- О, да, именно так,- заверил Дортмундер.- Это повестка в суд. Чипкофф возбудил против меня небольшой иск, чтобы вернуть обратно свои три сотни.
- Но он дал тебе эти деньги, чтобы совершить преступление!
- Именно это я ему и скажу,- возмущался Дортмундер,- когда поднимусь наверх.
Так он и сделал. Чипкофф находился в своем офисе, несмотря на утро субботы. Он сразу же ответил на звонок:
- В моем иске я отметил, что передал тебе триста долларов за оказание профессиональных услуг, которые ты в свою очередь не выполнил. Если ты хочешь пойти в суд и объяснить, какого рода услуги ты оказываешь, то это твое право. Все это я называю профессиональными услугами и у меня есть погашенный чек с твоей подписью на обратной стороне. Я хочу, чтобы ты вернул мои три сотни.
- Человек, не делай этого,- взмолился Дортмундер.
- Я сделаю это,- заверил Чипкофф.- Я бизнесмен и меня не кинут на три сотни зеленых.
- Ведь все рисковали!
- А я нет.
- Послушай,- попробовал снова Дортмундер.- Я опаздываю на встречу, я позвоню тебе попозже, ты просто не понимаешь мою ситуацию.
- Да, я все понимаю,- согласился Чипкофф.- Ты должен мне триста долларов.
- Вовсе нет! Я не могу сейчас говорить, мне нужно идти.
- Слушай, Дортмундер,- сказал Чипкофф,- будь осторожен. Не попади в тюрьму, я не хочу, чтобы ты пропустил дату нашего судебного разбирательства.
Дортмундер повесил трубку и взглянул на Мэй.
- Если когда-нибудь ученые найдут жизнь где-нибудь на другой планете, то я уйду туда. Она не может быть такой же ненормальной как эта.
ПЛАЧ ИЕРЕМИИ
19
Уолтер Хендриксон вздохнул. Рано или поздно ему придется начать разговор, но что же он скажет? С того момента как он вошел в комнату девушки в молчании прошло минут пять. Он тихо сидел здесь, на стуле с высокой спинкой напротив окна и полуденное субботнее солнце высилось над его головой. Элейн Риттер наблюдала за ним и выжидала в другом конце комнаты. Она всегда приветствовала его неподвижным проницательным взглядом, но теперь, минута за минутой молчания, ее выражение лица неохотно и медленно менялось. Сначала оно выражало удивление, затем любопытство и, наконец, скептицизм. Должно быть, она догадалась, что это была лишь новая техника депрограммирования. Уолтер Хендриксон открыл рот, затем закрыл его и снова открыл. Он вздохнул.
Элейн Риттер слегка расставила ноги, согнула руки в локтях и уперла кулаки в талию, наклонила голову вперед и подняла бровь: ну? Что все это значит? В самом деле, это нечто, как ей удавалось выразить так много чувств, не используя слова. С другой стороны, Хендриксон оказался полностью неспособным к общению без слов. Он мог передать только чувство смутной тревоги.
Но какие слова? Что он должен сказать?
Я лучший, напомнил он сам себе. Однако даже самые лучшие могут быть сбыты с толку, особенно в эмоциональном плане. В течение последних нескольких месяцев, когда Элейн Риттер упорно, неослабно, неумолимо сопротивлялась ему, сам Хендриксон испытал всю гамму чувств: самоуверенность, удивление и спокойствие. Теперь он смирился, и его забавляла неизбежность грядущего поражения. Оказалось, что он сам неосознанно нарушил главное правило депрограммирования, он вступил в эмоциональную связь с субъектом. Дело в том, черт возьми, что ему нравилась Элейн Риттер. Он полюбил ее храбрость, полюбил ее неприступность и ее острую логику по четвергам. Он будет скучать по ней.
Элейн поставила ноги вместе, подняла руки ладонями вверх и смотрела многострадальным взглядом в потолок: Боже, что происходит с этим глупцом?
Хендриксон вздохнул. Он знал, что мешает ему говорить и единственные слова, которые у него были в этот момент, он не хотел произносить вслух. Но время пришло, так ли? Ему ничего не оставалось другого, как сказать Элейн Риттер правду.
- Ах, хорошо,- произнес он и набрал воздух в грудь.
Она выглядела готовой выслушать его.
- Ах, ну, ах, хорошо, ах, хорошо.
Медленно она покачала головой.
- Правда в том, Элейн,- начал он, затем качнул и своей головой.- Прошу прощения. Правда в том, сестра Мэри Грейс…
Ее глаза округлились от удивления.
- … что сегодня последняя наша встреча.
Ее глаза сузились: "Что это значит?".
- Так решил твой отец,- произнес Хендриксон, вздохнул и продолжил,- чтобы сменить линию поведения.
Полная решимости она наклонилась вперед.
- Короче говоря, я ухожу,- сказал ей Хендриксон.- Мы оба знали, что так и произойдет, не так ли?
Она изобразила руками жест приближения.
- Да, ты права,- согласился он.- Очень хорошо. Новый человек придет на следующей неделе. Мне жаль, но я не могу произнести правильно его имя. Мне кажется, он венгр или болгарин или что-то в этом роде,- Хендриксон махнул рукой "в сторону" Восточной Европы.- У себя на родине,- продолжил он,- этот мужчина был, по-видимому, экспертом в промывании мозга.
Она сделал шаг назад, широко раскрыв глаза и прижав одну руку к горлу.
- Твой отец…- вздохнул Хендриксон.
Она изобразила рвотный рефлекс.
Хендриксон набрал воздух в легкие и продолжил:
- Ты абсолютно ошибаешься,- признался он.- Твой отец волевой человек и он теряет терпение. И этот румын или украинец или кем он там является, известен тем, что убедил самого кардинала изменить мнение о Боге. Вот как они будут работать в дальнейшем. Быстрее всего, будет применено физическое насилие, сторонником которого я никогда не был, поэтому я и ухожу. Когда я последний раз беседовал с твоим отцом, он был полон решимости сделать из тебя омлет.
Она приложила руку к виску своей головы. Хендриксон кивнул.
- Боюсь, что так,- согласился он.- Ты яйцо и они собираются тебя разбить.
Она указал на него, на себя и ткнула пальцем в сторону двери. Он лишь грустно улыбнулся и опустил свою голову.
- Не могу. Они никогда не позволят тебе уйти вместе со мной. Если ты расскажешь об этом твоему отцу, я буду все отрицать. Но на самом деле, я помог бы тебе бежать, если бы мог. К сожалению, это невозможно. Мне жаль, сестра Мэри Грейс, но никто не сможет помочь тебе. Мой совет: свыкнись с этой мыслью.
Ее губы зашевелились. Хендриксон вглядывался в нее, и ему показалось, что она прошептала слово "Джон". Он кивнул в знак солидарности с ней. Девушка удивилась и снова замолчала.
- Все в порядке,- заверил ее Хендриксон, оттолкнувшись от подлокотников кресла, поднялся на ноги. Он чувствовал себя опустошенным.- В ближайшие дни,- сказал он, под руководством этого нового парня, я думаю, ты будешь много разговаривать и в другие дни кроме четверга, хочешь ты этого или нет.
Она сложила руки и смотрела упрямо.
- Мы делаем все от нас зависящее,- продолжил Хендриксона, скорее для себя, чем для нее.- Как ты думаешь, Бог действительно смотрит на нас? Матфей, Марк, Лука и Иоанн благословите эту трудную ситуацию, в которой я нахожусь. Удачи, сестра Мэри Грейс.- Он снова улыбнулся.- Ты была близка к депрограммированию меня,- признался он и вышел.
20
А что это такое, вздрагивающее, подмигивающее и нервничающее в холе Государственного банка Авалона? Будь я проклят, если это не Уилбер Хауэи, который вспыхивал улыбками, подмигивал, раздавал салюты, а кончики его шляпы склонялись к каждой проходящей мимо особи женского пола. Возле него находился мужчина-шотландец в традиционном килте и мальчик из службы доставки в белом фартуке. Дортмундер вошел внутрь здания и увидел его. Казалось, что тяжелый груз лег на его плечи, но, тем не менее, он подошел и спросил у Хауэя:
- Что теперь?
Хауэи перестал косо рассматривать двух трансвеститов, которые направлялись на эпиляцию волос электролизом. Маленькие блестящие глаза сфокусировались на Дортмундере.
- Привет! Я ведь знаю тебя!
- И не думаю отрицать это,- заверил его Дортмундер.- Чего ты здесь делаешь?
- Это место!- Хауэи сделал два крошечных шажка, и, казалось, что он вот-вот закружиться, однако он не сделал этого, а воскликнул:- А вот и я!
- Только не в лобби,- предупредил его Дортмундер.
- Ну и ну, посмотри,- ответил Хауэи,- вот как это было. Ты помнишь тот лист бумаги, где Тина записал все?
- Ты потерял его.
- Авалон,- произнес Уилбер и сделал щелчок пальцами.- Так вот. Ранее, ты понимаешь, кучу времени тому назад, я был знаком с девушкой по имени Мейбл. Таким образом, они звучать одинаково, и…
Дортмундер спросил:
- Они что?
- Мейбл,- повторил Хауэи.- Авалон. Улавливаешь?
- В любом случае, ты находишься здесь.
- Джонни на месте и ваш покорный слуга тоже,- ответил Хауэи, усмехнулся и отсалютовал.
- Семь-двенадцать,- указал ему Дортмундер.- Давай.
Когда они приблизились к лифту с табличкой "5-21", Хауэи произнес:
- У меня никогда не было девушки с числами в имени.
И что нужно было ответить на такое замечание? Дортмундер все больше и больше склонялся к тому, что с этим человеком лучше ни о чем не говорить. Когда они вошли в лифт, там уже были две стройные молодые женщины, одетые в "успешные" темно-синие костюмы с юбкой-миди, простые белые блузки и красочные галстуки. Они разговаривали об употреблении в пищу шоколадного печенья с маркетинговой точки зрения.
- Наша главная задача - смягчить угрызения совести,- сказала одна.
- Совершенно верно. Конечно, если женщина располнела настолько, что стала похожа на гиппопотама, и муж не может больше выносить одного ее вида, то ей достаточно протянуть руку за диетический шоколадным печеньем, чтобы показать серьезность намерения похудеть. И больше нет чувства вины,- добавила вторая.
Двери закрылись, лифт поехал вверх. Хауэи наклонился к близстоящей молодой девушке, подмигнул и произнес:
- Привет, милка. Обожаю двубортные костюмы, ты улавливаешь мои намерения?
Женщина повернула молодое лицо с серьезным взглядом к Хауэю, затем к Дортмундеру, который стоял напротив, но тот сделал такой вид, что как будто ожидает автобус на углу улицы в Бойсе в штате Айдахо. Одна из них спросила у Дортмундера:
- Он с тобой?
- Мы одна команда, милка,- ответил вместо него Хауэи и приподнял шляпу.- Мы могли бы договориться о свидании вчетвером!
Продолжая обращаться к Дортмундеру, молодая дама сказала:
- Разве он не должен быть на поводке?
Дортмундер дышал неглубоко и продолжал смотреть на дверь.
- Будь осторожна, - предупредила молодая девушка первую.- Они могут быть вооружены.
- А знаешь, что мне нравиться в женском движении за равноправие?- снова заговорил Хауэи, в то время как Дортмундер закрыл глаза.- Мне нравиться быть свободным с женщинами! Хороша!
Веки Дортмундера оставались по-прежнему закрыты. Внутри своей темной головы он услышал, как сначала молодая женщина воскликнула "Ой!", затем раздался резкий звук пощечины, а после послышался энергичный голос Хауэя:
- Послушай, девочка, а ты слышала что-нибудь о проезде пожилых людей?
Лифт остановился. Дортмундер открыл глаза и увидел, как распахнулись двери, открывая проход на седьмой этаж. Одна из женщин задумчиво произнесла:
- Знаешь, Арлин, в конце концов, идея об эскимосах была неплохой.
- Высадить стариков на льдину в море? Еще бы,- поддержала ее вторая.
Двери были открыты. Дортмундер тащил за локоть неугомонного Хауэя, который все не унимался:
- Приведи подружку, милка! Мы найдем много общих интересов!
Только после того как лифт с девушками исчез, Дортмундер отпустил локоть маленького сумасшедшего. Когда они шли по коридору, Уилбер сказал:
- Жаль, что мы заняты, да, приятель? Те две были согласны на все, как Бетти Грейбл.
- Единственная вещь в мире, которая меня сейчас радует это то, что мы скоро встретимся с Ж. К. Тэйлор.
- Хороший парень, да?
- В некотором смысле,- согласился Дортмундер и открыл дверь, ведущую в Супер Стар Ко, на курсы коммисаров и в Службу Межтерапевтического исследования. Ж. К. Тэйлор снова сидела на ресепшене и печатала бирки. Сегодня на ней была клетчатая рубашка с довольно глубоким вырезом и дизайнерские голубые джинсы. Когда дверь распахнулась, она подняла свои глаза и поздоровалась в шутливой форме:
- Привет, привет, вся банда на месте. Пришло уже трое ваших парней.
- Отлично,- ответил Дортмундер.
Между тем, Уилбер Хауэи жадно ловил воздух ртом. Он все наполнял и наполнял легкие воздухом и не отводил глаз от Ж. К. Тэйлор. Он медленно приподнимался на цыпочках, как будто тот объем воздуха, который он принял на борт, превратил его в воздушный шар. Наконец, выпустив немного кислорода, он произнес:
- Доро-о-о-гуш-ш-ша,- прозвучало как нечто среднее между вздохом и кваканьем лягушки.
Его рука, двигаясь как часть механического робота, потянулась к шляпе и убрала ее подальше от покрытой клочками волос головы.
Теперь она заметила его. Пальцы ее рук замедлили свое движение по клавишам пишущей машинки, а после и вовсе остановились. Левая бровь приподнялась, и уголки губ потянулись вверх в усмешке.
- Ну, посмотрите-ка на это,- произнесла она таким тоном, как будто кто-то обнаружил действительно ценный приз внутри упаковки "Крекер Джек".
- Снимаю перед тобой шляпу, детка,- сказал Хауэи и хотел это сделать, но видимо забыл, что уже снял свою широкополую соломенную шляпу с низкой тульёй.
Его вытянутая рука продолжала держать ее, и со стороны его головной убор напоминал летающую тарелку, которая проводила научные наблюдения за спариванием людей.
- Ты прелесть,- ответила ему Ж. К. Тэйлор.
Самоуверенность никогда надолго не разлучалась с Уилбером Хауэем. Покачав шляпой, он надел ее набекрень обратно на голову, похлопал по ее макушке, подмигнул и продолжил:
- Все, что ты сможешь взять от меня, будет превосходного качества, милка.
- Не обращайте на него внимания,- посоветовал Дортмундер.
- Почему?- спросила она, все еще пребывая в хорошем расположении духа.
Она медленно поднялась, плавно покачивая бедрами с амплитудой гораздо более высокой, чем это требовалось, выгнув спину, она двинулась по направлению к Хауэю так прелестно, как будто двигалась в заднем ряде бурлеск-шоу и хотела, чтобы он непременно заметил ее.
- Как тебя зовут, дорогой?- спросила она сахарным голосом, которого прежде он Дортмундер не слышал у нее.
Хауэи качался вверх-вниз, почти подпрыгивая, его большие водянистые глаза моргали.
- Детка,- прокричал он,- меня зовут Уилбер Хауэи. Я маленький да удаленький.
- И имеющий жизненный опыт.
- О, да, я идеален!
С полуулыбкой на лице Тэйлор протянула левую руку и коснулась нежно кончиком пальца челюсти Хауэи, прямо под ухом. Слегка наклонившись к нему, глаза в глаза, глубоко и методично дыша, она медленно, еле дотрагиваясь, провела подушечкой пальца и кончиком ногтя вдоль линии скул. Конвульсии Хауэя усилились, он дрожал всем телом. И когда ее пальчик достиг середины подбородка он уже просто стоял, выдохшись с открытым ртом.
- Очень хорошо,- произнесла она, похлопала его по щеке и обратилась к Дортмундеру:- В течение некоторого времени он будет вести себя тихо.
Она присела за стол и занялась пишущей машинкой. Дортмундер посмотрел на ошеломленного Хауэя, который продолжал стоять там и не двигался, а Ж. К. Тэйлор начала вновь стучал клавишами.
- Двигайся, не позорь меня,- завелся Дортмундер.
Наконец послышался долгий сдерживаемый до этого выдох Хауэя. Его глаза снова засверкали, снова веселая рассеянная улыбка появилась на его лице.
- Послушай, дорогуша,- начала он.- Я и ты, мы могли бы встретиться… После работы, почему бы нам… Скажи мне, мы могли бы взглянуть на мир, ах… Я и ты и родстер на двоих… Вайкики Мама!
Между тем, Тэйлор продолжала заниматься своей работой, как будто ничего и не произошло и кроме нее в комнате не было никого.
- Хауэи,- произнес Дортмундер твердо,- нам нужно в ту дверь,- и он потянул Уилбера за руку.
Хауэи позволил себя увести, но все еще продолжал оглядываться на нереагирующую Тэйлор. Когда Дортмундер впихнул его в дверь внутреннего офиса, тот крикнул девушке вслед:
- Придержи свой жар, детка, я скоро вернусь и добавлю огня, да-а!
- О нет,- проворчал Дортмундер и закрыл дверь.
В углу кабинета стояла очень большая обмотанная липкой лентой картонная коробка, которая изначально была заводской упаковкой для бумажных полотенец. На пианино громоздилась куча разнообразных вещей, на верхушке которой расположились две сумки из местного гастронома Balducci. Стэн Марч наблюдал через окно за трафиком на улице, а Энди Келп подбирал по слуху, нажимая одним пальцем на клавиши пианино, версию "Camptown Races". Все же он решился сделать передышку во время своей работы, чтобы поздороваться:
- Как дела?
- Долгий тяжелый день,- ответил Дортмундер.
Тини Балчер сидел за столом и изучал книгу. Он кивнул свой тяжелой головой и произнес:
- Прохожу курс, как стать детективом,- и он показал обложку книги, золотая надпись которой говорила, что это учебник предназначен для комиссаров.
- Мило,- ответил Дортмундер.
Стэн Марч, продолжая смотреть в окно, сказал:
- Незаметно уйти через тот беспорядок внизу будет тяжело. Прямо отсюда я вижу пять отдельных и несхожих между собой замков.
- Мы поступим иным образом,- напомнил ему Дортмундер.- Наше отступление пройдет в стенах этого здания. Прямо здесь.
- Эту часть я обожаю,- сказал Келп.
Тини взглянул на Келпа:
- Ты уже говорил нам об этом.
Дверь открылась и вошла Ж. К. Тэйлор в коротенькой куртке.
- Это все?- спросила она у Дортмундера.
Тини закрыл книгу и принял оборонительное выражение лица, как будто ожидая, что она в любой момент предъявит требования на нее. Внимание Стэна полностью поглотил трафик семь этажей ниже, но Келп забросил "Camptown Races" подальше и всем своим видом давал понять, что готов оказать любую помощь. Хауэи впился вожделенным взглядом в Тэйлор, который она проигнорировала.
- Да,- ответил Дортмундер.- Все наши люди на месте.
- Отлично. Есть пара вещей, которые следует обсудить перед тем как я уйду.
- Конечно,- согласился Дортмундер.- Такие как…
- Такие, как… сделать мне одолжение и не пользоваться телефоном, а если он зазвонит, то не отвечать. И если кто-нибудь придет и постучит в дверь, ради Христа, пусть ни одна пташка из вас не посмеет ответить, что она и есть Ж. К. Тэйлор.
Дортмундер, подумав об Чипкоффе, спросил:
- Судебные приставы?
- В этом деле всегда имеется одно или два судебных разбирательств,- призналась она, и было заметно, что ее это особо и не волнует.- Таким образом Ж. К. Тэйлор не получит никаких документов, вот и все о чем я прошу. Прикройте свои задницы во имя этой игры.
- Женщина нецензурно высказывается,- проворчал Тини вполголоса, но все же его голос прозвучал как отголоски землетрясения и его фразу четко услышали все присутствующие в комнате.
Хауэи был в шоке:
- Одну минуту, что ты сказал Тини!
Проигнорировав всех, Тэйлор обратилась к Дортмундеру:
- Мы можем отменить наше мероприятие в любую минуту. Только скажите.
- Все в порядке,- заверил ее Дортмундер.- Нам очень нравится это место.