- Вы вполне допускаете, что Джеральд Холборн застрелил Стива? - вместо ответа спросил Пэро самым будничным тоном.
Девушка задумчиво наклонила голову и слегка повела высокими бровями.
- Я вам уже говорила, что не так уж хорошо знала этих людей, мсье. А что касается Джеральда, - она сделала маленький глоток, - мне кажется, его вообще толком никто не знал. Ни отец, ни дядя.
- Откуда у вас такие ощущения, мадемуазель?
Она опять сделала паузу.
- От него самого. Джеральд не относится к породе открытых людей. И еще в нем много внутренней силы, я всегда это чувствовала.
Сам тон ее последних слов мне показался не очень доброжелательным, и судя по всему, она не собиралась ничего добавлять к сказанному.
- При вас молодые люди никогда не ссорились? - не замечая этого, спросил Пэро.
- Нет, такого не было. Джеральд никогда бы ничего подобного не допустил. К тому же, он относился к Стиву не как к равному. По-моему, с внутренним пренебрежением, как умные люди относятся к случившемуся в жизни недоразумению.
- А Стив это чувствовал?
- Полагаю, что нет.
Опять же мне послышался дух враждебности в ее словах и, в то же время, интуиция подсказала мне, что разговор о событиях в замке можно вести еще долго, но вряд ли эта красивая и, как мне стало казаться, немного загадочная девушка расскажет нам что-нибудь новое.
Я скоро понял, что и мой проницательный друг придерживается такого же мнения.
Он снова перевел разговор на великолепно приготовленный кофе, на Южную Америку, что сразу вызвало улыбку на лице мисс Бакли, а еще через десять минут мы стали прощаться.
- Ваш отец ездит все время на автомобиле, - заметил Пэро выходя на крыльцо и прощаясь с хозяйкой, - а вы оказываетесь отрезанной от мира, мадемуазель?
- Не совсем, у нас есть хороший велосипед. А впрочем, вы правы, мсье, поэтому отец собирается скоро купить для меня небольшой автомобиль.
- Вы умеете водить машину?
- И скакать на лошади, мсье.
"И стрелять из нагана", - почему-то неожиданно для меня самого промелькнуло в моей голове.
- Вы разочарованы? - спросил я своего друга, когда мы оказались на безлюдном освещенном солнечным закатом шоссе. - Как говорится, фактов у нас не прибавилось.
- Напротив, mon ami, еще как прибавилось.
- Вы шутите, что именно?
- Велосипед. В истории с доктором меня смущал один важный момент - его автомобиль. Такую большую машину нельзя спрятать в редких кустарниках вдоль дороги. Ее даже нельзя убрать с шоссе, а оставлять там, рассчитывая, что в это время дня по шоссе никто не ходит и не ездит слишком рискованно. Окажись кто-нибудь поблизости, и у полиции возникли бы самые серьезные основания подозревать доктора в убийстве. И в то же время, преодолеть дистанцию в пять сотен ярдов и быстро потом вернуться домой как раз удобней всего на велосипеде. И здесь же ответ на вопрос, как незаметнее всего в сумерках добраться до Престона. Часто вы обращаете внимание, Дастингс, на проехавшего мимо велосипедиста?
- Но Ева не видела никакого велосипеда?
- И не должна была. Доктор оставил его неподалеку. У дерева или соседнего забора. Он ведь меньше всего хотел, чтобы кто-то обратил внимание на вечерний визит к этой его странной знакомой… а в каком-то смысле и сообщницы.
- Но мотивы, Пэро, мотивы! Зачем доктору убивать Стива Харди?!
- Совершенно ни к чему, согласен с вами. Зато гибель Джеральда Холборна делала его дочь невестой очень богатого и знатного молодого человека.
* * *
- К вам гость, - сообщила миссис Роббинс вскоре после того, как мы, вернувшись домой, сели пить чай, - это мистер Уиттон.
На улице сгустились сумерки и в комнате над нашими головами уже горела яркая лампа под старомодным абажуром.
Мэтью был одет в темно-серую рубашку с коротким рукавом и черные брюки, что несло в себе оттенок траура. Но вид у него был более естественный и живой, чем тот, на похоронах - торжественный и бесстрастный.
Мы еще раз выразили ему свое сочувствие и пригласили к чаю, на что он, как мне показалось, согласился с большим удовольствием. Наверное, долгие проведенные после похорон часы в замке, где жизнь так резко изменилась и оставила его одного, лишив не только близкого круга людей, но и связанных с ними забот, наверное, эти прошедшие десять часов, сделавшие его ненужно свободным, стали тягостными и он поспешил к людям, и сейчас с радостью принимал из рук миссис Роббинс чашку с чаем.
Понимая это не хуже меня, Пэро с присущей ему обходительностью быстро сумел организовать интересную отвлекающую беседу. Поговорили о Европе и мировой политике, военном флоте Великобритании, и не менее преуспевающих в этом американцах, вообще об американцах и, как-то само собой, о докторе Бакли.
- Здорово здесь он у нас разворачивается, - с уважением сказал Уиттон, - хотя, так и не понимаю, зачем американцу Англия. Разве на родине работы мало? Я бы нигде на чужбине жить не смог.
- А сам доктор объясняет свое пристрастие к этим местам? - как бы между прочим полюбопытствовал мой друг.
- Однажды я так его и спросил. - Мэтью провел рукой по своим плотным коротко стриженым волосам. - Он ответил, что мы, англичане, слишком предпочитаем всему благополучный статус-кво. А американцы любят риск и большие задачи. Самые большие, пусть даже маловероятные. Он так и сказал. Поэтому просто хорошей жизни в Южной Америке ему, дескать, было мало. И он решил выбрать растущий город в ленивой Европе, где сильный человек может очень высоко подняться. Саутпорт показался ему наиболее привлекательным. Размечтавшись, доктор говорил, что хочет со временем открыть здесь большой частный госпиталь, набрать хороший штат, внедрить свою систему скорой помощи, и вообще охватить обслуживанием не только город, но и всю округу. Но, представляете, сколько денег для этого надо? По-моему, ему все-таки столько никогда не заработать.
Что-то удивило меня в этом объяснении, и через несколько секунд я понял что: слова посетившей позавчера нас Беты. Слова о том, что ей с самого детства говорили о будущем переезде в Англию.
- Я, к сожалению, так до сих пор и не успел толком познакомиться с доктором, но дочь его производит крайне приятное впечатление. И мне показалось, что она умная и решительная девушка.
- Не могу вам ничего сказать, капитан, на счет этих качеств, но то, что она красива - бесспорно. И бедный Стив, мне кажется, в последнее время только о ней и думал.
- Она отвечала ему взаимностью?
- Э… не решусь ничего утверждать. Во всяком случае, последние два-три месяца они встречались почти ежедневно. И проводили много времени вместе.
Мэтью с удовольствием принял еще чашку чая и тут же хлопнул себя ладонью по лбу.
- О, джентльмены! В вашей прекрасной компании я совсем забыл, с чем сюда шел.
Он осторожно извлек из большого нагрудного карман вчетверо сложенный листок бумаги и протянул его Пэро.
- Вот. Вы просили письмо покойного Майкла, которое Стив привез Джону. Я его нашел.
Гость стал помешивать ложечкой чай, а Пэро развернул листок и сдвинул его в мою сторону, чтобы я тоже мог видеть текст.
Крупным красивым почерком было написано всего несколько строк.
"Брат!
Я не виновен в смерти отца. Это чудовищное наваждение. А правильней сказать - чудовищное и непонятное для меня преступление. До последнего своего вздоха я буду надеяться на справедливость и свое оправдание. Призываю тебя к милосердию.
Майкл"
Позволив мне прочитать, Пэро не стал спешить отдавать письмо.
Он почему-то долго вглядывался в эти короткие отчаянные строки, потом осмотрел листок с обратной стороны и задал неожиданный вопрос:
- Скажите, мистер Уиттон, а в чем находилось письмо? Наверное, был и какой-то конверт?
Воцарилась тишина. Мэтью сдвинул брови и посмотрел на абажур. Потом почесал переносицу.
- Конверт, конверт… Позвольте! А и не было никакого конверта! Сейчас я ясно вспомнил - Стив вынул этот свернутый вчетверо листок из книги. Какая-то книга на испанском языке, и там между страниц он держал письмо.
- Несколько странный способ, вы не находите?
- Тогда я не обратил на это внимание. Сам приезд Стива был таким странным и неожиданным событием…
Гость не закончил фразу, да этого и не требовалось.
Пэро еще некоторое время подержал бумагу в руках.
- Я бы очень был вам обязан, мистер Уиттон, - произнес он после длинной паузы, - если б вы позволили взять мне это письмо на некоторое время. Я верну его очень скоро, и в полной сохранности.
- Конечно, мсье. - Мэтью согласно кивнул головой и посмотрел на уже пустую чашку. - Ну, я пойду, - вздохнув произнес он. - Очень было у вас приятно.
- А знаете что, Дастингс, давайте проводим нашего гостя до замка, а заодно и примем вечерние морские ванны. Это очень полезно перед сном.
Мэтью обрадовался возможности еще побыть в нашем обществе, и вскоре мы втроем отправились вышли из дома.
Вечер был очень теплым и абсолютно безветренным. В траве что есть силы стрекотала насекомая братия и кучка мотыльков вертелась у высокого электрического фонаря перед калиткой Роббинсов.
* * *
Уиттон тоже соблазнился нашей идеей и, забежав в замок за купальными принадлежностями, присоединился к нам на берегу.
Вода показалась мне удивительно теплой, и я с полчаса проплавал в ее тихих темных просторах, а когда вышел на берег, Пэро и Уиттон уже поджидали меня, чтобы, по настоятельному требованию последнего, зайти ненадолго в замок и выпить по рюмке рома.
- Забыл вам сказать, джентльмены, - он приостановился, когда мы уже подошли к крыльцу, - Каспер решил меня покинуть. Говорит, что в замке легко теперь обойтись без него и хочет снова вернуться в морское дело. Я пробовал отговаривать, но безрезультатно.
Каспер принес нам бутылку ямайского рома, рюмки и нежную фруктовую пастилу.
- Вы, мой друг, решили вернуться к старой своей профессии? - ласково улыбаясь, обратился к нему Пэро. - Может быть, не стоит так торопиться?
- Нет, сэр, - будто оценивая все еще раз, ответил тот. - Мистер Уиттон легко управится здесь и без меня. А мне очень хочется в море. Море, сэр, помогает забыть о том, что осталось на берегу.
- А свой первый корабль вы помните?
Каспер наполнил наши рюмки и выпрямился, держа за край пустой поднос.
- Разумеется, сэр, у него было такое смешное название - "Камбала".
Выражение его лица немного смягчилось, глаза потеплели.
- И первых своих товарищей тоже помните? Гарри Клайда, например?
Мне показалось, что поднос чуть скользнул из его рук.
- Нет, сэр, не помню, - после маленькой паузы ответил он. Морщинки вокруг его глаз вдруг задвигались и в выражении лица появился извинительный и в то же время какой-то веселый оттенок. - Ведь двадцать четыре года прошло с тех пор.
- Двадцать пять.
- Тем более, сэр. Ну, разве упомнишь всех, с кем плавал?
- Вы правы, мой друг, и все-таки, я советую вам не торопиться.
Наш гостеприимный хозяин едва ли понял этот немного странный диалог, да, кажется, и не обратил на него внимания.
- Попрошу вас, Дастингс, об одной важной услуге, - обратился ко мне Пэро, когда мы покинули замок и двинулись домой. - Вы, в отличие от меня, в хорошей спортивной форме. Надо сейчас же добраться до Саутпорта. Пусть дежурный вызовет в управление лейтенанта Кагерли, время еще не очень позднее. Расскажите ему о том маленьком спектакле, который только что разыграл перед нами Каспер, и попросите взять под контроль суда в Саутпорте и в Ливерпуле, которые выходят в плавание в ближайшее время. Далее, возьмете с собой письмо, что принес нам Уиттон. Его надо отдать на почерковедческую экспертизу. У них в архивах наверняка сохранились образцы почерка Майкла Холборна. Если в Саутпорте нет хорошего эксперта, он наверняка есть рядом, в Ливерпуле. Пусть срочно отправят туда. Я надеюсь, такая прогулка не потребует от вас очень больших усилий, mon ami?
- Ничуть. Тем более, что назад вернусь на такси.
Еще через пятнадцать минут, переодевшись и захватив письмо, я выходил из дома. Как будто провожая в далекий путь, Пэро энергично пожал мне руку.
- Жду вас с нетерпением, Дастингс. И можете быть уверены, моим серым клеточкам предстоит в это время не меньше поработать, чем вашим ногам.
Мне действительно удалось быстро справиться с заданием. И надо сказать, что Кагерли ничуть не удивился тому, что его вырвали в одиннадцать часов вечера из дома. Все нужные распоряжения он сделал крайне оперативно. Письмо было немедленно отправлено на экспертизу в Ливерпуль, а вскоре и я, сэкономив деньги, на полицейской машине отправился обратно домой.
* * *
Следующее утро и первая половина дня прошли спокойно и без всяких новостей. И хотя Пэро был более сдержан и погружен в себя, чем обычно, это не помешало нам прекрасно провести время на пляже. Выражаясь в несколько военном стиле, можно сказать, что события начали развиваться лишь после обеда, когда мы с Пэро собирались предаться привычному уже занятию - полезной для здоровья прогулке.
Не успев сделать и нескольких шагов от крыльца, мы увидели подъезжающий к нашей калитке автомобиль и молодого полицейского за рулем.
- Извините за беспокойство, господа! - приподнимаясь с сиденья, прокричал он. - Господин лейтенант просит вас безотлагательно прибыть в управление!
В глазах моего друга вместо послеобеденной сонливости появился горячий блеск. Еще через минуту мы на большой скорости понеслись по шоссе в Саутпорт.
Лейтенант Кагерли был взволнован и не пытался это скрывать.
- Очень неожиданные новости, джентльмены! - пожимая нам руки, еще на пороге кабинета заявил он. - Очень неожиданные! - Он сразу прошел к своему письменному столу и взял лежавший там листок бумаги. - Послушайте, это телеграмма из Шеффилда. Я прочитаю.
Мы даже не успели сесть и слушали, стоя по другую сторону его рабочего стола.
"Донесение полицейского управления Шеффилда в Скотланд-Ярд, Лондон. Копия в полицейское управление Саутпорта.
В связи с публикацией в номере местной газеты присланных вами фотографий и объявления, сообщаем следующее.
Изображенный на фотографиях человек опознан жительницей нашего города Кэролин Конерс как Энди Конерс. Указанный Э. Конерс является сыном ее покойного брата, пропавшим из города два года назад. Кэролин Конерс сообщает следующие дополнительные приметы пропавшего юноши: небольшой шрам на полдюйма ниже левого уха, полученный им в семилетнем возрасте от разбитого оконного стекла, более заметный шрам в районе левого локтя, полученный по той же причине. Большая родинка под правой лопаткой.
Полиция предоставляет следующую дополнительную информацию об Энди Конерсе. На момент исчезновения имел полные восемнадцать лет. В школе отличался повышенными способностями, но недоучился и бросил. Занимался посредническими торговыми сделками, подозревался полицией в участии в торговле краденными и контрабандными товарами. За недостаточностью улик к суду не привлекался".
- А эти приметы, - взволновано спросил я, - шрамы, родинка - они совпали?
- В том-то и дело, джентльмены, мы сверили приметы с описанием трупа, которое всегда в таких случаях делает медэксперт. Совпадение полное!
- Энди Конерс… - задумчиво проговорил Пэро, заложив руки за спину и покачиваясь с носков на пятки.
- Это еще не вся информации, джентльмены, - Кагерли только теперь заметил, что мы стоим, и, извинившись, пригласил нас сесть. - Пришло заключение из Ливерпуля. Они ручаются, что письмо написано Майклом Холборном и никем иным.
Не могу ничего сказать про Пэро, но, судя по выражению лица лейтенанта, он, как и я, находился в том скверном состоянии, когда ум противится думать над слишком странным и запутанным клубком событий, а воля говорит, что думать, тем не менее, надо. И напрягаясь изо всех сил, я сделал такую попытку.
- Таким образом, - медленно произнес я, - Стив Харди попросту самозванец, а Майкл Холборн… направлял его действия?
- Вы совершенно правы, капитан! - обрадовавшись моей инициативе, оживился Кагерли. - И чтобы доказать это, необходимо немедленно обратиться в уголовную полицию Буэнос-Айреса. Просить срочно провести вскрытие могилы Харди-Холборна. А мы должны послать им все имеющиеся приметы для идентификации трупа. Не так ли, мсье? - обратился он к Пэро.
- Да, именно так и следует поступить. Но если уж беспокоить ваших заокеанских коллег, то нужно добавить к этому еще одну просьбу. Мы ничего не знаем о докторе Бакли, кроме того, что он имел там большую практику и высокие заработки. Пусть дадут о нем максимальную информацию, в том числе о его браке с матерью Беты. Если это, как говорится, не дело полиции, пусть кто-нибудь из чиновников нашего посольства пороется денек в архивах. - Он на секунду задумался. - Там сейчас противоположное время суток, и когда у нас наступит ночь, в Аргентине начнется день, хорошо бы не потерять этот день, лейтенант.
Полицейское управление находилось на одной из главных городских улиц, и не успела отвозившая нас домой машина проехать по ней и сотни ярдов, как я заметил мисс Бету, выходившую из дорогого магазина. Тут же был и служащий в фирменной одежде с большой красивой коробкой в руках. Судя по его виду, он искал глазами такси для богатой покупательницы. Мой друг тоже посмотрел в их сторону.
- Вот и отлично, - сказал он, - поможем нашей прелестной знакомой добраться домой. На ловца, как говорится, и зверь бежит.
Смысл последней фразы моего друга показался мне не слишком ясным, однако скоро я понял, что он имел в виду.
Мы попросили затормозить. Я пересел на переднее сиденье, а Пэро расположился сзади, рядом с девушкой и ее большой красивой коробкой.
Со свойственной ему легкостью вести разговор, Пэро сначала принялся говорить любезности о тонком вкусе нашей знакомой, о вкусах вообще, английской моде. О том, что, верно, она отличается от вкусов южноамериканской публики?
И вскоре Бета рассказывала что-то о тех краях.
- Вы, видимо, очень хорошо знаете испанский язык, мадемуазель?
- Я знаю его в совершенстве, и даже часто думаю на этом языке.
- И ваш отец, разумеется, тоже?
- О нет, большинство проживающих там европейцев и американцев обычно хорошо его понимают, но говорят плохо или, как папа, могут, но не очень любят. Стив тоже не очень любил, - добавила она.
- Вы говорили, что он вообще не любил этот Буэнос-Айрес?
- Да, не любил, хотя и прекрасно знал. Много раз истоптал его ногами, как он выражался. Я все-таки нередко заставляла его вспоминать те места. У него была отличная память. Иногда он вспоминал поразительные городские мелочи.