Максим Леонидович Латко не был злопыхателем. Но иногда, в такие моменты, как этот, ему хотелось, чтобы очередным "подснежником" оказался какой-нибудь генерал. С тем, чтобы Федор Павлович Хлопцев побегал сам, старательно, на совесть, с обязательными звонками и докладами наверх, Саликову. Мол, скоро, скоро, Алексей Михайлович, не извольте беспокоиться. Отыщем распроклятых извергов. Достанем изуверов хоть из-под земли. Откопаем злодеев и вздернем на дыбе. Однако быстро в штабе о теле узнали, быстро. А говорят, что у нас связь плохо работает. Хорошо она работает, просто отменно. Когда нужно, конечно. В особых случаях.
Максим прошел в гостиную, открыл створку платяного шкафа и вытащил военную форму с полковничьими погонами.
- Кто звонил, Максим? - Ира возилась в детской с трехлетним Сережкой.
- С работы, - коротко отозвался он, заранее предвкушая реакцию жены, которая не замедлила последовать.
Послышались торопливые шаги, дверь в детскую распахнулась, и Ира появилась на пороге, затянутая в халатик, стройненькая, соблазнительная. Глаза ее все еще излучали надежду. Но, увидев форму - подтверждение своим самым страшным опасениям, - она нахмурилась.
- Сегодня же праздник, - упавшим голосом проговорила женщина.
Максим повесил форму на дверцу, подошел к жене и чмокнул ее в щеку.
- Хлопцев полагает, что следователей военной прокуратуры праздники не касаются. И в целом он прав. Действительно не касаются, - сказал Максим и попытался улыбнуться. - Не сердись, Ир, я постараюсь побыстрее.
- Понятно, - каким-то отсутствующим голосом сказала Ира. Она как-то сразу поникла. Максиму даже показалось, что жена стала меньше ростом. - Мог бы сказать, что у тебя тоже семья, ребенок. Что мы сегодня собирались пойти погулять в парк.
- Ирк, это ведь работа. - Максим посмотрел ей в глаза. - Моя работа. Знаешь, как у врачей или милиционеров. Иногда складываются ситуации, когда праздник перестает быть праздником. Тут уж ничего не поделаешь.
- Ты хоть позвони, - улыбнулась через силу жена.
- Обязательно. - Максим еще раз чмокнул ее в щеку. - А где Сережка?
- С подарками возится, - она махнула рукой.
Проснувшись сегодня утром, трехлетний Сережа обнаружил под елкой красивую коробку с электрической железной дорогой и сейчас собирал ее, старательно прилаживая крохотные рельсики один к другому.
- Сереж, иди поцелуй папу, - крикнула Ира.
В ответ из детской послышался какой-то бубнеж.
- Да ладно, пусть играет. - Максим махнул рукой. - Его сейчас за уши от этой железной дороги не оттащишь. В конце концов, он столько мечтал о ней.
В дверь позвонили. Максим открыл и увидел на пороге сержанта-водителя. Выглядел тот бодрым и румяным, хотя особого мороза на улице не было.
- Товарищ полковник, машина у подъезда, - сообщил сержант.
- Ладно, иди, Паша, я сейчас спущусь. - Максим натянул ботинки, шинель и фуражку.
- Ты бы эту свою… папаху надел, - сказала Ира. - И так волосы лезут. Скоро совсем лысым станешь.
- А ну ее, - махнул рукой Максим. - Не люблю я этот колпак. Ладно, поцелуй Сережку за меня. Я скоро вернусь.
Он еще раз чмокнул жену в щеку и заторопился вниз, где у подъезда его ждала черная "Волга".
Минут через сорок сонный санитар, молодой одутловатый парень в замызганном халате и прорезиненном фартуке, открыл Максиму дверь больничного морга. Пухленький, светловолосый, тягуче-медлительный, похожий на огромную глубоководную рыбину, он жмурился, пытаясь отогнать настырную сонливость.
- Рановато вы, - пробормотал санитар, позевывая и прикрывая рот ладонью.
- Для начала, здравствуйте, - сухо ответил Максим.
- Здрасьте, - ухмыльнулся парень. - Пардон, не признал начальство.
- А пора бы признавать. - Максим шагнул в больнично-кафельный коридор. За спиной глухо хлопнула дверь, клацнул засов. - Эксперты еще не приехали?
- Никого еще нет, - ответил парень и зевнул еще раз. Широко, с аппетитом, давая понять, что Максим в своем огороде, конечно, большое начальство, но ему, санитару, на полковника, в общем-то, плевать. Военные - не милиция, а стало быть, и стелиться перед ними нечего. Не баре.
"И в сущности, он прав. Ну да ладно, - подумал Максим. - У этого парня своих забот полон рот. Представляю, каково ему спится здесь, в окружении трупов. Не боится ведь, что встанут ночью да схватят за глотку".
- Пойдемте, - кивнул санитар. - Вы ведь за тем жмуриком, которого вчера вечером доставили, верно? Ну и пойдемте.
Парень пошлепал галошами, надетыми на зимние итальянские ботинки, а Максим зашагал следом, обдумывая, что же ему делать дальше, после осмотра тела. Ждать экспертов? Или поехать в прокуратуру? Хотя в прокуратуре, наверное, сейчас никого нет. И за каким чертом понадобилось осматривать труп именно сегодня?
Служитель морга остановился перед мощной стальной дверью, примерно такой же, какие можно увидеть в бомбоубежище, повернул рычаг и потянул створку на себя. Петли издали странный утробный рев. Не скрип, как нормальная дверь, а именно вибрирующий гул, похожий на горловое рычание.
- Здесь он, жмурик ваш, - пробормотал парень.
- А вещи его где? - спросил Максим, озираясь.
- А вещи его вчера еще сыскари забрали, - едко хмыкнул санитар, а в голосе его отчетливо прозвучало недосказанное: "И на тебя, полкаш, они клали с высокой башни".
- Понятно.
Из дверного проема валил пар. В коридоре было довольно прохладно, но здесь, в холодильном отделении, температура оказалась градусов на пятнадцать ниже. Максим зябко повел плечами. Санитар же только усмехнулся.
Трупов было много. Бело-синие, окоченевшие, они лежали повсюду. На многоярусных полках, на полу, на столах, двоих устроили на широких подоконниках, а одного так и вовсе положили на три сдвинутых вместе стула.
- Отказников много, - пояснил парень в ответ на недоуменный взгляд Максима. - Хоронить-то нынче дорого, вот и отказываются. Старики в основном, бомжары. Ну и другие разные. Вон он, ваш жмурик, валяется на полке.
Максим подошел к указанному стеллажу и наклонился над телом. Парнишка был совсем молодой, девятнадцать, не больше. Левая нога трупа представляла из себя месиво из раздавленного мяса и костей от стопы до самого колена. Максим наклонился еще ниже, едва не задев головой верхнюю полку. Волосы парня были залиты кровью, черной, запекшейся. На мгновение ноздри Максима широко раздулись. Ему показалось, что он почувствовал запах, запах тления, всегда сопровождающий смерть. Максим втянул воздух еще раз. Нет. То есть, конечно, неприятный сладковатый трупный аромат все-таки присутствовал в холодильной камере, но он скорей был неотъемлемой частью морга, пропитавшей здесь все. Стены, пол, потолок. Полки, на которых безвольно застыли мертвецы, задравшие подбородки вверх, словно предъявляя их как пропуск тому, кто встречает души в чистилище. Но тем не менее это не был запах, исходивший конкретно от одного трупа. От молоденького солдата.
Максим осторожно коснулся пальцами щеки мальчишки и повернул голову влево. Ему пришлось приложить определенное усилие. Тело закоченело весьма основательно. Присев на корточки, Максим осмотрел затылочную часть головы. Все оказалось именно так, как и выглядело на первый взгляд.
- Дыра у него там, - подал голос стоящий у двери санитар. - Кончили солдатика. Мочканули. Из "макарки", надо думать. От "Калашникова" или винтаря дыра побольше была бы.
Максим обернулся и посмотрел на парня долгим взглядом. Тот выглядел абсолютно невозмутимым, безразличным, непричастным. Он словно стоял по другую сторону двери и не имел ко всем этим телам никакого отношения. Равнодушный экскурсовод в мрачноватом музее человеческих смертей и отлетающих душ. Впрочем, какая, в самом деле, ему разница, что случилось с солдатом: убили его или он умер, подавившись праздничной котлетой?
Вздохнув, Максим вновь повернулся к телу. Волосы опалены, значит, ствол пистолета находился всего в нескольких сантиметрах от головы. И на коже ожог, пятнышки пороха вокруг раны. Кто-то выстрелил парню в затылок, и пуля, судя по всему, прошла от затылочной части до верхней точки свода черепа, превратив мозги солдатика в лужу сероватой кровяной жижи. Примерно десятью сантиметрами выше лба должно находиться выходное отверстие. Максим подался чуть влево. Так и есть. Вот оно. Только поначалу ему показалось, что волосы просто сильно вымазаны запекшейся кровью. Теперь-то он разглядел небольшую темную дыру. Именно тут пуля вышла из головы. Значит, стреляли сзади, с малого расстояния. И скорее всего в лежащее тело.
Санитар еще раз громко зевнул, на сей раз уже не стараясь спрятать рот за ладошкой.
- Жалко пацана, - произнес он, и по тону Максим тут же понял, что никого ему не жалко. Ни парнишку этого, ни других. Никого. Просто санитар выполняет свою работу, а работа вроде бы обязывает говорить подобные вещи.
- Значит, документов при нем не было, - скорее констатируя факт, чем спрашивая, произнес Максим.
- Не-а, - служитель потряс головой. - А вообще… Вы у своих спросите. Они вещи забирали.
Максим снова повернул тело на спину и осмотрел еще раз. Что-нибудь… Ему нужно было найти что-нибудь, что позволило бы определить, кто же он, этот неизвестный солдат. Каламбур вышел плохим.
Максим поморщился. Над левым соском у парня темнела татуировка - группа крови и резус-фактор. Ну, это-то они почти все себе делают. Максим вытащил из кармана кителя блокнотик, коротенькую металлическую ручку и записал: третья группа, резус-фактор положительный. Затем, перегнувшись через полку, осмотрел предплечье. Ничего. Никаких тебе орлов, парашютов, надписей. Костяшки пальцев нормальные, без ссадин, не сбитые, при том, что паренек был явно не слабого десятка. Фигура, в общем-то, приятная. Если не сказать больше - красивая, атлетическая. Значит, карате и всякой этой ерундой не занимался. Никаких "Боря", "Леша", "Миша" и прочего на пальцах тоже нет. Ни перстней, ни колечек, ни "не забуду мать родную". Парень чистый.
Максим вздохнул. Похоже, перед ним стояла настоящая проблема. "Надо будет проверить сводки по беглецам", - подумал он. И тут же вспомнил Хлопцева. "На нет и суда нет, - скажет Федор Павлович. - Занеси его в графу неопознанных, и дело с концом. А кому надо, сами найдут".
- Кому надо - найдут… Кому надо - найдут… - пробормотал Максим.
- Вы что-то сказали? - поинтересовался от двери служитель.
- Ничего. Это я так - про себя, - ответил, не оборачиваясь, Максим. - Посмотрим-посмотрим.
Максим внимательно изучил ладони парня. Никаких характерных мозолей. На среднем пальце странный шрам в виде латинской буквы Y. Уже что-то. Максим черкнул пару слов в блокнотике, затем повернулся, хрустнув коленями, шагнул вбок и внимательно осмотрел уцелевшую ногу парня.
Как-то, будучи еще лейтенантом, Максим получил отличный урок. Его начальник - в прошлом начальник, а теперь пенсионер - Северин Сергей Григорьевич в ответ на бравый рапорт молоденького лейтенанта взялся за осмотр трупа сам и тут же надиктовал Максиму два десятка деталей, на которые тот в силу неопытности и горячности совершенно не обратил внимания. Максим стоял пунцовый, словно свежесваренный рак. С тех пор он старался проводить осмотры как можно тщательнее.
Чуть-чуть повернув белесо-серую, чуть сморщенную стопу, Максим обнаружил на ахиллесовом сухожилии несколько розовых пятен - одно большое, примерно с десятирублевую монету, и два поменьше - у самой пятки, на костяшке, на внутренней стороне ноги.
Интересно, интересно. Похоже, у парня здесь слезла кожа. Максим осторожно провел пальцем по одному из пятен. Все правильно. Это не след от ожога, как он подумал сначала, а только что прошедшие мозоли. Максим нахмурился. Мальчишка был совсем зеленым новобранцем. Даже не научился толком наматывать портянки. Наверняка и на второй, раздавленной, ноге, если бы та, конечно, была цела, он обнаружил бы такие же следы от только что сошедших мозолей.
"Надо будет посмотреть одежду, - подумал Максим, выпрямляясь. - Хлопцев вроде бы упоминал о фамилии и номере военного билета на ПШ . Любой старшина удавится, а заставит своих солдат сделать такую надпись. Может быть, и в карманах чего обнаружится. Письма или фотографии… Словом, что-нибудь, что поможет ему понять, как этот парень оказался здесь. Кто он такой и в какой, собственно, части его сейчас ищут как беглеца".
Максим записал насчет мозолей, сунул блокнотик в карман рубашки и направился к двери. Санитар, все это время безразлично наблюдавший за действиями посетителя, еще раз шумно зевнул и помотал головой.
- Не выспался, - пояснил он, хотя Максим ни о чем не спрашивал. - А через часок-другой, глядишь, жмуриков повезут. - И снова пояснил: - Новый год.
Они вышли в коридор, и парень запер тяжелую дверь. Судебных экспертов все еще не было, а время шло. Праздничное время, между прочим.
"Ну, и что мне теперь делать? - как-то равнодушно, без тени раздражения подумал Максим. - Поехать в прокуратуру и раскинуть карты в надежде, что они подскажут, кто этот парень? Или, может быть, на кофейной гуще попробовать погадать? Хлопцев сказал, что необходимо осмотреть труп. Ну, осмотрел Максим. Дальше-то что?"
Сопровождаемый надзирателем-санитаром, Максим зашагал к выходу. Звуки шагов гулко разносились в морозной трубе коридора. Санитар сказал что-то из-за плеча, но Максим, занятый своими мыслями, не расслышал и переспросил, сбавляя шаг:
- Что-что?
- Я говорю, этот ваш танкач-то тоже небось по пьяни под гусеницы-то попал, - кивнул парень. Лицо у него было такое, словно он сейчас еще раз зевнет. - Правда, не знал я, что в армии теперь раненых добивать принято.
- Почему под гусеницы? - нахмурился Максим.
- Да что я, не вижу, что ли? Тут и патологоанатом не нужен, - парень посмотрел на него с недоумением. - Я, товарищ майор, как из больнички-то сюда работать перешел, так такого понавидался… Не поверите… Хуже всякого концлагеря, честное слово. Битые-перебитые, утонувшие, под машинами побывавшие.
- Почему под гусеницы-то? - настойчиво повторил Максим, возвращая словоохотливого санитара в русло разговора.
- Так у него нога-то как раздавлена? Всмятку, в лепешку. Сухожилия порваны, кость раздроблена, скол берцовки длинный, трещины даже на коленной чашечке есть. Значит, нагрузка была очень большой, а осколки кости вмяты в ткани по направлению к внешней стороне голени. Стало быть, нагрузка быстро смещалась от тыльной стороны ноги к внешней. Тут и думать нечего: или трактором его придавило, или экскаватором. Или под танк попал. Такое тоже случается. Я было, как и ваши сыскари, сначала решил, что его чем-нибудь тяжелым по ноге грохнуло, а потом, когда раздевать солдатика начали, пригляделся: нет, точно под трактор. Да небось еще и гусеница на ноге проскользнула. Половина мяса сорвана с кости, ткани расслоились, так что точно вам говорю… Небось пошел в самоволочку за бухлом, принял на грудь лишнего да под трактор и залетел.
- Ну да, - бормотнул Максим, - а тракторист взял да и шарахнул ему в затылок. На всякий случай, чтобы не шастал где ни попадя.
- Ага, - гоготнул служитель. - Чтобы Правила дорожного движения не нарушал.
Максим не оценил шутку. Он пока еще не начал собирать в голове картинку из отдельных кусочков мозаики. Ему нужно было переварить полученные сведения, упорядочить их, и только тогда, возможно, у него появится какое-то свое мнение.
- Вы уж мне поверьте, товарищ майор, - продолжал разглагольствовать санитар. - Я тут навидался такого - на всю жизнь хватит. Небось когда подохну сам, так меня в чистилище безо всякой очереди проведут. Как ветерана.
- Полковник, - поправил Максим.
- Чего?
- Звание у меня не майор; а полковник.
- Понял.
Они оказались перед входной дверью. Максим уже повернулся к санитару и даже открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, когда тишину прорезала длинная трель дверного звонка.
- О, вот и ваши коллеги прибыли, товарищ майор… простите, полковник, - сообщил парень и потянул засов.
Дверь открылась. На пороге стояли трое в штатском. Тот, что впереди, в ондатровой шапке и дубленке, держал в руке "дипломат". Второй, средних лет, худощавый, в очках, был одет в серое демисезонное пальто с потертостями на локтях и в куцую кроличью шапку. На плече его висела массивная сумка-баул. Третий, молодой парень, затянутый в джинсы и зимнюю плотную куртку с белым воротником, также держал черный "атташе". Человека в дубленке Максим знал, двоих других видел впервые.
- A-а, Максим Леонидович, - "дубленка" протянула Максиму руку для пожатия.
- Приветствую вас, Олег Вячеславович, - поздоровался Максим.
Олег Вячеславович Парфенов был судебно-медицинским экспертом. Хорошим экспертом, дотошным.
- Наверное, не самое уместное заведение, чтобы поздравлять с Новым годом, но тем не менее, - улыбнулся Парфенов.
Максим пожал плечами:
- Взаимно, Олег Вячеславович.
- Тело осмотрели? - Парфенов уставился в лицо Максима голубыми холодными глазами.
- Осмотрел, Олег Вячеславович, осмотрел, - подтвердил Максим и, не давая собеседнику опомниться, задал вопрос: - Как быстро вы рассчитываете провести экспертизу?
- Может быть, к вечеру все закончим, а может быть, завтра к обеду.
"Я так и думал", - мысленно сказал себе Максим. В сущности, подтвердилось то, что он знал с момента звонка Хлопцева. Приезжать в морг прямо сейчас ему было совсем не обязательно. То есть абсолютно. Более того, Максим полагал, что дотошный Парфенов выдаст ему завтра все То же самое, что сумел углядеть он сам.
Максим вздохнул.
- Олег Вячеславович, когда я смогу получить заключение?
- В любом случае, Максим Леонидович, не раньше чем завтра.
- А если очень постараться? - прищурился Максим. Он знал Парфенова. С тем надо было торговаться, как с турком на рынке.
- И речи быть не может, - отрубил тот. - Завтра к обеду.
- Понятно, - Максим посмотрел на джинсового парня и на человека в демисезонном пальто.
- Это коллеги из областной прокуратуры, - спохватился Парфенов. - Роман Михайлович Тим, - "демисезонное пальто" степенно кивнуло, - и Геннадий Кириллович Глазов. - Джинсовый парень широко улыбнулся и, шагнув вперед, протянул руку. Максим пожал ее. - Максим Леонидович Латко, представил его Парфенов.
- Очень приятно, - тускло сообщил Тим.
- Взаимно, - кивнул Максим и уточнил: - Значит, завтра в обед?
- В обед, в обед, - подтвердил Парфенов и добавил: - Кстати, протокол осмотра места происшествия и первичное заключение можете взять в управлении, Максим Леонидович.
- Там сейчас кто-нибудь есть?
- Ну, кто-то из оперативников дежурит наверняка.
- Хорошо, - Максим кивнул.
- Ну-с, молодой человек, - Парфенов повернулся к стоящему в стороне служителю морга и деловито, по-профессорски, предложил: - Пойдемте. Покажете нам тело.