- Эх-х, Захар! Слепым и глухим прожил ты жизнь. Ну, да ладно. Не мое это дело, не хочу в твою семью лезть. Пусть другие скажут. Но когда заведешь другую бабу, знай, никто тебя не осудит, все поймут… Потому что знают… - умолкла женщина.
- Ты это о чем, Ань? - повернулся к бабе Захарий.
- Тебя здесь все знают. От людей ни плохое, ни хорошее не спрячешь. Ты весь как есть на виду. Стыдиться нечего. Пусть звезд с неба не нахватал, но и нигде не опозорился. Хлеб мозолями зарабатываешь. Люди уважают, никто не отворачивается при встрече и плохого слова вслед не говорят. Оно и нынче, когда от своих ушел, не пустился во все тяжкие. Хоть и мужики, а живете смирно, без попоек и разгулов. Видать, все битые, потому, никуда и ни к кому не тянет. Может, и развели бы про вас сплетни досужие языки, но вы как на ладони живете, всем людям напоказ, даже занавесок на окнах нет. Значит, ни стыдиться, ни бояться нечего. Вам многие завидуют, а другие даже любят, - сказала Аня.
- Ну-ка расскажи про последних!
- Почему это последние? Даже очень нормальные женщины! - поджала губы обидчиво.
- Ты не серчай, коль неловко ляпнул. Согрей душу словом. Кто кого любит? - спросил Захар.
Анна, усмехнувшись, села напротив.
Глава 2. ДЕЛА СЕРДЕЧНЫЕ
Женщина смотрела на Захария вприщур и словно раздумывала, стоит ли говорить этому усталому человеку о деликатном, раскрывать ему сокровенное, доверять чужие тайны.
- Ну, что же ты молчишь? - торопил Захарий женщину
- Неловко мне без позволенья в чужие души лезть. Ну, знаю я кое-что. А если бабы на меня обидятся?
- Откуда узнают? Я не проболтаюсь. Мужики и тем более промолчат. Чего боишься? Промеж нами
так и застрянет секретом, - придвинулся поближе к бабе, приготовился слушать.
И Анна, набравшись смелости, решилась:
- По тебе Захарушка не одна баба сохнет. Уж на что серьезная Акулина, а и та с молодости по тебе страдает и мается. Все думки ее про одного тебя. Исстрадалась, извелась женщина, сколько лет без мужика живет, никого к себе не подпустила, хоть многие предлагались в мужики и все приличные, порядочные люди. Но Акуля себе на уме. Своего часа ждет.
- Аннушка, она старей меня на целых шесть зим. Я потому в молодости на нее не глянул. Зачем же теперь дурью маяться?
- А тебе семнастку надо?
- Не смейся. Но бабу старей себя не хочу! Это супротив моей натуры. Знаю все, что хорошая хозяйка, мать и бабка, но не моя. Я по ней страдать не стану. Уж лучше сам свой век доживу. За нее не уговаривай и не хлопочи.
- Ишь, какой разборчивый! Сам корявый, как пенек, а в бабах ковыряется!
- Какой ни на есть, а мужик! На первую встречную не кидаюсь.
- А что, твоя Валька - королева?
- Тогда была такой! - кивнул Захар.
- Да брось ты, не смеши! Я ли не помню! Обычная бабеха-лепеха, так и не понял никто, что ты в ней нашел особого.
- Теперь не об ней речь! Кто кроме Акульки имеется? Эта ни в счет.
- Есть еще одна. Ты ее навряд ли помнишь. Василиной зовут. Хорошая баба, путная, сама живет, без детей и внуков, в своем доме. И хозяйство держит, и работает.
- А почему одинока? Иль нет никого? Сколько годочков сироте?
- Эта на червонец младше тебя. И вовсе не сирота. Родни полные ретузы, да толку ноль! Когда погорела баба, это лет пятнадцать назад, никто из своих не помог. Ни братья, ни сестры, кругом одна осталась. Кое-как заново на ноги встала. Завела хозяйство и ожила. Но от родни насовсем отвернулась и ни с кем не знается. По великим праздникам не здороваются. Ровно чужие, словно не знакомы друг с другом.
- А дети?
- Они имеются. Только в других городах живут. При ней никого нет. Но она не бедует. Дети помогают каждый месяц, деньги ей высылают, письма пишут, в отпуск приезжают ненадолго. Василинка с ними не мается.
- А мужик где?
- Сущий кобель! Как пожар случился, он разом всех бросил и умотался к другой. Давно бросил и не появлялся с тех пор. Баба сама на ноги встала, уже без него. Заново дом подняла. Кирпичный поставила. Даже больше и лучше прежнего. Железной крышей накрыла, забор каменный поставила из блоков, железную дверь…
- Ого! Круто!
- Еще бы! Дети помогли. Сама бы не одолела, не справилась бы.
- Она работает? - поинтересовался Захарий.
- Конечно. Как нынче без того?
- А где "пашет"?
- В налоговой. Но не простая, в начальстве. Ее часто на машине привозят с работы.
- А я ей зачем?
- Ну, ты прикольный, Захар! Или не знаешь, зачем бабе мужик нужен? Иль тебе на пальцах объяснить? Она живой человек, как и все мы.
- А чего на работе не нашла подходящего мужика, я зачем?
- То ей одной известно. Сердцу не прикажешь. Оно само выбирает.
- Откуда знаешь, что меня приглядела?
- Сама сказала. За молоком ко мне ходит уже какой год. Так вот и разговорились. Узнала про ее страдание.
- Откуда она меня знает? Где видела?
- Она все годы у тебя обувь ремонтировала, еще когда в мастерской работал. С девчонок к тебе прибегала. Но ты вниманья не обращал никогда. Не взглянул ни разу, не спросил имя.
- А как же полюбила? Иль придумала меня?
- Да кто ж знает? Бабье сердце сплошные потемки. В нем самой не разобраться и ничего не понять. Заблудиться не мудро.
- Чего она хочет?
- Во, чудак, знамо дело, свидеться с тобой!
- Так пусть приходит, познакомимся!
- Не-ет, она женщина совестливая. Не может прибежать сучонкой, себя не уронит. Ее в городе не просто знают, а и уважают.
- Ну, а я как к ней припрусь?
- Вот это ты думай. Я тебя ни за руку, ни за хрен к ней не поволоку. Сами разбирайтесь. Ты спросил, я рассказала. Дальше не мое дело.
- А другой бабы в запасе нет?
- Тебе двух мало?
- Эти не то, - сморщился Захарий.
- Есть еще. Но та пусть дозреет.
- Она кто? Я ее знаю?
- Еще бы! Да только заковык и заморочек полно. Потому, сама себе признаться боится.
- Ну и дела! Целых три бабы! А я все в девках хожу, нецелованый и необогретый как барбос. Разве не обидно? В бане спину потереть некому. Ночью в холодной постели сплю. А три бабы страдают. Не-ет, это непорядок!
- К Василине иль Акулине, хоть сегодня скачи. Авось сладится!
- А может третья моя! Ну, зачем мне баба гордячка, какую весь город знает и уважает. Мне поскромнее бы! Да и мужик от нее, наверное, не с добра слинял, да ни разу за все годы не появился даже к детям. Тут уж не просто кобель. Небось, достала до самых печенок. Я тоже от своих ушел. Выходит, тоже козел?
- Он в лихую минуту бросил и к другой бабе пристроился. Ты ж сам живешь!
- Ладно, уговорила! Подожду, пока третья дозреет. Авось, моею станет, - рассмеялся человек, оглядев женщину хитровато и, подморгнув ей озорно, спросил:
- Ну, а мужиков моих кто присмотрел?
- Татьяна и Нина. Но те пусть сами разбираются. Я их не знаю, вижу редко и почти не разговариваю. А бабы допекают расспросами. Мне им ответить нечего. Ну, что про Толика знаю, если он с головой под машинами торчит. Только непотребное наруже. Либо задница, или от пояса до сапог. Как его разглядеть успели? Весь в мазуте, в грязи, в бензине, на него глянуть жуть. Он и не разговаривает. Целыми днями в машинах ковыряется. А в доме хозяин нужен. Да и бабе ласковый человек, а ни этот, какого в корыте до ночи не отмоешь. Пока его в порядок приведешь, Толяну снова на работу пора.
- Зато он зарабатывает классно!
- Ой, Захар! Не в деньгах счастье. Мужика за другое любят. А если он кроме машин ничего не видит, какой с него толк? Не-ет, я такого никогда не полюбила б. Лежит в паскудном виде под машиной, целуйте его во все доступные места. На хрена такой хозяин сдался. С ним даже не побрешешься.
Захарий расхохотался:
- Так это здорово. За всю жизнь ни одной ругачки!
- Чего тут хорошего? Сплошная скукотища! Это ж что за жизнь, что ни разу не погавкаться, друг другу не ввалить. Не-ет, я такой тоски не выдержала б!
- А как потом в одну постель ложиться? Ты что, офонарела? Ведь это грех - бить бабу!
- Во, даешь, Захар! Чем сильней лупит, тем круче любит. А ночью в постели мирятся. А как, знамо дело! Так завсегда водилось. Мне еще бабки говорили, если мужик не колотит, значит, не любит.
- Я Валентину за всю жизнь пальцем не трогал.
- Ну и дурак! Ей надо было мозги вправлять на место. Было за что! Всем вламывают. И она не особая!
- Кто ж Илью присмотрел? Иль обошли его наши бабы вниманьем? - решил Захар оборвать неприятную тему.
- Сорокина Ольга по нем страдает. А еще Люба Токарева. Часто его видели. В магазине с ним разговаривали. В одном автобусе на работу с ним ездят. Любка однажды на коленях у него всю дорогу ехала. Народу было много. Ну, просто битком. Он и предложил ей сесть к нему на колени. Баба не растерялась. Так вот и доехали. Под конец познакомились. Он даже свиданку ей назначил. Но Любка не смогла придти. На работе что-то помешало. Уж и не знаю, пришел ли в тот день Илья. Но, кажется, тоже вернулся поздно. Не состоялась встреча.
- Илюшка, коли захочет, увидит, найдет ее.
- Я его не знаю. Мельком видела. А Любка, покуда на коленях сидела, успела рассмотреть. Шустрый человек. С ним наедине встречаться опасно. По дороге доказал ей, что мужик он горячий. Покрутилась она у него на коленях. Портсигар всю дорогу ей мешал. Уж он краснел за него. Ну, что делать, все мы живые люди. А Любка все мечтает снова к нему на колени попасть. И хвалит его горячие руки.
- Кому что, - усмехнулся Захар.
- А Илья работает где-нибудь?
- Конечно. Как без дела жить. Всякий мужик сам себя кормить должен! - встал навстречу мужику, новому клиенту.
Анна ушла на кухню, начала готовить ужин мужикам и не заметила, как ушел клиент.
Захарий радовался заказу. Это уже удача. Человек попросил сапожника сшить ботинки. На его ногу в магазине не подобрать. Только по индивидуальным заказам ему шили. Но не каждому доверишь. Этот человек не впервой обращался к Захару, а тут после сокращения, потерял сапожника. Хорошо, что в мастерской адрес дали, вот и разыскал. Как к близкому другу обрадовался.
Захар нашел нужные колодки, подготовил их, взялся чертить кожу. Он не спешил, внимательно вымерял, чертил карандашом будущую заготовку, и только собрался разрезать, в двери постучали.
- Войдите! - громко предложил человек, и выронил ножницы. На пороге стояла Валентина.
- Мне можно войти? - спросила ехидно ухмыляясь.
- Тебе что надо? Ну, уж коль приехала, входи, - растерялся мужик и, досадуя, отложил работу.
Из кухни высунулась любопытная Анна. Увидев Валентину, коротко, сухо поздоровалась и снова исчезла на кухне.
- Это твоя новая жена? - поджала насмешливо губы гостья.
- Тебе какое дело? - грубо оборвал человек и спросил:
- Чего притащилась?
- А ты почему хамишь? Я тебе повод не дала, не оскорбила. Пришла по делу. Считаю, что прежде чем обзаводиться новой семьей, любой порядочный человек просто обязан утрясти все отношения с прежней семьей. И уж тогда связывать себя новым браком. Разве я не права?
- Ты мне свои условия не навязывай. Хватит! Накомандовалась. Здесь я хозяин! Дошло иль нет? Сам могу выпереть кого угодно. И не кривляйся тут, как катях на лопате. Сказывай, чего надо, зачем возникла? Хоть и сам знаю, будешь деньги клянчить, вымогать из меня! - смотрел на Валентину свирепо.
- Захар! Да ты, как вижу, совсем здесь озверел! Сказалось влияние окраины. Весь человеческий интеллект утратил. Мы с тобой почти сорок лет прожили вместе, ты никогда не был таким, как теперь, туземцем. С тобою рядом сидеть небезопасно. Того гляди набросишься и съешь…
- Говном не питаюсь! - рявкнул резко.
- Захарий, хватит грубить. Я пришла не ссориться, а поговорить с тобою о нашей семье.
- У меня нет с тобою семьи!
- Но она была и есть, куда от нас денешься?
- Заткнись! Я слышать о вас не хочу!
- Успокойся! Нельзя так себя вести. Ведь мы люди, случается, все устаем, ругаемся, срываемся друг на друга, потом опять миримся, прощаем и живем снова, как ни в чем не бывало.
- Хватит меня уламывать. Говори, зачем возникла и проваливай. Некогда с тобой трепаться.
- Захар, мы так давно не виделись. Я соскучилась. Но не успела порог перешагнуть, как ты уже гонишь. Разве это корректно?
- Иди в задницу! Знаю тебя прохвостку! Тебе я никогда не был нужен. Только деньги интересовали.
- Да сколько ты получал, что так гоношишься? Я чаевых имела вдесятеро больше и все ложила на семью без хвастовства и попреков. А ты что себе позволяешь? Распустил перья как индюк. Ведь я тоже работала и ни одного дня не сидела на твоей шее. Если ты приносил деньги, они шли на семью. Ты это прекрасно знаешь, и нечего меня унижать.
- Тебе ли тут выставляться! Ах, тебя цыпочку унизили! А забыла, как меня вместе с Наташкой выкинули? Что мне кричали вслед всей своей собачьей сворой. Все жильцы дома поверили, что от вас зоопарк побежит, вместе с бухарником. Что вы кричали мне в спину, интеллигентные люди! Вас собаки стыдили во дворе! Тебе ли упрекать кого-то! Как набралась нахальства придти сюда! Бесстыжая, грязная дрянь! - побагровел Захарий.
- Я пришла не ругаться. И не за деньгами. Я хочу помириться с тобой ради нашей семьи. Вспомни, сколько нам лет? Зачем под старость позориться? Давай все забудем. Живые люди всегда ошибаются. И ты далеко не всегда был прав. Давай забудем ошибки и обиды. Мы пожилые люди. Стыдно позориться перед своими детьми. Возвращайся домой и не чуди. Не строй из себя несчастного.
- Ты мне морали не читай. Наслушался я их по самые уши. И возвращаться не подумаю. Я не игрушка, какую вчера выкинули, а сегодня подобрали. Я не зять, каким вертите словно тряпкой. Я не разучился себя уважать и не уронил звание мужика, не дам себя на осмеяние. Выгнали, на том баста. Нет меня у вас, и примирения не будет. Где гарантия, что завтра снова не выгоните?
- Ни в коем случае!
- Но я отвык от вас!
- Так быстро? Не может быть! Ведь мы все дружно жили. Как хорошо ладили! - поднесла платочек к глазам.
- Вот только хорошего не было, - буркнул Захар.
- Ну, что ты говоришь? Дети все время тебя вспоминают.
- Ой, не болтай лишнее, - осек хозяин раздраженно и отвернулся от гостьи, увидел, что Анна из кухни слушает каждое слово.
- Поехали домой! Давай помогу собраться! - предложила Валентина человеку.
- Ты что? Оглохла? Я сказал, что не поеду к тебе. Не стану мириться, не хочу видеть вас! Нет у меня прошлого. Был дурной сон. Я в нем ошибся. Я не хочу его вспоминать. И ты уходи! Навсегда отстань.
- Одумайся, Захар. Если уйду, мы расстанемся навсегда. Я больше не приду, и мы не увидимся. Когда ты одумаешься, будет поздно. Уже сама не прощу и откажусь навсегда от тебя.
- А я никогда не был твоим. Дорогих людей не прогоняют так, как меня. Я этого и в мертвом сне не забуду и не прощу. В тот день вы убили во мне все, мужа, отца, деда. Вот только человека удалось удержать в себе. Как трудно мне это далось, только я знаю. Потому жив остался. Не наложил на себя руки. А ведь до этого оставалось совсем немного. Это была бы моя последняя ошибка, от какой сам себя удержал. А соваться в петлю еще раз не хочу. Жить с вами, все равно, что лечь в могилу. Теперь ты понимаешь, что уговариваешь бесполезно. Я отболел вами навсегда.
- Мы все в тот день погорячились и перегнули палку. Если можно было бы вернуть и все исправить. Но невозможно. Мы стали чужими, это самое плохое, что могло случиться. Теперь будем жить обидами, забыв родство.
- Я ничего не хочу помнить. Разве бывает родство без тепла? Разве можно родного человека выгонять из дома без возможности выжить? В холод и в одиночество, без гроша в кармане. И после этого вы называете себя родней. Да будет смешиться. Такую родню отстреливать нужно в загоне, как волчью стаю и держать подальше от людей.
- Ладно, Захар, я ухожу. Чувствую, что не вовремя пришла, некстати. Даю тебе время на размышление. Подумай и помни, мы пока ждем тебя.
Захарий отмахнулся от услышанных слов и не пошел провожать Валентину во двор. Он попросил у Анны кружку чая, долго смаковал его, приходил в себя после встречи с Валентиной.
Захар не поверил ей. Человек все понял по-своему.
- Конечно, за деньгами пришла. Но сразу врубилась, что ни хрена ей не обломится. Вот и вздумала уволочь к себе. Чтоб всегда тянуть с меня, как раньше. Сам я ей не нужен давно. А тут хоть что-то урвать. А может, поверила, что я с Анькой сошелся накоротке, вот и взял верх бабий гонор - во что бы то ни стало вернуть свое. Но ведь смешно! Анька вдвое моложе меня. Моя дочь Ирина старше этой бабы года на два. Как бы я подвалил к ней с таким озорством, иль Валька меня забыла, предположив такое.
- Поешь оладок! - поставила Анна тарелку перед Захаром.
- Слышь, а Валька небось подумала, что ты моя новая баба, - хмыкнул сапожник.
- Нет, тогда не стала б уговаривать вернуться к ней. Все ж я моложе ее намного и всегда здесь рядом с тобой. Хотя, кто знает, что в голову пришло. Но приволоклась за тобой не случайно. Все ждала, что сам воротишься. А не пришел, вот и испугалась. Хотя может что-то случилось дома, раз ты понадобился. Я не верю, будто ради семьи вернуть хочет. Ей людское мненье всегда до задницы было. Смолоду ни с кем не считалась, а уж теперь и подавно. Тут что-то другое кроется, - не поверила Аня.
- Чего голову ломаем? Едино не вернусь, чтоб там не стряслось. Отсохло все к ним. Хватит! - глянул на открывшуюся дверь, увидел Толика. Тот едва держался на ногах. Бледное лицо перекосила боль.
- Что с тобою? - подскочил Захар.
- Сорвался. Спину и живот сгубил. Двигатель машины сам поднял. Вот и получил, - свалился на пол у двери. Захар вызвал "неотложку".
До глубокой ночи провозились медики с человеком. Делали уколы, ставили капельницу, мерили давление. Они хотели забрать человека в больницу, но тот ни в какую не согласился. А тут еще Анна предложила бабку привести, какая с такими напастями легко справляется. И едва "скорая" отъехала, баба и впрямь привела старуху. Та, осмотрела Толяна, достала из своей сумки чугунок, нагрела его на печке и, смазав живот Толика гусиным салом, поставила на него горячий чугунок. Мужик поначалу взвыл от боли.
- Потерпи, голубчик, малость! - просила бабка человека. Она давала ему свои снадобья и настои, пахнущие резко.
- Пей, внучок! Завтра про хворь позабудешь. А нынче не вставай, отлежаться стоит. Чтоб лихо навовсе ушло, надо время выдержать.
Толик ждал, когда старуха уйдет и тут же встал с постели.
- Куда? А ну ложись! - цыкнул Захарий.
- Зачем? Ведь не болит, все прошло! А во дворе работа, я обещал человеку поскорее машину сделать. А тут…
- Ты уже поспешил, лежи, слышь!
- Толян, не спорь! Я сама за бабкой ходила. Не зли меня. Если не послушаешься, больше пальцем для тебя не шевельну. Эта старуха свое дело знает.
К ней все бегут, когда беда достает. Если велела лежать, значит нужно. Когда-то каждому из нас отдых требуется. Заодно хоть в лицо тебя увижу, какой ты есть. А то все задницей, либо вперед коленками к белому свету валяешься. Все, что выше, под машиной спрятано. Наверно и сам Захар тебя в лицо не видел ни разу, - шутила Анка.