- Кажется, ничего. Да и что здесь украсть можно? - По всему видать, у нее в голове роились те же мысли, что и у меня. - В случае ограбления наверняка бы вскрыли сейф. Хотя погодите. Если я не ошибаюсь, на столе стоял очень изящный письменный прибор. Ручка была такая красивая золоченого металла. Я еще думала, может, и вправду золотая. Все остальное вроде бы на месте.
- Странно, - проговорила я, а про себя подумала: ограбления наверняка не было, никаких признаков взлома или обыска в кабинете нет. Но зачем тогда наш директор унес с собой коробку с сигарами и письменный прибор, оставив при этом на столе собственный органайзер? Ведь именно благодаря его органайзеру мне удалось отыскать Елену Александровну.
Бухгалтерша между тем взволнованно прервала мои мысли:
- Минуточку… Директорского ноутбука тоже нет.
- Ноутбук он всегда уносит с собой, - уверенно заявила я. - Для того они и существуют, чтобы всегда находиться под рукой.
Мы продолжили поиски, и наконец удача нам улыбнулась. В нижнем ящике стола под несколькими парами новых носков (оказывается, не только женщины держат под рукой сменные колготки) отыскался-таки устав предприятия. В нем значились полные паспортные данные единственного зарегистрированного владельца ресторана, некоего Пришвина Всеволода Георгиевича. Гарантий того, что он и ныне проживает по указанному адресу, конечно же, нет никаких, но зато есть надежда уточнить у настоящих жильцов квартиры фактический адрес этого человека.
На этом Елена Александровна сочла свой служебный долг выполненным и заторопилась домой. Я пошла ее проводить и наткнулась в зале на Женьку, бурно выяснявшую отношения с той самой престарелой дамой, которая примелькалась своими дорогими туалетами. Тетка, не стесняясь в выражениях, требовала немедленно предъявить ей наше руководство. Вдвоем с подругой нам едва удалось спровадить скандалистку восвояси, но сложившаяся ситуация меня изрядно разозлила. Нужно что-то срочно предпринимать, а то эти неврастеники распугают всех клиентов. Не то чтобы меня сильно беспокоило благополучие ресторана, но моя патологическая ответственность и природные задатки руководителя сыграли со мной злую шутку. В недобрый час я приняла решение немедленно начать поиски владельца "Этуаля".
* * *
Адрес хозяина ресторана, значившийся в уставе, привел меня в захудалый микрорайон на самой окраине города. Безликие девятиэтажки удручали взгляд облупившимися стенами, не знавшими косметического ремонта с момента сдачи жилья, то есть минимум лет тридцать. Плотная застройка не предполагала сквериков или хотя бы благоустроенных двориков. В начале семидесятых строители социализма испытывали острую нужду в крыше над головой, и эстетические излишества считались непозволительной роскошью. Похоже, я вытащила пустышку. Слабо верится, что владелец фешенебельного ресторана обитает на задворках цивилизации. Но не останавливаться же на полпути!
Я отыскала нужный дом и, припарковав машину, направилась к подъезду. Кодовый замок на двери был вырван с мясом. Лифт не работал. Прикинув количество квартир, я с неудовольствием отметила, что тащиться придется на шестой этаж.
Дверь нужной квартиры своим видом тоже не радовала. Старый дерматин был вдоль и поперек изрезан, и кто-то пытался подлатать его широкой липкой лентой. Над дверью пучком свисали оборванные провода. Наверное, жильцы квартиры давненько живут без телефона и телевизора. Дверной звонок тоже присутствовал чисто теоретически. Когда я попыталась его нажать, кнопка беспомощно запала внутрь, не издав ни звука. Пришлось стучать. Первая попытка успехом не увенчалась. Я поколотила еще, после чего внутри послышалось легкое шевеление, и дверь распахнулась настежь.
Существо, представшее передо мной на пороге, некогда являлось особью мужского пола. Сейчас его видовую принадлежность я бы определила как алкоголикус хроникус, а таковым, по моему мнению, иметь половые признаки вовсе не обязательно. Одето существо было в некоторое подобие тренировочного костюма. То есть если взять совдеповский тренировочный костюм и не меньше года использовать его в качестве половой тряпки, а потом, не стирая, высушить, то в результате можно добиться именно такого сногсшибательного эффекта. Под стать костюму была и спитая физиономия самого хозяина. С той только разницей, что от половой тряпки в доме конкретная польза, а общественная бесполезность описанного субъекта налицо.
Мужик навел на меня резкость, после чего расплылся в довольной пьяной улыбке, обнажая черные пеньки зубов:
- О-о-о…. заходи, красавица! Тяпнешь с нами рюмочку, зажуешь селедочкой за здоровье аменинника.
Мой несчастный вестибулярный аппарат, уже вкусивший сивушные ароматы, распространявшиеся из квартиры, живо отреагировал на подобное предложение. К горлу подкатил комок и там и застрял, затрудняя дыхание. Между тем гостеприимный алкоголик продолжал хлебосольничать:
- Ты заходи, не стыдайся. Мы сегодня юбилей справляем, - на этом он смачно икнул и едва не грохнулся, с трудом удержавшись за дверной косяк.
- Простите, - вежливо начала я, - мне нужен Пришвин Всеволод Георгиевич. Вы не подскажете, как его найти?
На репе мужика отразились глубокие раздумья. С моей стороны, было жестоко так напрягать вопросами его уставший организм. Но что поделаешь? Мне нужна информация, и придется вытряхнуть ее любой ценой. Если владелец "Этуаля" переехал в другое место, то у новых жильцов, даже если они и законченные пропойцы, могли сохраниться его координаты.
- Вован! - Это мужик вышел наконец из неблагодарной роли роденовского Мыслителя и крикнул кому-то в глубь квартиры.
- Чево тебе надо? - донеслось оттуда.
- Тут баба пришла…
- Так зови к столу! Я сегодня добрый, всех угощаю! - Вслед за словами послышалось пьяное гыгыканье.
Вестибулярный аппарат снова попробовал рассказать о своей горькой судьбине, но я пресекла его стенания и, стиснув зубы, переступила порог квартиры.
Открывшееся зрелище превзошло все мои ожидания. Из мебели в единственной маломерной комнате осталось, по всей видимости, только то, что нельзя продать. А поскольку в нашей небогатой стране продать можно практически все, то и мебели почти совсем не осталось. Исключение составляли лишь допотопная железная кровать и две колченогие табуретки, служившие импровизированным столом. Последний буквально "ломился" от яств. То есть на нем имелась початая литруха, буханка хлеба и селедка, выложенная неаппетитной кучкой на обрывке газеты. В углу комнаты живописно выстроилась батарея пустых бутылок от разномастного дешевого пойла. Кроме мужика, который открыл мне дверь, в квартире пировало еще двое алкоголиков. Один из них, свернувшись калачиком, уже дремал прямо на полу под окном. Другой, надо понимать, Вован, восседал на кровати, сжимая в руках щербатую чашку, заменявшую водочную рюмку. Завидев меня, он растянул губы в счастливой улыбке и немного подвинулся, освобождая посадочное место. Его приятель плюхнулся рядом прямо на пол. По газете мимо селедки вяло прошествовал толстопузый таракан.
- Я ищу Пришвина Всеволода Георгиевича, - начала я, не собираясь злоупотреблять гостеприимством, - вы не подскажете, как его найти? Мне известно, что раньше он был прописан по этому адресу.
- А зачем он тебе сдался? - Вован подозрительно прищурился. Он уже изрядно принял на грудь, но отдельные проблески сознания еще теплились в его мутном взгляде.
- У меня к нему дело, - я придала интонациям официальный оттенок.
- Денег нема, - немедленно ответствовал он, - а выселять права не имеете. Квартира приватин-зи… тьфу… прихватви… елы-палы… приватизирована, вот, - удалось-таки выговорить ему мудреное слово.
- При чем тут квартира?
- Ты из жилконторы?
- Не-а, я сама по себе.
- Значитца, выселять меня не будут?
- Наверное, нет, - согласилась я, сообразив, что он принял меня за должностное лицо, мечтающее разжиться у него коммунальными платежами. - У меня к Всеволоду Георгиевичу дело сугубо личное, - пояснила я.
- Ну?
- Что - ну?
- Что за дело у тебя?
При этом он опрокинул в себя содержимое щербатой чашки, после чего щедро наполнил ее водкой и протянул мне. Я испуганно отпрянула и проблеяла:
- Дело касается только Пришвина. Вопрос очень важный. Вы знаете его новый адрес?
- А я со старого не съезжал. Уже почитай тридцать годиков с гаком тут обитаю.
- В каком смысле?
- А в таком. Моя квартира! - Вован засунул руку по матрас, пошарил там, после чего извлек на свет божий затертый целлофановый пакет с бумагами. - У меня все документы в порядке.
Я машинально взяла из его рук пакет и достала оттуда измятые листы. Взгляд пробежал по первой попавшейся бумаге, которая оказалась свидетельством о разводе Пришвина Всеволода Георгиевича с некоей гражданкой Пришвиной Зоей Николаевной. На следующем листке, заверенном нотариусом, значилось, что Пришвин наследует половину дома в селе Горемыкино после смерти Пришвиной Агафьи Прокоповны. До меня стало постепенно доходить. Полную ясность в ситуацию внес военный билет, обнаруженный среди прочих бумаг. И хотя молодой лопоухий парнишка, смотревший на меня с пожелтевшей черно-белой фотки, мало походил на заспиртованного Вована, сомнений не осталось: асоциальный элемент передо мной - не кто иной, как искомый Всеволод Георгиевич.
Я как стояла, так и застыла соляным столбом в центре комнаты. Идиотизм какой-то получается. Откуда у алкоголика со стажем шикарный ресторан в центре города? Может, это какой-то совсем другой Пришвин? Фамилия сама по себе не слишком оригинальна. Даже писателя помню с такой фамилией. Мало ли в нашем городе Пришвиных. И имя-отчество может быть случайным совпадением. Но тогда почему именно этот адрес указан в уставных документах ресторана? Мысли в моей голове окончательно запутались и распутываться не собирались.
- Ты пить-то будешь? - Вован, он же Всеволод Георгиевич, вожделенно поглядывал на содержимое чашки, которую по-прежнему бережно сжимал в руках.
- Спасибо, я за рулем, - выдавила я и поспешно спросила: - Скажите, вам название "Этуаль" ни о чем не говорит?
- "Эту…" чево?
- "Этуаль", в смысле "Звезда" в переводе с французского.
- …Марс знаю, и эту, как ее… Венеру, мать ее за ногу, тоже знаю. "Туаля" никакого не знаю. Да и на хрен мне звезды-то нужны?
Я не стала уточнять, что и Марс, и Венера - это планеты, а не звезды, поскольку в последнем своем утверждении хозяин квартиры был абсолютно прав: звезды ему на хрен не нужны. Хотя, надо думать, исключение составляют звездочки на коньячных этикетках. Но, подозреваю, и сей благородный напиток Вован давненько не пригублял по причине полной финансовой несостоятельности. Где уж тут ресторану взяться?
- Не могли бы вы показать свой паспорт? - У меня оставалась последняя надежда, что путаница с его фамилией и адресом каким-то образом разрешится.
- Паспорт?.. Так он тоже там, в бумагах. У меня с документами все в ажуре. Я ж усе понимаю… Нашему человеку без документов, как говорится, и не туды, и не сюды.
Вован и его собутыльник заржали, а я принялась лихорадочно потрошить содержимое целлофанового пакета, но никакого паспорта так и не нашла, о чем и сообщила владельцу.
- Как это нету? - Алкоголик искренне изумился, а я передала ему бумаги, чтобы тот самостоятельно убедился в этом прискорбном факте.
Нетвердой рукой он принялся перебирать документы. Но в результате его постигла та же участь, что и меня, - паспорт не отыскался.
- Да куда ж он подевался? - Мужик не на шутку озадачился и теперь беспомощно глядел в мою сторону, как будто я могла помочь ему с ответом.
- А когда вы видели паспорт последний раз? - попробовала я расшевелить в нем здравые мысли.
- Э-э-э-э… - красноречиво ответил он.
- Вспомните хотя бы примерно. Месяц назад, полгода, год…
- Не-е-е, - жалобно проскулил Вован, теребя в руках уже опустевшую чашку, - поболе будет… Не помню я…
Так, кажется, все становится на свои места. Этот Пришвин потерял когда-то паспорт. Или, возможно, паспорт у него украли, или, может быть, даже он сам отдал его кому-то по пьяной лавочке. На этот паспорт зарегистрировали ресторан. При надлежащем подходе административные органы не шибко проверяют документы. Только вот кому пришло в голову записывать серьезный бизнес на алкоголика? Понимаю, если б на него зарегистрировали какие-нибудь "Рога и копыта" для ведения стремных делишек. Но ведь нет, ресторан есть ресторан, и он благополучно работает уже несколько лет. А подозрительная коммерция директора "Этуаля" и его зама никак в бухгалтерской отчетности не отражается. По крайней мере, в этом абсолютно уверена бухгалтерша. Похоже, дело запутывается еще больше. Ясно теперь только одно - я ни на шаг не приблизилась к реальному хозяину ресторана, и заспиртованный Вован мне в поисках не помощник.
На этом я распрощалась с алкоголиками, не забыв напоследок поздравить Пришвина с юбилеем.
Пока я отсутствовала, в ресторане новостей не прибавилось. Ни Гросс, ни его зам не появились, а их телефоны по-прежнему играли в молчанку.
Сотрудники, все без исключения, заметно нервничали, однако старались не подавать виду и выполняли свою работу с утроенным рвением. Мы с Женькой уединились в кабинете директора.
- Пришвин не является фактическим хозяином "Этуаля", - начала я свой отчет. - Этот мужик - просто законченный алкоголик, который невесть когда потерял свой паспорт, и кто-то зарегистрировал на него ресторан.
Женька сидела напротив меня, задумчиво ковыряя пальцем гладкую поверхность стола.
- Пришви-и-н… черт, где я слышала эту фамилию? - На ее лице отразились безуспешные попытки пошевелить мозговыми извилинами.
- В школе, - подсказала ей я, - писатель был такой. Про природу писал, про зверушек разных. Его произведения входили в школьную программу. Дети и сейчас их изучают.
- А-а-а-а… тогда понятно. А то вертится в голове… Значит, этот Пришвин о хозяине ресторана ничего не знает?
- Не только о хозяине, он не знает даже о самом ресторане. Удивляюсь, как он собственную фамилию помнит. Видела бы ты его жилище! Назвать одним словом - помойка. И вот что я тебе еще скажу. Мы тут с бухгалтершей немного в кабинете порылись, пока устав искали. Она утверждает, что с директорского стола пропал дорогой письменный прибор. И еще коробка с сигарами, вон там сверху стояла, - я указала рукой в направлении тумбы.
- Хочешь сказать, что кабинет обчистили?
- Не думаю, во всяком случае, сейф никто не вскрывал. Вчерашняя выручка на месте. Да и беспорядка в кабинете не было никакого… Женька, скажи, если б ты собиралась сбежать куда-нибудь навсегда, что бы ты взяла с собой?
- Детей… ну, и Гришаню, разумеется, - не задумываясь, выпалила подруга.
- Это понятно. А что еще? Предположим, что времени на долгие сборы нет и вещей нужно взять по минимуму. Что возьмешь?
- Драгоценности, документы, деньги… еще какие-нибудь мелкие безделушки. Такие, которые дороги сердцу как память.
- Мелкие безделушки на память, - повторила я в смятении.
Неужели моя догадка верна и наш директор дал деру? Что-то у них с замом не заладилось, и он предпочел не дожидаться, когда клиент с "Ролексом" в компании с другими нервными личностями вернется сюда закатывать его под асфальт. А если Гросс действительно смылся, бросив на произвол судьбы доходное место, значит, угроза над ним нависла нешуточная. Но пока это всего лишь мои домыслы, и пугать ими Женьку не обязательно.
- Ладно, пойдем в зал, - скомандовала я, - время почти вечернее, сейчас посетители толпой повалят.
Ужин и вправду выдался суетным. С семи до десяти не оставалось ни одного свободного столика. И заказы все были один другого больше. Только "Хеннесси" за вечер выжрали четыре литра. А при нашей нескромной наценке каждая бутылка стоит много больше официального прожиточного минимума. Дважды за вечер в ресторане объявлялись обозленные "друзья" нашего руководства. Они, правда, особо не скандалили, но требовали Павла Давыдовича и Глеба Николаевича с особой настырностью. Мне даже пришлось проводить их в пустые кабинеты.
После одиннадцати, спровадив последнего клиента, мы с Женькой собрали сотрудников в опустевшем зале на большой совет. Я взяла слово и в двух словах обрисовала ситуацию. Руководства нет, и даже приблизительно неизвестно, куда оно подевалось. Бухгалтер отказывается принимать на себя ответственность. Владелец ресторана, указанный в уставных документах, - лицо недееспособное. По всему выходит, нам придется закрываться.
- Вы нас увольняете? - испуганно осведомился Витя, самый молодой из официантов.
- Нет, конечно, - попробовала я его успокоить, - мы же сами еще здесь на работу официально не оформлены. Поэтому, даже если бы я захотела кого-то уволить, то никакого юридического права на это у меня нет.
- У меня мать тяжело болеет, - заныл Витя, - на ее лекарства двести-триста долларов в неделю уходит.
- А у меня квартира куплена в кредит, - вставил пятак шеф-повар, - нужно платежи вносить регулярно.
- Что кредит… - робко встряла одна из его помощниц, - я вообще квартиру снимаю. Если в воскресенье за следующий месяц не расплачусь, хозяйка меня в момент вытурит. А у меня на Украине пожилые родители и дочка. В моем славном городе Конотопе зарплату в пятьдесят долларов люди считают за манну небесную. Мне там своих не прокормить.
- И мне институт не вытянуть, - подлил масла в огонь еще один из официантов, - я за лето должен заработать на оплату обучения. А быстро приличную работу не сыскать.
Тут звякнул входной колокольчик, и в ресторане появился охранник Сеня. После вчерашней нравоучительной беседы он заявился раньше положенного. Завидев общее собрание, он удивленно поинтересовался:
- Чего это тут у вас делается?
Поскольку Сеня такой же член трудового коллектива, как и остальные, ему немедленно доложили обстановку. Выслушав наш рассказ, он подвел общие неутешительные итоги:
- Наши дела как сажа бела. Предлагаю голосование.
Присутствующие удовлетворенно закивали. Я, не ожидавшая такого поворота, попробовала возразить:
- Как же мы можем работать без начальства?
- А как и раньше работали, - ответствовал шеф-повар, - поставщикам за спиртное наперед проплачено. Продукты мы в основном на рынке покупаем. И, если даже директор со своим заместителем в ближайшем будущем не объявятся, то владелец нарисуется как пить дать. А закрываться нельзя, таково мое мнение. В нашем бизнесе всех клиентов за неделю растерять можно. Новые рестораны растут, как грибы после дождя. Когда "Этуаль" открылся, то первые полгода людей вообще не было. Выручка едва достигала трехсот-четырехсот долларов в день. Курам, так сказать, на смех.
- Но как же… - предприняла я еще одну попытку всех образумить, однако Сеня не дал мне договорить, на лету перехватив инициативу.
- Кто за то, чтобы продолжать работу? - И он первый поднял вверх руку.
Вслед за ними потянули руки и остальные. Все, кроме меня и Женьки.
- Кто против? - по-деловому осведомился охранник.