Бисквит перепугался: ну, зануда шведская, сейчас доболтается! Погранец достанет большой жестяной свисток (именно так почему–то и представил), вызовет солдат негров в валенках и те препроводят Сашка в местную тюрьму до выяснения: кто же такие Перцов и Кржановский? Не было ли в их творчестве что–нибудь супротив Аллаха? Не являются ли также перечисленные товарищи гражданами вражеского Израиля?
Однако терпение пограничника еще не иссякло.
- А-а, Бельгиум? - "осенило" его.
Какая к чертям собачьим Бельгия? Сашка открыл было рот, чтобы рассказывать пограничнику про замечательнейший ансамбль "Белорусские Песняры". Но вовремя получил от Бисквита пинок по лодыжке и будто онемел.
- Да, вы совершенно правы. Это паспорт гражданина Бельгии, - сказал кулинарный спортсмен на сносном английском.
Пограничник опять уткнулся в паспорт.
- Но здесь же написано, что он швед, - пробормотал бедный араб, нахмурив лоб, механически открывая ящик стола.
"За большим жестяным свистком?!" - Бисквит похолодел от страха: Швед ходит по краю пропасти и не даже не подозревает об опасности!
- Европа объединилась. У нас на подобные вещи перестали обращать внимание. Много шведов переселилось в Бельгию, бельгийцев - в Швецию, шотландцев - в Грецию и так далее.
- А-а, - неопределенно протянул пограничник, вынимая из ящика штамп и отмечая паспорт. - Ладно, пусть проходит.
У выхода туристов подкарауливали аборигены, которые выдирали у них чемоданы, сумки и тащили к автобусам. Восточный сервиз!
- Лучше не сопротивляйтесь, - порекомендовал Бисквит друзьям и дал по однодолларовой купюре. - Для расчета.
- Бакшиш! - требовали аборигены, бешено сверкая глазами и делая вид, будто не отдадут вещи, пока с ними не расплатятся.
И платили, куда деваться: в основном десятками, двадцатками. Наверно, только Прищепкин и сотоварищи отделались столь малой кровью.
- Достаточно! - твердо, глядя аборигенам в глаза, обрубал за себя и друзей Бисквит.
Кроме кулинарного спортсмена, похоже, никто из пассажиров "Боинга" в Египте раньше не бывал. (К слову, по второму разу туда ездят те, кто внушил себе, будто в предыдущей жизни был древнеегипетским жрецом. Ишь, Рустама Воблабекова на них нет! Он бы живо распределил. Ввиду нехватки вакансий жрецов и фараонов, золоторями и вошебойниками!)
Автобусы развозили туристов по отелям. Так как время близилось к вечеру, то Прищепкин решил переночевать в Хургаде и в Каир отправиться поутру. Ему нужно было "въехать в обстановку", то есть хоть чуть–чуть осмотреться, адаптироваться. Первые дневные впечатления о стране отнюдь не располагали к тому, чтобы раскатывать по ней в темное время суток. Как говорится: сыск вечен, а жизнь может оказаться коротка.
Пропетляв между безликих песчаных холмов, автобус въехал в так называемый Старый город. Это и было Хургадой, то есть одним из жудостных арабских местечек, которое успешно противостояло цивилизации уж никак не меньше тысячи лет, вокруг которого–то курорт и вырос. Туристы никак не ожидали, что вдруг окажутся в средневековье и внутренне еще более съежились.
Впрочем, средневековой была сама удушливая, мертвящая атмосфера Старого города. Узкие кривые улочки. Убогие, лепящиеся стенка к стенке, заваленные по самые окна мусором, обшарпанные домишки с плоскими крышами. Среди гниющих отбросов роились дети и собаки, косились бесчисленные обшарпанные кафе, на верандах которых за пустыми низкими столиками важно восседали мужчины в одинаковых длинных белых рубахах. Используя некие гибриды курительных трубок и самоваров, они неспешно пускали клубы сиреневого дыма.
- Шиш, - коротко бросил Бисквит.
- Что такое "шиш"? - не понял Прищепкин. - Трубки называются "шиш", или они курят "шиш"? Может, ты хотел сказать "гашиш"?
- Все "шиш". И трубки "шиш", и курят они "шиш", и их образ жизни можно назвать "шиш". Они приходят в кафе с утра и высиживают, потягивая охлажденный, пряный дым "шиша", до позднего вечера. И все по "шишу". А дома жены с них пылинки сдувают - обычай у них такой.
- Класс! - восхитился Швед. - Все, развожусь со своей чепелой - у ней же пасть с утра до ночи не закрывается - и беру арабку. Тоже так хочу.
- Валяй, - "разрешил" Бисквит. - Принимай ислам, делай обрезание и бери на здоровье хоть четырех, шестерых жен.
- Мне бы и двух хватило, - проявил аскезу Сашок. - Шеф, так куда путь держим?
Прищепкин пожал плечами.
- Отель "Эйфель", - как раз объявил водитель.
- Выходим, - скомандовал Георгий Иванович. - Какая нам разница.
Именно с "Эйфеля" начался новый, ультрасовременный город–курорт. Белоснежный, из стекла и бетона, озелененный мохнатыми, мачтовыми пальмами, олеандрами и розмарином. По архитектуре он был еще более арабский, чем стопроцентно арабский Старый город. Однако впечатление от всей этой роскоши изрядно портилось там–сям попадающимися на глаза грудами пищевых отходов с кухонь бесчисленных ресторанов, кучами строительного мусора и трупами собак. Их держали здесь во множестве, но после кончины почему–то не закапывали, а выбрасывали на улицу. Короче, "город контрастов" Хургада, среди прочих подобных городов, выделялся еще и особенно "чутким" отношением к почившим друзьям человека.
Новенький, "с иголочки", отель "Эйфель" был спроектирован по образцу палаццо богатых каирских вельмож недавнего прошлого. То есть представлял собой замкнутое трехэтажное, чем–то напоминающее пчелиные соты строение, в центре которого находился отделанный белым мрамором дворик с фонтаном. Чтобы ощутить сходство с апартаментами восточного бея совсем уже полное, наверно не хватало только разгуливающего по этому дворику павлина и заветной дверцы в гарем с черепом, костями и надписью: "Не входи - убьет!" или "Только для бея и евнухов. Посторонним вход категорически запрещен". А также расписания: "Гульсары - пон. 2 р; Гульчатай - вт. 2 р; Джамиля - ср. 2 р; Айша - чет. 2 р; Зульфия - пят. 2 р; Наташа - суб. 8 р! старую каргу Айкуль - воскр. пошли Аллах сил на 0,5 раза".
Детективы сдали администратору паспорта на регистрацию. Их усадили в глубокие кожаные кресла, принесли свежие пепельницы и поднос с охлажденной "хербатой". Так в Египте называли карминный, сладкий чай из суданской розы. Он подавался в стаканчиках из тонкого стекла. Вроде тех, которые в России используются под "штрафные", для опоздавших на алкогольную мистерию. Чай же обычный, индийский или цейлонский, "чаем" и называли. (Это, наверно, единственное арабское слово, без изменений перекочевавшее в русский. А вот разными вариациями слова "хербата" называют черный чай во многих других славянских языках.)
Надо отметить, что свой "пробел" в потреблении зеленого змия правоверные изо всех сил старались наверстать в курении. И преуспели в этом изрядно. Поклонники традиционного шиша сосали те самые гибриды курительных трубок и самоваров не менее пяти часов в сутки. Табачники в среднем выкуривали, наверно, по две–три пачки американского "Мальборо" или местной дешевой "Клеопатры". В этой стране, похоже, существовало не так много мест, где курить было запрещено. В первую очередь - в мечетях. По всей вероятности, не курили и в Египетском национальном музее, в котором–то и хранилось все, что связано с историей Древнего Египта. Во всех прочих местах общественного пользования смолили нещадно: в конторах и офисах, в кинотеатрах и ресторанах, в поликлиниках и больницах, высунувшись на ходу в окна, курили даже в городских автобусах.
Прищепкин тут же вынул свою трубку - портье зиркнул на него с уважением, Швед - пачку гродненского "Космоса" (он курил "Астру" только во время заварки "Аз воздамчика").
Отель находился всего лишь в сотне метров от пляжа. Побросав вещи в номерах, детективы побежали купаться. "Если экскурсия на пирамиды не гарантируется, то хоть в Красном море поплескаемся", - вразнобой, но одинаково подумали Швед и Прищепкин.
Но именно плескаться–то в Красном море было проблематично. Вода - что ртуть, соли столько. Где уж тут поплещешься. И - плюс двадцать восемь. Это только дошколята любят принимать ванны такой температуры. Короче, освежающий эффект купания в Красном море приближался к нулю.
"Зато по гальке этого пляжа наверняка еще не ступала нога опера киселевградского РОВДа", - утешился Прищепкин.
Он плыл на спине, любовался южными звездами, каждая из которых была размером со звезду на погонах милицейского генерала. И с благоговением вспоминал Леночку Болтуть. Послал ей телепатическое письмо: "Радость моя, хоть я очень далеко, но лучи света моего сердца все равно достигнут и обогреют тебя. Совершенно не знаю, что со мной будет завтра. Но все равно уверен: я найду и верну тебе Артема".
"Днем бы на море выбраться. На катере - до рифов и поплавать с аквалангом: стаи причудливых разноцветных рыб, каменеющие коралловые джунгли… Зрелища более завораживающего не существует. Когда Жак - Ив Кусто впервые соприкоснулся с подводным миром Красного моря, то увлекся настолько, что позабыл обо всем. Уже и кислород давно кончился! На "Калипсо" - начальник утонул! - даже распили бутылочку шампанского. Потянули за трос - труп–то поднять. А Кусто за что–то вцепился и ни в какую! Пока вытащили - порвали ему известные всему миру по сериалу красные купальные трусы!" - вот такая история припомнилась Бисквиту, когда он, шлепая по морскому соленому киселю мясистыми ладошками, вразмашку плыл от берега к молу.
В семь утра друзья встретились за завтраком в гостиничном ресторане. "Шведский стол" в египетской трехзвездночной гостинице отличался от "стола" в такой же болгарской разве что большим количеством блюд. Но зато столь же сомнительной свежести. Содержимое кювета с каким–нибудь салатом не обновлялось, и здесь и там действовал принцип: "пока все не выжрут".
Правильно, зачем продукты переводить или лишнего повара держать? Воздержанность и непритязательность в пище - вот основа духовного достояния человека двадцать первого века.
Из экзотических блюд ресторан предлагал некие осклизлые козьи колбаски. Эстета Бисквита чуть не вырвало. Немцы и скандинавы уплетали за обе щеки. Конечно, в отличие от эСэНГовиии у них на столе трудно найти несвежие продукты: экзотика в квадрате.
Зато официантов в зале было явно с избытком. И все улыбались столь открыто и душевно, словно обслуживали своих мамочек. Неужели можно до такой степени вышколить? Вряд ли, наверно это был полюс еще одного египетского контраста - между хамством и радушием. А может все дело в восточном менталитете, для которого вроде бы характерна размытость чувств и нет ни того, ни другого в чистом виде?.. Интересно, возможно ли, чтобы эти самые официанты в свободное от работы в ресторане время дежурили в аэропорту?.. Лучше спросите у Прищепкина что–нибудь проще. Например, про служебных собак.
Сразу после завтрака детективы сели на маршрутку до автовокзала. Боже, схватился за голову Швед, сюда бы какого–нибудь нашего гаишника! На перевоспитание от занудства. Чтоб знал: ездить можно как водительской душеньке угодно! И на клаксон при этом - тись, тись! От полноты чувств. Берегись автомобиля!
"Кассиршей" оказался статный черноусый красавец; разгуливающие по перрону "билетерши" ни в статности, ни в черноте усов ему не уступали. Может, так и надо, чтобы женщины сидели дома и занимались только семьей? Удобно: придешь со службы - жратва на столе, шкалик водочки, ни в магазин, ни за наследником в садик идти не нужно. Красота!
Рейс на Каир был всего лишь один, билеты - только на завтра.
- Вот, блин! - ругнулся Прищепкин. - Что же делать? Дорог каждый час!
- Давайте попробуем взять машину напрокат, - предложил Бисквит.
- Лично я без правил ездить не умею, - испугался Швед. - В аварию попаду!
- Ерунда, главное за город выехать. На трассе никто не поймет, что ты шибко грамотный, - махнул рукой Прищепкин. - Впрочем, если уж так боишься - без тебя обойдемся. Вариант с прокатом машины нам подходит. Потому что по дороге можно будет в Рас - Гариб заскочить, что–нибудь про "Салах" разузнать. Это во–первых; во–вторых, машина понадобится нам и в Каире.
- Всем придется порулить - до Каира отсюда часов семь езды. И все по жаре, через пустыню. Что же касается разведки в Рас - Гарибе?.. Я бы не стал рисковать, лучше не будем терять время, - рассудил Бисквит.
- Ладно, посмотрим на настроение, - не захотел отказываться от соблазна Георгий Иванович. - Ну, где тут контору по прокату найти?
Было градусов тридцать, но какого–то особенного пекла не чувствовалось: сушь! От сухости даже было ощущение, будто кожа стягивается. Особенно почему–то на пятках. Прищепкин, прежде чем выйти из отеля, замочил носки под краном. И солнце было каким–то колючим, ядовитым. Не приносит оно летом в Африке радости - ну его! Дети здесь наверно холодильники рисуют. "Пусть всегда будет "Филипс", пусть всегда буду я". Так и хочется спрятаться в какой–нибудь погреб. "Пробковый шлем все же гениальное изобретение", - думал по этому поводу Швед.
- Пункт проката автомобилей? - тут же словно из–под земли появился ослепительно улыбающийся туземец, заговоривший на отличном английском, благоухающий приличным одеколоном. - Нет ничего проще. Пройдемте ко мне, я покажу на карте.
И завел прищепкинцев в свою сувенирную лавочку, которых здесь было еще больше, чем "шишетериев" и валяющихся на улицах дохлых собак.
- Пожалуйста, рассаживайтесь удобнее, сейчас найду карту. Кофе, чай, хербату? Вы уже пробовали наш египетский шиш?
- Нет, только не шиш! - опередил друзей Прищепкин. - У нас совсем нет времени. Лучше хербату.
- Отлично, сейчас заварю. А вы пока посмотрите вот эти блюда с чеканкой. Или кинжалы - они совсем недороги.
- Попались, - грустно констатировал Бисквит, когда араб вышел.
- Куда попались? - забеспокоились Прищепкин и Швед.
- К торгашу в лапы. Без покупки отсюда не выпустит. Вы уж теперь не лезьте - торг беру на себя.
Через несколько минут араб внес поднос с тремя "штрафными" стопками хербаты.
- Выбрали что–нибудь?.. За блюда прошу всего по сто фунтов, за кинжалы по пятьдесят.
- Мы едем в Каир, и нам было бы неудобно брать с собой громоздкие вещи.
- Не хотите блюда, берите кинжалы. За сорок фунтов, а? Лезвия из мягкой бронзы, тупые. Так что никаких проблем с вывозом у вас не будет.
- Но согласитесь, что и кинжалы занимают довольно много места. К тому же нам понравились жуки скарабеи. Почем они у вас?
Фигурка насекомого из обожженной, покрытой глазурью глины была размером с пуговицу от пиджака. Сколько она могла стоить? От силы пятьдесят пиастров, то есть полфунта (один доллар - три фунта с мелочью). Отдельно они практически не продавались. Так как в Древнем Египте скарабей считался священным, служил в качестве амулета, то хозяева подобных лавок обычно дарили его тем клиентам, которых удалось уболтать на крупные покупки.
Лавочник поскучнел. Однако сдаваться не имел права. Ведь очень даже возможно, что эти покупатели будут у него за день единственными.
Рассчитанных на туриста–иностранца сувенирных лавок в Египте явно гораздо больше, чем самих туристов. И во всех одно и то же: пирамидки, блюда, кинжалы, "папирусы" из банановых листьев со сценками из древнеегипетской жизни и портретами фараонов. Словно паук будет терпеливо поджидать торговец отбившегося от группы туриста. День прождет, неделю. Но дождется–таки и вставит ему какую–нибудь лабуду за десятерную цену. Восток - дело торгашеское. Не роково? Ну, нравится им так. Зато водку не пьют.
- Возьмите один кинжал на троих за тридцать, тогда трех жуков я продам за два фунта. О*кей?
- О*кей, - со вздохом согласился Бисквит. - Только как мы потом этот кинжал делить будем?
- А вы купите еще два по двадцать пять, тогда у вас будет три кинжала. О*кей?
- Ну и возьмем! - встрял Швед. - Ведь все равно надо будет сувениры покупать. Сразу отоваримся и больше в лавки - ни шагу!
- Мы еще десять раз помимо своей воли отоваримся. И сюда, напоминаю, мы зашли только карту посмотреть, - урезонил его Бисквит.
- Нет, кинжал брать будем один! - твердо сказал Прищепкин.
- Ладно, один так один, воля ваша. Однако почему вы, если поедете в Каир на машине, не хотите брать блюда? Очень дешево отдам.
- Опять двадцать пять! Пошли отсюда! - рассвирепел Бисквит, вскакивая с низкой банкетки.
- Ну куда вы так спешите? - испугался араб. - А чай? Вы же карту хотели посмотреть?
- Не надо нам ни чая, ни карты!
- Однако вы уже обещали купить кинжал и трех скарабеев! - с полуоборота начал заводиться и араб.
"Сейчас, словно верблюд, реветь начнет на всю улицу! Моментально соберется толпа, и тоже будет реветь. Но уже на весь квартал! И если ее не разгонит полицейский с большим жестяным свистком, то еще неизвестно, чем все это закончится", - рассудил Бисквит.
- Ладно, давай кинжал, тащи карту. Так покажешь, наконец, где фирма проката?
Увидев враждебное к себе отношение, араб даже растерялся: да чем заслужил?! Почему европейцы не отнеслись к его ухищрением с юмором? Ведь если они сюда приехали, то наверняка не самые бедные.
Вместе с кинжалом, схватив с прилавка и блюдо, араб сунул его Бисквиту:
- Бесплатно - презент!
- Не надо никаких презентов, - растерялся и Бисквит. - За блюдо можем заплатить… Фунтов пять.
- У нас от подарков отказываться нельзя! - внушительно сказал араб, и черные маслины его глаз полыхнули черным же пламенем.
- А у нас не принято оставаться в долгу! - полыхнул в ответ медвежьим льдом Прищепкин и снял с руки копеечные кварцевые часы "Луч": - На, держи!
- Русо? - радостно сообразил араб.
- Русо, - с великодержавным снисходительным достоинством Никиты Михалкова улыбнулся Прищепкин: "Надо же, везде нос воротят, а тут!"
- А мы - белорусо, - с украинской принципиальностью по этому вопросу отказался идти под русской маркой Швед, показывая на себя и Бисквита. - И он по национальности белорусо, только гражданин русо, паспорт не успел сменить, - дополнил он, показав на шефа.
Чтобы не напрягать араба страноведческими экскурсами, Бисквит не дал тому и рта открыть:
- И продайте нам еще два блюда по тридцать фунтов. О*кей?.
- О*кей! - расплылся в улыбке араб.
В глубине души Бисквит успел понадеяться, что тот откажется. В его маленькой квартирке уже было пару похожих блюд, которые ему всучили в прошлой поездке. Что торговец уподобится тому армянину в ресторанном гардеробе из анекдота советских времен: "на тэбе двести рублей на чай и палта не надо!" Увы.
Зато араб подарил еще пару жуков. Дал визитку.
В пункте проката им, конечно, зарядили столько, что оказалось дешевле купить подержанный автомобиль. И детективы выбрали почти новенький, "хитрый" "Крайслер" за восемьсот долларов. Его пробег был равен всего сто двум тысячам, однако выглядел он на добрых сто два года.
В отличии, скажем, от англичан или немцев, египтяне были нацией явно не технической (торговой, скотоводческой). С техникой, откровенно говоря, обращались по–варварски. "Американец" успел побывал в нескольких авариях и выглядел крайне непрезентабельно: с вырванным бампером, мятыми дверцами и крыльями, разбитой фарой, обтерханным салоном, словно в нем перевозили сумасшедших верблюдов. Зато мотор, который сам по себе стоил тысяч …надцать, работал безукоризненно. В него еще не успели залить хлопкового масла, в нем не ковырялся местный умелец.