Поначалу Чинарь никак не мог заснуть от раскатистого медвежьего храпа Аслана. Вскакивал, чертыхался. Но не громко. Боясь получить по шее от соседа. Потом свыкся, притерпелся. И храп стал для него чем-то вроде снотворного. Но сам Чинарь, когда засыпал, - разговаривал во сне. Аслан, хоть и спал крепко, от разговора просыпался и знал всю подноготную Чинаря. Тот долго не подозревал о своем недостатке.
Аслан знал, что и сегодня во сне Чинарь сболтнет, зачем звали его фартовые. И если не спать крепко - услышишь все.
В бараке отшелестели разговоры даже по углам. Кое- где уже раздавались храп, стоны, сопенье, когда вернулся Чинарь.
Стараясь не шуметь, быстро разулся. Лег под одеяло, притих мышью. Долго ему не спалось. Значит, был чем-то напуган или расстроен. Но Аслана затронуть не рискнул. Тот прикинулся спящим. А вскоре и впрямь задремал.
- Я боюсь его, боюсь падлы, - проснулся Аслан от слов соседа. А тот продолжал: - Он не только со мной ездит. В любую керосинку суется. Сам, бывает, его по три дня не вижу.
"О начальнике зоны разговор у него был с фартовыми", - догадался Аслан.
- Нет, не могу я этого. Не умею. В руки никогда не брал, - задрожал во сне сосед. Аслан насторожился. - Я верну должок. Получку отдам. Только не бей! - крикнул Чинарь жалобно.
Аслану расхотелось спать.
- За что мокрить? Чего я сделал? Ну не могу я пришить его. Не сумею. Никогда не приходилось…
Аслан помрачнел. Он понял все. Фартовые решили убрать, убить нового начальника зоны руками Чинаря и вернуть прежние порядки.
- Меня в расход пустят, - шептал сосед, отбиваясь от кого-то мослатыми кулачонками, - Червонец тоже не в раю, здесь отбывать придется. А вы потом и меня кокнете, чтоб не сболтнул…
"Ишь ты, умнеть начал, мозги заводятся, коль допетрил до такого", - усмехнулся Аслан. И отвернулся от Чинаря.
Но сон как рукой сняло. Лежал с открытыми глазами. Думал.
Знал Аслан, убьют начальника зоны - всех зэков посадят на особый режим, покуда разберутся наверху, кто виноват.
Сколько людей пострадает, сколько невинных заподозрят!
Не только выходных, банных дней лишат. Всех на голодный паек кинут…
Так уже случалось, когда зэки убили охранника за то, что тот ни за что троих мужиков убил в упор. Дескать, те к забору подходили близко.
Давно это случилось. За пять лет до прибытия Аслана. А зона помнила так, словно это вчера произошло. Всем новичкам о случившемся в тот год первым делом рассказывали. Чтоб знали, помнили, береглись…
Конечно, начальник зоны не друг и не брат. Но он не прижимает зэков, как прежний. Не отнимает часть заработка, не дает волю фартовым. И даже готовит к реабилитации кого-то. Сейчас шестерых, а там и больше. Лиха беда - начало. "При прежнем начальнике век о реабилитации не услышали бы. Этот - войну прошел, - вспомнил Аслан. - Но что я смогу? Как помешаю? Ведь фартовых не остановишь. Сорвется с Чинарем, другое придумают. Самое неожиданное. Как я, зэк, его, начальника, уберегу? Немыслимо. Невозможно", - крутился Аслан без сна до рассвета. Уснул он за час до побудки.
Наскоро позавтракав, пошел в гараж. Машина Чинаря стояла рядом с его самосвалом.
Аслан оглянулся. Рядом - никого. Быстро залил в радиатор полуторки холодную воду. Знал, Чинарь приходил в гараж в восемь утра. А через полчаса выезжал вместе с начальником на трассу.
За два часа на таком холоде вода не только замерзнет, но и разорвет радиатор. И выехать из гаража Чинарь не сможет. Убить начальника в зоне - не решится.
Конечно, не выход. За пару дней поставят новый радиатор. "Но на сегодня - срыв, пусть маленькая, но оттяжка", - думал Аслан, выезжая на трассу.
Весь день на душе было неспокойно. Как там, в зоне?
А тут, словно назло, целый день глох мотор. Однажды на подъеме задохнулся. И пошел самосвал задом вниз по обрывистому крутому спуску, на груженые самосвалы, ползущие следом.
Аслан растерялся впервые. Вцепился в стартер, тормозил, машина не слушала, выбилась из повиновения. Водитель оглянулся назад, глухой толчок… И самосвал его, остановившись, вдруг пошел вперед. Нет, двигун не врубился. Задний самосвал подталкивал машину Аслана вперед, взял на себя дополнительную тяжесть, предотвратил беду.
Аслан не знал того шофера. Он прибыл в зону недавно. Ни куском хлеба, ни затяжкой папиросы не делился с ним Аслан, словом не успел обмолвиться, как-то не получалось. А тот… Жизнь спас. Его и свою.
Аслан его кивком поблагодарил. Тот - не пожелал заметить.
Трасса… Как знать, что она подкинет самому под ко- леса завтра. Она никого не бережет, никому не выдает гарантий, ни с кем не считается…
Вечером, когда Аслан вернулся в зону, понял, что полуторка не выезжала из гаража и Чинарь не подходил к машине. Значит, начальник не выезжал на трассу и Чинарь бездельничал в бараке. Он даже не заглянул в гараж. Зато на другой день такой крик поднял, что его даже в дальних бараках зоны услышали.
Механик назвал Чинаря вредителем, врагом народа, вредным элементом, вражеским подкидышем. Грозился сгноить его в шизо. Чинарь в долгу не остался. Недаром целый месяц у фартовых фене обучался. Хоть и удивительно тупая у него башка, но кое-что и в ней застряло.
Вылепив механику сотню отборных матов, пообещал пощекотать "козочкой", если тот не захлопнется. Когда механик сказал, что снимает его с полуторки, Чинарь заблажил, заорал так, что охрана прибежала, думая, что случилось ЧП.
Как попала вода в радиатор? Кто ее залил? Чинарь никогда не оставлял воду, всегда сливал. А тут… Ну не залилась же она сама! Подстроил кто-то? Но у Чинаря не было врагов. Значит, сам забыл. Но нет, он помнит, как сливал воду. Всю до капли. Но кто теперь в это поверит?
Радиатор, к счастью, не разорвало. Пробка оказалась не закрытой. И вода, замерзая, вылезла наружу ледяной фигой.
До ночи отогревал радиатор Чинарь, проклиная неудачу. Весь продрог, вымазался. А вечером в бараке снова фартовый появился. Он зыркнул на Чинаря зло. И указал на дверь, требуя выйти немедля.
Чинарь вздрогнул. Поплелся побитой собакой. А ночью, плача сонно, проболтался о последнем дне, отпущенном ему фартовыми.
Всего три дня дали они ему на убийство начальника зоны. Два из них уже прошли.
Утром, когда Аслан пришел в гараж, Чинарь уже возился у своей машины. Чистил, смазывал, заправлял.
Аслан промыл масляный фильтр своего самосвала, из-за которого вчера немало пережил. Завел машину, сел и увидел начальника зоны.
Он торопливо шел к полуторке.
Аслан сбавил газ. Мелькнула мысль предупредить… Но он тут же откинул ее, вспомнив, что сразу станет стукачом. И снова, словно наяву, увидел, как разделываются фартовые с суками. Мороз от пяток до макушки продрал.
"Только не это…"
Не боли, не мук боялся, а позора. Клейма на имени… Его-то, чистое имя, на родине Аслана больше жизни берегут.
"Не будь он начальником зоны - секунды бы не раздумывал. Сам за него фартовым в глотки вцепился бы. Не посмотрел бы, что их много. А тут… Не просто человек. Гражданин начальник… Трус ты, - поднимался откуда-то изнутри укоряющий голос. - Вступиться за начальника не хочешь? А ведь он тебя в своем доме не как зэка, как человека принял. Без оглядки на свое начальство. Ты бы не рискнул… А ведь по обычаю твоего народа, преломив хлеб с человеком, обязан его защитить. Иль сделаешь вид, что не знал? Прикинешься?" - шептал внутренний голос. Аслан противился ему.
Мысленно он прикинул, куда может податься сегодня начальник зоны.
Конечно, где дела плохо идут. Значит, к "жирным". У них всегда непруха.
Хотя он там был несколько раз. И недавно, дня два назад. Значит, к идейным поедет. Ведь знал, что к реабилитации готовит. Может, туда? И вдруг вспомнилось, как ночью Чинарь бормотал про Волчью падь.
Что бы это значило? Волчья падь. Там прокладывает последние сотни метров сбродная бригада. Так ее окрестили в зоне за то, что собрался в ней всякий случайный люд. Спекулянты, бродяги, мелкое жулье да зеленые пацаны - за незрелое сознание. Кто-то из них за анекдоты, слухи попал сюда. Сроки у всех приличные. Не меньше восьми лет. Все злые, меж собой как кошка с собакой - ладу не найдут.
Видимо, убив Упрямцева, подкинет под бок этой бригаде труп. Они друг друга и без подозрений утопить готовы. На них и свалят смерть начальника. Видно, фартовые долго не думали над выбором. И места там глухие, коварные. Куда ни глянь - обрывы, распадки, ущелья… Там сама местность будто для зла создана.
Аслан сегодня должен возить щебенку идейным. Мимо Волчьей пади будет проезжать. Но Чинарь попытается убить Упрямцева не на дороге. Где-нибудь в распадке, ущелье. Сзади подойдет. Подкрадется.
Аслан сгрузил щебенку у идейных и, лихо развернувшись, повел машину в обратный путь.
Заиндевелые деревца на склонах гор подрагивали от холода, стряхивая с обмороженных пальцев-веток хлопья снега. В солнечном свете снег горел, искрился, отливал всеми цветами радуги.
Колыма, когда хотела, тоже умела быть неотразимой.
Блестки снега падали с гор на трассу, словно наряжая ее для неведомого праздника.
Снежинки зажигались звездами на продрогшей земле. Гасли. Как жизни зэков здесь, на Колыме.
Аслану казалось, что он слышит тихую мелодию гор и снега, белую-белую, как вечность.
Прикорнула березка на скале. Заспалась… А теперь, услышав шум мотора, встряхнулась. Любопытную головенку от снежной шапки отряхивает. Проспала рассвет, восход солнца. Надо торопиться, порадоваться короткому колымскому дню. Умение радоваться - это уже счастье…
Гудела машина, подминали снежные звезды колеса и оставляли на снегу загадочный узор протекторов.
Громыхая, мчался самосвал по серпантину Волчьей пади.
Тихо вокруг. Так тихо бывает лишь на погосте и на Колыме.
Но что это? Странный крик в распадке. А вокруг ни следа жизни. Остановил шофер машину. Став на подножку, оглядел замершие горы. И внезапно взгляд его уперся в скалу, нависшую над гулкой пропастью.
Там, прижавшись к скале бортом, спряталась полуторка. Ее едва видно. А рядом - двое. Без шапок, растрепанные, разъяренные, как звери, дерутся люди.
Аслан узнал их. И включив газ, осторожно, бесшумно, подъехал к ним. Они и не заметили его появления.
Упрямцев оказался крепким орешком для Чинаря. Видимо, не решился убить его в кабине. Ведь осталась бы кровь. А это улика. Решил здесь прикончить, без следов. Рассвирепевшим зверем бросается со всех сторон. Натыкается на удары кулака. Отлетает, отскакивает и снова бросается. Выматывает силы.
В руке Чинаря нож. Фартовыми сделан. Длинный, сверкающий, он ищет слабые места.
Вот, кажется, повезло. Руку задел. Выше локтя. Теперь жертва не сможет отбиваться так рьяно. Уставать станет. "Вон как кровь хлещет", - обрадовался Чинарь. Даже рыкнул от радости. Бросился на Упрямцева буром. Но тот ногой угодил в пах. Взвыл, крутнулся зверем зэк - и снова бросок. Неожиданный, внезапный. Нарвался на кулак в челюсть. Клацнул зубами так, что эхо в распадок убежало.
В другой бы раз отступил Чинарь. Вся морда в фингалах. Все тело избито. Но сегодня последний день. Больше не отведено. Не пришьет начальника - фартовые Чинаря размажут в бараке. Предупредили ночью. А значит… Хочешь жить - умей вертеться. Своя шкура, хоть и битая, дороже любой целой. Еще рывок. Нож с треском распустил рубаху на груди начальника. Глубже - не удалось. И все ж теряет силы заметно. Вон на лбу пот повис. Недолго тебе дышать, - подскакивает Чинарь к горлу. Нож полоснул в воздухе. Упрямцев вжался спиной в скалу.
Сколько уже он отбивается от обезумевшего зэка? У того лицо до неузнаваемости перекошено. Глаза мутные, бегающие. Губы подергиваются.
- Зажимаешь зэков, голодом моришь, падла! Вкалывать на себя принуждаешь? Вот и получай! - рванулся сбоку и снова задел. Нож воткнулся в плечо, но Упрямцев сумел удержаться на ногах.
Молчал. Слова отнимают силы. А они сейчас так нужны. Понимал, что спорить, убеждать - бесполезно.
Короткий стон вырвался невольно от боли в плече.
Чинарь задыхался от ярости. Вид крови сводил с ума. Когда же свалится, когда распишется последним вздохом на снегу этот начальник? Отступать нельзя. Скоро машины пойдут по трассе. Могут заметить. Надо спешить. Когда Упрямцев схватился за плечо, кинулся на него очертя голову.
Упрямцев не успел увидеть. Он замахнулся вслепую. Нож, звенькнув, упал к ногам.
Удар страшенной силы переломил шею Чинаря. Он упал замертво. Из уголков рта стекала тонкими струями кровь, окрашивая мертвый снег цветом жизни.
Аслан поднял нож. Узнал работу покойного мокрушника.
Упрямцев смотрел на Аслана, как на привидение, не веря глазам. Внезапно он пошатнулся, осел в снег, рука коснулась Чинаря. Глаза зэка были удивленно распахнуты. Не ожидал для себя смерти. Убегал, спасался, а она настигла так неожиданно. И самое досадное, что свой, зэк убил. Чинарь этого уже не увидел.
- Что ж безоружным на трассу выезжали? Ведь убить мог. Почему с пустой кобурой ездили? - спросил Аслан Упрямцева.
- Полтора месяца брал с собой оружие. Потом решил, что излишне это. Верил ему, - кивнул на Чинаря.
- Садитесь в кабину, - мрачно предложил Аслан и, подняв Чинаря, положил в кузов полуторки, взял машину мертвого на буксир, вывернул на трассу.
- Руку дайте сюда, - присыпал табаком раны Аслан. Кровь моментально перестала хлестать.
Аслан обтер руки снегом, сел в машину, заторопился в зону. Хотел успеть до возвращения бригады.
Борис Павлович сидел, прикрыв глаза, и, казалось, дремал.
У Аслана, как ни скрывал, дрожали руки. На душе тяжело. Словно последнюю подлость сделал. Не думал, что ребром ладони может вот так - шею сломать. И впрямь - душегуб, хоть и не вор… А что было делать? Промедли он хоть секунду- еще хуже было бы…
На начальника смотреть не хотелось.
"И носит его черт по трассе! Сидел бы в своем кабинете, никто бы его не достал. Так нет, суется всюду! Вот и прирезал бы Чинарь тебя в ущелье, как курчонка. Не гляди, что мал был мужик ростом. Злобой одолел бы. Этого добра у него хватало. Впрочем, за свою шкуру всяк держится крепко. Ты хоть и фронтовик, но против зэка - слабак. Чинарь был трассой испытан. Не зря его фартовые присмотрели. В другой раз осмотрительнее будешь", - думал Аслан.
- Странное дело, Аслан. Мне так не хотелось сегодня уезжать из зоны. Будто чувствовал предстоящее. А там, у скалы, обидно было, что не на войне, а здесь, на трассе убить хочет мужик. Добро бы фартовый. Понял бы. А то ведь подкупленный, запуганный, короче, предатель. И едва не угробил, - признал Упрямцев.
- Его руками убрать хотели. Это понятно. Видно, задолжал им, - осекся Аслан.
Заехав в зону, Аслан отцепил полуторку перед медчастью, как сказал начальник зоны, и тут же уехал на трассу.
Когда последним рейсом завез гравий в бригаду Килы, тот отозвал Аслана, спросил, не видел ли он по дороге начальника зоны? Аслан ответил, что видел его утром, а после этого не встречал.
- Фартовые тут подозрительно крутились. Вынюхивали что-то. Чинаря спрашивали, мол, не приезжал ли? Чую, недоброе затевают, - понизил голос человек. И попросил: - Увидишь, намекни, чтоб осторожнее был. Не стоит ему теперь на трассе появляться. Всякое случиться может, не приведи Бог.
Аслан рассказал о том, что произошло в Волчьей пади, Илье Ивановичу. Тот посоветовал не ездить неделю- другую на участок фартовых.
- А уж в бараке мы не дадим тебя в обиду. Хотя, откуда им знать, что ты Чинаря грохнул? Будут думать на начальника. С него теперь двойной спрос. Жаль человека, им его убить ничего не стоит. А тебе говорю, - правильно сделал. И я, и другой путний на твоем месте так же поступил бы. И не терзайся. Мужиком становишься. Дай тебе Бог всегда правого от виноватого уметь отличить.
- А мне за Чинаря срок не прибавят? - выдал свою тревогу и причину откровенности Аслан.
- За такое тебя досрочно освободить должны. За то, что начальника от верной смерти сберег. Но тут все от него, от Упрямцева, зависит, куда его совесть повернет. Насколько дорога ему жизнь, так и с тобой поступит. Это - как пить дать.
Меняя тему, чтобы отвлечь Аслана от мрачных воспоминаний, продолжил:
- Ты знаешь, а из моих паразитов, кажется, получится толк. Сегодня впервые за все время норму выполнили. Правда, иные в машину сами влезть не смогли, помочь пришлось. Ну да завтра уже легче им будет.
- Средь воров не все одинаковы. Там трое мужиков - путние. Я, пока жил в одном бараке, общался с ними. Если б они не попали в зоне в фартовую кодлу - толковыми людьми стали бы, - ответил Аслан.
- Слушаю я их разговоры теперь. Кажется, скоро там драка будет. И, знаешь, из-за чего? Из-за зарплаты. Не захотят они ею делиться, отдавать бугру. То, что трудно достается, всегда дорого ценится.
- Отдадут. Как с нас вытряхивали. Разве не жаль было? А отдавали. У своих с руками оторвут, - не поверил Аслан.
- А ты не знаешь, отчего Чинарь умер? - подошел с вопросом Кила.
Аслан не стал скрывать.
- То-то фартовые, когда увидели, как Чинаря с полуторки снимают, отвернулись. Иные шапки молча сняли. Но это двое-трое. Остальные сделали вид, что не заметили. Оказывается, сорвалось у них… Теперь бугор что-то новое придумает. Его не остановишь, - вздохнул Кила.
- Если в шизо на полгода не попадет. За такие штуки ни один начальник не спустит, - тихо вставил Илья Иванович.
А через час в барак пришли двое фартовых из бригады Ильи Ивановича. Чем-то расстроенные, они долго уговаривали бригадира, что-то доказывали ему, просили, убеждали, а тот тихо, но твердо отказал. Это было видно по его жестам. Воры выглядели понурыми.
Когда они ушли, Аслан полюбопытствовал, зачем приходили на ночь глядя.
- Всю фартовую верхушку вместе с бугром срезал Упрямцев. Дал на сборы пять минут и погрузил их всех в машину. Не нашу. Откуда она пришла и куда повезла воров - никто не знает. Но охрана там усиленная. Машина издалека. Вся в снегу, запорошена. Знать, целый день в пути была. К шоферу пытались подколоться, выведать что-нибудь, так куда там, ни слова не потерял. Так что, видать, шизо наш подарком был бы бугру. Теперь уж к чертям на кулички поехали. В Воркуту, а может, в самый Певек.
- А о чем просили? - напомнил Аслан.
- Да чтоб я остальных гадов в бригаду взял. Так мне эти полжизни испортили. Не хватало добавки. Я и отказал.
Мужики! Как же вы отправку воров прозевали? - спохватился влетевший в барак Полторабатька. И, хохоча, стал рассказывать: - Иду в барак, глядь - ворота зоны загудели. Ну удивился! В такое время кто приехал? Вижу - "студибекер" вползает. Крытый. Из него десяток охранников выскочили. И тут же к ним - Упрямцев. Все - к бараку фартовых. Оцепили его. Тут наша охрана подоспела. И через пяток минут по одному в кузов стали запихивать ворюг. Бугор ихний, одноглазый хрен, матюкается. А его под микитки и наверх. Пятнадцать рыл вычистили. Ну, ворюги думали, что всех их загребут, подчистую. Притихли, конечно. Но "студибекер" забрал заводил, влезла в кузов охрана и машина ушла. Всего за десяток минут зону очистили. Давно бы так!
- А чья машина никто не знает? - спросил Аслан.