- Это не такое уж большое несчастье, - говорил он. - Один наряжается священником, чтобы поверили, что все честно, у другого нашивки капрала, и верят, что это серьезно… А потом оказывается, что эти шакалы - просто разбойники с большой дороги, которые нанимают машину, чтобы ее украсть… а потом смываются, не прощаясь…
Он встал и обратился к хозяину, который машинально продолжал искать во дворе исчезнувшее авто.
- Скажите, где здесь жандармерия? Нужно предупредить полицию по телеграфу, может быть, удастся их поймать? За два часа они могли уехать далеко. Хотя они ушли порознь, но, наверное, потом встретились…
Достойный хозяин отеля "Цветущий перекресток" сказал, что он в полном распоряжении несчастного шофера. В этой истории он тоже пострадал, потому что было маловероятно, что беглецы вернутся: как истый нормандец, он мало тревожился о краже машины, за которую не считал себя ответственным, но очень волновался по поводу потерянных лично им восемнадцати франков.
- Я пойду с вами, - объявил он с важным видом, - я тоже подам жалобу.
В жандармерии их принял сам бригадир, который после первых же слов перебил их с веселым видом:
- Очевидно, у вас пропала машина? Красная, большая, четырехместная машина?
- Да, да! Вы ее видели?
- А не был ли у нее номер 1430-Ж7?
- Точно! Она здесь?
- Погодите! А обивка на сиденьях кожаная?
- Да! Да!
Жандарм молча улыбался.
- Ну, - объявил он наконец, - можно сказать, что вам повезло! Я могу сразу сказать вам, где ваша машина.
Шофер остолбенел.
- Вы знаете, где она?
- Конечно. Как раз сегодня утром, четверть часа назад, ее нашли в поле, на земле папаши Флори, в полутора километрах от вокзала в Мотвиле… Представляете, папаша Флори, увидев ее, подумал, не упала ли эта машина ночью с неба…
Хозяин отеля и шофер молча смотрели друг на друга. Ни тот, ни другой не могли понять, зачем, украв машину, беглецы бросили ее так близко, посреди поля. Что за цель у них была? Какого дьявола понадобилось этим странным путешественникам?
Два часа спустя большая белая кобыла, которую вот уже десять лет никак не удавалось продать, усталым шагом довезла шофера до поля папаши Флори. Узнав свою машину, он с облегчением перевел дух. Она была в прекрасном состоянии, и по положению рукояток шофер заключил:
- Тот, кто ее вел, ловкач… Он тут же понял, как ее развернуть и замедлить ход. Это кюре? Или капрал? Конечно, капрал! У кюре слишком белые руки, он побоялся бы повредить свои ногти.
Шофер пустился в путь, пробираясь сквозь толпу крестьян, с утра сбежавшихся со всех окрестных ферм, чтобы посмотреть на автомобиль, который свалился ночью на поле папаши Флори. Машина с трудом выбралась из грязи на большую дорогу.
- Желаю всего доброго, дамы и господа, - говорил шофер крестьянам, которые иронически следили за его усилиями.
Наконец, он пустил машину на полную скорость, стремясь скорее добраться до таверны "Цветущий перекресток".
Пока шофер был занят своей машиной, происходило следующее. Бригадир жандармов, важный и серьезный, в обществе хозяина направился в отель.
- По-видимому, это, так сказать, какая-то темная история, - объявил он, - и лучше установить там наблюдение; это разъяснит происшедшее и поможет юстиции.
Он начал следствие. Оба поднялись в комнату, где провели ночь Фандор и священник. Комната показалась жандарму роскошной и пышно обставленной, он почтительно снял фуражку и, не имея ни малейшего представления о том, как вести задуманное им следствие, сел в кресло.
- А теперь скажите, - спросил он, глядя на хозяина, - знаете ли вы их имена? И вообще все подробности?
Но владелец "Цветущего перекрестка", озабоченный потерей восемнадцати франков, посмеивался над полицейским расследованием, затеянным жандармом.
- Посмотрите-ка, - сказал он, - сбежав, они забыли захватить этот узел. Может быть, там что-то ценное, и я смог бы вернуть себе свои деньги?
Жандарм встал и тоже начал с любопытством рассматривать тюк, оставшийся в комнате.
- Это, так сказать, возможно! Вполне вероятно! Это, так сказать, нужно обдумать… Надо законным порядком вскрыть этот узел и посмотреть, что в нем.
Хозяин с помощью жандарма развязал веревки. И если мирный хозяин "Цветущего перекрестка" не мог понять, что за механизм находился внутри, то бригадир, некогда служивший в артиллерии, вдруг побледнел.
- Черт возьми! - сорвалось с его уст, хотя, будучи в мундире и при исполнении, он обычно воздерживался от ругательств. - Я же знаю, что это такое! О! О! Это серьезно! Это артиллерийское орудие!
Затормозив, шофер остановил найденную машину у дверей "Цветущего перекрестка". Сияя от счастья, что так быстро нашел свой пропавший автомобиль, он выпрыгнул на землю и подошел к хозяину отеля, который разговаривал с бригадиром.
- Это моя машина! - кричал он. - Ах, можно сказать, мне повезло, я был уверен, что она совсем пропала! Как подумаю, что…
Но он не закончил, заметив, что хозяин и бригадир, торжественные и серьезные, пристально смотрят на него, не говоря ни слова.
Помолчав, он удивленно спросил:
- Ну, что? В чем дело? Вы что, замерзли? Что с вами? Я говорю вам, что нашел машину, а у вас такой вид, будто вы этим огорчены!
Жандарм заговорил:
- Придется вам, так сказать, дать нам некоторые необходимые объяснения. Вы знаете этих ваших господ?
Ошеломленный шофер спрашивал себя, что может означать этот совершенно неожиданный допрос.
- Я вам уже говорил, - сказал он наконец, - что нет. Я их не знаю. Если бы я их знал, ничего подобного не произошло бы. И потом - почему вы у меня об этом спрашиваете?
Жандарм не торопился отвечать. Он, казалось, взвешивал свои слова, опасаясь сказать лишнее.
- Значит, так сказать, вы совсем не знаете, - продолжил он все-таки, - что́ они везли в машине?
- Что они везли?
Шофер в недоумении повторил эти слова, пытаясь понять их смысл. Но бригадир жандармов, подойдя к нему, объяснил ему эту загадку.
- Вот! Не может быть, чтобы у вас в машине был упакованный предмет, а вы не знали, что в нем. И поскольку ваши господа исчезли! И поскольку вы вернулись! Я же не могу отпустить вас, не потребовав объяснений!
Хозяин жестами выражал свое согласие. Шофер, взглядом просивший его о поддержке или, по крайней мере, хоть объяснении слов жандарма, начал протестовать, тоже взволновавшись:
- Но объясните, наконец, жандарм! К чему ведет вся эта болтовня? О чем вы мне толкуете?
При слове "болтовня", которое он рассматривал как серьезное оскорбление, бригадир принял еще более торжественный вид.
- Именем закона, - сказал он, - я вас, так сказать, арестую, и вы теперь мой пленник!
Воспользовавшись том, что бедный шофер, совершенно онемев, не находил ни слова в ответ, он добавил:
- А! Мой молодчик! Вы, так сказать, крадете пушки, чтобы немцы стреляли из них по Франции? Какое счастье, что я это заметил!
Шофер запротестовал:
- Но, черт вас возьми, вы с ума сошли?
- Хватит! - заявил жандарм. - Я доставлю вас в главную бригаду Руана. Там будете все объяснять судьям!
Глава 23
В ЛОНДОНЕ И В ПАРИЖЕ
В то время, как совершенно невиновный шофер был арестован за кражу, о которой он не подозревал, Жюв и Анри де Луберсак, продолжая ждать прибытия кюре и капрала Винсона, проводили ночь на набережных порта.
Когда стало рассветать, лейтенант Анри де Луберсак, шагавший рядом с Жювом, сделался вдруг неразговорчивым. Он односложно отвечал на слова своего спутника, а вскоре совсем замолчал.
Жюв, улыбаясь, посмотрел на офицера: "Думаю, что он теперь в стране грез. Он стоя спит!"
По-братски обняв молодого человека, почти не сознававшего, куда он идет, полицейский повел его к будке таможенника, где несколько часов назад прятался сам. Жюв устроил там своего товарища, уверенный, что Анри де Луберсак сможет отдохнуть, оставаясь, на случай нужды, достаточно близко от него; он раскурил новую трубку и снова начал ходить вдоль набережной.
Жюв был в нервном и очень злом настроении. Он не мог даже определить, почему, но этот внезапный перерыв в их путешествии его беспокоил. Жюв больше всего боялся, как бы шпионы, за которыми он охотился, не узнали, что за ними следят.
"Очевидно, эти люди работают на Фантомаса, - говорил он себе. - А Фантомас должен наблюдать за полицией: ему это легко, так как он знает полицию, а она его нет… лишь бы только он не узнал о нашем приезде в Дьепп; молю небо, чтобы эти два предателя по дороге не выявили наших агентов…"
И прогуливаясь взад и вперед, делая каждый раз, регулярно и неутомимо, по сто шагов, Жюв все время поглядывал на тонкий силуэт голландской яхты, которая слегка покачивалась на морских волнах. Ах, если бы Жюв мог узнать секрет таинственного судна! Если бы найти предлог для обыска, познакомиться с его экипажем! Может быть, там и нашлись бы ответы на все вопросы.
На набережных, пустынных в это время, уже появились матросы. Они тяжелой походкой, раскачиваясь, направлялись к рыбачьим судам.
Жюв проверил время. "Неплохо бы пойти в комиссариат - узнать, нет ли новостей".
И он быстрыми шагами вернулся к будке, где все еще спал Анри де Луберсак.
- Лейтенант! Проснитесь, лейтенант!
Анри де Луберсак спал так крепко, что Жюв вынужден был потрясти его за плечо, чтобы разбудить.
- Лейтенант, извините, что бужу вас, но я хотел бы отлучиться на несколько минут… в комиссариат…
Офицер, понятно, поспешил сменить Жюва, а полицейский отправился за известиями. Он пришел на почту в тот самый момент, когда маленький телеграфист держал в руках депешу из Лондона на его имя. Депеша дрожала в руках Жюва, когда он читал ее текст, показавшийся ему непостижимым: "Сегодня утром, в четыре часа, я узнал сбежавшего в Лондон капрала Винсона в тот момент, когда он выходил из вокзала Виктория-Стейшн. Я последовал за ним, я знаю, где он. Что делать? Жду указаний. Л."
Все завертелось перед глазами Жюва.
"Капрал Винсон в Лондоне! Сегодня утром он выходил из вокзала Виктория-Стейшн! Однако эта депеша точна, я не могу сомневаться в ней, как и в агенте, ее пославшем… это очень искусный сыщик… никакой ошибки быть не может! Ясно, что Винсон нашел сегодня ночью возможность продолжить свой путь, обманув бдительность стражей, которых я послал по его следам в Руан. Он добрался до какого-то пункта на берегу и на неизвестном судне сегодня ночью переехал пролив, под носом у меня и де Луберсака. И мы не смогли это предотвратить. Ах, черт! Черт!"
Жюв двадцатый раз перечитывал телеграмму, ругаясь и проклиная себя.
- Вы не должны двигаться с места до прихода господина комиссара, - сказал он вдруг дежурному, - вы отдадите ему эту телеграмму, попросите ее сохранить и распечатывать все депеши, которые могут еще прийти на мое имя. Я сообщу телеграфом, куда мне адресовать их в Англию.
- В Англию?
- Да, я немедленно туда уезжаю, на туристском судне Кука, которое отправляется, если я не ошибаюсь, через час. Ясно?
Жюв поспешно вернулся к лейтенанту Анри, который продолжал мерить шагами набережную, и, чтобы вернуть себе обычную бодрость духа, поколебленную сном, курил одну сигару за другой.
- Прочтите это, лейтенант! - сказал Жюв, протянув ему листок бумаги с копией телеграммы. - Эти проклятые люди нашли средство оставить нас с носом, - прибавил он. - Но и у меня в запасе есть немало трюков, и приключение еще не кончено.
Лейтенант Анри был, в свою очередь, поражен.
- Что вы будете делать, Жюв?
- Спешно поеду в Лондон… а вы, лейтенант?
Анри де Луберсак размышлял.
- Нет, - сказал он наконец. - Прежде всего, я не имею права ехать за границу без разрешения, я не свободен, как вы, и не могу действовать так, как сочту нужным. Кроме того, я думаю, что у меня много дел в Париже. Несомненно, наблюдая за Бобинеттой, которая, судя по вашим вчерашним словам, замешана почти во все эти интриги, мы откроем весьма интересные вещи. Пока вы будете вести расследование в Лондоне, я займусь тем же в Париже. Вы согласны со мной, Жюв?
- Согласен.
Жюв проводил до вокзала лейтенанта, который теперь, решив вернуться в столицу, казалось, очень спешил.
- До полудня нет экспресса, - объявил он, - но мне незачем терять утро на ожидание. Я поеду в обычном поезде.
Лейтенант Анри де Луберсак устроился в вагоне первого класса и через несколько минут, когда кондуктор удалился, сердечно пожал руку Жюва.
- Успеха вам!
- Спасибо, - отвечал Жюв, - а вам, лейтенант, мужества!
Это последнее пожелание Жюв высказал блестящему офицеру не случайно. У него не было никаких иллюзий насчет того, что чувствовал в данный момент лейтенант Второго бюро.
"В любое другое время, - думал он, - де Луберсак счел бы своим долгом поехать со мной в Лондон, мало считаясь с военными правилами. Кроме того, служа во Втором бюро, он, как я думаю, выше этих правил. Он мог бы получить разрешение и по телефону. Так вот, если он захотел вернуться в столицу, то лишь потому, что спешит скорее увидеться с Вильгельминой, раскрыть ее тайну. Надеюсь, когда все разъяснится, он простит мне мою ложь… Это честный человек. Он выполнит свой долг, а когда выполняют свой долг, то счастье редко изменяет!"
В то время, как Жюв медленными шагами возвращался в гавань Дьеппа, Анри де Луберсак, один в своем купе, предавался грустным мыслям. Молодой человек был так погружен в свои сомнения, что не замечал довольно медленного хода своего поезда; станции сменяли одна другую, но он не обращал на это внимания. Поезд уже останавливался у вокзала в Руане, а де Луберсак думал, что только отъехал от Дьеппа.
"Нужно встряхнуться!" - решил офицер.
Человек действия, он не переносил пустых рассуждений, напрасных и бесцельных волнений. Анри де Луберсак выпрыгнул из своего вагона; пользуясь минутами остановки, он хотел размять ноги и прошелся по перрону, заглядывая в витрины газетных киосков, хотя весь поглощен был одним видением - Вильгельминой…
Ему нужно было вернуться в купе; пассажиров уже торопили:
- По вагонам! По вагонам в Париж!
Офицер взялся за ручку двери, но в изумлении замер на подножке. Пока он бродил по Руанскому вокзалу, какая-то молодая девушка, увидев пустой вагон, заняла там место. Она сидела в углу купе и, вероятно, желая с кем-то проститься или просто наблюдая вокзальную суету, опустила стекло напротив той двери, куда входил Анри де Луберсак.
Молодой человек еще не мог рассмотреть лица этой пассажирки, но по силуэту ее фигуры, казалось, узнал ее.
- Это… да, это…
Раздался резкий свисток, поезд медленно тронулся, постепенно набирая скорость. Когда он окончательно отошел от вокзала, пассажирка, за которой наблюдал Анри де Луберсак, подняла стекло и, наконец, уселась на свое место. Офицер узнал ее. Он задрожал. Молодая женщина тоже узнала его и не удержалась от жеста удивления.
- Это вы, господин Анри?
- Это вы, мадемуазель Бобинетта?
Несколько мгновений они от удивления не могли сказать ни слова. Однако де Луберсак справился с собой быстрее.
- По какому случаю… - начал он.
Но Бобинетта перебила его самым естественным тоном:
- Скорее, я у вас должна это спросить, господин Анри. Я-то возвращаюсь, проведя четыре дня в моей семье, которая живет в Руане. Я попросила отпуск у господина де Наарбовека, который был очень любезен и не отказал мне в этом. А вы?
Лейтенант Анри нервно покусывал кончики своих светлых усов. Он пожал плечами и ответил:
- О, я! Нечего удивляться, встречая меня в поезде, ведь я все время езжу, вечно скитаюсь по городам и весям… У вас есть известия от мадемуазель Вильгельмины?
- Прекрасные известия. Вы скоро приедете к нам, господин Анри?
- Я рассчитываю уже сегодня вечером приветствовать господина де Наарбовека.
Беседа, довольно банальная и скучная, продолжалась.
"Она лжет - думал Анри, слушая рассказы Бобинетты о ее отпуске. - Она лжет! Но я должен делать вид, что верю ее вранью. Ах, негодяйка! Ах, каналья!"
Гнев ударил ему в голову, когда он подумал, что Бобинетта, замешанная, вероятно, в самые преступные истории, живет, тем не менее, бок о бок с Вильгельминой, что она ее подруга, или, по крайней мере, утверждает это.
Усилием воли Анри де Луберсак овладел собой; он по-прежнему казался спокойным и веселым. В вагоне, который качало на каждом повороте, лейтенант и молодая женщина болтали о всякой всячине, о светских новостях. С подозрением оглядывая собеседницу, лейтенант Анри вдруг чуть не вскрикнул от удивления. Его охватило сумасшедшее желание схватить за глотку Бобинетту, арестовать ее сию же минуту!
Под светлой юбкой молодой женщины Анри де Луберсак заметил край черной ткани. Это, несомненно, было… это была сутана священника!
Ах, черт возьми! Анри де Луберсак понял, какую роль играла Бобинетта. Он понял, почему встретил ее в поезде, идущем из Руана. Бобинетта была тем священником при капрале Винсоне! Бобинетта только что помогла ему уехать и теперь снова стала тем, кем была в действительности - женщиной. Стремясь поскорее сменить костюм, она просто надела юбку поверх сутаны.
Поддерживая беседу с Бобинеттой, молодой офицер во все время долгого пути от Руана до Парижа обдумывал свое дальнейшее поведение.
Арестовать Бобинетту?
Да, он не должен колебаться, он не может колебаться, так диктует ему долг. Арестовать ее, эту странную женщину, которая провела всех полицейских, пущенных Жювом по ее следам… Конечно, это необходимо!
Но как действовать? Все еще продолжая разговаривать, Анри де Луберсак принял решение.
"Я, офицер, не могу, даже в таком серьезном случае, лично арестовать эту женщину. Будет огромный скандал. И потом, это не моя профессия. Как только мы прибудем на вокзал Сен-Лазар, я сделаю знак одному из полицейских агентов; если нужно, я буду наблюдать за ней вплоть до самого комиссариата; двое агентов схватят ее, прежде чем она поймет, в чем дело".
Все это казалось ему тем более легким, что у Бобинетты был с собой довольно увесистый чемодан. Надо будет позвать носильщика, дать ему инструкции. Времени для действий хватит. И успокоившись, лейтенант продолжал шутить и смеяться, хотя это ему было и нелегко.
С железным лязгом поезд затормозил у вокзала Сен-Лазар.
- Я прощаюсь с вами, мадемуазель Бобинетта; как я вам сказал, я должен вернуться в министерство, меня ждут с минуты на минуту. Вы меня извините?
Молодой человек выпрыгнул на перрон и, расталкивая пассажиров, толпившихся перед ним, ринулся к выходу. Но когда он показывал служащему свой билет, позади него началась какая-то суматоха…
Анри де Луберсак инстинктивно тоже было остановился, но услышал, как носильщик прошептал ему на ухо:
- Не останавливайтесь, господин Анри, это могут заметить!
Быстро взглянув на говорившего, лейтенант узнал его. Это был осведомитель Второго бюро. На всякий случай де Луберсак протянул агенту свои вещи, как обычному носильщику. Он спросил:
- Что здесь происходит?