Жюв мог поехать с вокзала Сен-Лазар поездом под названием "морской", который прибывает в Дьепп в то самое время, когда отправляется судно в Англию. И вот, устроившись в вагоне первого класса и прогуливаясь по коридору, он узнал офицера Второго бюро, чей облик был ему хорошо знаком. Лейтенант Анри де Луберсак! Поезд еще не успел отправиться, как офицер кирасиров вошел в то же купе, где был один Жюв.
Анри де Луберсак уже несколько часов был в курсе необыкновенного ареста лже-Вагалама и понял, что встречался на набережной близ улицы Сольферино ни с кем иным, как с Жювом. Для национальной безопасности зло было не так велико, но тем, что его провел штатский, офицер Второго бюро был глубоко задет. Такими методами, думал он, не пользуются, они недостойны джентльмена!
Этот деликатный вопрос путешественники начали обсуждать с самого Батиньольского туннеля; де Луберсак - очень возбужденно, Жюв - спокойно и непоколебимо. Дискуссия длилась до самого вокзала в Дьеппе. Двое мужчин расстались, сухо простившись. Потом они целый час бродили поодиночке.
Но ведь у них был один и тот же объект наблюдения, и поэтому оба желали находиться на набережной, где непрестанно встречались. Эта ситуация могла бы продолжаться бесконечно, но Жюв и де Луберсак были слишком умны, слишком серьезны и слишком преданы своему долгу, чтобы упрямо действовать врозь в таком деле, где их сотрудничество могло быть очень полезно.
Поэтому Жюв, в четвертый раз встретившись с офицером, предложил ему мир, который тот и принял.
После обмена сердечными рукопожатиями Жюв начал:
- Что мы ищем, вы и я, или, лучше сказать, к какой цели стремится и Второе бюро, и полиция?
Офицер четко ответил:
- У нас украден документ, нам нужно его найти.
Жюв продолжал:
- Совершены два преступления; нам нужно схватить убийцу.
- Но так как вероятно, что убийца капитана Брока и певицы Нишун - тот же человек, который украл документ… - продолжал лейтенант де Луберсак.
- То, объединив наши усилия, мы получим шанс открыть то и другое, - закончил Жюв.
После паузы полицейский спросил:
- Однако, лейтенант, тот факт, что вы здесь, указывает, я полагаю, на некий момент в этом деле, некое ответвление… Не для того ли вы в действительности приехали в Дьепп, чтобы схватить… некоего капрала, который должен передать за границу предмет очень большой важности?
Де Луберсак не стал хитрить.
- Это верно. Я вижу, что вы в курсе.
Жюв кивнул головой. Двое медленно направились к городу вдоль набережных порта. В ста метрах от берега красовалась маленькая прогулочная яхта под голландским флагом. Жюв с большим вниманием рассматривал нарядное судно, и когда Анри де Луберсак спросил, нет ли у него особого пристрастия к этому виду спорта, полицейский улыбнулся.
- О нет, - сказал он. - Однако, когда эта яхта подойдет, я бы с большим удовольствием посетил ее вместе с таможенниками, потому что, если мои сведения точны, это судно путешествует не для того, чтобы развлекать пассажиров. Если уж говорить все, я думаю, что именно на ней капрал Винсон собирается спрятать похищенное орудие, а вместе с ним и свою менее интересную персону.
Анри де Луберсак согласился.
- Господин Жюв, вы прекрасно осведомлены; то, что вы предполагаете, я знаю точно.
Двое мужчин продолжали прогуливаться, беседуя на разные темы. Они обменивались сведениями.
Офицер Второго бюро сообщил полицейскому инспектору, что, по последним известиям из Парижа, капрал Винсон уехал в обществе священника, и что эти двое, сев в наемный автомобиль, приказали ехать по дороге в Руан. Возможно, они приедут в Дьепп к ночи, а когда они приедут…
- В этот-то момент, - вставил Жюв, - мы их и поймаем. Я обо всем договорился с местной полицией.
Они еще поговорили о своих делах.
- Ах! - сказал Жюв. - Какая досада, что капитан Лорейль и инспектор Мишель вмешались вчера вечером и преждевременно арестовали меня, думая, что я - Вагалам; ибо я не смогу уже переодеваться в этого бандита, чтобы расспрашивать членов этой большой шпионской организации, которую мы стремимся раскрыть…
- Но что вам помешает снова переодеться Вагаламом? - спросил лейтенант де Луберсак, хоть и не желал возвращаться к истории с Вагаламом, где его так провели.
- Милый мой, - отвечал Жюв, продолжая внимательно смотреть вокруг, ибо с минуты на минуту ожидал появления дичи, на которую охотился, - милый мой, пока никто не знал, что я - не Вагалам, я мог использовать его внешний вид, но теперь я разоблачен; разоблачен не только в глазах окружения преступника, но - уверен - и в глазах настоящего Вагалама!
- Разве вы его видели? - спросил де Луберсак.
- Даю руку на отсечение!
Офицер настаивал:
- В какой момент? Где? На улице?
- Нет, лейтенант, в момент моего ареста!
Де Луберсак удивился:
- Но вас было там не так много, как я слышал. Значит, настоящий Вагалам должен был находиться в доме барона?
- Хм, - пробурчал загадочно Жюв, - почему бы и нет?
Лейтенант спросил:
- И кого же вы подозреваете?
Жюв молчал.
- Я, со своей стороны, склонен думать, что компаньонка, мадемуазель Берта, или Бобинетта, играла и, возможно, еще играет в этих делах непонятную роль.
- Вы находите ее непонятной? - рассмеялся Жюв. - А я нет!
- В таком случае, будь я на вашем месте, я арестовал бы ее…
- А потом?
- Потом видно будет…
Жюв с минуту глядел на офицера, потом, дружески взяв его под руку, заговорил:
- В полицейских расследованиях и делах такого рода, какими я занимаюсь, у меня есть совершенно особая теория; она не для всех, но мне она до сих нор помогала, и я ее придерживаюсь. Большинство моих коллег, как только справедливо подозревают кого-нибудь, сейчас же его хватают, помещают в тюрьму, расследуют его дело и готовы уже его осудить. Я не говорю, что такой способ действий не дает результатов, но достигается ли этим цель, которая поставлена, можно ли считать операцию законченной, если схватили лишь нескольких участников? Особенно, когда речь идет о таких сложных делах, как наши, участники которых лишь марионетки в руках господина… Господина неуловимого… или почти неуловимого. Да, я мог бы арестовать Бобинетту так же, как мы, вероятно, сейчас арестуем капрала Винсона, но дало бы это нам ключ к тайне? И не вернее ли мы доберемся до главного руководителя банды, если временно оставим на свободе его сообщников?..
Вдруг Жюв прервал речь: навстречу шел человек. Это был агент сыскной службы в Дьеппском комиссариате.
- Господина Анри просят к телефону, - сказал он.
Де Луберсак поспешил в полицейский участок, где его ждал разговор с Военным министерством. Один из его коллег сообщил, что капрал Винсон вместе со священником примерно час назад остановился у гаража в Руане.
Пока офицер узнавал эту подробность, Жюв получил в полицейском участке шифрованную телеграмму, подтверждавшую это сообщение, но, кроме того, информировавшую его, что эти туристы получили в гараже телеграмму…
На набережной Жюв сказал лейтенанту де Луберсаку:
- Надо быть еще внимательнее, наши жулики не замедлят приехать!
С наступлением сумерек ветер стал успокаиваться. Черная вода гавани отражала тусклый свет прожекторов, которые зажигали в порту.
Несмотря на то, что он был полностью поглощен служебными заботами, Анри де Луберсак уже долгое время с трудом удерживался от вопроса, вертевшегося у него на языке - вопроса интимного, который он хотел, но боялся задать Жюву. Офицер помнил, что во время встречи на берегу Сены Жюв обвинил Вильгельмину де Наарбовек в том, что она была любовницей капитана Брока. Теперь, когда он знал, что лже-Вагалам - это инспектор Жюв, слова его снова пришли ему на ум и особенно мучили его. Наконец, де Луберсак задал этот вопрос полицейскому.
Тот нахмурил брови и, казалось, смутился. Дело в том, что он вовсе не думал, будто Вильгельмина де Наарбовек была любовницей капитана Брока. Но он усматривал в жизни молодой девушки какую-то неразгаданную тайну и предчувствовал, что разгадка позволит ему, быть может, разъяснить некоторые еще темные для него вещи.
Действительно ли белокурую девушку, живущую у барона де Наарбовека, зовут Вильгельмина де Наарбовек?
Когда Жюв узнал, что девушка регулярно ходит молиться на могиле леди Белсам, знаменитой леди Белсам, любовницы неуловимого Фантомаса, он готов был себе сказать: "Нет, мадемуазель де Наарбовек не дочь богатого барона". Но кто же она тогда?
Жюв не хотел говорить этого офицеру, он решил поступить отчасти по Макиавелли: взволновать честную душу этого влюбленного, побудить его вызвать объяснение, заставить заговорить саму Вильгельмину, без сомнения, знающую, кто она на самом деле.
Итак, Жюв, без колебаний пренебрегая чувствами Анри де Луберсака, лицемерно сказал:
- Мне нелегко отвечать вам на этот вопрос, потому что я думаю, что, посещая дипломата на улице Фабер, вы встречаетесь у него с восхитительной девушкой, чье обаяние не оставило вас равнодушным. Вы прекрасно помните, что сказал вам Вагалам на берегу Сены. Сегодня вы говорите с тем же Вагаламом. И я, к сожалению, должен вам сказать, что каков бы ни был мой внешний облик, мои мысли меняются очень редко.
Офицер понял. Он побледнел, губы его дрожали, кулаки были сжаты. Удовлетворенный результатом, Жюв повторил знаменитый афоризм дона Базилио: "Клевещите, клевещите! Что-нибудь всегда останется!"
Наступила глубокая ночь. В маленьком портовом ресторанчике двое мужчин получили скромный обед. Беглецы, которых они ждали, несмотря на прогнозы, опаздывали, и настоящая тревога терзала полицейского и офицера.
След ли их был потерян или слежка разоблачена - все равно это ставило под угрозу запланированный арест.
Пока Луберсак оставался на посту, Жюв вернулся в полицейский участок. В момент, когда он вошел, зазвонил телефон. Дежурный передал Жюву трубку. Звонили из Руанского комиссариата.
Капрал и кюре поехали по дороге в Барантен, пообедали в отеле "Цветущий перекресток" и, по словам шофера, собирались провести там ночь. Завтра рано утром они прибудут в Дьепп…
Жюв сообщил это лейтенанту кирасиров, и они расстались, чтобы вернуться в свои отели и немного отдохнуть.
Однако Жюв не ушел из района набережной. Он устроился в будке таможенника и стоически приготовился провести там ночь, наедине со своими мыслями. Он хотел быть уверенным, что никто не сможет незаметно для него проникнуть на таинственную яхту. Поэтому-то решил не спать.
Не прошло и часа, как Жюв насторожился. Он услышал шум шагов по соседству с будкой. Полицейский вздрогнул. Что, если это капрал Винсон? Он еще раз прислушался; шаги приближались. Жюв неслышно покинул свое убежище, кто-то оказался перед ним и… двое мужчин, узнав друг друга, не могли не расхохотаться. Перед Жювом был лейтенант Анри де Луберсак, который, рассуждая так же, как полицейский, счел в высшей степени неблагоразумным снять наблюдение.
Жюв весело подытожил ситуацию:
- Ну, мой лейтенант, можно сказать, что и штатские, и военные в нашей с вами профессии живут всегда по законам войны!
Они философски закурили и, готовые провести бессонную ночь, стали прогуливаться взад и вперед.
Глава 22
ОНИ СБЕЖАЛИ!
В это время Фандор, обладавший редким даром справляться со своей усталостью, тоже бодрствовал.
Убежденный теперь, что лже-кюре намерен впутать его в опаснейшую авантюру, он решил не спать и не спал. Гости, приглашенные на свадьбу, топали до позднего часа, и журналист, слышавший каждый шаг в коридоре, все пьяные песни, которые горланили в столовой добрые нормандцы, поздравлял себя с этим шумом, мешавшим ему заснуть.
Но, в конце концов, и самые веселые из гостей улеглись, шум прекратился, а заря еще не занималась. Фандор неподвижно лежал в своей постели и, борясь со сном, продолжал размышлять. Он убеждал себя, что если сам не смыкает глаз, то и священник, его сосед по комнате, тоже не отдыхает. Если он, Фандор, не доверяет аббату, то ясно, что аббат не больше доверяет капралу Винсону.
Время тянулось бесконечно, между ударами стенных часов, казалось, проходили века, а утро все не наступало.
"Если бы мой кюре заснул, - думал Фандор, - я бы тут же сбежал: но я уверен, что у моего приятеля глаза открыты!"
Но все же пытке журналиста должен был прийти конец. Понемногу в комнату начал пробиваться через занавески неясный свет, на полу появились тени, запел петух, во дворе послышался голос конюха. Начинался день…
- Вы проснулись, капрал? - спросил, наконец, священник тихим голосом, с предупредительностью человека, опасающегося потревожить спящего.
- Совершенно, господин аббат. Как вы отдохнули?
- Спал крепким сном.
"Так я тебе и поверил!" - подумал Фандор, отвечая, в свою очередь:
- И я тоже. После такой усталости…
- Не встанете ли вы первым, капрал? Когда вы закончите свой туалет, я начну мой. И мы не стесним друг друга.
- Но, господин аббат, я не хочу заставлять вас ждать, вставайте сначала вы.
- Нет, нет! Без церемоний!
Фандор не настаивал. Он был вполне доволен предложением своего дорожного товарища. В два счета, так, как он привык в казарме, мнимый капрал Винсон был побрит, одет… готов.
- Дорогой аббат, - объявил он затем, - если вы не возражаете, я пойду проверю, встал ли шофер, и скажу ему, чтобы он готовил машину.
- Я хотел вас об этом просить, капрал.
Едва закрыв за собою дверь, Фандор иронически поклонился своему спутнику.
- Желаю всего наилучшего, - сказал он, - надеюсь, что теперь вы попадетесь на моем пути лишь тогда, когда Жюв будет наготове и предложит парочку заслуженных вами браслетов!
Журналист не собирался, конечно, будить шофера. Он вышел во двор и поздоровался с хозяином отеля.
- Мы очень хорошо провели ночь, - сказал он, - мои товарищи собираются, а я посмотрю, в порядке ли машина.
Фандор был опытным водителем, он прекрасно знал, как управлять автомобилем. Он не колебался. Накануне в Руане машина была полностью обеспечена бензином и водой, ему нужно было лишь включить мотор.
Молодой человек быстро проделал необходимые манипуляции, потом сказал смотревшему на него с любопытством хозяину:
- Если меня спросят, скажите, что я немного прокачусь по дороге и через три минуты вернусь.
Фандор прыгнул на сиденье, машина вырвалась со двора на дорогу, в направлении Руана.
"Нет, - подумал Фандор, неожиданно притормозив. - На мне военная форма, есть риск, что меня заметут. Я так и вижу, как какой-нибудь служака подходит ко мне на вокзале… Может быть, обо мне уже сообщили. А я вовсе не хочу быть арестованным. Если же появиться на каком-то маленьком, неизвестном вокзале, то можно преподнести любую выдуманную историю, и кассирша самым невинным образом продаст мне билет в Париж". И без всяких колебаний Фандор повернул к Барантену.
Погода была хорошая, день обещал быть ясным. Фандор наслаждался этой утренней прогулкой по нормандской деревне.
"Вероятно, теперь придется покончить с моей ролью солдата, - думал он. - С одной стороны, настоящий Винсон наверняка за границей и ему уже нечего бояться… А я уже знаю в лицо главных шпионских шефов: братьев Норе в Вердене, элегантного туриста и мнимого кюре. Я буду продолжать свое расследование в шкуре Фандора, а Жюв поможет мне и не выдаст военным властям".
Он въехал в деревушку Барантен. Ему встретилась крестьянская телега. Фандор остановился и спросил у возницы:
- Я немного сбился с пути, сударь; не будете ли вы любезны указать мне, где ближайший вокзал?
- Вам нужно ехать в Мотвиль, капрал. Повернете на первом перекрестке, а дальше все прямо, и точно приедете к вокзалу.
Журналист поблагодарил и снова включил мотор.
Несколько минут спустя, увидев по одну сторону дороги рощу, которая может скрыть его от посторонних глаз, Фандор развернул авто и выехал прямо в поле. Остановив машину, он вышел и сказал:
- Все-гаки, прогулка была хороша… Но взять эту машину взаймы было бы гораздо опаснее, чем оставить ее здесь.
И Фандор рассмеялся, подумав о растерянных физиономиях священника и шофера, так бесцеремонно покинутых им в отеле.
Медленно, не торопясь, Фандор направился к вокзалу.
Журналист ошибался, предполагая, что священник в отеле "Цветущий перекресток" остолбенеет, заметив его исчезновение.
Когда шофер проснулся и увидел, что уже девять часов, он вздохнул, подумав: "Боже мой! Что запоют мои господа? Надо было пуститься в путь в восемь часов, теперь уже девять, а я еще не готов".
Бравый шофер торопливо оделся и выбежал во двор отеля. Не увидев там своей машины, он подумал, что еще спит. Что это значит? Кто мог уехать на ней? Он выбежал на улицу, но и там, разумеется, не было никакого автомобиля.
"Нет! Неужели?! - думал он. - Неужели ее украли?"
Хозяин отеля уехал за провизией в Руан. Конюхи, которых начал допрашивать шофер, не могли дать ему никаких объяснений.
- Может быть, кто-то из ваших господ решил проехаться? - спросил один из них.
- Хотел бы я на это посмотреть! - ворчал шофер. - В конце концов, это не их вещь, и я не служу у них! Просто этот кюре пришел вчера в мой гараж и нанял меня, так сказать, на небольшую экскурсию. Хотел бы я посмотреть, как он или его солдат позволят себе прикоснуться к моему мотору… Я им покажу, кто я такой!
Фермеры и конюхи во дворе хохотали, потешаясь над яростью этого человека. Ему посоветовали:
- Ты знаешь, в какой они комнате? Поди посмотри, там ли они. Прежде, чем орать, надо быть уверенным, что для этого есть причина.
Шофер прыжками преодолел лестницу и постучал в дверь комнаты, где случайные господа провели ночь. Но сколько он ни стучал, сколько ни дубасил кулаком, ответа не было.
Охваченный тревогой, не понимая, что происходит, шофер решился открыть дверь. Он всунул голову в комнату, оглядел ее, и у него вырвалось:
- Будь я проклят!
Комната была пуста.
Поминая всех чертей, шофер поспешно спустился с лестницы и накинулся на возвратившегося хозяина отеля:
- Где мой кюре?
Толстяк с изумлением посмотрел на него.
- Ваш кюре?
- Да, мой кюре! Или его капрал? Где они?
- Где они?
Вокруг, смеясь, толпился персонал отеля. История становилась забавной.
- А моя машина, которую я не могу найти? - продолжал шофер. - Вы знаете, где она?
Теперь, в свою очередь, возмутился хозяин отеля.
- Ваша машина, добрый мой господин, ваш автомобиль? Но ведь капрал уехал на нем уже два часа назад. Он сказал, что проедется…
- А кюре был с ним?
- Нет, кюре ушел вскоре после него. Он сказал мне, что идет на почту отправить телеграмму. Неужели меня обманули?
Шофер не ответил, он без сил рухнул на стул.
- Черт возьми! - сказал он. - Эти мерзавцы сперли мою тачку!
В отеле горячо обсуждали это происшествие. Один из фермеров предложил нанять машину и пуститься вдогонку… Но, к счастью, к шоферу понемногу возвращался разум.