Он связался по другому каналу со специалистом на "Данжоу" и вскоре убедился, благодаря датчику в телефоне 47ого, что агент действительно был в Риме. Не то чтобы он не доверял своему сотруднику, но все же…
Диана была вне подозрения, до сегодняшнего дня, а теперь никому нельзя верить. Мнительность была как болезнь: подхватив однажды, трудно было избавиться.
- Позвоните в аэропорт, - сказал Нуо. - Передайте нашему пилоту, пусть готовит самолет в Рим. Я прибуду через тридцать минут.
Он не доверял 47ому. На самом деле, он уже никому не доверял.
Все еще шел дождь. Агент уже час ждал в назначенном месте. Он не имел причин не доверять лично мистеру Нуо, но всегда лучше быть осторожным, поэтому когда из подъехавшего такси показался председатель, он подождал целых пять минут, чтобы убедиться - никто больше не появится. Он внимательно осмотрел ближайшие здания, но так и не нашел ничего подозрительного. Наконец, убедившись, что ресторан был полностью безопасным, он выступил под холодный мелкий дождь.
Спустя пять минут он уже сидел за столом с льняной скатертью напротив своего начальника. Небольшая масленая лампа стояла в центре, освещая собеседников мягким светом.
- Еда здесь просто великолепна, - сказал Нуо, указав на меню, - мне особенно нравится цыпленок с ризотто. Шеф-повар использует рис карнароли, отлично сохраняющий свою форму. Он намного лучше, чем мелкозернистый рис, очень хорошо впитывает бульон. Или вам могут понравиться соленые макароны, которые подаются с сыром, салями или ветчиной.
В конце концов, 47ой заказал блюдо со спагетти, которое оказалось по праву великолепным. Нуо приступил к беседе.
- Вы спрашивали о Диане, - мрачно сказал руководитель, - но я пока не буду говорить об этом. Она, скажем так, занята.
Агент 47 открыл рот, чтобы возразить, но председатель поднял руку.
- Вы оба долго работали вместе. Я это знаю. Но выслушайте меня. Ей мы больше не доверяем…
47ой выслушал обвинения, которые Нуо вменял Диане.
- Вот такие дела, - заключил он мрачно. - Кажется, Диана продала нас - правда, она утверждает, что плата была частью тщательно продуманного плана. Усилие, чтобы отвести нас от настоящего крота. Однако если у вас нет опровергающей информации…
Агент 47 понял, что имел в виду мистер Нуо.
- По словам Аль Фулани, человек, которого мы ищем - это Аристотель Торакис. Аль Фулани говорил, что у Торакиса есть - или были - серьезные финансовые проблемы. Настолько серьезные, что он принял заем от Puissance Treize, дабы поддержать свой бизнес. С тех пор они качают с него информацию.
Нуо нахмурился. - Вы уверены? Мы знали, что у него были проблемы, но когда наши его бухгалтера, то детально проверили его финансы, он оказался чист. Все деньги, которые он занял, шли из законных источников.
- Мне кажется, что эти "законные источники" в действительности служат для отвода глаз.
- В ваших словах есть логика, - признал Нуо. - Но даже если и так, у нас нет ни малейших доказательств. Мы, само собой, "переговорим" с бухгалтером, но что если ваши догадки не подтвердятся?
- Тогда, я лично соберу доказательства, - ответил 47ой. - Я думаю выследить Торакиса и узнать, правду ли говорил Аль Фулани. Но не сообщайте об этом Совету Директоров. Если Торакис пронюхает об этом, он предпримет соответствующие меры, чтобы скрыть свои следы.
- Понятно, - сказал руководитель. - Но до тех пор, пока мы не убедимся в виновности Торакиса, Диана будет под замком. И, надо признать, ее, скорее всего, подвергнут наказанию.
- Кто? - спросил 47ой. - Торакис?
- Да, - подтвердил Ну. - Но и другие тоже. Они устали ждать. Им нужна кровь.
- Понимаю. Но мне потребуется время, - сказал 47ой.
- Сколько?
- Две недели.
- Хорошо, - неохотно согласился руководитель. - Это долго, но я все сделаю. Хотя это будет нелегко…
- Да, - мрачно сказал Агент 47. - Это будет нелегко.
Когда 47ой проснулся на следующее утро, он чувствовал, что началась гонка со временем. И даже не для него, а для Дианы. Он чувствовал свою ответственность за ее жизнь, хотя это было очень странно. Впрочем, как могло быть иначе? Учитывая, что большая часть их взаимоотношений состояла из пятиминутных телефонных звонков.
За исключением крайне редких встреч с глазу на глаз, как с мистером Нуо, Диана была единственным связующим звеном 47ого с Агентством. И его единственная надежда, когда дела шли наперекосяк.
Таковы были размышления агента, когда он шел после завтрака в свой номер. Нужно было найти информацию о Торакисе. То, что предоставляет ему Агентство, теперь было под сомнением.
Первая и самая главная задача заключалась в том, чтобы выяснить, где искать финансового магната. Грек был хорошо известен, поэтому набрав имя "Аристотель Торакис" в обычной поисковой системе, агент столкнулся с почти двумя миллионами статей. Большинство из них имели отношение к деловым сделкам магната. Но потом - просматривая некоторые сообщения по поводу улучшения дел семейной компании - 47ой натолкнулся на статью, ссылающуюся на одного из его конкурентов. Некий мексиканский бизнесмен Хосе Алварез, который только начинал присваивать себе дела магната, как вдруг он захлебнулся в собственном бассейне. Это был несчастный случай. Так, по крайней мере, говорится в статье.
47ой знал об этом чуть больше, потому что это он был там той ночью. Вместо использования скубы, которая произвела бы пузыри, 47ой был снабжен военным ребризером и уже собирался достигнуть самого дна бассейна, когда Алварез нырнул. Утянуть предпринимателя вниз было относительно легко. Удержать его там - немного труднее.
Продолжая поиск, 47ой смог найти десятки статей из журналов и газет о Торакисе, его семье и его жизни. После беглого просмотра этих статей, агент пришел к выводу, что когда Аристотель не посещал деловые встречи в Лондоне, Нью-Йорке, Гонконге и других центрах международной торговли, финансовый магнат проводил большую часть своего времени в семейном поместье близ Каламаты. В высоком доме, находящегося в совладении в Афинах, на борту супер-яхты "Персей" или в довольно скромном особняке в Синтре.
Как вскоре узнал агент из кратких обзоров, по слухам, был дом, где у бизнесмена была любовница-эфиопка. Об их отношениях - опять же по слухам - жена знала, но предпочитала не обращать внимания.
Определив места частого пребывания Торакиса, следующим шагом киллера было сконцентрироваться на текущем местонахождении финансового магната. Казалось, это было безнадежно, пока агент не обнаружил недельной давности газеты, которые рассматривали аллею голливудских звезд, избалованных аристократов и - Да! - богатых бизнесменов, таких как Торакис. Особенно если они были ничтожествами, что, основываясь на самом последнем номере "La Dolce Vita", как раз относилось к Аристотелю.
Судя по захватывающей истории, которая сопровождалась огромным снимком финансового магната, сейчас Торакис залег в Синтре у своей любовницы. И, судя по шести чемоданам, которые были выгружены из лимузина, бизнесмен собирался надолго задержаться. Один звонок в мелкую газету был достаточным, чтобы убедиться в его присутствии в Синтре.
Но вместо того, чтобы сломя голову отправиться туда и покончить с Торакисом, 47ой решил все детально спланировать, что, в общем то, было в его стиле. Это означало приготовление соответствующий маскировки, наведение справок о местности и подбора экипировки. Обычно об этом заботилась Диана, но теперь, вынужденный самостоятельно проводить сборы, агент почти сразу нашел подходящую роль для перевоплощения.
Как член свободной, постоянно соперничающей и неэтичной группы фотографов, к которым часто обращались как "папарраци", он мог околачиваться рядом с особняком Торакиса часами и днем, и ночью, носить с собой кучу камер и фотоаппаратов и открыто следовать за греком куда бы он не пошел. И это все - не привлекая внимания.
Конечно, прежде чем стать назойливым фотографом, агенту необходимо изменится внешне. И не чуть-чуть, а полностью, потому как Торакис хорошо знал, как выглядит 47ой, и если он действительно был перебежчиком, Puissance Treize быстро увезет Аристотеля и найти его будет практически невозможно.
Агент сделал пару звонков, записал адрес и поставил багаж на сигнализацию.
47ой узнал много о гриме и театральных приспособлениях за время работы в Агентстве. Так много, что когда он вошел в "Портелло Делль Фасе", он успешно смог выдать себя за британского актера, которого неожиданно попросили сыграть шекспировского Фалстаффа. Создалось много суеты, когда хозяйка, некогда бывшая актриса, пошла искать пристежной пенопластовый живот. Данное приспособление в комбинации с полукругом черных волос и вставными щеками, смогло превратить ее посетителя в бесстыдного, лживого жирдяя, каким и был Фалстафф.
Хозяйка была хорошо снабжена костюмами, и невзирая на то, что 47ой был слишком высок, чтобы играть Фалстаффа, она сказала, что сможет предоставить ему соответствующую одежду.
Однако 47ой отказался, настаивая, что у театральной группы будет для него костюм. Далее пришло время посетить салон мужской одежды, где агент настоял на самостоятельном выборе, и, в конечном счете, остановился на костюме, который кассир посчитал слишком большим для него.
Довольный своим новым видом и зная, что теперь он может свободно передвигаться возле особняка, 47ой вернулся назад в отель. И здесь родился Тазио Скапарелли. Этот папарраци был свойским человеком, с лысой макушкой, окруженной черными взъерошенными волосами, пухлыми щеками, родинкой над верхней губой и огромным брюхом, который не только свисал поверх ремня, но и грозилась разорвать его дешевую спортивную футболку. Мешковатые штаны и тонкие ботинки довершали костюм.
Он не собирался брать с собой сильверболлеры или вальтер. Свою обычную одежду он так же не брал, так как Скапарелли она не подошла. Агент взял самое необходимое, упаковал все в свой чемодан и вышел из отеля через запасной выход.
Через десять минут он позвонил из телефона-автомата и дождался неизменного ответа. Он прервал оператора.
- Это 47ой. Пожалуйста, отправьте кого-нибудь забрать мой багаж. Ах, да. Еще одна вещь: передайте тому, кого отправите, пусть не трогает замки. Иначе от него не останется и мокрого места.
Оператор пытался что-то возразить, но 47ой положил трубку.
Глава 17
ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ
Обстановка внутри тюрьмы Санте, четырнадцатого административного округа Парижа, являла собой подлинный ад. Грязные камеры, оглушительный шум, повсеместное использование наркотиков, постоянные инфекции и вполне будничное насилие; способ избежать всего этого был один - совершить самоубийство. К нему заключенные в основном и прибегали.
Безусловно, Санте была очень опасным местом для простого человека, но только не для Луиса Легарда, который, будучи руководителя Puissance Treize, располагал всеми привилегиями о которых только могли мечтать его сокамерники - у него была личная охрана, специально приготовленная еда и множество других благ.
Однако, вне зависимости от всех удобств, меньше всего Легард хотел быть именно в этой тюрьме. Ковыляя вслед за своим телохранителем на костылях, которыми он вынужден был пользоваться после покушения, Легард отнюдь не чувствовал себя счастливчиком. Несмотря на более чем два миллиона евро, потраченных на юристов, взятки и апелляции, он понимал, в насколько глубокую дыру его засунуло французское правительство. Не за убийства, неоднократно им совершенные, а за уклонение от уплаты налогов. Преступление одновременно прозаичное и нелепое.
Тюремные заключенные и охранники, казалось, просто растаяли, когда глава Puissance Treize вместе со своими сопроводителями свернул в главный коридор и направился к контрольно-пропускному пункту, где его должны были обыскать, прежде чем он смог бы войти в комнату для визитов, находившуюся позади. Проверки не мог избежать даже Легард, хотя обычно высокомерные охранники были осторожны и пытались не разозлить преступника, зная что произойдет, если это случится.
На самом деле, не прошло и года, как один из новичков охранной службы обратился к Легарду как "гадкий калека". Его жена и дети были таинственно убиты через три дня. До сих пор никого не арестовали, но послание было ясным, и с тех пор с Легардом обращались весьма деликатно.
Когда его проверили, он прошел через просторную комнату к ряду узких кабинок, в которых заключенные могли разговаривать с посетителями через тонкий мутноватый плексиглас. Охрана, за небольшую доплату, регулировала поток заключенных, стараясь посадить Легарда в кабинку между двумя пустующими; казалось бы столь незначительная привилегия позволяла защитить приватность разговора, а это было очень важно для калеки.
Посещения Легарда всякий раз наводили ужас на Пьера Дуэя. Во-первых, обстановка была неприятной, а во-вторых, заместитель постоянно требовал побольше свежих фруктов, новых пересмотров дел и лучшего медицинского обслуживания. Когда Легард вошел в кабинку и положил костыли на пол, Дуэй опустил руку в карман пальто и включил шифровальное устройство, с виду напоминавшее обычный MP3-плеер.
Заместитель Директора всегда был маленького роста, но сильно потеряв в весе после последнего покушения на свою жизнь, теперь был еще больше похож на подростка. У него были густые светлые волосы, вытянутое лицо и узенькие губы, казавшиеся пятном застывшей грязи. Хромированная металлическая решетка была установлена на плексигласовое стекло-перегородку, но, учитывая как шумно было вокруг, собеседники вынуждены были наклониться ближе, чтобы услышать друг друга, и чтобы никто больше не смог услышать их разговор.
- Доброе утро, сэр, - вежливо начал Дуэй. - Как вы?
- Черт, а ты как думаешь? - грубо ответил Легард. - Как в дерьме! Когда ты меня уже вытащишь из этой дыры?
- Скоро, - успокаивающе обещал Дуэй. - Очень скоро.
- То же самое ты говорил на последней встрече, - с досадой пожаловался старик. - Но я, черт тебя подери, все еще здесь!
- Нужно время, - ответил Дуэй. - Бюрократия работает медленно. Юристы сказали, что через четыре месяца, максимум шесть, наши прошения о пересмотре дела будут приняты. Когда мы выясним, какой судья и прокурор будут назначены на рассмотрение, мы убедим изменить приговор. Пока мы просто не знаем, с кем именно мы будем работать.
Все, что сказал Дуэй, было правдой, и Легард понимал это. Однако криминальный босс был слишком мнителен.
- Это ты так говоришь, Пьер… Ты так говоришь. Но я не дурак! Чем дольше я заперт в тюрьме - тем дольше ты остаешься за главного в Puissance Treize.
Дуэй уже много раз выслушивал похожие фразы и заранее был готов к ним.
- Я отнюдь не руковожу там делами, сэр. Вы это делаете. Все, что делаю я - передаю ваши распоряжения остальным. У вас ведь есть другие источники информации помимо меня, вы прекрасно знаете, что я продолжаю верно служить вам.
- Доходы хорошие, - недовольно заметил Легард. - Что там насчет "Плана Синон"?"
Синон был греческим шпионом, который, согласно легенде, убедил троянцев открыть ворота и впустить деревянную лошадь в Трою.
- Все идет отлично, - ответил Дуэй. - Мы перечисляем огромные суммы денег на счета самых верных Агентству людей, так мы сможем отвести подозрение от нашего человека. Он продолжает поставлять нам информацию. Часть её, правда, использовать не получится, иначе мы можем потерять источник.
- Ясно. Что с 47ым? Вы уже добрались до него? - спросил Легард.
Было это правдой или нет, но Легард верил, что это таинственный Агент 47 выпустил пулю, которая теперь сделала его калекой. Это была единственная причина, по которой была приготовлена ловушка для тайного агента на самой ранней стадии "Плана Синон".
- Почти, сэр, - покорно ответил Дуэй. - Если представится удобный случай, мы убьем его.
Некогда бледное лицо Легарда тут же налилось багровым цветом, глаза загорелись, а когда он заговорил, с его губ полетел слюна.
- Так найди этот случай, черт тебя побери! Или я и тебя поставлю на костыли - или и того хуже! Посмотрим тогда, как тебе это понравится!
На этот раз голос босса был таким громким, что все повернули головы, и Дуэй знал - все вокруг смотрели на него, пока он поднимал с пола корзину с фруктами.
- Я принес немного яблок, сэр. Еще бананы и виноград. Я передам их охраннику, когда буду выходить.
- Извини, - сокрушенно сказал Легард и, глядя в сторону, вздохнул. - Я старый человек и порой говорю глупости. Я знаю, вы делаете все возможное.
- Здесь все сложнее, - с сочувствием проговорил Дуэй. - Я это понимаю - извините и меня.
Встреча вскоре закончилась. Пьер отдал корзину охраннику, проследовал за девушкой и ребенком на улицу и остановился, чтобы успокоиться. Он глубоко вдохнул и поблагодарил Бога за все, что у него было и все, что он собирался приобрести.
Ведь всё это мигом исчезнет, как только Легард выйдет из тюрьмы.
Глава 18
ЛИССАБОН, ПОРТУГАЛИЯ
Аэропорт "Портела" был открыт в октябре 1942 года в разгар Второй Мировой Войны. Так как он использовался и немцами и англичанами, летное поле стало местом всех типов шпионажа. И когда агент 47 вошел в большой вокзал, казалось, что история все еще пребывает здесь.
Огромная группа туристов как раз прилетела из Лондона. Многие были раздражены, только что узнав, что их багаж отправили обратно в Хитроу, и прибудет только на следующий день. У папарацци Тазио Скапарелли не было таких проблем, и он спокойно получил свой дешевый виниловый чемодан, после чего вынес сумку к главному входу вокзала. Благодаря тому, что он путешествовал из одной страны Европейского Союза в другую, ему не нужно было показывать паспорт. Изменение к лучшему, особенно для таких нарушителей как он.
Вместо того, чтобы разгуливать с новой камерой, которая может выдать его, 47ой позаботился и купил такую, по которой было видно: ей пользовались часто. Его Nikon был наготове, если вдруг ничего не подозревающая звездочка встретится с ним. Маленькая вещь, - это верно - но важная, особенно учитывая разбирающихся в этих вещах людей.
Агент направился через вокзал, ощущая сотню глаз, разглядывающих его, включая полицейских, таких же актеров, как и он, шпионов, наркоторговцев, воров, торговцев оружием и других действующих лиц, сравнивающих его лицо с тем, которое они искали, после чего все эти люди отворачивались. Если кто из смотрящих и был нанят Puissance Treize, никто не обратил внимания на жирного папарацци.
Вокзал уже не раз был реконструирован в этом году, и теперешняя отделка состояло из умеренно изогнутого стеклянного фасада, по бокам которого стояли две прямоугольные колонны. Ряд высоких, тонких вечнозеленых растений был расположен между главным зданием и парковочной площадкой. Там было много такси, и, остановив одно из них, 47ой договорился заплатить за проезд заранее. Он посчитал, что именно так должен поступать Скапарелли.