"Впрочем, сравнение ему все же понравилось, – отметила про себя гауптштурмфюрер СС, когда Посланник Шамбалы вернулся к своей обычной позе. – Во всяком случае, оно показалось неожиданным и лично ему о многом говорящим. Вряд ли эти "тогоносители", – придирчивым взглядом прошлась она по собравшимся на паперти, – знают о том, что такой человек, Геббельс, существовал, а если и слышали о нем, то вряд ли понимают, что за этим именем скрывается".
– Я так понимаю, господин Консул, что с Повелителем встретиться мне не удастся.
– Повелитель решил не принимать вас, господин адмирал.
– Зачем же тогда нас доставили сюда?
– Тот, кто приказал это сделать, не знал, соизволит ли Повелитель принять вас. Но теперь известно, что Повелитель мог бы принять у себя только президента.
– Убедительно. Мне предложат провести переговоры с президентом США и пригласить его сюда?
– Вам и вашей эскадре предложат как можно скорее покинуть пределы Антарктики, – сухо просветил его Консул. – Повелитель не желает вести переговоры с кем бы то ни было из земных правителей, и вашего президента он допустил бы только до Плахи Повелителя. А вот что бы произошло с ним дальше – предсказать трудно.
– Так, може быть, в течение тех минут, которые мы провели у Плахи, он тоже размышлял, стоит ли нас подпускать к своему миру дальше Плахи.
– Именно так и ставился вопрос, – невозмутимо подтвердил Консул. – Мне с трудом удалось убедить Повелителя, и особенно Хранителя, в том, что настало время контактов с землянами, путь к которым мы открыли, позволив германцам создать по соседству с нами "Базу-211" и Рейх-Атлантиду. И что разумнее будет воспользоваться вашим появлением здесь, чтобы передать вашему Правителю тот меморандум, или, точнее будет сказать, ультиматум, который спустя несколько минут будет вам оглашен.
– В таком случае многое проясняется, – задумчиво произнес опытный полярник, множество раз оказывавшийся на краю гибели.
– Значит, я не зря взялся за миссию посредника между вами и Повелителем Внутреннего Мира.
Адмирал и журналистка переглянулись. "Какое счастье, что, стоя у Плахи Повелителя, мы даже не догадывались, в какой близости от бездны находились" – прочитывалось в их глазах.
– Кстати, члены Духовного Совета Пирамиды Жизни, которые собрались здесь, понимают, что я готовлю вас к тому, что сейчас должно произойти, поэтому терпеливо наблюдают за нашими с вами, адмирал, переговорами.
– С их стороны это благородно.
– Придется вам, адмирал, самому баллотироваться в президенты на следующий срок, – мелко съязвила Фройнштаг, не поворачивая к нему головы и вообще не отводя взгляда от предводителя атлантов. – Пообещайте это Хранителю и членам Духовного Совета.
Сейчас она вела себя, как студентка, которая поедает глазами профессора, поскольку опасается, как бы ее не заподозрили в невнимательности и непослушании.
– Но у меня свой "Повелитель", которым является президент США, – не стал отвлекаться Брэд на колкости Лилии. – И как адмирал американского флота, я подчиняюсь его приказам, только его и ничьим иным. Выполняя один из них, я, собственно, и прибыл сюда.
– Члены Духовного Совета понимают это.
– Должны, обязаны понимать, – горделиво вскинул свой далеко не волевой и не аристократический подбородок доктор Брэд.
– Понимают, однако не принимают во внимание. Они даже знают, – продолжил свою мысль Посланник Шамбалы, – что идея двинуть сюда эскадру появилась все же у вас, контр-адмирал Брэд, а не у президента США. Что это вы, лично вы, адмирал Брэд, уговорили командование Военно-морского флота и окружение президента создать специальную Полярную эскадру и под вашим командованием, и под прикрытием морской авиации направить ее сюда.
После этих слов наступила настолько неловкая пауза, что Фройнштаг, которую так и подмывало запустить в адмирала очередной колкостью, не решилась на это. Гауптштурмфюрер прекрасно понимала, что обвинение слишком серьезное и что высказывает его Консул только потому, что оно уже сформировалось в виде мнения на этот счет всех членов Высшего Духовного Совета Страны Атлантов.
Адмирал порывался что-то сказать ему в ответ, но в это время Хранитель Священных Истин стукнул посохом о каменную плиту перед собой, повернулся и направился ко входу в Пирамиду Жизни.
– И что бы это значило? – встревоженно спросила Фройнштаг.
– Они уходят.
– Я догадалась, что они уходят, мой Консул, – произнесла Фройнштаг, не поворачивая головы и наблюдая, как вслед за Атлантом Арием двумя колоннами направляются ко входу прочие "тогоносители".
– Как только они скроются за воротами Пирамиды Жизни, мы двинемся вслед за ними, – объяснил Посланник Шамбалы. – Страна Атлантов – это страна традиций, ритуалов и церемониалов, которых здесь свято придерживаются.
– А еще, я так понимаю, у них неплохо налажена разведка?
– Было бы странно, адмирал, если бы атланты не позаботились о ней. Все, как водится: чистая экономическая и военная разведки, агенты влияния, агенты-каратели и агенты-дезинформаторы. У этой разведки особые формы работы и особые формы маскировки. С полной уверенностью можно сказать, что у них лучшая разведка мира, поскольку ни разу не допустила провалов своих агентов.
– Как это стало возможным?! – не поверил ему адмирал. – Это почти нереально.
– Провалы, в общем-то, случались, но это были всего лишь провалы отдельных агентов, которые понятия не имели, на кого они на самом деле работают и кто именно щедро оплачивает их услуги, ибо вербовали их якобы для работы в пользу той или иной вполне "земной" страны.
– Именно такой тактики и должны были придерживаться в Пирамиде Жизни, – согласился адмирал после некоторого колебания.
36
Декабрь 1946 года. Антарктида.
Столица Страны Атлантов город Акрос.
Резиденция Повелителя Этлена Великого
Первое, что бросилось в глаза адмиралу, когда они с журналисткой вошли в холл Пирамиды, – царствование готики. Потолок, окна, ниши, узоры на колоннах и витражах – все было преисполнено блеском золота и все устремлялось ввысь, подвергаясь готическому совершенству форм и его богоизбранному, соборному величию.
Усиливало это ощущение храмовой святости – негромкая, тем не менее величественная органная музыка, непонятно где и каким образом зарождавшаяся, и неясно чем источаемый приятный аромат, который букетом своим не поступился бы самым изысканным парижским духам.
– Но здесь, в Пирамиде, нам все же позволено будет лицезреть вашего Повелителя? – поинтересовалась Фройнштаг, входя в ход Пирамиды вслед за Консулом.
– Не позволено.
– А не кажется ли вам, что это будет выглядеть некорректно? И потом, должны же мы засвидетельствовать ему свое почтение.
– Исключено, – резко отреагировал Посланник Шамбалы. – Повелитель своих решений не меняет. Вас будет принимать уже известный вам Атлант Арий, и происходить это будет в Зале Основателей, в котором мы окажемся, пройдя еще два небольших зала, и только тогда, когда нас туда пригласит один из помощников Хранителя.
– Условия нам ясны, – заверил его адмирал Брэд.
– Пока еще не совсем, – остановился Консул перед дверью, ведущей в Зал Основателей. При этом доктор Брэд обратил внимание, что ни в одном из залов и переходов, которые они преодолели, нет абсолютно никакой мебели, а главное, – ничего такого, на что можно было бы присесть в ожидании помощника Хранителя. Единственным объяснением этому мог служить лишь строгий запрет на право сидеть в этом храме.
– Готов выслушать все ваши толкования, господин Консул Внутреннего Мира.
– В таком духе вы и должны будете реагировать на все, что придется услышать в Зале Основателей, – явно понравились ему вежливость и чинопочитание, просматривавшиеся в ответах адмирала.
– Понимаю. – Обязан предупредить, что вы не имеете права ни возражать Хранителю, ни задавать ему какие бы то ни было вопросы. Это смертельно опасно.
– Существенное уточнение, – согласился полярник.
– Члены Высшего Совета способны простить любой грех, любую человеческую слабость, но они жестоко наказывают каждого, кто осмеливается проявлять неуважение к существующим в Пирамиде Жизни, или, как они ее еще называют, в "Пирамиде Вечности", правилам, условиям и традициям.
– Ясно, вы истребляете их точно так же, как совсем недавно, исповедуя спартанский образ жизни общества, истребляли их германские власти под предводительством фюрера.
– Оказывается, между Страной Атлантов и Страной Германских Арийцев уже просматривается кое-что общее, – поспешила завершить его мысль Лилия Фройнштаг.
Чувствуя, что гауптштурмфюрер расставляет политические сети, Посланник Шамбалы дипломатично промолчал. А после небольшой паузы вновь обратился к командующему эскадрой:
– Выслушав зачитанный вам "Меморандум Повелителя Внутреннего Мира", вы, адмирал Брэд должны поблагодарить самого Повелителя, Хранителя Священных Истин и членов Высшего Совета, пообещав при этом, что все услышанное здесь вами будет доведено до сведения высшего руководства США.
– Оно действительно будут доведено, – заверил его полярник. – Я обязан доложить обо всем увиденном и услышанном во время этого рейда в Антарктику своему командованию, а возможно, докладывать придется и лично президенту.
– На все вопросы, которые возникнут у вас после оглашения "Меморандума", отвечать буду я, так положено.
– А в чем придется заверять членов Высшего Совета и клясться мне? – напомнила о своем существовании журналистка.
Консул с удивлением взглянул на нее и едва заметно улыбнулся.
– С вами все проще, госпожа Фройнштаг. Вам ничего не нужно будет обещать Хранителю, поскольку в Зал Основателей вас попросту не допустят.
– Как же вы все упростили, господин Консул!
– Не я, а канцелярия Хранителя Священных Истин. Вы не уполномочены представлять здесь ни правительство США, ни правительство какой-либо иной державы.
– Скажите проще, Консул, – что в Зал Основателей женщин попросту не допускают. Не только пришлых, но и местных, атланток. Я с этим не смирюсь, но пойму.
– Такого запрета не существует, Фройнштаг. И я бы вам не советовал распространяться на тему дискриминации женщин в Стране Атлантов в каком-либо издании. А было бы еще лучше, если бы вы вообще не упоминали о существовании такой страны и своем посещении ее.
– Скрытая угроза?
– Открытый дружеский совет человека, озабоченного вашей личной безопасностью.
– О чем же мне тогда позволено будет писать?
– О красотах Ледового Континента, о колониях королевских пингвинов и мужестве американских моряков, действовавших в условиях Антарктики. Ну и, конечно же, о жизни морских пехотинцев США во временном лагере исследователей "Адмирал-Форт".
– Все, что вы только что сказали, так же понятно, – поморщилась Фройнштаг, – как и банально.
– Напрасно вы так скептически относитесь к этому, Фройнштаг. – Если все это вы приправите какой-то слезливой историйкой о возникшей в экспедиции любви, я не имею в виду ваши личные переживания, – тотчас же предостерег ее от излишних эмоций Консул, – читатели будут в восторге.
– И все? – простила ему Лилия намек на "личные переживания", после появления которого адмирал нервно покряхтел. – Не было никаких дисколетов, никакого преследования нашей "Кобры" невесть откуда появившимися посреди Антарктиды германскими истребителями, никакой Страны Атлантов и никакой "Базы-211"?
– Вы забыли упомянуть о контр-адмирале фон Риттере, с которым мило болтали в небе над антарктическими льдами.
– Считайте, что уже упомянула.
– Вот об этом мы с вами и поговорим, госпожа Фройнштаг, но уже после того, как господин адмирал предстанет перед Хранителем Священных Истин и членами Высшего Духовного Совета.
– Но предстанет уже без меня, чего мне очень не хотелось бы.
– Я поделюсь с вами впечатлениями от встречи, – пообещал адмирал. – О сути меморандума вы тоже узнаете.
Однако Фройнштаг это не очень устраивало, ей хотелось самой предстать перед Высшим Духовным Советом. Сообщить читателям, что ее оставили под дверью Зала Основателей, а значит, под дверью одной из тайн Антарктиды? Для нее это было бы позором, профессиональным крахом.
И потом, Фройнштаг не уверена была, что у адмирала хватит мужества повести себя должным образом: полярник, исследователь, доктор наук – все это в какой-то степени способно было впечатлять. Но он так и не стал настоящим боевым адмиралом.
– А если я все же решусь ослушаться вашего совета, господин Консул? – предприняла последнюю попытку гауптштурмфюрер СС.
– Не рекомендую. В Стране Атлантов так и не научились прощать женщинам их слабости и причуды. Здесь вообще не мыслят себе атлантов со слабостями и причудами, не говоря уже о физических и психических отклонениях. И потом, если бы вы самоубийственно решились нарушить запрет Высшего Духовного Совета, то не спрашивали бы моего разрешения на этот шаг. Повторяю, самоубийственный. А мне не хотелось бы, чтобы ваше прекрасное тело уже с сегодняшнего дня покоилось во льдах Антарктиды.
– Я, конечно, тронута вашей заботой, Посланник Шамбалы, но, видите ли…
– Кажется, – воспользовался ее заминкой Консул, – я забыл уведомить вас, что скучать здесь, под дверью, вам не придется. С вами желает побеседовать, ну, скажем так, один ваш коллега из Страны Атлантов.
Фройнштаг и адмирал переглянулись и уставились на Консула.
– Ничего интригующего, – невозмутимо заверил тот. И в ту же минуту в зале прозвучал зычный голос, который по-английски объявил:
– Введите в Зал Основателей пришельца из наземной Страны, – окончательно определяя таким образом, что в зале для избранных адмирала действительно желают видеть без его спутницы.
– Не смейте накалять обстановку, Фройнштаг, – упреждающе молвил командующий эскадрой.
– И все же это какое-то недоразумение, – проворчала Лилия вслед уходящим мужчинам. – Если бы я вошла, выставить меня за дверь никто бы не посмел.
– Это точно. Потому что вышли бы все остальные, – не оглядываясь, саркастически заметил адмирал, явно подуставший от общества своенравной германки.
37
Декабрь 1946 года. Антарктида.
Столица Страны Атлантов город Акрос.
Резиденция Повелителя Этлена Великого
Как только Консул и адмирал Брэд скрылись за легкой, созданной из какого-то золотистого полупрозрачного материала, дверью, перед Фройнштаг возник парень в тоге и, представившись "храмохранителем", в полупоклоне указал ей на боковой переход, о существовании которой журналистка даже не догадывалась.
В конце этого перехода перед ней автоматически раздвинулся ажурный металлический занавес, и она оказалась в небольшом офисе, который был назван ее провожатым "Пристанищем Посланника Шамбалы".
К удивлению журналистки, обстановка в комнате оказалась вполне европейской: небольшой кожаный диван, письменный стол и два кожаных кресла по обе стороны приставного столика, справа от которого, у готического окна-бойницы, виднелся тоже вполне европейский, хотя и явно искусственный камин.
Единственное, что свидетельствовало о связи ее хозяина с Шамбалой, это заснеженные вершины на двух висящих на стене картинах да прикрепленный между ними кусок белой ткани с начертанными на нем магическими символами, среди которых выделялась такая знакомая ей свастика. Но это всего лишь было данью Шамбале, а пребывать ее Посланник предпочитал во вполне европейском офисе, приобщаясь таким образом к европейской культуре.
Не успела Фройнштаг основательно осмотреться, как часть стены у камина бесшумно отошла и в проеме двери показалась коренастая фигура в форме морского офицера и со знаками различия вице-адмирала Военно-морского флота Третьего рейха.
Поздоровавшись, адмирал жестом указал Фройнштаг на одно из кресел у приставного столика, уселся сам и несколько секунд внимательно всматривался в лицо журналистки.
– Признаться, я все же представлял вас в форме офицера СС, гауптштурмфюрер.
– Такие фантазии способны рождаться лишь у человека, который давно не встречался с людьми из послевоенной Германии. Нет уже рейха, нет СД, офицером которой я была, нет СС, нет Главного управления имперской безопасности. Как бы мы теперь ни храбрились и словесно не изощрялись, а правда заключается в том, что Германия разгромлена, расчленена и поставлена на колени. Иное дело, что лучшие из воинов фюрера становиться на колени не пожелали. Но о них история будет говорить отдельно.
– Если говорить честно, то с людьми из послевоенной Германии я вообще встречаюсь впервые, – сознался адмирал.
– Это многое объясняет.
– Именно поэтому не направил на встречу с вами начальника своей контрразведки, а прибыл сам. Причем это было непросто, поскольку даже руководителям Рейх-Атлантиды разрешено посещать Страну Атлантов крайне редко, и только по личному приглашению или разрешению Повелителя.
– Я не стану выяснять, почему атланты столь осторожны, а порой и неприветливы в отношениях с вами, господин вице-адмирал.
– И не стоит делать этого.
– Однако напомню, что и в послевоенной Германии, равно как и в давно не воевавшей Швейцарии, подданной которой я теперь являюсь, традиции представляться никто не отменял.
Вице-адмирал поиграл желваками, пытаясь погасить нахлынувшее на него раздражение, но затем улыбнулся и поднявшись, произнес:
– Простите, госпожа Фройнштаг, я не знал, что вам не сообщили о моем появлении в Пирамиде Жизни, а следовательно, не представили. Вице-адмирал барон Теодор фон Готт, рейхсфюрер – должность главы нашего государства называется именно так – Рейх-Атлантиды, комендант Арийбурга и "Базы-211".
– Отто Скорцени уважительно называл вас "Полярным Бароном".
Массивным, гладко выбритым подбородком барон почесал сильно выступающую, могучую грудь и едва заметно улыбнулся.
– Оберштурмбаннфюрер Отто Скорцени, – мечтательно, словно название романтического курортного городка где-нибудь на Лазурном Берегу Франции, произнес барон. – Обер-диверсант рейха. Признаюсь, я всегда восхищался его мужеством. Впрочем, как и вы, Фройнштаг, – скабрезно ухмыльнулся рейхсфюрер Рейх-Атлантиды.
– Я не мужеством Скорцени, я им просто, по-женски, восхищалась, – сдержанно ответила Лилия, дабы избежать дальнейших намеков. В конце концов, о романе Скорцени с Лилией Фройнштаг знала вся верхушка рейха, и они уже даже не пытались утаивать его. Чего уж тут…
– Собственно, я не это имел в виду.
– И "это" – тоже. – Мило улыбнулась Фройнштаг. – И вообще, не тушуйтесь, господин вице-адмирал, берите пример с меня.
– Скорцени допустил большую ошибку, когда решил не уходить из Германии вместе с нами или с Атлантической стаей субмарин, уходивших на аргентинскую базу "Латинос". Помню, что ему нравилось мое полярное прозвище. Адмирал фон Риттер рассказал мне о вашей радиобеседе, поэтому я знаю, как сложилась судьба Скорцени. Фон Риттеру, естественно, хотелось бы воочию полюбоваться вашей красотой, точно так же, как любуюсь сейчас я, но, как видите, ему этого не позволено. Из ревности и вредности моей.
– Откровенно. И давайте будем считать, что с любезностями покончено. Вы ведь прибыли сюда не для того, чтобы поражать меня своими комплиментами, я права?