На этот раз, не удержавшись, хихикнула я. Все же не хотелось сдаваться так легко.
- А сережку почему не в то ухо одела? - не отставала от сестры я, - Спешила сильно?
Настасья сначала даже не поняла, о чем я говорю, и принялась с интересом ощупывать собственные уши.
Густые русые локоны Сестрицы - предмет нашей с мамочкой зависти и гордости - были примяты джинсовой бейсболкой и стыдливо заправлены за уши. Отчего-то женственность среди нынешней молодежи достоинством не считалась. Зато считались таковыми всевозможные признаки развивающегося мазохизма. Нет, до татуировок дело у Настасьи еще не дошло (для этого Сестрице сначала пришлось бы сменить родителей и сестру), но вот до прокалывания трех дырок в одном ухе - уже докатилось.
- Спешила сильно, - подтвердила, наконец, резко погрустневшая Настасья, после осмысливания услышанной от меня претензии, - Вижу, что зря. Если я так тебе не нравлюсь, можешь со мной не общаться!
Ну вот. Только ссоры с ассистентом мне сейчас и не хватало. Действительно, что я прицепилась? Ребенок, как ребенок. Я, когда красила свои овечьи кудряшки синькой и рисовала тенями страшные круги вокруг глаз, изображая отпето-свободного неформала, была ненамного старше Настасьи.
- Послушай, Сестрица, - примиряюще начала я, - Будь ты хоть негром преклонных годов, я все равно не смогу с тобой не общаться. Родственные инстинкты, знаешь ли.
Ребенок и не думал приходить в себя. Надув губы, Настасья смотрела куда-то в сторону ближайших кустов. Взгляд её выражал такую глубокую тоску и решимость порвать со всем миром, что, будь на месте кустов, скажем, пруд, я бы всерьез обеспокоилась, не собирается ли Сестрица броситься в ледяную воду.
- Ладно, обещаю, что не стану больше возмущаться по поводу твоего стиля, - выдавила, наконец, из себя я.
Сестрица моментально засияла. Просто удивительно, с какой легкостью Настасья умела прыгать между настроениями.
"Вообще-то, если она и дальше будет столь обидчивой, сработаться нам не удастся", - подумала я про себя, - "Все-таки в офис. Все-таки на телефон. В конце концов, здесь может быть даже опасно…"
Как бы в подтверждение моих рассуждений об опасности детективной деятельности откуда-то изнутри ДК раздался дружный вопль. Я молча кинулась внутрь.
- Вот видишь, - Настасья бежала за мной, не переставая при этом говорить, - Я ж предупреждала, что "вешалка". Почти не разговаривают, но орут. Массовый психоз.
Резко открыв дверь зрительного зала, я нерешительно застыла на пороге. На сцене полукругом стояли штук десять очень броско одетых молодых людей и девушек. Глядя куда-то в глубину зрительного зала, они сосредоточенно орали, всем своим видом выражая напряженную работу. На всякий случай я обернулась. Как и ожидалось, ничего ужасного на задних рядах не происходило.
- Всем спасибо. Сняли упражнение. Разминка закончена, - раздался знакомый бас откуда-то с первого ряда.
На несколько секунд воцарилась спасительная тишина. Загадочная молодежь, которая, видимо, и представляла актёров данного коллектива, постепенно перекочевала в зал. Ребята, переговариваясь вполголоса, опасливо косясь при этом в сторону первого ряда. Никто не улыбался. Ребята, несмотря на "веселенькие" тона своих одеяний, выглядели подавленными и растерянными. Оценивая внешний вид этих индивидуумов, я невольно подумала, что моя Настасья, выглядит еще очень даже прилично.
"Ничего", - злорадно сообщил невесть откуда взявшийся внутри меня пессимизм, - "Это только начало. Они ведь и постарше Настасьи будут…"
Я легкомысленно отмахнулась от подобных изречений, решив, что, в конце концов, у Настасьи своя голова на плечах. И будь эта голова хоть абсолютно лысой, как у одной из прошмыгнувших мимо меня актрис театра, от этого любовь к Настасье близких родственников уменьшаться не должна. От мысли, что я могла бы быть родственницей носящейся по залу лысой девице, мне стало жутковато. Да… Хотя я всю жизнь и требовала, чтобы мамочка родила мне старшего брата, все же следовало признать, что с сестрицей мне, в общем, повезло.
- Зинаида Максимовна, - робко подала голос я, привлекая внимание.
Режиссёрша поднялась, угрожающей горой нависнув над доброй четвертью зрительного зала. С поразительной для столь крупной комплекции грацией, она, не выпуская из рук пепельницу, а из зубов длинный изящный мундштук, поплыла мне навстречу. На вид ей было лет пятьдесят.
"Вот тебе и дама Гурченского типа…" - быстро мелькнуло у меня в голове.
- Детектив Кроль? - она оценивающим взглядом скользнула по моей фигуре и неодобрительно закачала головой, - Господи, ветер дунет - развалишься. Бедненькая… Ничего, будешь хорошо работать, я тебя откормлю. Будешь большая и красивая, как я!
Я вежливо кивнула, непроизвольно сделав несколько шагов в сторону выхода.
- Ты посиди пока, понаблюдай. Мне часть актёров отпустить надо. Вещи можешь повесить в шкаф. У нас жарко. Не боись, сегодня репетиция ненадолго.
Я послушно опустилась в кресло одного из рядов.
- А! - завопила режиссерша, - Всему их надо учить! Говорю же, жарко у нас!
Почти насильно она отобрала у меня сумочку и плащ и повесила их в шкаф.
- У нас же не базар, и не общественный транспорт, чтоб одетыми сидеть! - судя по тому, что Зинаида Максимовна говорила все это не мне, а своей труппе, я просто пала жертвой показательного воспитательного процесса. На подобное можно было и не обижаться. - У нас тут дом, понимаете? - продолжила режиссерша и, похоже, её слова достигли цели. Актеры согласно закивали.
- Так, кому там надо было уходить? - громогласно прорычала режиссёрша, возвратившись на свое место в первом ряду, - Кирилл и Ксения, работаете пластический эпизод в гостиной, - два силуэта отделились от толпы актеров и кинулись выставлять на сцену какие-то декорации, - Остальные - в зале. Стас, давай фонограмму.
Я мельком глянула на Настасью. Ребенок был явно в восторге. Горящие глазёнки, прикованные к сцене, просто пожирали всё происходящее. Но не это главное. Плеер, который Сестрица вынимала из ушей только в самых крайних случаях, обычно просто приглушая звук во время разговоров с окружающими, сейчас лежал, позабытый, на соседнем сидении. Кажется, Сестрице и впрямь были интересны театральные репетиции.
Зазвучала музыка. Длинноволосый, немного сутулый Киррил и коротко стриженая воздушная Ксения, оба неестественно напряженные, заняли исходные позиции. Обтягивающие одежды делали их фигуры еще более хрупкими.
- Стол подвиньте! - закричала вдруг режиссёрша, так, будто от месторасположения этого самого стола зависела судьба всего мира, - Стол подвиньте, сволочи!
Актёры переглянулись, Кирилл набрал полную грудь воздуха, явно намереваясь возмутиться. Потом обреченно махнул рукой, мол проще выполнить, чем спорить и пододвинул стол чуть левее.
- Убрать музыку! - зарычала Зинаида Максимовна, - Ну что ты двигаешь? - накинулась она на покусывающего губы от необоснованности претензий Кирилла, - Что ты двигаешь?! Не первый же день работаем! Вы должны меня понимать! Если я говорю, "подвиньте стол" - значит, я просто оговорилась! Надо двигать стул. Неужели непонятно?!
Зинаида Максимовна грозно сверкнула глазами в ответ на мой сдавленный смешок, после чего быстро стащила с ноги тапок и, не целясь, запустила им в нарушителя тишины. Стоптанный розовый тапочек просвистел прямо у меня над ухом и приземлился чуть дальше. Настасья восхищенно кинулась его искать. Честно говоря, я уже ничего не понимала в происходящем.
- Ксения? Ты же Героиня! Где твоя лёгкость? У… коровище!
Последнее высказывание меньше всего можно было отнести к тоненькой девочке на сцене. Я собиралась даже поделиться своим возмущением с Настасьей… Но тут Зинаида Максимовна, быстро скинув второй тапок, легко влетела на сцену, привстала на носочки, невероятно легко несколько раз обернулась вокруг собственной оси, после чего, подобрав свободной от пепельницы рукой подол широченной кофты, нависающей поверх спортивных брюк, опустилась на продольный шпагат. В зале зааплодировали. Я немедленно забыла о запущенном в меня тапке и восхищенно следила за режиссершей.
- Вот! - аккуратно сбивая пепел с мундштука, пробасила режиссёрша, - А ты что делаешь?!
- Зинаида Максимовна, - Ксения, явно после долгих внутренних мучений, решилась заговорить, - Я хотела сказать… Ребята, - обратилась девушка ко всем, - Зинаида Максимовна… Я ухожу из театра, - в глазах у Ксении мелькнули слёзы, - Мне отец не разрешает сюда ходить…
- Ты что? - чуть слышно проговорил Кирилл, хищно хватая девушку за руку - Не выдумывай…
- Пусти! - Ксения резко врывала руку.
По залу прокатилась почти физически ощутимая волна напряжения. Зинаида Максимовна молча встала. Обулась, даже не поблагодарив Настасью за доставку розового тапка. Спустилась в зал. Тишина становилась невыносимой. Кажется, никто в зале не дышал.
- Что ж. Я не в силах тебе препятствовать. Уходи, - очень серьезно произнесла, наконец, режиссёрша, - Странно. Мне казалось, в двадцать лет люди могут самостоятельно принимать решения…
- Могут, - чуть слышно произнесла Ксения, - Это и моё решение тоже, - девушка говорила, не обращая внимания на бегущие по щекам крупные капли, - Я боюсь, Зинаида Максимовна. Боюсь этой роли, боюсь этого театра. Да что греха таить! - Ксения перешла на крик, - Все здесь боятся. Неужели вы думаете, что одного вашего указания: "Работайте и не бойтесь", может хватить, чтобы привести всех нас в нормальное состояние?! Я не могу больше. Извините. Я ухожу.
Девушка быстро сбежала по ступенькам в зал, схватила откуда-то с первых рядов свою сумочку, швырнула на гладкую поверхность фортепьяно измятую ученическую тетрадку с надписью "Роль" и бросилась бежать к выходу. Зинаида Максимовна молча проводила глазами соскользнувшую с фоно на пол тетрадку.
- Если все действительно согласны с мнением Ксении, - режиссёрша смотрела теперь прямо перед собой, - То молчать в этом случае просто преступление. Что ж, давайте закроем театр. Давайте прекратим репетиции. Возможно, это единственный верный ход в нашей ситуации, - Зинаида Максимовна вдруг вспомнила о наличии в зале посторонних, и развернулась ко мне, - Как вам это нравится, детектив Кроль? В труппе студенческого театра вдруг начинают пропадать актрисы. Причем именно те, которые пробуются на главную роль недавно принятой к постановке новой пьесы. Исчезли уже две девочки. Случайность? Мистика? Родители в шоке. Нелепая, совершенно недееспособная милиция разводит руками. Лучшие актеры начинают разбегаться, - режиссёрша кивнула в сторону двери, за которой безвозвратно исчезла Ксения, - Господа, - вновь обратилась Зинаида Максимовна к своей труппе, - Вопрос остается открытым. Что будем делать? - неловкое молчание было ей ответом, - Хорошо. Давайте по-другому. Есть ли смельчаки, желающие пробоваться на брошенную Ксенией роль Главной Героини?
Несколько мгновений неуверенного гомона показались длиною с вечность. Потом все присутствующие на репетиции подняли руки, включая мужчин и мою Настасью. Исключения составляли только мы с режиссёршей.
- Браво, господа! Спасибо, - торжественно проговорила Зинаида Максимовна, - На роль назначается Анюта. Пока Анюта.
Миниатюрная девчушка с двумя нелепыми хвостиками радостно хлопнула в ладоши, после чего подбежала к упавшей на пол тетрадке с ролью и, совершенно не заботясь о чистоте своих светлых брючек, уселась прямо на тетрадку. Остальные с серьезными лицами молча глядели на происходящее. У меня сложилось ощущение, что я нахожусь среди клиентов психиатрической клиники.
- Это у актёров традиция такая, - шепнула мне Настасья, - Если роль упала, на неё обязательно надо попой садиться. Я читала такое. Еще ничего, когда в зале. А представляешь, роль ведь иногда на улице в грязь падает. А они ничего, садятся… Эх, нелегка жизнь актёрская… Мне б такую…
Между тем, новоявленная героиня вытащила роль из-под себя одной рукой и вскочила совершенно счастливая.
- Более предметную работу начнем со следующей репетиции. Жду вас послезавтра. Да, пожалуйста, кто там у нас из одной с Анютой общаги? Не оставляйте Анечку одну, хорошо?
Выражающий согласие гул быстро утих.
- Что ж, - широким жестом Зинаида Максимовна пригласила меня следовать за ней, - Пройдемте в мою каморку, потолкуем.
- Настусь, - шепнула я Сестрице, - Подожди на улице. Может, что узнаешь у своих друзей…
Настасья кивнула и испарилась. Я едва не забыла забрать из шкафа свои вещи. Пытаясь положить блокнот в карман плаща, я наткнулась на странную вещь. Вместе с ключами от квартиры, лежал огрызок фольги, явно вытащенный из пачки сигарет, на нем печатными буквами красовалась надпись: "Не хочешь потерять близких? Откажись от расследования". Печатные буквы, выведенные чёрным маркером, на миг заставили меня испугаться. Когда я вешала плащ в шкаф, этой записки там не было.
3. Глава о том, что возможность "гулять смело" иногда получают и до того, как сделают дело
Я моментально взяла себя в руки. Если кто-то наблюдает за мной, вряд ли стоит оказывать ему любезность, демонстрируя своё беспокойство.
"Подумаешь, записка с угрозами!" - подбадривала я сама себя, - "Мне ли, выдающемуся детективу, бояться угроз? Да мне, можно сказать, такие записки каждый день пачками приходят! Да у меня, можно сказать, дядя на записко-угрозочной фабрике работает!!!"
Заразившись царившей в театре атмосферой маразма, я изрядно переигрывала. В результате, конечно, не поверила сама себе, и вместо того, чтоб прогнать беспокойство, только усилила его.
- Знаете ли, - отчего-то я решила разоткровенничаться с режиссершей, - Терпеть не могу угрозы…
Режиссерша резко остановилась и пристально глянула мне в глаза, задавая немой вопрос.
- Простите, - опомнилась я, - Это не про вас, это просто…
- Черный маркер, наклоненные в обратную сторону буквы, с печатной "т"?
Я кивнула.
- Подбросили в карман плаща, пока он висел в вашем шкафу… - я показала записку, - А вы откуда знаете про маркер?
- Быстро же они, - вместо объяснения вздохнула режиссерша, мгновенно растеряв всю свою внушительность, - Значит, действительно кто-то из труппы. Как ужасно…
- По крайней мере, это хоть ограничит круг подозреваемых, - возразила я, пытаясь поднять настроение разговора.
- А вы циничны, девочка моя, - сощурившись, закивала режиссерша, и я вдруг почувствовала, насколько сильно эта женщина переживает от происходящего, - Это к лучшему. Только циник сможет разобраться в наших событиях, не впав в истерику. Я вот, насколько крепка, а вот-вот сдамся… Говорите, терпеть не можете угроз? - режиссерша, тяжело пыхтя, поднималась по лестнице. Я семенила следом, чувствуя себя на фоне собеседницы еще мельче, чем была на самом деле, - Самое жуткое, что это те угрозы, которые сбываются! Перед исчезновением Аллы мне тоже пришла такая записка. Предупреждали, что если я хочу оставить девочку в роли Героини, то должна успокоиться. Прекратить требовать от милиции активизации расследования. Я не послушалась. Алла исчезла. А эта идиотская милиция так ничего и не активизировала!
Мне вся эта история нравилась всё меньше. Терять близких в мои намерения не входило, и я, что греха таить, даже собиралась струсить. Подумывала над тем, чтобы сделать вид, будто послушалась и отказываюсь браться за расследование. Встречаться с режиссершей я могла бы тогда тайно, скрытно проводить всяческие розыски…
"Ага! А еще сделать пластическую операцию, сменить место жительства и имя, а также заняться совсем другой деятельностью! Что за пособничество преступнику? Он хочет, чтоб его все боялись - все послушно боятся…" - та часть меня, что рвалась в бой, забрала диктатуру в свои руки.
Жаль, что я умела раздваиваться только в своем воображении. Прежде всего, необходимо было успокоиться. Меня вдруг осенило. Параллельно пытаясь сообщить о своих намерениях режиссерше, я полезла в сумочку.
- Знаете что, - обрадовано сообщила я, когда режиссерша уже ковырялась в замке огромной связкой ключей, - Я кое-что придумала. Не столько терпеть не могу угрозы, сколько… - я отчаянно пыталась подобрать слова, отчего хлопала ртом, как оказавшаяся на суше рыба, - Сколько не люблю односторонних переписок. Всегда нужно оставлять людям возможность ответной связи, правда? Понимаете, - я снова потеряла нужные выражения.
Зинаида Максимовна прекратила войну с замком, ни один ключ к которому так и не подошел, и с опаской глянула на меня.
- Может, воды? - обеспокоено спросила режиссерша.
- Нет-нет, - я отчаялась что-либо объяснить, - Лучше чернила.
- Вы пьете чернила?! - Зинаида Максимовна удивленно приподняла бровь. Если бы на такое расстояние вскинула бровь я, то эта черта лица попросту скатилась бы на пол по затылку. Для лица режиссерши же, эти сантиметры были сущими пустяками. Это действительно была очень крупная женщина.
- Нет! - в панике от такого непонимания закричала я, - Я ими пишу! Найдется ли у вас что-нибудь пишущее, а то моя ручка закончилась.
- Пожалуйста, - не моргнув глазом, режиссерша запустила руку в необъятный карман своей вязаной кофты и вытащила оттуда черный маркер.
Подобная схожесть орудия труда с преступниковским породила во мне новые изыски фантазии. Кажется, в атмосфере этого театра витала какая-то бацилла, заставляющая здравый смысл испаряться из голов, и превращающая людей в алчных охотников за красотой сюжета. Ничем другим свои дальнейшие действия я объяснить не могла.
- Отлично! - радостно сообщила я, ощутив прилив воодушевления, - Сейчас мы ответим этому негодяю его же оружием! Не пожертвуете ли фольгой от сигаретной пачки?
Режиссерша снова полезла в карман.
- Кажется, ничем не смогу вам помочь, - пробасила она, тщательно ощупав что-то в утробе кофты, - В этих сигаретах нет фольги.
- Эх, - раздосадовано скривилась я, - Ничего, воспользуюсь обычным блокнотным листиком. Хотя, жаль, не выйдет так красиво, как хотелось бы.
Выдрав лист из собственного блокнота, я задумалась над формулировкой, потом написала: "Прекращу, если пояснишь угрозу. Что значит "потеряю близких"? Из-за чего?" После этого я сложила листок вдвое и, размахивая им над головой, шепотом поинтересовалась у режиссерши:
- Как думаете, куда положить, чтобы он нашел?
- Кто? - так же шепотом спросила Зинаида Максимовна, и я вдруг явственно ощутила, что произвожу на неё впечатление сходное с тем, которое она производит на меня. Другими словами, режиссерша явно опасается за мое психическое здоровье.
- Тот, кто написал записку мне. Ведь возможен же вариант, что он следит сейчас за нами? Ему интересно узнать мою реакцию на угрозы и всё такое… - я всё-таки снизошла до объяснений, - Я написала ему ответ. Нужно положить записку в такое место, из которого, не слишком-то опасаясь разоблачения, злоумышленник сможет забрать её. Понимаете?
- А что в ней написано?
- Так, чепуха всякая. Да какая разница? - жутко довольная своей идеей, продолжила я, - Мы втянем преступника в переписку и сможем поймать его, когда он будет забирать очередной ответ…