Материалы Любимов принес через пару минут. Рогов за это время обстоятельно рассказал о происшествии в лесу. Приврал, что есть свежие данные: недавно при перевозке в усыпленном виде в багаже у контрабандистов скончалось несколько каких-то особо редких болонок. Егоров сжал кулаки. Показали бумаги, фотороботы. Егоров молчал.
– Теперь вам, Сергей Аркадьевич, все ясно? – осторожно спросил Любимов.
– По правде, я его совсем не знаю, – смутился Егоров. – Так, на рынке встречал.
– Чего ж защищали? – упрекнул Вася.
– Не конкретно его защищал, – приосанился Егоров, – а милицейскую этику.
И для убедительности поднял большой палец.
– А я уж подумал, вы в доле, – неопределенным тоном произнес Рогов. – Мало ли… на почве любви к животным.
– Что ж я, по-твоему, оборотень? – обиделся Егоров.
Любимов иронически оглядел начальника:
– Да вроде не похожи.
– Я всю жизнь… безупречно… – поднялся Егоров.
– Разрешите идти?..
– Идите, – сухо скомандовал подполковник. – И поймайте их всех быстрее! Это приказ!
Опера двинули к двери. Им вслед донеслось неуверенное:
– Но этику соблюдайте…
– Говорят, ты спец по квартирам? – спросил Крутиков, внимательно глядя на Стрельцова.
Тот ответил не сразу, степенно:
– Имеются… навыки.
Крутиков выразительно кивнул на дверь. Стрельцов замялся: дескать, непонятно, что за дверь…
– Мой кабинет, – зло сказал Крутиков.
– Шеф ключи оставил, – пояснил Тепляков.
Стрельцов неспешно осмотрел объект:
– Я такие ногой высаживал. Или "фомкой"…
– Это и без тебя могли, – нетерпеливо перебил его начальник охраны. – Неохота крушить.
– Ригельный, старого образца, – задумчиво произнес Стрельцов, глядя на замок. – Морковка есть?..
Крутиков глянул на него недоуменно, с нарастающим раздражением.
– Слышь, давай без фени, – начал закипать Тепляков.
– Да овощ обычный, – развел руками Стрельцов (дескать, что за лохи, простых вещей не знают). – С ее помощью открывают. Старый способ.
– У нас не огород, блин, – выругался директор. Повернулся к Теплякову. – В "птичке" есть морковка? Или Степаниду в магазин послать?
Хозяином забегаловки "У птички" на паях с хорошей женщиной из районной управы тоже был Крутиков, но посещал он это небогоугодное заведение лишь однажды, за день до открытия. Поморщился, решил, что "пипл схавает", и больше не заходил. И не помнил, что там из овощей только маринованные огурцы.
– Можно шпилькой, – сообщил Стрельцов.
Тут кстати появилась запыхавшаяся Степанида. Доложила, что "злые собаки" в третьем секторе и впрямь кончились, только приколы остались.
– Приколы? – не понял директор.
– Ну, "Осторожно, злая кошка", "Осторожно, злой кролик", "Заходите, добрый крокодил. Лечение за ваш счет"…
– Ясно, – оборвал Крутиков. – "Злых" закажи сегодня. Побольше.
– Хорошо.
– Шпильку давай, – Тепляков протянул руку к прическе Степаниды. Та с готовностью наклонила голову. Но прикасаться Тепляков не стал – нечего бабу обнадеживать. Степанида выдернула шпильку, словно опытная стриптизерша в начале представления…
Стрельцов вставил шпильку в замок, прислушался. Покряхтел. Через несколько секунд дверь распахнулась.
– Морковкой удобней, – заулыбался Стрельцов. – Ее вначале эдак…
В кабинете надрывался телефон. Крутиков махнул рукой:
– После расскажешь. Иди, торгуй.
Стрельцов молча вышел на улицу.
Начало удачное.
* * *
Конечно, доехать из Москвы до Питера по бывшей Е-95, не превышая скорость больше чем на десять-двадцать километров, – трудно. Почти невозможно. Но с таким грузом, как карликовая свинья, приходилось осторожничать изо всех сил.
В итоге пылили восемь часов, умаялись вдрызг. Артюхову хоть удалось принять на грудь на стоянках в Вышнем Волочке и у какой-то безымянной деревни, а Скорику, который был за рулем, приходилось блюсти сухой закон. Ограничивался шашлыками сомнительного происхождения.
В какой-то момент задребезжал поставленный на вибрацию мобильник – это Крутиков не выдержал ожидания.
– Ну, где вы?..
Артюхов отрапортовал, что они уже проехали Новгород и скоро будут на месте.
– Ну, чё медленно… – оправдывался он. – Ну не гоним, как ты просил. Едем, как зайчики. И этот нормально – сидит, как кролик. Хрюкает, но тихо очень. Он же карликовый. Что? Хорошо, понял.
Артюхов дал отбой. Сообщил Скорику:
– Говорит, дуйте прямо на базу, но за десять минут перезвонить…
– А когда бабки получим, не сказал?.. – спросил подозрительный Скорик.
Артюхов жизнерадостно шлепнул Скорика по плечу.
– Не бойся: заказ денежный. Вруби лучше печку посильнее.
– И так вроде жарко. Я употел весь.
– Тебе жарко, а он простыть может. Деликатная вещь!
"Деликатная вещь" затаилась сзади в деревянном ящике. Она сидела там уже пять дней. Первые два – пока летела через полмира – спала под наркотиками, а последние два – на "чистяке". У свиньи была ломка – ее мутило, тошнило, ей было страшно и грустно, и она, главное, совсем не понимала, куда ее везут и когда это кончится.
Может быть, эта безумная поездка уже последняя в не слишком долгой, но трудной свинячьей жизни.
А может, ни о чем карликовая свинья и не думала. А просто грустила.
Едва Стрельцов вернулся к баночкам с мышами, как Липин тут же подскочил к нему с расспросами.
– Чего звали-то?
– С хозяином познакомиться.
– Ну, и как? – не скрывал нетерпения Липин.
– Кофе с ликером выпили, о житухе побазарили…
Липин мелко затрясся от смеха.
– Кофе… С ликером…
– Не веришь, что ли? – Стрельцов оторвался от созерцания мышей и повернулся к собеседнику.
– Да он с нами в одном поле не сядет! – хихикнул торговец шапками.
– Это почему? – нахмурился Стрельцов.
– Крутой очень, – пояснил Липин. – Он тут такими делами…
И осекся, замолк на полуфразе и стал суетливо озираться по сторонам.
Еще одна маленькая покупательница заинтересовалась стрельцовским товаром. На сей раз водоплавающим:
– Дяденька, а сколько у вас рыбки стоят?..
– Сто рублей штучка, девочка, – ласково ответил Стрельцов.
Вот повадились! Что, других рыбок на рынке нет? Полно вокруг.
– Ой, а почему так дорого? – пискнула девочка.
– Потому что их мало. В смысле – в природе.
Девочка благоразумно не стала вдаваться в дискуссию. Тихо отошла к другому прилавку.
Можно, наконец, и прованским корнем насладиться. Гриша вытащил из кармана фляжку и пакет с куском черного хлеба и луковицей. Предложил Липину:
– Согреться не желаешь, сосед?
– А чего у тебя?
– Настойка на какой-то хрени лечебной. Полезная вроде.
– Да можно глоток…
Стрельцов протянул Липину фляжку. Тот сделал глоток. Потом второй. Вдруг воскликнул неожиданно громко:
– Нектар! Бодрости придает! Можно еще?
– Ну, валяй…
* * *
Последний пост ГИБДД. На Пулковском шоссе перед въездом в Санкт-Петербург. Самый строгий и опасный. Здесь многих стопят. Играют в принципиальность – где-то ведь надо ее проявлять. Артюхов закрыл глаза – может, пронесет.
Не пронесло: гаишник взмахнул полосатой палочкой.
Микроавтобус притормозил, Скорик приоткрыл дверь.
– Инспектор Лобов. Документы.
Скорик молча протянул документы. Лобов изучил их. Еще раз изучил. Заглянул в салон:
– Что везем? Давайте-ка проверим.
– Накладная внутри, – сипло вымолвил Скорик.
Лобов перелистал документы и обнаружил заложенную за заднюю обложку радужную купюру в пятьдесят евро. Тонкий расчет. Сто долларов вроде как подозрительно. Если столько предлагают, могут что-то серьезное везти. Наркоту или оружие. Пятьдесят долларов – ну, привычнее. А полтинник евро хоть и ненамного больше, но приятнее как-то, увесистей.
Лобов ловко вытащил деньги, вернул документы и молодцевато козырнул:
– Счастливого пути!..
Микроавтобус отъехал. Артюхов облегченно вздохнул. Более пуганый Скорик продолжал следить за инспектором через стекло заднего вида. Что-то неладно: из будки выскочил другой гаишник с бумагами в руках. Скорик собрался поднаддать газу, но, как на грех, впереди застыла огромная фура, слева тоже были машины. Скорик начал торопливо перестраиваться.
Инспектор Жаров тем временем набросился на напарника:
– Почему не проверил?
– Порядок, – зевнул Лобов. – У них разовый проездной.
– Ну, молодежь, твою… – выругался Жаров, тыча под нос напарнику документы. – Ты ориентировку читал?! Да вот эту, вот эту. Дурак! Тачка один к одному! А если там взрывчатка?!
Лобов растерянно смотрел на фотороботы. Прикидывал. И впрямь что-то такое…
– Похожи?! – взревел Жаров.
– Вроде… – пролепетал Лобов.
Жаров метнулся в машину, Лобов за ним. Раздался протяжный сигнал, и машина сорвалась с места.
Скорик-то вовремя среагировал. Если бы не эта фура проклятая – ушли бы уже. А так – слишком близко. Артюхов матерился. Скорик сжал зубы.
– Машина двести пятьдесят шесть! Принять вправо и остановиться!
Обрадовались… Он, Скорик, обратно за решетку не спешит. Недолго погулял еще.
Свинья вдруг резко завизжала. Чувствительная, тварь такая… Артюхов хлопнул ладонью по крышке ящика.
– Иначе будем стрелять! – гремел громкоговоритель.
Микроавтобус продолжал движение. И как назло – пустой участок дороги. Никого.
– Давай по колесам, пока машин нет! – скомандовал Жаров.
Лобов отшвырнул мегафон (так, что едва в Жарова не попал), схватил автомат, высунулся в окно (едва не вывалился) и дал очередь.
Мимо…
Микроавтобус свернул к жилому массиву. Еще одна очередь… Кажется, зацепил.
Скорик резко затормозил, Артюхов выскочил вслед за ним. Ящик хватать было некогда. Да и не убежать с ящиком.
Ч-черт!
Проштрафившийся Лобов, заглаживая вину, старательно целился из автомата в убегающих. Жаров едва успел поднять ствол:
– Сдурел?! Там люди! Ушли, похоже…
Бросился обратно в машину, схватил рацию…
А Лобов услышал странные звуки. Они явно доносились из микроавтобуса. Он быстро залез в салон, осторожно приоткрыл ящик.
Батюшки… Что за чудовище такое? Свинья-шахидка?.. Тротиловая морская свинка замедленного действия?
Как и опасался Стрельцов, его сосед Липин вылакал в одиночку всю фляжку бодрящей настойки. Зато рассказал многое. И просить не пришлось: из того слова сами сыпались, как горох из распоротого мешка.
Рассказал – и заснул. На ящичке у своих шапок. И даже захрапел, шельмец.
– Хозяин, почем птички? – раздался знакомый зычный голос. Эксперт Семен заглянул в клетку с зеленым попугайчиком.
Попугайчик приветственно запищал, словно узнал знакомого.
– Тыща за штуку, – не растерялся Стрельцов.
– Ого! Чего так дорого?
– Редкая порода. Амазонский тукан. – Стрельцов уже вошел в роль. Раньше ему торговать не доводилось, но мало ли как жизнь сложится… Лишний навык не повредит…
– Гриш, у меня столько нет, – тихо отказался Семен, оглядевшись по сторонам.
– Ну, тогда извините, – громко возгласил Стрельцов. Семен продолжил конспиративным шепотом:
– Забрать их хочу, дочки запилили.
Продавец тоже снизил голос:
– А я с чем останусь?! Ты зачем пришел?
– Наши узнать послали… – Семен старался не перепутать, что говорить шепотом, а что для чужих ушей. – Может, сбросишь цену?
– Гражданин, вы не в Турции на базаре!
Почему ему в голову пришла Турция, Стрельцов не смог бы объяснить. Сам он в Турции не бывал. В Египте доводилось, там и впрямь можно было раза в три цену сбить, если торговаться упорно. Поди, и в Турции так же!
– Ладно, завтра приду и куплю, – раздраженно выкрикнул Семен. И добавил тихонько: – Барыга…
– Передай, – шепнул Гриша, – того, кто заказ принимал, звать Боря Скорик. От этого узнал.
Кивнул на спящего Липина.
– До свидания, хозяин! – попрощался Семен.
Когда шапкоторговец очнулся, Стрельцов попросил его минут пять посторожить товар и направился в местную забегаловку.
Дежуривший у дверей Жигалов с подозрением покосился на нового персонажа. Куда это он? А, в "Птичку".
Жигалов глянул в окно. Нет, ни с кем не общался, выпил пятьдесят грамм, и сразу обратно.
– А говорил, денег ноль! – Жигалов преградил дорогу Стрельцову.
– За сотню мышку продал.
– Ну, с дебютом тебя. Гони процент…
* * *
– Да ладно разыгрывать-то… Не до шуток, – нахмурился Рогов. Он не сразу сообразил, что в управлении ГИБДД о его поросячьих проблемах знать не могли, а если бы и знали случайно, то шутить над чужим человеком вряд ли бы стали.
На другом конце провода сильно удивились.
– Извините, это я не вам, – пробормотал Рогов. – Понял… А сами эти… Ага… Тьфу ты! Ладно, ждите. – Вася положил трубку. – Упустили, ешкин кот!
– Кто это? – Любимов с интересом слушал разговор.
– Гаишники. Они на Пулковском автобус по нашей ориентировке тормознули, а люди сбежали.
– Эти? – Жора потряс фотороботами "лесных братьев".
– Говорят, похожи. – Вася помедлил секунду и добавил: – И главное – свинья внутри.
– Твоя?! – расхохотался Жора.
Издеваться над Роговым коллеги до сих пор не перестали. Все понимали, что шутка глупая, – но все равно затягивает. Чем глупее, тем больше затягивает. Вчера вот кто-то брелок с Пятачком (из мультика про Винни-Пуха) на стол подбросил.
– Ну хватит тебе уже, – поджал губу Рогов. – Тебе бы такую подложили… Нет, не моя. Чужая. И очень маленькая.
– И у тебя вроде небольшая. Ну, поехали, глянем… на твое любимое животное.
Крутикова случившееся подкосило.
Он опустился обессиленно в кресло, взялся за сердце. С карикатуры ехидно ухмылялся Дарвин. За окном разлаялись собаки – что-то их там переполошило.
– Боря, ёпрст, как же так? – потухшим голосом сокрушался директор. – Договориться не могли?! Прокол за проколом. А что Татарину говорить?.. Он ждет. Да плевать он хотел!.. Придется ехать, объясняться. А вы давайте на базу и ждите. Если живой вернусь…
Крутиков подошел к бару, открыл дверцу. Достал пузырь виски и стакан. Нет, ну что за ослы! С такими подручными – прямой путь на… На.
Директор передумал, поставил бутылку на место, вытащил пузырек с каплями валокордина. Накапал треть стакана…
Дверь приоткрылась, заглянула Степанида.
– Чего тебе?! – рявкнул начальник.
– Анатолий Сергеевич… Злых на складе нет.
– Кого?!
– Табличек. Ну, "осторожно злая собака"…
– Хрен с ними!
– Анатолий Сергеевич…
– Ну?!
– Зато есть "очень злые". Брать?
Это как цепная реакция. Артюхов Крутикову – обухом. А тот – Татаринову. И неизвестно, кому больнее.
Авторитетный бизнесмен внешне был спокоен. В душе у него бушевал пожар, но что зря шуметь…
Он только сделал глубокий глоток испанского красного вина (врач говорил, что это полезно для сердца) и протянул Настасье вторую ногу для педикюра. При этом он привычно щипнул ее пальцами за сосок. Та хихикнула и шустро принялась обрабатывать пилочкой желтые ногти.
Татаринов принял Крутикова в бане, расположенной в подвале офиса. Баня была отделана под римскую. Разве что своды невысокие, а остальное все так, как Татаринов видел в термах в Италии. Полы мозаичные с эротическими и цветочными мотивами (аж из Львова специалист приезжал, почему-то только там нашли лучшего). Мрамор белый и розовый. Колонны. Девчонки голые ходят – официантка, массажистка, парикмахерша, банщица. И это – не сон. Не картина, бля, в Эрмитаже. Реальность.
Реальность!
Словно бы убеждаясь в реальности происходящего, Татаринов остановил жестом сменившую пепельницу официантку, пощупал ей между ног. Влажно и мягко. И хихикает. Реальность!
И что – не будет ее, этой приятной на ощупь реальности? Нары будут, и небо в клеточку?
Последнюю надежду он возлагал на Лугового.
– В самом ведь деле убью, – глянул Татаринов на Крутикова.
Тот стоял бледный, в строгом черном, застегнутом на все пуговицы костюме.
– Но, Виктор Андреевич… От этого ведь никто не застрахован. Тем более у нас сложности.
– Мне твои сложности, Мотыль, по херу, – сделал Татаринов очередной глоток, радуясь, что пьет вино, а не чифирь… – Своих хватает. Ты заказ взял?
– Так мы привезем, – заторопился Крутиков. – Только позже. Еще лучше…
– Когда? – перебил Татаринов.