- Скоро? - удивился Куроедов. - Ведь и так уже идет полным ходом, сентябрю вот-вот конец.
- Это я так, стихи… - объяснил Жаров. - Вот, послушай. Скоро осень, все изменится в округе. Смена красок этих трогательней, друг мой, чем наряда перемена у подруги.
- Здоровски! - непритворно восхитился Куроедов. - Сам сочинил?
- Угу, - промычал Жаров. - А ты не пробовал стихи писать?
- Нет.
- На стихи девушка хорошо берет.
- Что берет? - не понял Куроедов.
- Ну… Берет, клюет. Так о рыбе говорят. Странно. Столько у тебя жен было, а поэзии ты не знаешь. Если бы мы с тобой сейчас в театре на сцене сидели, то кто-нибудь в зале непременно возмутился, что я чужие стихи за свои выдаю.
- А они чужие? - спросил Куроедов.
Жаров посмотрел на него, наклонив голову. Подумал о славе, о возможной минуте славы… Вздохнул:
- Да нет, мои…
В этот момент послышался звук, будто бы кто-то наступил на стекло. Куроедов глянул в открытое окно. Спросил с подозрением в голосе:
- Ты просто так пригласил или дело какое есть? Мне ведь жена рассказала, что ты к ней в больничку приходил. Вот и вопрос: что ты всё вынюхиваешь?
- А ты понимаешь, что твою жену чуть не убили на днях?
- Это был несчастный случай.
- Счастливый случай.
- Это как понимать?
- Что она осталась жива. Кто-то угнал машину, специально наехал на женщину. Затем машину бросили в кустах, насорили там чипсами, налили на сиденье пива. Чтобы получилось так, будто машину угнали какие-то пьяные ребята, катались, задавили женщину. Между прочим, менты могут на тебя подумать, что скажешь?
- Мне вообще-то не впервой… Да кто это там все шубуршится? - Куроедов снова с тревогой глянул в окно.
- Ветер, конечно, - сказал Жаров. - Ветер, между прочим, и спас твоей жене жизнь.
- Я знаю.
- Откуда, интересно?
- Ты что же, допрашиваешь меня?
- Да нет. О тебе беспокоюсь.
- Она сама и сказала, как все было. Машина неслась на нее. На стекло шлепнулся плакат.
- Алиби-то хоть у тебя есть на это время?
- Я был на работе.
- А кто это может подтвердить?
- Не знаю. Какие-нибудь посетители, наверное.
- Как я заметил, у тебя не густо с посетителями.
- Увы.
- И ты ведь в любой момент можешь закрыть бар и уйти.
- Вообще-то да, - сказал Куроедов.
- Что ты и сделал, - послышался вдруг голос из открытого окна.
Голова следователя Пилипенко выглядела довольно-таки зловеще, словно какой-то шутник поднял над подоконником тыкву с горящими глазами: так хорошо словили свет уличного фонаря круглые очки. Куроедов вздрогнул и с удивлением посмотрел на говорящего, затем перевел взгляд на Жарова.
- А это еще кто такой?
- Капитан Пилипенко, - донеслось из окна. - Отдел расследования убийств уголовного розыска города Ялты. Я тут мимо проходил, под окном отдохнуть остановился. Занятный слышу разговор.
- Может, зайдешь? - сказал Жаров.
- Да некогда мне. Должен тут одного хлопчика задержать. За покушение на убийство. Гражданин Куроедов! Вы арестованы по подозрению в покушении на гражданку Куроедову Веру Николаевну.
Куроедов вытаращил глаза:
- Постойте! Но у меня алиби.
- Ну, допустим, алиби у тебя никакого нет, - сказала голова. - Сам ведь сейчас сказал, что можешь всегда с работы сбежать. Но не в этом дело. А в том, что твои пальчики, Куроедов, в базе данных МВД давно зарегистрированы.
- Да, у меня снимали отпечатки пальцев, ну и что?
- Когда нашли угнанную машину, то на всякий случай взяли отпечатки, предположительно того, кто имел отношение к этому делу. Так вот, там именно твои пальцы, Куроедов.
Дело обретает законный статус
Ветер сорвал с головы следователя шляпу. Жаров быстро перехватил ее на лету. Друзья только что встретились на углу и шли по Виноградной, можно сказать, просто прогуливаясь, раскланиваясь со знакомыми, которых в этом месте города было всегда полно: местные жители шли не по набережной, которая в сезон принадлежала курортникам, а по параллельной улице.
- Вот что значит школа тхэквондо, - сказал Пилипенко, принимая шляпу. - Могу лишь позавидовать твоей ловкости.
- Это карате, - заметил Жаров. - Тхэквондо использует преимущественно ноги… Он хоть в чем-нибудь сознался? - Жаров перешел к делу.
- Нет, - вздохнул Пилипенко с явной горечью и недоумением. - Я держу его более трех суток.
- Стало быть, уже предъявил официальное обвинение.
- Разумеется. На основании его отпечатков на пивной банке, что нашли в этой машине, и отсутствия алиби. Но самое главное доказательство, хоть и косвенное, заключается в том, что за рулем сидел оборотень.
Жаров поднял руки:
- Сдаюсь. Объяснишь ли ты мне, наконец, почему ты вдруг поверил в оборотней?
- Все дело в том, что… - торжественно, будто собираясь поведать нечто очень важное, начал Пилипенко, но в этот момент у него в кармане зазвонил телефон. - Секундочку. - он достал аппарат, шлепнул его себе на ухо. - Что-о? Еще одно? Немедленно еду. Ждите. - Он обернулся к Жарову: - Ловим такси до Ливадийской больницы.
Пилипенко сорвался с места и зашагал через старый двор на улицу Кирова, поскольку по Чеховке такси проходит примерно раз в час. Жаров шел за ним, говоря другу в спину:
- Что произошло в больнице - это во-вторых. А во-первых, почему же ты все-таки поверил в оборотней?
- Эта тема отменяется, - не оборачиваясь, ответил Пилипенко. - Я только что узнал, что моя гипотеза не верна.
Машина донесла их до больницы за шесть минут. Пилипенко показал удостоверение и охранник поднял шлагбаум, открыв территорию, для частного транспорта запрещенную.
Пилипенко и Жаров, оба в белых халатах, не застегнутых, так что полы развевались от быстрой ходьбы, шли вдоль вереницы дверей. Их сопровождали доктор и медсестра.
- Я не несу ответственности, - говорил доктор. - Я не понимаю, как он проник в здание. Это забота охраны.
Пилипенко молча морщился, ежился под своим халатом, явно испытывая неудобство от этой безразмерной одежды.
- Он мог залезть в окно на первом этаже, - сказала медсестра.
Так, с белоснежным эскортом, Пилипенко и Жаров дошли до двери палаты, возле которой сидел милиционер. Увидев следователя, он встал и отдал честь.
- Всё под контролем, т-щ капитан! У меня тут круглосуточный пост.
- Отставить пост! Не думаю, что он еще раз сюда сунется.
- Но, т-щ капитан!
- Исполняйте.
- Слушаюсь, - закончил свою дискуссию младший сержант и, захватив с собой стул, удалился по коридору.
Пилипенко распахнул дверь палаты, сердито отдернув полу халата, зацепившуюся за ручку. Обернулся вслед уходящему милиционеру.
- И дайте тыквы начальнику местной охраны.
- Есть тыквы, т-щ капитан! - с радостью ответил младший, устанавливая стул на место, в ряд с другими в коридоре.
Вера Куроедова сидела на своей кровати. Ее загипсованная нога была уже без растяжки. У спинки стояла пара костылей. На двух других кроватях расположились старушка с перевязанными руками и девочка с загипсованной шеей. Судя по облегченным повязкам обеих больных, за прошедшие дни состояние их значительно улучшилось.
- Это был волк! - воскликнула Вера вместо приветствия. - Самый настоящий волк!
- Только в человечьем костюме, - добавила старушка.
- И с огромными когтями, - уточнила девочка.
Жаров вертел головой, недоуменно глядя на этих странных пациенток. Пилипенко поднял обе руки, что на языке жестов означало: "Молчать!"
- Тихо, - озвучил он более вежливо. - Не все сразу. Я следователь уголовного розыска города Ялты. Начнем с потерпевшей. Итак, что вы видели?
- Я спала, - сказала Вера. - Мне снился сон. Я видела, будто бы иду по…
- Дальше! - перебил ее Пилипенко, - Вы, вероятно, проснулись?
- Пусть расскажет, - встрял Жаров. - А что, если этот сон…
Жаров поднял раскрытую ладонь и покрутил пальцами, Пилипенко бросил на него злобный взгляд, тот замолк, вяло опуская руку. Вера недоуменно вертела головой. Спросила следователя:
- Так рассказывать сон или нет?
- Нет пока, - очень терпеливым тоном ответил Пилипенко. - Что вы увидели, когда проснулись?
- Оно стояло прямо надо мной и тянуло ко мне руки. Это было то же самое, что сидело в той машине. Большая собачья голова. Или волчья. Такие водились в Древнем Египте.
- Нечто вроде Анубиса, - пробормотал Жаров.
- Его глаза горели, - содрогнувшись, произнесла Вера.
Девочка с повязкой вскочила. Заявила с гордостью:
- Я швырнула в него ночным горшком.
Пилипенко с недоумением обернулся к ней:
- Как? И ты его видела?
- Конечно!
- И я! - воскликнула старушка. - Он убегал и задел головой о дверной косяк. И у него отвалилась голова.
- Он схватил свою голову и убежал, - добавила девочка.
Ее лицо отражало настоящий страх. Старушка поднесла щепоть ко лбу, намереваясь перекреститься. Вера смотрела в одну точку. Пилипенко хлопнул себя по коленям.
- Всё ясно. Будьте уверены: мы примем все возможные меры к задержанию чудовища.
- А еще я бы попросила объявить в розыск моего мужа, - вдруг тихо сказала Вера. - Он три дня не приходил и телефон не отвечает.
Она кивнула на свой мобильник, лежащий на тумбочке. Пилипенко и Жаров переглянулись.
- Ума не приложу, куда он мог подеваться? - продолжала Вера.
Чрезвычайно неловкий момент
Куроедов шел по коридору с сумкой на плече. Его сопровождал охранник. У окна стояли следователь Пилипенко и лейтенант Клюев. Пилипенко барабанил пальцами по подоконнику.
- Давай лучше ты, - сказал Пилипенко.
- Как скажешь, - пожал плечами Клюев.
Он обернулся навстречу идущему Куроедову и отдал честь.
- От имени администрации города и Министерства внутренних дел приносим вам свои извинения.
Куроедов остановился, поправил сумку на плече.
- Это в честь чего?
Пилипенко отлип от подоконника и подошел к Куроедову. Сказал:
- Вы свободны. Ваше задержание и последующее обвинение были ошибкой.
Куроедов криво усмехнулся:
- Между прочим, я это с самого начала знал. А вы-то как догадались?
- На вашу жену было совершено покушение.
- Вы меня в этом убедили. Но мне казалось, что это был несчастный случай.
- Поскольку во время покушения вы находились здесь, то могу сказать, что это точно были не вы.
- Ничего не понимаю. Вы что-то путаете. Когда на нее наехала машина, я еще не был здесь.
Пилипенко внимательно посмотрел на Куроедова.
- Я говорил о другом. Кто-то напал на вашу жену в больнице.
- Кто напал?
- Могу только сказать, что это точно были не вы.
- Она… Пострадала?
- К счастью нет. Наша машина довезет вас до больницы.
Куроедов с сумкой забрался в милицейский "Уазик". Машина отъехала. Пилипенко и Клюев устроились в "Жигуленке", где уже сидел Жаров, точнее сказать - прятался, потому что чувствовал себя Гешей из "Бриллиантовой руки".
- Со стыда сгораешь? - поддел его Клюев.
- Просто сижу. Нечего мне было там делать. Ну а вы как? Извинения приняты? Ты-то зачем потащился, официальное лицо? - толкнул он следователя.
- Я потому приехал сюда сам, - сказал Пилипенко, - что хотел лично пронаблюдать за его реакцией. Странно он принял сообщение о том, что напали на его жену.
- Что ж тут странного? - усмехнулся Клюев. - Сразу видно, что ты не женат.
- Ты считаешь, что каждый муж должен огорчиться, если покушение на его жену не удалось? - проговорил Пилипенко. - Забрось-ка нас в редакцию, кофейку попить, - повернулся он к Клюеву.
Сидя с полными чашками черного кофе в руках, Пилипенко и Жаров какое-то время молчали. Разговорились, когда этот легкий наркотик ударил по мозгам.
- Выходит, что Куроедов не причастен к покушению на его жену, - сказал Пилипенко. - Но если это не Куроедов, то зачем ему принимать облик волка?
- Ты с ума меня сведешь! - воскликнул Жаров. - Ты же не веришь во всю эту, как ты ее называешь, чушь и ерунду. Как кто-то по-твоему может принять облик волка?
- Очень просто. Наденет маску волка и всё.
- Это был просто человек в маске?
- А ты как думал? Что только не померещится перепуганным девчонкам, старым и малым! То же мне: отлетела у него голова. Вопрос в другом. Я потому и обратил внимание на слово "оборотень". Кому, кроме самого Куроедова понадобилась бы маска? Это должен быть кто-то, кого женщина знает в лицо.
Друзья помолчали, прихлебывая кофе.
- Итак, подытожим, - сказал Пилипенко. - Есть Куроедов, у которого при загадочных обстоятельствах погибли три жены. На его четвертую жену совершено два покушения. Человек, который делает это, скрывает свое лицо. Убийства этих женщин могли быть выгодны самому Куроедову. Поскольку в последнем покушении он явно невиновен, то можно предположить, что и остальные убийства также не его рук дело. Бессмыслица какая-то: зачем кому-то убивать жен одного и того же человека?
- К тому же - в течение весьма долгого времени.
- И в разных городах бывшего Союза. Должен признаться, что следствие по этому делу зашло в полный тупик. Пивную банку в машину подбросили. Сделать это легче легкого: Куроедов трудится барменом в ресторане. Достаточно придти к нему в бар и заказать пива. На банке и останутся отпечатки бармена.
- Вопрос только в том, кому надо было подставлять Куроедова?
- Кажется, я догадываюсь. Давай-ка заедем на винзавод.
Массандра - лучшее вино в мире
Теперь Пилипенку и Жарова заставили надеть не белые, а синие рабочие халаты. Следователю и в этом наряде ерзал плечами, постоянно поправляя неуютную одежду.
- Опять облачены в какие-то мешки. А я даже милицейскую форму терпеть не могу носить.
Они шли по коридору Массандровского винного подвала. С обеих сторон над ними нависали штабеля винных бочек.
- Зато вина вволю попьем, - сказал Жаров.
- Не дождешься.
- А почему ты милицейскую форму терпеть не можешь носить? - спросил Жаров.
- Самое главное в жизни - это свобода. Как в творчестве Пушкина. Поэтому я и не женюсь никогда.
В это самое время мимо них проходила девушка, достаточно красивая, несмотря на такой же синий рабочий халат. Говоря, Пилипенко посмотрел на нее с грустью. Жаров, напротив, радостно заулыбался:
- Скажите, девушка! Где нам найти мастера цеха Зайцева?
Она остановилась, принялась объяснять, бойко указывая ладошками:
- Дойдете до конца проспекта. Повернете на улицу Мадеры. Первый поворот - переулок Ординарного Портвейна. Там и работает наш мастер.
Все это у них было очень серьезно, как заметил Жаров еще давно, когда впервые посетил винзавод. Два широких коридора назывались проспектами: Большой и Малый. Отходящие боковые проходы, также по стенам уставленные бочками, назывались улицами, а коридоры их разветвлений - переулками. Когда-то давно, в перестроечные времена, один из шутников-завхозов, которые тогда часто менялись или отстреливались, распорядился повесить на углах таблички, выполненные в традиционном стиле.
Так что, улицу Мадеры и переулок Ординарного Портвейна друзья нашли легко. Под огромной бочкой с маркой "ПОРТВЕЙН ОРДИНАРНЫЙ" стоял Зайцев, с важным видом наливая вино из колбы в химический стакан. Стрельнул глазами по сторонам и выпил.
- Ага, в рабочее время побухиваешь? - прошипел Пилипенко из-за угла.
- Пробу снимаю, - буркнул Зайцев, хмуро глядя на выходящих из-за бочки Пилипенку и Жарова. - Опять вы меня на ты, гражданин следователь. Я что - снова под подозрением?
- Да нет. Это я по-дружески. Ты мне вот что скажи, Зайцев, - ласково сказал Пилипенко. - Не ты ли замочил всех трех жен Куроедова и теперь охотишься за четвертой?
Говоря, Пилипенко внимательно наблюдал за реакцией Зайцева. Тот с изумлением выпрямился, вытянул шею, вывернул на следователя глаза.
- Как всех трех? Я только одну… Тьфу! И даже одной не мочил. Путаете вы меня.
- Ладно, - сказал Пилипенко. - С Верой Куроедовой ты знаком?
- Нет.
- Очень хорошо. Ты водишь машину?
- Нет.
- Прекрасно. А не ты ли, Зайцев, разгуливаешь по Ялте в маске волка? Людей пугаешь. Сцены из "Ну погоди!" разыгрываешь…
- Издеваетесь, гражданин следователь?
- Верно, издеваюсь. Для этого и забежали на огонек. Ну что, наливай, что ли?
Выпив по стакану ординарного, друзья оставили Зайцева в большом недоумении. Он не верил своим глазам, что следователь может выпить на службе. Впрочем, и Жарову не понравилось, что у него теперь будет выпивший водитель. Он с недоверием смотрел, как Пилипенко выруливает со двора винзавода на городскую улицу.
- Ерунда, - сказал тот. - Стакан вина - это ничто, сам понимаешь. А для гаишников я сам командир.
- Чего ты от него хотел-то? - просил Жаров.
- Просто понаблюдать реакцию. Для моего внутреннего детектора лжи.
- И какие выводы?
- Непонятно. В чем-то он солгал, а в чем-то нет. Я незаметно подсунул его подсознанию следующие вопросы: причастен ли он к убийству трех жен Куроедова, знаком ли он с четвертой женой, надевал ли маску волка. В одном из трех случаев он солгал.
Пилипенко замолчал надолго. Машина уже въехала в город, остановилась в первой пробке. Наконец, следователь повернулся к своему другу:
- Чертовщина какая-то. Незачем Зайцеву убивать жен Куроедова.
- Может быть, тут какая-то месть? Давняя вражда? - предположил Жаров. - Может быть, они с Куроедовым с детства знакомы, и он смертельно обидел Зайцева. Вот и убивает Зайцев его жен, чтоб ему пусто было.
Пилипенко махнул рукой:
- Нет, не то. Остается только поверить в покрывало вдовы.
Говоря, он взял трубку служебного радиотелефона, нащелкал вызов. На том конце, как Жаров понял по бормотанию, был лейтенант Клюев. Следователь произнес несколько наставлений:
- Проверь-ка сейчас по общей базе, сдавал ли когда-либо на права Зайцев Петр Игнатьевич, житель Алушты. Что? Я подожду, - он обернулся к Жарову: - Компьютер сработает мгновенно. В прежние времена нам бы пришлось ехать в архив ГАИ, да там еще с ребятами пиво пить. Легче гораздо стало работать.
- Зато детективы писать труднее. На личном опыте знаю.
- Это почему же? - удивился Пилипенко.
- Меньше возможностей для коллизий. Вот, были бы мы героями детектива. Поехали бы сейчас в ГАИ. Там встретили какого-нибудь гаишника, новая тема началась. А тут - Клюев от своей виртуальной игры отвлечется, щелкнет мышью и всё.
В радиотелефоне активизировалось невнятное бурление. Пилипенко взял трубку, лежавшую на сиденье. Сказал:
- Ну что, Клюев, щелкнул мышью?
Выслушивая ответ, он двигал рукой по рулю, будто и впрямь мышью по столу. Когда бульканье на другом конце связи умолкло, Пилипенко пробурчал: "Понятно", вдруг резко затормозил, устроил замолкшую трубку в гнездо и развернул машину.
- Ты куда? - спросил Жаров.