- Кто бы спорил…
- С работой как?
- Нормально, старина.
- А как эта твоя лавочка - "за мир" и все такое?
- Поиграли - и хватит. Теперь ограничиваюсь борьбой за мир в границах собственной семьи. Очень, знаешь ли, непростое дело. А у тебя как дела?
- Пока не прозрел, - усмехнулся Ник.
- Погоди - еще не вечер.
- Это точно. Так, говоришь, ничего у вас там погодка?
- Подходящая… Так я диктую адрес?
- Ладно, валяй. А то и так уже уйму денег на разговор просадил - у нас тариф высокий…
Ник нашарил на столе ручку.
- …А теперь ты чувствуешь, как мой нахальный мальчонка прошибает тебя до самого дна, до самого сердца, как он молотит тебя, дорогую, единственную… - продолжал ворковать Миллер.
7
- Ну твою мать-то…
Гнилой Боб откровенно скучал. Тоскливое нынче выдалось утречко, не в дугу. Жизнь вообще - сплошное дерьмо. И бабы - дерьмо. И дружки - дерьмо. Все - дерьмо.
- Эй, Дик! - окликнул он приятеля, сидящего за соседним столиком.
- Чего тебе? - повернул тот к Гнилому Бобу свою небритую харю.
- Ну ты и дерьмо! - торжествующе провозгласил Гнилой Боб.
Вся компания довольно загоготала, а пуще всех - сам обозванный Дик. Такие шутки они любили.
Здесь, в небольшой забегаловке рядом с аэропортом Майами, их кодло кантовалось частенько. Занимались обычно тем, что подлавливали прибивающих растяп-пассажиров, каких-нибудь лохов из глубинки. Выходит такой из самолета, а тут - пальмы, солнышко, клюв разевает, восхищенно отдувается - вот тут и самое время к чемоданчику его ноги приделать. А для пущей верности можно и перышко к боку приставить, чтобы не трепыхался, а то и по маковке трубой засандалить. Бывают все же в жизни клевые моменты.
Но нынче пока не везло. Блядский какой-то денек.
Гнилой Боб с хлюпаньем дососал свое пиво, смял банку и швырнул ее в угол. Старуха негритянка за стойкой неодобрительно на него покосилась - но промолчала: с этой шоблой она предпочитала не связываться.
Снаружи, за стеклянной стеной, прошла, покачивая бедрами, стройная девушка в джинсовых шортиках.
Компания несколько оживилась.
- Хух, птичка! Поободрать бы ей перышки!
- И вставить в клювик пару штучек!
- И в сраку, в сраку! Чтоб вся уперделась!
- И до усёру, до усёру ее!..
- Титьки узлом завязать…
Один только Гнилой Боб помалкивал. Чего зря трепаться-то? Делать так делать. Повстречать такую козочку в подходящем местечке - и показать ей, что да как умеют парни из Майами. Опыт есть.
Боб поковырял языком дупло в зубе. Не-ет, черт. Пиво уж больно холодное. Дерьмо.
Вдруг в забегаловку вошел странный посетитель. Высокий блондин со слегка неестественной прямизной осанки, легонько простукивающий путь перед собой деревянной тростью, подошел к стойке и спросил порцию мексиканского жаркого.
Гнилой Боб хлопнул себя по ляжкам:
- Эй, мужики! Гляньте-ка, сейчас будет потеха…
Компания притихла и начала наблюдать за вожаком.
Гнилой Боб вразвалочку подковылял к расположившемуся за стойкой блондину. Помахал рукой у него перед лицом - нет, не врубается чувачок. Значит, и впрямь слепой. Вот козел.
- Эй, приятель, - развязно сказал Гнилой Боб, - это мексиканская жрачка. Ее с соусом надо хавать. Тебе какого плеснуть - мягкого, крепкого?
Блондин с улыбкой поднял на Гнилого Боба незрячие глаза.
- Крепкого, пожалуйста, - сказал он вежливо.
Гнилой Боб осклабился и плеснул ему в тарелку почти полную бутылочку жгучего соуса "чили":
- Вот, лопай.
Блондин перемешал соус с гарниром и отправил себе в рот солидную порцию.
Гнилой Боб со всей компанией зареготали во все горло.
Слепой между тем аккуратно прожевал и глотнул. Затем снова широко улыбнулся:
- Неплохо. Но пожалуй, этот соус слишком слабый для меня. Может быть, есть что-нибудь покрепче?
Физиономия Гнилого Боба озадаченно вытянулась.
А блондин продолжал уплетать за обе щеки.
Ладно, сука, жри. Мы тебя только немножко облегчим.
Гнилой Боб подергал за ремень сумки, висящей на плече слепого:
- Дай-ка мне твой багажик.
- А ты уверен, что она тебе подойдет? - спокойно осведомился блондин.
Гнилой Боб посерел от гнева:
- Давай мне сумку, ты, кент!
Дружки Боба, отшвырнув стулья, приблизились к ним:
- А ну, отдай ему сумку, лишенец!
И тут Гнилой Боб увидел нечто странное: трость, только что смирно стоявшая рядом со слепцом, вдруг взвилась вверх и резко ткнулась ему, Бобу, в живот. Из груди у него сразу ушел куда-то весь воздух, изнутри к горлу подкатило чугунное ядро - и Гнилой Боб отключился, враскоряку рухнув на пол.
- Ах ты, ублюдок! - рявкнул небритый Дик.
Слепой со все той же любезной улыбкой повернулся к нему, а его трость тем временем ударила в бок верзиле с кастетом и походя чиркнула по гортани другого громилу, едва успевшего замахнуться ножом. Оба они мигом заняли место рядом с Гнилым Бобом.
Дик и еще один уцелевший представитель кодла в секунду сообразили что к чему и проворно ломанулись к выходу.
Приемник над стойкой кончил изрыгать бодренькую музычку, и игривый голос дикторши известил:
- В Майами опять восстановилась хорошая погода.
А Ник Паркер, незряче глядя в пространство, с обезоруживающей улыбкой вопросил:
Что здесь происходит? Ах, простите, я такой неловкий, Боже мой…
И тут негритянка за стойкой не выдержала и расхохоталась.
8
Мало сказать, что Фрэнку Дэвероу сейчас было не по себе. Ему было гораздо, гораздо хуже.
Потому что в данный момент он висел вниз головой на высоте тридцатого этажа и вечерняя улица, освещенная веселенькими огнями, маячила глубоко внизу под ним.
Сильные руки удерживали Фрэнка за щиколотки - пока удерживали, а там - поди знай…
- Ну как, тебе хорошо видно? - спросили у него сверху, с балкона.
К горлу подкатывала нестерпимая тошнота, далекая мостовая рябила автомобильными фарами.
- Брюс-авеню - не правда ли, прекрасная улица? - продолжали ехидничать мучители.
Вдруг пальцы на щиколотках Фрэнка чуть ослабили свою жесткую хватку.
- Нет! Нет! - истошно заорал он.
Сверкающая ниточка слюны, вылетевшая вместе с воплем, легкой паутинкой заскользила вниз вдоль этажей.
- Или тебе что-то не нравится?
Кровь прилила к голове, и казалось, что под ее напором глазные яблоки постепенно выдавливаются наружу: вот еще чуть-чуть - и выскочат вон, канут вниз бело-радужными шариками, шлепнутся об асфальт тротуара, словно яйца на сковороду.
- Очень высоко здесь, приятель, я понимаю. Но ты ведь сам напросился, разве не так?
Фрэнку вдруг пришла в голову совершенно нелепая в данном случае мысль: нет, у далеких предков людского рода никогда не было крыльев. Иначе сработал бы далекий-далекий инстинкт - и не было бы столь омерзительно страшно болтаться над Брюс-авеню.
- Ну ладно, хватит, - произнес сверху жирный голос. - Пожалуй, пора его сбросить.
- Нет! - снова закричал Фрэнк, отлично понимая, что его мнение тут мало кого интересует.
Полуобморочное марево застило взор, ноги сводила судорога.
- А почему же нет? Не волнуйся - ты быстро долетишь, зуб даю.
Его встряхнули, словно куль, - и Фрэнк лихорадочно попытался припомнить какую-нибудь подходящую молитву, но в сознании мелькнула только строчка из какого-то шлягера: "Это мы к вам идем, ребята чумовые…"
Но похоже, полет пока откладывался.
- Нет, кажется, ты еще не вполне готов к этому. Повиси еще немного, - с некоторой даже досадой произнес все тот же жирный голос.
- Прошу вас, отпустите меня, - с трудом выдавил из себя Фрэнк.
- Да? Ну ладно, уговорил… Ну-ка, Сэм…
- Нет!!! - возопил Фрэнк, поняв свою роковую оговорку, которая могла стоить ему жизни.
- Но ты же просишь! - возмутились наверху.
- Нет! Нет! Не то!
- А что же, голубчик?
- Умоляю вас…
Горло пересохло, словно резиновый шланг на знойном солнце, слова из него лезли с трудом.
- Умоляю, пощадите…
На балконе язвительно рассмеялись в несколько глоток.
- Странный ты тип, Дэвероу. Поиграл на славу, доставил себе удовольствие - разве не так?
Бездна внизу внезапно показалась не столь уж и страшной - она звала, манила…
- Тебе ведь никто не мешал, дружок: хочешь играть - играй. Угодно в долг? Ну что ж, отчего бы не подсобить приличному человеку? Получай в долг. Тут ведь все порядочные люди, не какие-нибудь там жлобы… Разве не так было, дружище Фрэнк?