- Пока не понадобится. Сейчас Иван Васильевич Овсов поедет туда, где ему сделают паспорт, водительское удостоверение и военный билет младшего сержанта запаса. Работа уже идет, задержка только из-за фотографий. Получишь документы и сможешь заниматься своими делами. А пока возьми вот это. - Майор вытащил из кармана и передал мне пропуск в отряд.
Я видел такие, когда дежурил на КПП. Их имеют вольнонаемные, работающие в военном городке.
На пропуске не было фотографии. Предъявлять его требовалось вместе с другим документом, подтверждающим личность. Такового у меня пока не имелось. Но фамилия в пропуске была обозначена та самая, которую я и выбрал - Овсов.
- Все понял?
- Так точно, товарищ майор! Разрешите выполнять?
- Выполняй. Как паспорт получишь, сразу купи сим-карту и позвони мне, чтобы я твой номер знал. Старую выбросил?
- Конечно. Сразу, как только мне смартфон вернули. Там уже и симка не моя была вставлена. Этот тип, который смартфон стащил, себе другую купил. Думал, тогда отпечаток пальца не понадобится. Вставил, а толку нет.
- Все. Иди. Мне работать надо. Машина с лейтенантом ждет у крыльца. - Майор говорил короткими словами, резким приказным тоном, нехарактерным для него.
Я понял, что он так выпроваживал из кабинета Валентина Валентиновича, который мешал ему заниматься делом.
Но подполковник ФСБ тоже почувствовал момент, уловил тон разговора и поднялся одновременно со мной.
- Я сейчас свою машину вызову и на улице подожду ее, - заявил он.
Я умудрился найти в казарме старую камуфлированную куртку. Их любят носить бомжи и пролетарии, которые трудятся не на самых чистых рабочих местах.
Потом я заскочил в столовую, где меня не узнали, попросил налить в тарелку кипяток и изобразил у себя на руке татуировку. Мне самому она не понравилась, взгляд слишком часто к ней обращался. Но что поделаешь, мода тоже не всегда бывает удобной. Чаще всего даже наоборот.
Помню, десяток с небольшим лет назад, когда я еще курсантом был, какой-то идиот придумал мужскую обувь с длиннющими носками. Люди ее носили, цеплялись за что ни попадя, падали, даже носы себе разбивали.
Сейчас народ татуировки себе делает где попало, даже на веках. А для чего все это? Только чтобы из толпы выделиться.
Ну и пусть идиоты выпендриваются, если им больше показать себя нечем. Я и без этого проживу.
Но моя татуировка на запястье по крайней мере выглядела как старая, показывала, что я - это не я. Мне это было необходимо.
Собравшись, я вышел к крыльцу штабного корпуса. Валентина Валентиновича там уже не было, как и машины ФСБ. На этом месте стоял "уазик" с гражданскими номерами. Через стекло дверцы я увидел лейтенанта с фотокамерой, да и водитель был тот же самый, который ночью с нами ездил.
Мне показалось, что он меня не узнал. Этот факт чуть-чуть порадовал меня, поднял настроение.
Мы тронулись в путь, не успели отъехать от гарнизона и на два коротких квартала, как нас обогнала машина ДПС. Инспектор высунулся в окно и жезлом приказал нашему водителю остановиться.
- Что им надо? - проворчал лейтенант.
- Пытаются капитана Онучина поймать, - заявил я и усмехнулся.
- Поймают, как же! - злорадно отреагировал водитель. - С того света ловить прибегут. Только толку из этого не выйдет. Пуля и мертвых на клочки рвет.
- Забудь! - коротко, но внушительно посоветовал я ему. - Дольше жить будешь.
Инспектор, который нас остановил, сам подойти к нам не торопился. Подъехала и остановилась сзади вторая патрульная машина. Из нее вышел еще один сотрудник ДПС, с ним два омоновца и еще кто-то в камуфляже. Все четверо с автоматами.
Инспектор стал проверять документы у нашего водителя. Омоновцы и человек в камуфляже встали рядом с ним и откровенно рассматривали нас через стекла. Потом омоновец открыл заднюю дверцу и ощупал меня цепким взглядом.
Я смотрел на этих людей совсем невинно, хотя и узнал парня в камуфлированном костюме. Это был один из тех вертухаев, которые встречали… нет, не гражданина Овсова, а капитана Онучина в первый день его пребывания там. Он смотрел на меня внимательно, как голодный бомж на котлету, но так и не признал.
- Что в отряде спецназа делали? - спросил инспектор.
- А там что, запретная зона? - полез на рожон лейтенант.
"Это он зря, - подумалось мне. - Чем проще ты с ментами говоришь, тем раньше с ними расстанешься".
Но инспектор промолчал. Сам, видимо, почувствовал неправомочность такой постановки вопроса.
- Документы! - потребовал у меня омоновец.
Я молча вытащил потертый пропуск без фотографии, только что полученный от майора, и протянул ему. Парень тупо и долго смотрел на бумажку, потом отдал ее вертухаю. Тот разглядывал ее точно так же. Кладовщик продовольственного склада! Эта завидная должность вызывала у них немалое уважение ко мне. Почти такое же, как к генералу. Это я по глазам увидел.
- Другие документы есть? - поинтересовался омоновец.
- Не взял с собой, - сказал я и развел руками, чтобы откинуть рукав и хотя бы частично показать татуировку, которой не могло быть у капитана Онучина. - А что, у нас сейчас разве комендантский час?
Ребята вернули мне пропуск, водителю - документы на машину. Инспектор козырнул и пожелал нам счастливого пути.
Мы тронулись, и я сразу заметил, что в первой машине за слабо тонированным задним стеклом в нашу сторону смотрели два автоматных ствола.
По дороге в Махачкалу нас тормознули еще раз. Теперь рядом с машиной ДПС стоял бронетранспортер, на котором в вольных позах сидели широкоплечие хмурые парни из ОМОНа.
Наш водитель выбрался из машины, подошел к инспектору и о чем-то поговорил с ним. Тот его выслушал и махнул рукой, разрешая ехать.
Пока в разведцентре готовились документы, я прошел в гараж, где увидел старенький, основательно побитый "ВАЗ-2107". Водитель, закрепленный за машиной, с расстроенным лицом показывал мне слабые места, на которые я должен был обратить внимание.
Но напоследок он все же дал мне и позитивную информацию:
- Зато здесь противоугонка стоит, которую обойти невозможно. Американская, самая последняя. Машину свободно можно в городе без присмотра оставлять. Ее завести никто не сможет, хотя аккумулятор новый. Сейчас такие старые тачки часто на запчасти воруют. Говорят, выгоднее получается, чем новую иномарку угнать. А вам, мне сказали, машина только на неделю нужна, да? - В голосе водителя звучала неприкрытая надежда на то, что эта колымага вернется к нему.
- Только на неделю, - согласился я. - Потом я уеду из Дагестана.
- Если сумеете ее не угробить, буду вам премного благодарен, - заявил водитель и со вздохом передал мне ключи.
С разрешения дежурного по части я для пробы без прав выехал на улицу, прокатился вдоль квартала и обратно. Машина особых вопросов не вызвала. Я понял только, что надо бы проверить и, возможно, поменять тормозной цилиндр на левом переднем колесе. В остальном "семерка" меня устраивала. Участвовать в гонках я не намеревался, а проехать по городу автомобиль был в состоянии.
Глава 9
Ждать мне пришлось больше часа. Наконец-то я получил документы, в том числе водительское удостоверение, и проверил, где оно выдано. Оказалось, в Москве. В то самое время, когда я там был на профессиональной учебе для офицеров спецназа. Хотя это и оказалась случайность, не имеющая отношения к моей маскировке.
Старший лейтенант, который передавал мне документы, сказал:
- Можете не беспокоиться. Номер удостоверения и в самом деле зарегистрирован в Москве. Только что внесен в базу данных. У нас есть солидный перечень запасных номеров. Если будет необходимость, всегда поменяем. Главное, вовремя их в базу вносить. Придраться здесь невозможно. Все ваши подлинные данные сохранены. Я имею в виду стаж вождения, безаварийность и прочее.
- Откуда у вас мои данные могут быть? - Я не мог удержаться, не задать этот вопрос.
- У нас свой хакер работает. Любые данные может добыть, внести куда следует, изменить все, что требуется. Да вы же, наверное, были уже у него?
- Я не успел еще сообщить, - подсказал дежурный по части, поворачиваясь ко мне. - Согласно приказу из головного управления, вам, товарищ капитан, предоставляется возможность пользоваться при необходимости услугами нашего штатного хакера. Мне под стекло приказ положили, чтобы другие дежурные тоже его увидели. Вы можете ночью приехать или даже просто позвонить и предупредить, что появитесь. Мы сразу же Владимира Николаевича из дома вызовем, чтобы он выполнил все то, что вам нужно. Не волнуйтесь, приказ без грифа "секретно", там нет ни настоящих имен, ни других каких-то данных. Вы сейчас зашли бы к нему, познакомились с нашим специалистом. А то лейтенант у нас человек угрюмый, со странностями, с заскоками, как командир говорит. Попробуйте сразу найти с ним общий язык. Произведете приятное впечатление, он это оценит, хотя вида не покажет. Старший лейтенант Прохоров вас отведет и представит. А потом вам придется еще немного подождать, когда вернется майор Гребенщиков. Он сопроводит вас в оперативную квартиру, где вы пока будете жить. Старший лейтенант Прохоров скажет, когда Гребенщиков появится. Они в одном кабинете сидят.
Старший лейтенант кивнул мне и двинулся по коридору. Я последовал за ним. Он остановился у металлической двери со звонком, нажал на кнопку один раз, потом второй, уже настойчивее. Наконец-то за створкой заскрипела задвижка.
За порогом стоял, если судить по внешности, школьник восьмого, от силы девятого класса, узкоплечий, в очках. Он перегораживал нам проход, вместо того чтобы уступить дорогу в свою святая святых.
- Мы к тебе, Владимир Николаевич, - сказал старший лейтенант Прохоров. - Ты приказ из головного управления видел относительно всяческого содействия капитану Онучину, он же - Иван Васильевич Овсов?
- Да, был такой приказ. Я с ним ознакомился и расписался, - неохотно проговорил штатный хакер разведцентра и посмотрел на меня довольно неприязненно.
Мне было любопытно, как этот спец проходит по документам. Какова его военно-учетная специальность? Но в данный момент меня это интересовало не настолько, чтобы заняться выяснением данного вопроса.
Я сразу решил дать парню работу, поэтому поблагодарил Прохорова и пожал ему руку. Старший лейтенант тут же понял, что он мне мешает, и был таков.
Хакер в звании лейтенанта догадался, что я к нему пришел не просто так, а с делом. Он посторонился, пропуская меня.
В небольшой комнате сильно воняло горячей канифолью. Перед нашим приходом лейтенант что-то паял, но успел накрыть какой-то тряпкой то, с чем работал.
Компьютерщик сел за свой стол, повернул голову и вопросительно посмотрел на меня. Что, дескать, тебе надо?
- Скажите, сумеете ли вы войти на серверы Следственного комитета и ФСБ республики?
- Без проблем. Уже проверено. Утром скачивал данные на вас.
- Сведения о самом себе мне пока не слишком-то нужны. Меня интересуют данные на младшего сержанта полиции Адила Букаровича Абдурахманова и некоего Абдуллу Валиевича Рамазанова. Все, что найдется.
Владимир Николаевич записал на клочке бумаги имена, отчества и фамилии, достаточно сложные для запоминания, и предложил мне:
- Третья дверь от меня по коридору. За ней красный уголок. Обычно там в это время солдаты телевизор смотрят. Посидите с ними. Ровно через полчаса я распечатаю все, что вам требуется, и принесу в готовом виде. Извините, я не умею работать, когда рядом кто-то сидит. У меня род деятельности такой, что требуется максимальная концентрация внимания. Не могу быть под наблюдением, отвлекаюсь. От природы, наверное, такой. Подождите в красном уголке.
Да, странности характера у этого молодого человека лезли изо всех дыр. Тем не менее командовать в чужой берлоге я не намеревался, послушно встал и вышел.
Дверь за мной закрылась на защелку. Перед этим она громыхнула так, что за своей стойкой поднялся на ноги дежурный и выглянул из-за угла. Он убедился в том, что в длинном коридоре нет никаких террористов, и снова спрятался.
Я прошел в красный уголок. Там сидели двое солдат и смотрели телевизор. Один из них носил нарукавную эмблему автомобилиста, второй - связиста. Меня они, естественно, не знали, но каким-то солдатским чутьем определили во мне офицера и встали.
Я сделал успокаивающий жест и сказал:
- Продолжайте просмотр.
Такая вот моя формулировка наверняка убедила ребят в том, что они не ошиблись.
Я сел за свободный стол и глянул на экран. Шла спортивная программа. Показывали смешанные единоборства. Мне, конечно, хотелось бы увидеть, чего стоит в схватке мой недавний противник Исрафил Камалов, но демонстрировались бои, которые прошли совсем недавно. Исрафил, естественно, никак не мог в них участвовать.
- А какие-то местные новости сейчас есть? - спросил я солдат. - Я только приехал в Дагестан. Хотелось бы знать, чем здесь люди дышат.
Связист посмотрел на часы.
- Да, как раз сейчас начнется программа "Дагестан". Переключить?
- Если вам это не помешает, - проявил я вежливость, приличествующую непонятному человеку, вроде бы и офицеру, но не носящему погон.
Связист взял со стола пульт и переключил телевизор на другой канал. Новости как раз только-только начинались.
Кстати, пульт здесь лежал строго в определенном месте, чтобы никому не приходилось его искать. Читал я, что мудрые китайцы делают на своих телевизорах кнопку, при нажатии которой пульт начинает подавать звуковые сигналы. У меня дома жена постоянно его ищет. Даже если он у нее прямо перед носом лежит.
Я как-то рекомендовал ей купить китайский телевизор. Этот совет заставил ее всерьез задуматься и даже задать мне вопрос: на каком языке в таком телевизоре идут передачи? Тогда я подумал, что жена, наверное, зря красится под блондинку. Это отрицательно на нее влияет.
Я, признаться, боялся, что диктор в Махачкале будет говорить на каком-то местном языке, но мои опасения оказались напрасными. Передача шла на русском. Скорее всего, потому, что представители разных народов Дагестана тоже не всегда друг друга понимают. Русский язык, которым все здесь более-менее владеют, является общим, государственным. Потому новости велись на нем.
Женщина-диктор начала выпуск с чересчур подробного рассказа о трагедии, приключившейся прошлой ночью. Два надзирателя и водитель перевозили в автозаке подследственного. Это был командир роты отряда спецназа ГРУ капитан Онучин Максим Викторович, оказавшийся опасным преступником. После допроса в ФСБ республики конвой доставлял его обратно в Следственный изолятор номер один.
Если есть номер один, значит, и второй где-то найдется. Но меня поместили в первый. Почему? Была ли здесь загадка? Я решил не зацикливаться на этом и стал слушать новости дальше.
Спецмашина для перевозки заключенных ночью попала в засаду. Сначала неустановленные личности, скрывавшиеся в кустах, из автоматического оружия расстреляли водителя. Автозак остановился, после чего были убиты и два конвоира. Вероятно, применялось оружие с глушителем.
Такое же стоит на вооружении у спецназа ГРУ. Но преступники действовали слишком уж непрофессионально. По мнению сотрудников ФСБ, это обстоятельство снимало с нашего отряда всякие подозрения. Мы работали бы не так халатно.
Дальше пошел видеосюжет, где какой-то майор ФСБ, названный экспертом по борьбе с терроризмом, объяснял, что следовало бы изначально бить по колесам, чтобы остановить автомашину, а потом уже расстреливать водителя. А так была велика вероятность аварии. Мог получить увечья и сам заключенный, которого преступники хотели освободить. Можно подумать, что машина с простреленными колесами не сможет угодить в аварию. Она влетит в беду даже быстрее, чем без водителя!
Майор говорил убедительно, напрочь отсеивал всякие сомнения в своей правоте. Наверное, ни у кого из телезрителей не возникло и мысли о том, что машина остановилась раньше, до того как началась стрельба. Водитель был убит, когда автозак стоял с заглушенным двигателем. Свидетелей нападения, к счастью, не было, иначе преступники, по одинаковому мнению диктора и эксперта, ликвидировали бы еще и их.
Майор ФСБ говорил что-то еще, столь же бестолковое, однако слушать его и вникать в слова было вовсе не обязательно. Я сам удивился, как мало меня это все волновало, только мысленно посмеивался над этим самым экспертом. Он излагал только то, что ему было приказано озвучить, и ни слова более. Начальство велело ему стать крутым спецом по борьбе с террором, он и сделался таковым.
Теперь этот майор долго будет экспертом. Телевизионщики обязательно станут снова обращаться к нему, чтобы он прокомментировал следующий трагический случай.
Над диктором телевидения и над журналистами, которые готовили материалы, я тоже мог только молча посмеиваться. Имел право позволить себе это.
Волнение чуть-чуть обозначилось, когда на экране появилась моя фотография из удостоверения личности офицера. Она была черно-белая, на треть перекрытая печатью, сильно увеличенная. Мое лицо на ней казалось предельно плоским, если не сплющенным. Однако отчетливо были видны острые скулы и впадины на щеках. В глаза бросались именно те детали, которые убрал гример Анатолий Константинович.
Еще было сказано немало слов о поиске машины, в которой находился капитан Онучин. Она исчезла бесследно. Сейчас водолазы искали ее в море и городских озерах. Пусть работают, если им больше заняться нечем. Может, и найдут что-то интересное.
Это уже непреложный закон. Когда полиция проводит какую-то поисковую операцию, то находит много всякого, не считая того, что ищет. Ребята ловят на дорогах одну машину, тормозят всех подряд, кто вызывает хоть малейшее подозрение, и обнаруживают пять тачек с оружием и наркотиками.
Знакомый сотрудник ДПС однажды рассказывал мне, что наибольшее подозрение у них вызывают те машины, водители которых при виде инспектора начинают сбрасывать скорость и строго выполняют все Правила дорожного движения. Я, старый автомобилист, спросил, останавливают ли они машины, которые проносятся мимо них с превышением скорости. Инспектор ничего толком мне так и не ответил. Но я с тех пор перестал притормаживать при появлении машины ДПС. Надо им, сами догонят и остановят.
Другие региональные новости меня не интересовали, но я терпеливо смотрел их, дожидаясь, когда Владимир Николаевич выполнит мое поручение.
Солдаты по фотографии меня не опознали. Раньше этого не смогли сделать менты и даже вертухай, видевший мою персону воочию. А у них взгляды куда более цепкие, чем у солдат. Даже у тех, которые служат в разведцентре. Но наши срочники не участвуют в оперативной работе. Если они в ней и задействованы, то только в качестве водителей или связистов.
Вскоре лейтенант-компьютерщик принес мне несколько листов принтерной распечатки. Я взглянул на часы. Владимир Николаевич был пунктуален, появился ровно через полчаса, как и обещал.
При виде молоденького лейтенанта солдаты поднимались лениво, не высказывали ему особого уважения. Когда в красном уголке появился я, они встали быстрее. Но вопросы такого рода меня совершенно не касались.