Добравшись до палатки, он купил буханку хлеба, банку тушенки, две банки рыбных консервов, литровый пакет апельсинового сока и упаковку йогурта. Подумал и добавил к своим покупкам банку консервированных сосисок. Затем вспомнил, что у него нет открывалки и купил перочинный нож. Долго смотрел на длинный ряд разноцветных банок импортного пива, но так и не решился, чувствуя себя слишком слабым для экспериментов с алкоголем.
Артем еще несколько минут кружил вокруг этой палатки, жадно разглядывая содержимое витрин. Он мог еще много чего купить, но все-таки остановился - вспомнил, что после длительного голодания люди иногда набрасывались на пищу и умирали от переедания.
Рядом с палаткой, на асфальтовом прямоугольнике размером с футбольное поле, уже открывался рынок. Позевывающие продавцы похаживали вокруг арбузных гор, ставили весы, перетаскивали ящики с фруктами. Артем увидел, как из-под тонкой бумаги появляются ряды спелых желто-красных абрикосов, и будто ощутил во рту их сочную мякоть. "Какое счастье, какое счастье, - подумал он, склоняясь над абрикосами. - Какое счастье - есть что хочешь, а не то, что сумеешь найти…"
Он купил десяток нежных, грозящих прямо в руках брызнуть соком плодов и, довольный, зашагал обратно. Артем в этот миг был доволен всем - собой, этим городом, этим утром, продавцом палатки, содержимым своей увесистой сумки…
И он никак не ожидал и не был готов к тому, что случилось в следующую секунду.
- Эй, - окликнули его, и чья-то рука легла на плечо. Артем вздрогнул, будто по телу пропустили электрический ток, и повернулся.
Человек, окликнувший его и дотронувшийся до плеча, стоял вплотную к Артему. Поэтому, резко обернувшись назад, Артем оказался буквально нос к носу с незнакомцем. И тут же отшатнулся.
Его инстинкты даже велели ему отпрыгнуть назад, и как можно скорее, но в нынешнем состоянии приходилось соизмерять необходимости и возможности: даже этот резкий шаг назад отдался болью во всем теле, а уж о прыжках нужно было забыть на ближайшее время.
Артем продолжал как зачарованный глядеть в лицо окликнувшего его человека, словно впитывая в себя черные глаза, густые сросшиеся брови, смуглую кожу, чуть небритые щеки, черные как сажа волосы…
А инстинкт самосохранения уже подбрасывал новые способы: коленом в пах, пальцами в глаза - на большее ты сейчас не способен. И беги, Тёма, беги так быстро, как сможешь… И твое счастье, если он один.
Правая нога даже чуть согнулась в колене, готовясь к удару, однако даже такое напряжение сил заставило Артема поморщиться от боли. Ему показалось, что колено скрипнуло, как несмазанный механизм, а потом застыло в этом полусогнутом положении. Намертво.
Короче говоря, смертельный удар в пах не получился по техническим причинам.
Армянин - продавец бананов - с некоторым удивлением смотрел на те гримасы, которые строил ему Артем. С парнем явно что-то было не в порядке. Продавец со вздохом поднял брови, выказывая таким образом свое изумление, и сказал:
- Эй, смотри, деньги теряешь…
- Что?
- Посмотри, за тобой скоро люди начнут бегать, поднимать то, что у тебя из карманов валится…
Артем с большим трудом отвлекся от мысли, что надо все-таки садануть кавказца в пах, и посмотрел туда, куда показывал продавец. На асфальте в метре от Артемовых ног лежала пятидесятитысячная купюра. Чуть дальше - еще десять тысяч.
Артем хлопнул себя по карману и обнаружил, что комок денег, который он запихнул в брюки, рассыпается прямо на ходу, и купюры изящно планируют на асфальт.
- Смотри за карманами, - напутствовал его армянин. Артем молча подобрал упавшие деньги и с трудом разогнулся. Продавец уже ушел к своим рассказывать о странном парне, у которого деньги из штанов сыплются.
Артем неподвижно стоял еще несколько минут, потом медленно пошел домой, неся в себе странное чувство: да, он обознался, и торговец бананами не представлял никакой опасности. Но в то же время реакция организма на лицо армянина была совершенно однозначной - сильнейшее волнение, ощущение угрозы, шок.
Уставшее и отупевшее за последние месяцы сознание отказывалось работать и рационально объяснять произошедшее. Память подбрасывала какие-то отрывки, куски событий, полустершиеся лица, но ничего из этого не выстраивалось в логическую цепочку и не помогало осознать причину неожиданного нервного срыва.
Так он и шагал, безразлично глядя в асфальт, волоча за собой огромную сумку с продуктами. Войдя в квартиру, Артем сосредоточенно расставил банки и пакеты на кухонном столе, сел рядом и, пристально глядя в окно на темный лес, словно в нем скрывалось нечто очень важное, принялся набивать свой желудок. При этом он совершенно не чувствовал вкуса пищи, зная лишь, что банок становится меньше, а желудок полнее.
Когда на столе осталась обгрызенная горбушка хлеба, два абрикоса и неоткрытая банка ставриды в томатном соусе, он остановился. Тяжело дыша, Артем все глядел и глядел в окно, всматриваясь в густое переплетение крон деревьев…
Неожиданно ему показалось, что взгляд его становится подвижным и сверхдальнозорким - он проникает сквозь лес в его глубины, огибает вековые стволы, пробирается все дальше и дальше, к центру чащи… А там, в середине леса, на небольшой поляне…
Все его тело от низу до верха пронзила дикая боль, он дернулся на табуретке, схватившись руками за горло, чувствуя, как задыхается. Спазм скрутил его желудок в узел, Артем упал на пол и на четвереньках пополз к туалету. Но не успел, и его со страшной силой вырвало на желтый линолеум, а потом продолжало рвать еще около получаса, пока обессиленный и измученный он не распростерся на полу, хрипло дыша, как загнанный зверь.
Прошло много времени, прежде чем Артем сумел встать на ноги. Дрожа, словно в конвульсиях, он прошел в ванную комнату и сунул голову под отрезвляющую струю холодной воды.
Пошатываясь и не обращая внимания на распространившийся по квартире кисловатый запах рвоты, Артем добрался до кровати и лег, свернувшись в клубок. Он кое-что вспомнил.
Он вспомнил, что слаб, одинок и уязвим в этом мире. Он вспомнил об унижениях и боли, испытанных за последние недели.
И самое главное - он вспомнил, что сама идея добираться до Москвы была ошибкой. Потому что в этом городе цена Артемовой жизни - копейка. Потому что человек с лицом, чертовски похожим на давешнего базарного торговца, живет именно здесь, в Москве. Он ищет Артема, он хочет его смерти. И он не привык отказываться от желаемого.
А если настанет такой день, когда этот человек действительно положит руку Артему на плечо и скажет "Эй", то дергаться и сгибать ногу в колене будет уже поздно. Ибо этот человек хлопнет его по плечу левой рукой, а в правой будет держать пистолет.
При мыслях о последствиях такой встречи Артем скривился.
Глава 11
Ресторан "Тропикана" находился в центре Москвы, в трехстах метрах от мэрии и памятника Юрию Долгорукому, но бьш совершенно незаметен и затерян в узких переулках рядом с Тверской.
Пройти туда можно было только пешком, и Иван оставил машину на стоянке. О "Тропикане" он кое-что слышал, но внутри бывать еще ни разу не приходилось. Немного не доходя до дверей ресторана, Иван выбросил в урну "Смертельную любовь киллера".
Сделано это было по двум причинам. Во-первых, книга Ивану не понравилась, поскольку оба президента остались в живых, а подруга киллера, как и предполагала Настя, скончалась в муках на груди главного героя. Во-вторых, даже если бы книга Ивану понравилась, тащить ее домой, к недоумению жены?.. Время ожидания было скрашено, а зачем еще нужны книги?
Кивнув швейцару, Иван вошел внутрь и сразу же увидел Диспетчера. Вернее, увидел-то он полного мужчину лет пятидесяти в белой рубашке с короткими рукавами, держащего в правой руке свернутый в трубочку "Плейбой". А уж из увиденного сделал вывод, что это и есть Диспетчер, встречающий его в вестибюле.
Иван неспешно приблизился и сказал:
- Добрый вечер. Я вижу, мы с вами любим одни и те же журналы. О проблемах кролиководства…
- Точно, - Диспетчер улыбнулся. - Рад вас видеть.
- Где будем говорить?
- Там, - Диспетчер махнул рукой в сторону обеденного зала.
- Эго не опасно?
- А где сейчас не опасно? - пожал плечами Диспетчер. - Вы здесь бывали раньше?
- Нет.
- Вот видите, уже есть повод посидеть за столиком. Здесь довольно-таки экзотическая обстановка.
- Тропическая?
- Вроде того, - усмехнулся Диспетчер. Он явно пребывал в хорошем настроении, и в нем не чувствовалось нервной торопливости, как при телефонном разговоре несколько часов назад.
- Прошу, - Диспетчер вежливо пропустил Ивана вперед.
Зал встретил их слишком громкой музыкой.
- Я сомневаюсь, что здесь вообще можно разговаривать, - повысил голос Иван, чтобы перекрыть шум, производимый тремя весьма экзотичными музыкантами. На небольшой сцене расположилась целая батарея ударных инструментов различного калибра; играл на них, в основном ладонями, рослый негр в гавайской рубашке. Все его барабаны, тамтамы, бонги и конги, раскрашенные в самые немыслимые цветовые сочетания, почему-то напомнили Ивану купола собора Василия Блаженного.
Этот неистовый молотильщик и производил основную долю шума. На дроби перкуссий то и дело накладывались могучие басовые аккорды темнокожего басиста, а третий - трубач - лишь изредка встревал в импровизации своих партнеров, зато пронзительно и каждый раз неожиданно.
Таким тропически-африканским музыкальным сопровождением экзотика "Тропиканы" не ограничивалась. Оглядевшись вокруг, Иван с изумлением понял, что традиционные столики здесь отсутствуют напрочь. Вместо них по всему обеденному залу стояли самые настоящие хижины из тростника. Очевидно, внутри таких хижин и располагались посетители ресторана. Мимо сновали официанты, в основном чернокожие, одетые в легкие белые штаны и - ничего больше. Один вообще был в набедренной повязке, и Иван заметил, как жадно посмотрела на него выглянувшая из ближней хижины хорошо одетая женщина лет сорока.
- Ну как вам здесь? - улыбнулся Диспетчер. - Впечатляет?
- Да уж, - ответил потрясенный Иван.
- Наслаждаться местной экзотикой мы будем как-нибудь в другой раз, а сейчас давайте займемся делом, - предложил Диспетчер.
- Где же мы тут будем разговаривать? - громко сказал Иван. Басист на сцене в очередной раз коснулся струн, и Иван почувствовал, как задрожал пол под ногами.
- Это очень просто, - Диспетчер сделал знак пальцами, и к нему тут же подскочил молодой негр, оказавшийся метрдотелем. Об этом извещала карточка с фотографией, болтавшаяся на его шее. Под карточкой Иван разглядел ожерелье - как ему показалось, из акульих зубов.
Метрдотель провел их к свободной хижине и гостеприимно распахнул дверцу внутрь. Чтобы пролезть туда, Ивану понадобилось согнуться пополам, зато внутри было вполне комфортно и, что самое приятное, тихо. В центре хижины стоял низенький столик, а вокруг лежали живописно разбросанные подушки.
- Присаживайтесь, - пригласил Диспетчер и сам с кряхтеньем опустился на пол.
Иван последовал его примеру, заметив:
- Мне кажется, это уже не совсем африканский стиль. Это скорее юрта кочевников…
- Не стоит заострять свое внимание на мелочах, - отозвался Диспетчер. - Вам же уютно, не правда ли? А это и есть главное, вопрос стиля - вторичный вопрос. Если вы слышите хорошую музыку, то вы в первую очередь отмечаете, что она хорошая, что она задевает струны вашей души… А уж кто ее написал - Моцарт, Леонард Бернстайн или Филип Гласс - это не столь важно…
- Кстати, о музыке, - усмехнулся Иван. - Все-таки эти трое на сцене - явно не Моцарт, Бернстайн и как там его…
- Бесспорно, - согласился Диспетчер. - Но и эта музыка замечательна. Знаете чем?
- Чем же?
- Она очень громкая.
- Это еще мягко сказано.
- И вам пришлось даже напрягать голосовые связки, чтобы быть мною услышанным. Так?
- Не спорю.
- И если так трудно услышать друг друга двум людям, находящимся вне данного сооружения, то оцените, каковы шансы, что кто-то стоящий в зале услышит наш разговор здесь?
- Я понял вашу мысль, - Иван посмотрел на стены хижины, имитировавшие стебли тростника. - Не знаю, из чего это сделано, но звук глушит прилично.
- Теперь вы понимаете, - многозначительно произнес Диспетчер. Иван не согласился:
- Я понимаю только то, что случайный человек наш разговор не подслушает. Но тот, кто хотел бы узнать содержание именно нашей беседы, вполне мог поставить микрофон нам под стол и не тереться ухом о стену этого чудного сооружения.
- Логично, - согласился Диспетчер. - И мне приятно, что я выбрал именно такого здравомыслящего человека, как вы.
- Как там насчет микрофонов? - напомнил Иван.
- Пусть это вас не волнует. Конечно, мы можем перевернуть стол и вместе поискать "жучок", но не хочется напрасно тратить время. У меня хорошее информационное обеспечение, и я знаю, что в этом ресторане действительно есть два стола с постоянно работающими микрофонами. Их использует ФСБ для своих операций. Не волнуйтесь, наше место - чистое.
- Точно? Абсолютно?
- Абсолютной точности, как и абсолютной истины, не существует. Любой здравомыслящий человек вроде нас с вами должен оставлять вероятность случайности, чуда, падения метеорита и так далее. Так вот, я могу утверждать, что нашу беседу никто не подслушивает, и истинность этого утверждения составит девяносто восемь процентов.
- То есть все-таки…
- Конечно. Существует двухпроцентная вероятность того, что мы с вами стали объектом сверхсекретной операции некоей спецслужбы или некоей неправительственной организации. Возможно, что они держат меня или вас, или нас обоих под колпаком уже долгое время. А мы этого не замечаем. Возможно, что метрдотель получил от них соответствующие указания и проводил нас на специально оборудованное для прослушивания место. Может быть такое?
- Вряд ли, - решительно сказал Иван. - Меня-то уж точно никто не держит под колпаком. Я проверялся и…
- Не будьте таким категоричным, - заметил Диспетчер. - Я тоже скажу "вряд ли". Но не исключу такой возможности окончательно. Я отвожу этому варианту двухпроцентную вероятность. Это немного. Но и риск величиной в два процента может быть сокращен до совершенно незначительной величины.
- Каким образом?
- Что толку в подслушивании, если в разговоре не называется имен, не упоминается дат, названий? Не дается инструкций и указаний к действию? Грош цена такому разговору, с точки зрения подслушивающего. Вы согласны?
- Ну да.
- Спрашивается, зачем же мы будем делать наш разговор ценным для гипотетического подслушивателя? Мы с вами сделаем его совсем скучным и несодержательным.
- Танцуйте, - сказал Иван. - Вы - ведущий, я - ведомый. Следую за вами.
- Хорошо. Давайте только подождем, пока принесут заказ, а потом уже и начнем. В спокойной обстановке.
- Вы сделали заказ? Я что-то не заметил.
- Шепнул официанту пару слов на ушко, - признался Диспетчер. - Кстати, рекомендую здешнюю кухню. Оригинально, но не слишком. Во всяком случае, не заставят есть саранчу, обжаренную в масле.
- Чем же они кормят? Бифштексом из носорожьей ноги?
- Это тоже можно устроить. Но не советую - жестковат.
В дверь хижины коротко постучали, и появился официант с подносом. Он выгрузил на стол две чашки кофе и два неглубоких блюдца с какой-то белой массой.
- Пока все, и попрошу не беспокоить, - сказал Диспетчер. Официант, пятясь, вышел из хижины и закрыл за собой дверь. Звуки разбушевавшегося тропического трио снова стихли.
Диспетчер задвинул дверную защелку и с удовлетворением сказал:
- Вот теперь можно приступить к еде. Но сначала обсудим дела. Кофе подождет, тем более они всегда приносят его слишком горячим. Приступим?
- А что это они подали вместе с кофе? - опасливо спросил Иван.
- Не бойтесь, ничего особенного. Я не знал ваших гастрономических пристрастий, поэтому присовокупил вполне безобидную вещь - салат из кусочков банана, ананаса и манго, залитый сливочным мороженым. Устраивает?
- Вполне, - Иван расслабленно откинулся на подушки. - Мне просто кажется, что в таком ресторане запросто могут подать что-нибудь из человечины. Каннибальские традиции…
- Это было бы очень экзотично. Но не думаю, не думаю… Хотя кто его знает, что они делают на кухне. Два процента, знаете ли, никогда не забывайте про двухпроцентную вероятность самых невероятных вещей…
- Давайте к делу, - предложил Иван.
- Согласен. Итак, сначала о сокращении степени риска. - Диспетчер достал из кармана тонкую пачку бумажных квадратиков и короткий толстый фломастер. - Немного погодя вы поймете, - объяснил он Ивану.
Диспетчер тоже откинулся на подушки и начал, глядя Ивану в глаза:
- Как вы вчера справедливо заметили, скорость - это еще далеко не все. Каюсь, я тогда думал немного иначе. Поступило срочное задание, требующее быстрых и решительных действий. Я взял тех, кто отозвался первым - и у меня были на это серьезные основания, поверьте.
Возвращаясь к вашим словам, кролики выигрывают в скорости, но теряют в интеллекте. Вчера это подтвердилось самым неприятным образом, - и Диспетчер показал Ивану два пальца. "Он направил на это дело двоих, и оба погибли, - понял Иван. - Значит, дело действительно серьезное. И что же, он хочет, чтобы теперь я сделал то же самое в одиночку? Это лестно, но это самоубийство".
- Тогда я обратился к вам, - продолжал Диспетчер. - Я встретил в вашем лице человека здравомыслящего, хладнокровного и профессионального - я помню ваш послужной список. Я хочу сделать вам предложение, от которого, надеюсь, вы не откажетесь.
Иван ткнул себя пальцем в грудь и показал Диспетчеру выставленный указательный палец на правой руке. "Мне одному?"
- Понимаю ваш скептицизм, - кивнул Диспетчер. - И сейчас поясню свое предложение. Если кролики с присущей им скоростью и натиском не сумели решить проблему, то надо использовать ваше здравомыслие и хладнокровие. То есть подобраться к той же проблеме, но с другой стороны. Решить ее чуть с большими хлопотами, чуть за больший промежуток времени, но с меньшим риском. Но это не будет атакой в лоб. Вы понимаете?
- В целом.
- Отлично.
Пока Иван понимал только то, что существует некая проблема, которую Диспетчер, получив соответствующий заказ, попытался решить традиционно: устранить какого-то человека. И бросил на это дело двух своих людей. Но операция сорвалась, человек остался жив, а двое посланцев Диспетчера погибли.
Теперь Диспетчер хотел подобраться к решению все того же вопроса по-другому. Как?
- Переходим к подробностям, - как будто читая мысли Ивана, сказал Диспетчер. Он взял фломастер и что-то быстро написал на бумажном квадратике. Потом развернул этот листок так, чтобы Иван смог прочитать.
"Большая сумма денег решит проблему. Требуется взять такую сумму".
Иван кивком дал понять, что информация усвоена, тогда Диспетчер немедленно смял листок, положил в пепельницу и щелкнул зажигалкой. Бумага сгорела за считанные секунды, а Диспетчер взял другой листок.