- Ты рисковала по единственной причине, - насмешливо возразил мужчина. - Чтобы отомстить своему ненаглядному Стасу и в особенности его невесте, чтобы сорвать их свадьбу…
- А вот это, дорогой, тебя совершенно не касается! Это мое личное дело, а мы сейчас говорим о документах, которые у меня есть и которые ты очень хочешь заполучить. А если хочешь - плати!
В голосе Жени звучала такая болезненная нервная злость, что мне даже показалось, что наушник микрофона раскалился и обжигает мое ухо.
- Тихо! - прошипел мужчина. - Ты можешь держать себя в руках? На нас уже оглядываются!
- А ты не зли меня! Ты это делаешь нарочно!
- Разве я отказываюсь платить? Мне казалось, мы с тобой обо всем договорились…
- Ни хрена мы не договорились! Ты хочешь заплатить мне копейки за бумаги, которые стоят многие миллионы…
- Ну не кипятись. - Голос мужчины звучал миролюбиво, и он ласково погладил свою собеседницу по плечу. Если бы я только что не видела в его руке шприц, я могла бы, наверное, поверить в его благие намерения, но она раздраженно сбросила с плеча его руку.
- Ты что - принимаешь меня за круглую дуру? Я поняла твою игру, поняла, что тебе нужно! Тебе - или твоему хозяину - достаточно протянуть четыре дня, мороча мне голову бессмысленными переговорами, и эти бумаги ничего не будут стоить! Да они вам, может быть, и не нужны - вам важно, чтобы их не было у Руденко!
- Ты с ума сошла! - вскрикнул мужчина, оглядываясь по сторонам и одновременно пытаясь зажать ей рот. - Ты совсем сошла с ума, если называешь такие имена! Тебе надоело жить?
- Это ты сошел с ума, - насмешливо отозвалась Женя, - помешался на конспирации! Тебе везде мерещится слежка! Даже на ребенка наорал…
- Он подозрительно вертелся возле нас!
- Но он же ребенок! А сейчас и его нет!
- Ты не представляешь, какая существует техника! Можно подслушать все, что угодно…
- Да ладно тебе! - Женя отодвинулась от своего соседа. - Хорошо, я не буду называть имен, но суть от этого не изменится. Да ты, мне кажется, и скандал по поводу конспирации устроил, только чтобы отвлечь меня от дела! А все дело в том, что вам важно сорвать его сделку, а для этого нужно всего лишь протянуть несколько дней. Но нет, дорогой, не на такую напали! Если вы немедленно не заплатите мне, я сама свяжусь с ним и верну папку с документами… за деньги, разумеется, и за очень хорошие деньги… так что вам решать!
- Идиотка! - прошипел мужчина. - Неужели ты думаешь, что он оставит тебя в живых после того, как ты проделала с ним такую штуку?
- Нет, все-таки я не перестаю удивляться! За кого ты меня принимаешь? Неужели я буду выступать от собственного имени? Я поверну дело так, что все подозрения по-прежнему будут падать на эту идиотку… как ее зовут? Подругу невесты…
Услышав эти слова, я похолодела. Она говорит обо мне, считая меня круглой идиоткой и собираясь взвалить на меня вину за все происшедшее! Скосив глаза на Шурика, я увидела, как его лицо напряглось, а глаза заблестели недобрым блеском. Он тоже обратил внимание на эти слова и явно захотел немедленно своими руками задушить эту авантюристку! У меня сразу полегчало на душе: все-таки приятно, когда кто-то готов броситься за тебя в бой!
- Кроме того, - продолжала Женя, - он - не буду называть его имени, чтобы не нервировать тебя - настолько заинтересован в этих бумагах, что махнет рукой на месть и прочие личные мотивы, лишь бы заполучить их обратно! Ведь для него контракт на Светлоярск значит слишком много - он поставил на него практически все свое состояние…
- Идиотка! - завопил мужчина так, что я чуть не оглохла. - Ты нарочно произносишь такие опасные слова? То назвала фамилию, теперь - еще хуже… гораздо хуже… Откуда ты все это знаешь?
Она в ответ громко расхохоталась:
- Вот ты и раскрылся! Ты вовсе не того боишься, что нас кто-то подслушает, ты боишься, что я разберусь в вашей игре и больше не буду слепой исполнительницей, послушной куклой в ваших руках! Так вот имей в виду - я включилась в игру, включилась в нее всерьез, и вы не откупитесь от меня грошовой подачкой!
- Сколько же ты хочешь? - спросил мужчина тихим напряженным голосом.
- Вот сколько.
Я прижала бинокль к глазам, стараясь разглядеть, что происходит, и поняла по движениям девицы, что она пишет сумму на каком-то небольшом предмете, кажется, на пачке сигарет, но о том, чтобы разглядеть эту надпись на таком расстоянии, нечего было даже думать.
Правда, реакция мужчины косвенно сказала о величине этой суммы.
- Ты с ума сошла! - воскликнул он изумленно.
- Повторяешься, дорогой, - спокойно заявила Женя, - и уверяю тебя - эти бумаги стоят больше, гораздо больше! Впрочем, ты это сам знаешь. Я называю такую скромную сумму именно из практических соображений - такие деньги вам и то будет непросто обналичить и доставить в короткий срок. Но ты прекрасно понимаешь, что он - тот, кого ты боишься называть по имени, - не раздумывая заплатит за документы столько, и даже гораздо больше. Так что решай - я свои условия назвала…
- Я не могу самостоятельно принять такое решение, - мрачно проговорил мужчина.
- Конечно, я понимаю, - в женском голосе звучала откровенная насмешка. - Ты должен доложить все своему хозяину… Только не забудь сказать ему, что на все у вас только два дня. Потом я обращаюсь к нему.
- Я понял, - сухо ответил мужчина и поднялся со скамейки, - мы сообщим тебе наше решение.
- Конечно, дорогой, - отозвалась его собеседница и добавила самым невинным тоном: - Надеюсь, вы понимаете, что документы спрятаны в очень надежном месте, и не будете тратить время на всякую бесполезную ерунду вроде обыска? Или уже потратили? Это именно по поводу безуспешного обыска тебе звонили на мобильник? Ну, дорогой, ты меня просто разочаровал!
Мужчина, не ответив ни слова, развернулся и ушел по аллее быстрыми решительными шагами.
Девица в черных очках еще какое-то время посидела на скамейке, глядя вслед своему недавнему собеседнику, затем резко поднялась и своей характерной пружинистой, словно танцующей походкой направилась к выходу из сада. Мы с Шуриком едва успели спрятаться в боковую аллею, чтобы не столкнуться с ней.
Выйдя из сада, мы увидели, как она села в бежевые "Жигули" и поехала по Московскому проспекту в сторону центра.
Мы торопливо сели в свою машину и тронулись следом.
Миновав Технологический институт и переехав Фонтанку, бежевая машина углубилась в лабиринт маленьких переулков, окружающих Сенную площадь. Шурик старался держаться не слишком близко, но здесь это было почти невозможно - иначе мы потеряли бы ее из виду.
Бежевые "Жигули" свернули в тупик и остановились. Шурик проехал мимо.
Машина стояла возле тротуара с включенным мотором, внутри виднелся женский силуэт.
- Она заметила слежку, - сказал Шурик, - и теперь хочет проверить, не показалось ли ей… Она переждет там какое-то время и выедет обратно.
Мы остановились у следующего перекрестка, в таком месте, откуда могли видеть выезд из тупика.
Прошло несколько минут, но бежевая машина не появилась.
Шурик развернулся и снова проехал мимо тупика.
Машина стояла на месте, но на этот раз мотор не работал, хотя женский силуэт за рулем по-прежнему был виден.
- Что она там может делать так долго? - удивленно проговорил Шурик. - Не нравится мне это…
Он остановил машину и открыл дверцу, сказав мне:
- Я пройду мимо нее и посмотрю, в чем дело. Она меня не знает…
Я хотела возразить, но он уже решительным шагом шел к бежевому "жигулю". Пройдя мимо него, он вдруг остановился и замахал мне руками. При этом лицо у него было такое удивленное и растерянное, что я выскочила из нашей машины и припустила к нему, даже не закрыв как следует дверь, что в районе Сенной граничит с идиотизмом.
Шурик стоял возле бежевых "Жигулей" с глупой и виноватой улыбкой.
- Мы ее недооценили, - повернулся он ко мне.
Я заглянула в салон и расхохоталась.
То, что мы издали приняли за женский силуэт, было большим, чем-то плотно набитым полиэтиленовым пакетом, аккуратно установленным на водительском сиденье, прислоненным к рулю и украшенным сверху светлым париком. Для большего сходства парик был повязан шелковым шарфиком - только не тем, который был на нашей хитроумной знакомой. Тот, насколько я помнила, был темно-зеленым, а этот - оранжевым.
Оранжевый шарфик показался мне удивительно знакомым.
Я посмотрела на Шурика и спросила:
- Ты не мог бы открыть машину?
- А что? - Он огляделся по сторонам.
- Я хочу посмотреть на этот шарфик.
- Тебе тоже показалось… - Он не закончил фразу.
- Да, мне тоже показалось, - ответила я ему в тон.
Он еще раз осмотрелся, убедился, что нас никто не видит, вытащил из кармана самую обыкновенную скрепку и меньше чем в полминуты открыл замок "Жигулей".
Вот так, давным-давно знаешь человека - и тем не менее в нем нет-нет и обнаруживаются неизвестные тебе скрытые таланты и достоинства. Например, неожиданно выясняется, что он может простой канцелярской скрепкой открыть чужую машину.
Я посмотрела на Шурика с уважением, дернула дверцу на себя и взяла в руки оранжевый шарф.
Всякие сомнения отпали. Это был мой собственный шарфик, который был на мне в тот роковой вечер, когда вместе с Дашкой и Стасом я зашла в квартиру Руденко за злополучной книжкой по английской грамматике. И который я потеряла где-то в недрах гигантской квартиры Великого и Ужасного. Во всяком случае, когда я от него вышла - моего шарфика на мне не было.
- Вот в чем дело! - протянул Шурик таким тоном, будто он неожиданно нашел разгадку увлекательного ребуса.
- Ну-ка, объясни! - потребовала я. - До чего ты там додумался?
- Подожди, - Шурик отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, - сейчас важнее понять, куда она подевалась…
Он кинулся к обшарпанной, давно не крашенной двери подъезда.
Я влетела внутрь вслед за ним.
В подъезде было полутемно, очень грязно, пахло кошками. В стороне от выщербленной лестницы, ведущей на верхние этажи, стояла большая старинная печь, с которой предприимчивые жильцы ободрали большую часть изразцов. За печью виднелась еще одна дверь.
Шурик толкнул ее, и перед нами оказалась людная и шумная Садовая.
- Ушла! - разочарованно протянул Шурик. - Перехитрила! Мы ее явно недооценили!
Он развернулся и вышел на улицу.
Мы подошли к своей машине.
Самое удивительное, что за то время, пока мы отсутствовали, ее никто не обчистил. Даже магнитолу не вытащили. В районе Сенной площади это можно расценивать не как везение, а как удивительную, просто невероятную природную аномалию.
- Ну, теперь объясняй - до чего ты додумался, - потребовала я, повернувшись к Шурику. Он включил зажигание, отъехал от тротуара и скучным голосом начал:
- Все дело в шарфике.
После этого многозначительного вступления он замолчал так надолго, что мне пришлось напомнить о своем существовании:
- Эй, я все еще тут и все еще ничего не понимаю.
Он повернулся ко мне с таким видом, словно я отвлекла его от очень важных мыслей, и заявил:
- Кажется, я знаю, куда она поехала.
- Эй, не уходи от ответа! - Я начала сердиться. - Что там с этим шарфиком и почему он оказался у нее?
- Ну, это же так просто!
Ненавижу мужское высокомерие! Мужчины непонятно почему считают, что они гораздо умнее женщин, и не хотят снисходить до наших скромных способностей.
- Если не можешь толком объяснить, - обиженно сказала я, - высади меня прямо здесь!
- Нельзя, - отозвался он, не сводя глаз с дороги.
- Это почему же?
- Потому что здесь запрещена остановка, а на углу стоит гаишник.
- Сейчас же объясни мне, в чем дело с этим шарфиком! - Я топнула ногой. - А то я высунусь в окно и крикну гаишнику, что ты меня похитил!
- Не крикнешь, - невозмутимо ответил Шурик, - подожди пять минут, я должен додумать одну мысль, а потом все тебе объясню!
Скоро я поняла, что мы едем в Купчино. Когда же с проспекта Славы мы свернули на Софийскую улицу, я прервала затянувшееся молчание и повернулась к Шурику:
- Думаешь, она приедет сюда, к Наталье Ивановне?
- Что-то мне говорит, что больше ей некуда деваться. Да мы скоро узнаем, прав я или нет. Мы ехали напрямик, а она наверняка на всякий случай петляла, да и не сразу поймала машину, так что, наверное, мы ее обогнали.
Он поставил свой "жигуль" неподалеку от дома номер восемь, за киоском, чтобы нас нельзя было заметить, и заглушил мотор.
- Ну теперь-то ты расскажешь мне про все свои гениальные догадки? - спросила я угрожающим тоном.
- Конечно. - Он откинулся на сиденье, одним глазом поглядывая на нужный подъезд, и начал:
- Твой оранжевый шарфик был последней деталью.
- Последней деталью чего? - раздраженно спросила я. - Можешь ты, наконец, четко изложить свои соображения?
- Эта девица - Женя, или как ее там - фигурой и походкой немного похожа на тебя. Если она была одета примерно так же, как ты, в полутьме вас вполне можно было перепутать. Особенно в том случае, если ожидали увидеть именно тебя. Охранник видел тебя входящей в дом, потом мимо него быстро прошла похожая на тебя девушка, да к тому же она повязала волосы ярким шарфиком… твоим, между прочим. Эта яркая деталь привлекла к себе внимание охранника, окончательно убедив его, что это именно ты. То же самое произошло и с Филиппом, к тому же он сидел в машине, откуда обзор гораздо хуже, и видел Женю издали и в неудобном ракурсе. Так что у него даже сомнений не возникло, что это ты. Знаешь, как говорят - если зверь выглядит, как собака, бегает, как собака, и лает, как собака, - то это и есть собака…
- Ну спасибо! - обиделась я. - Еще и собакой меня обозвал…
- Смотри! - вскрикнул Шурик. - Вот она!
По дорожке, воровато оглядываясь, шла стройная девушка с густыми огненно-рыжими волосами.
- Да разве это она? - Я недоверчиво присмотрелась к незнакомке.
- Видишь, она тебя обманула тем же самым приемом - надела яркий рыжий парик, и ты только на него обращаешь внимание. А ты посмотри лучше на ее походку…
Действительно, девушка шла такой же пружинистой, словно танцующей походкой, на которую я уже обратила внимание в саду "Олимпия" и еще раньше, на Седьмой Красноармейской.
- Походка - это как почерк, как отпечатки пальцев, - шептал мне в ухо Шурик, - ее не подделаешь!
Он, как всегда, был прав, но я почувствовала, что его постоянная правота и особенно его занудная менторская манера все объяснять начали меня раздражать.
- Да, кажется, это действительно она, - неуверенно согласилась я.
- Да точно - она! А если сейчас она войдет в тот самый подъезд, где живет Наталья Ивановна…
Девушка действительно вошла в тот самый подъезд.
- Ну, теперь, когда ты убедился в своей гениальности, - проворчала я, - может быть, мы все-таки что-нибудь съедим? А то, кроме той шоколадки, которой ты меня угостил…
- Ой, Катюша, - Шурик явно смутился, - я так увлекся преследованием, что совсем забыл… Ну все, она отсюда вряд ли куда-нибудь денется сегодня вечером, что-то подсказывает мне, что у нее не осталось другого убежища, так что мы спокойно можем ехать ко мне домой…
- Слушать заграничные музыкальные записи? - усмехнулась я. - Только, если уж ты завлекаешь девушку, не забудь ее накормить!
Мы заехали по дороге в огромный современный супермаркет и накупили такую кучу еды, как будто нам предстояло накормить олимпийскую сборную борцов-тяжеловесов или компанию голодных старшеклассников. Вообще я давно заметила, что, если идешь в магазин на голодный желудок, всегда накупишь втрое больше продуктов, чем нужно.
Едва войдя в квартиру Шурика, я вытащила из сумки пакет с горячей курицей-гриль, оторвала от нее половину и вгрызлась в нежное мясо, урча и поскуливая, как голодный бультерьер. Давно со мной не случалось такого неудержимого приступа голода. И самое интересное, что я нисколько не стеснялась Шурика.
Он деликатно не обращал на меня внимания. Поставил на плиту сковородку, включил электрический чайник и маленький телевизор.
По телевизору шли новости.
Хорошенькая дикторша в элегантном деловом темно-сером костюме разговаривала с финансовым аналитиком газеты "Коммерсант", холеным высокомерным мужчиной в шикарных очках без оправы и с модной трехдневной щетиной на подбородке.
- Экономическая элита страны, - гнусавым голосом тянул финансовый аналитик, - внимательно следит за сложной ситуацией вокруг акционерного общества "Светлоярский порт". Как известно, председателем совета директоров этого общества, активы которого оцениваются в несколько миллиардов долларов, является Алексей Крамер, энергичный молодой руководитель, ставленник крупнейшего акционера общества - топливной компании "Север-Нефть". Однако из кругов, близких к руководству "Светлоярского порта", упорно просачивается информация о том, что на ежегодном собрании акционеров, которое состоится через четыре дня, ожидаются значительные изменения в структуре компании. В связи с этими слухами неоднократно называлось имя Михаила Руденко, который, по имеющимся сведениям, приобрел долговые обязательства нескольких крупных акционеров и тем самым намерен прибрать компанию к своим рукам…
Ведущая передачи прервала комментатора, выразительно захлопав длинными ресницами:
- Простите, не могли бы вы доступнее объяснить нашим зрителям, почему ситуация вокруг этой компании так важна, почему она так волнует… экономическую элиту?
Комментатор закатил глаза, стер с лица легкую презрительную усмешку и продолжил:
- Кроме того, что, как я уже сказал, активы этого акционерного общества оцениваются в несколько миллиардов, то есть это одна из крупнейших компаний в стране, за "Светлоярским портом" - грандиозное будущее. Когда строительство порта будет завершено, через него потечет больше половины грузооборота страны, в том числе значительная часть экспортируемого топлива, поскольку в Светлоярске строятся самые современные и мощные топливные терминалы. Таким образом, тот, кто будет контролировать Светлоярский порт, будет в значительной степени контролировать экономику России…
Мы с Шуриком переглянулись. У меня как-то даже пропал аппетит.
Мы одновременно вспомнили разговор, подслушанный нами в саду "Олимпия".
Там тоже прозвучало это слово - Светлоярск. И когда Женя произнесла это слово, ее таинственный собеседник так перепугался, как будто почувствовал возле своего виска холод револьверного ствола.
Передача закончилась, и Шурик выключил телевизор.
Есть мне больше не хотелось.
Мне было страшно, очень страшно. Только теперь я поняла, в какую огромную и опасную игру случайно попала. В такой игре человеческая жизнь не принимается всерьез.
Шурик тоже стал молчалив и задумчив - видимо, и его поразило услышанное.