- Ну, - режиссерша пожала плечами, создав тем самым вокруг себя слабый смерч, - Положите на щит пожарной безопасности на лестнице… Или кто из посторонних прочтет. Здесь же, помимо нас, еще масса коллективов занимается. Или уборщица завтра утром уберет. Вряд ли тот, кто пишет эти записки, станет так рисковать… Вдруг мы решим следить за этим местом.
- Но ведь он следит за нами, и видит, что мы не следим за ним! В смысле, что мы в другом крыле здания.
- Это если следит.
- А если не следит, то вообще не узнает о наличии этой записки! Но попробовать все равно стоит.
- Пробуйте, - в очередной раз тяжело вздохнула режиссерша, - Признаться, вы пугаете меня нереальностью своих надежд… Боюсь, я вправе сомневаться в успехе вашей затеи…
- Бойтесь, - с достоинством кивнула я и умчалась к лестнице, - Эй, злодей! - на всякий случай прогорланила я, стоя на площадке.
- Это вы мне? - донеслось откуда-то сверху.
Наличие кого-то постороннего на лестнице в мои планы не входило.
- Нет, нет, - заверила я далекого собеседника, - Я из театра "Сюр". Роль репетирую.
- А я дрессировщик, - донеслось сверху, - Укротитель львов. Может, избавите меня от дурного примера и не будете репетировать на общей лестнице? Покурить спокойно не даете!
Я не нашлась, что ответить и растерянно замолчала, проклиная наш Минздрав за то, что тот предупреждает недостаточно активно.
"Ничего. В конце концов, не может же он курить вечно!" - пронеслось в мыслях.
И тотчас же далеко вверху послышались шаги и скрип ведущей в коридор двери.
- Так вот! - продолжила свой монолог я, - Если ты меня слышишь, то знай, я написала тебе ответ и оставляю его здесь, на ящике.
"С таким же успехом ты могла просто прокричать свой ответ в тишину лестничной площадки. Если злоумышленник тебя слышит, конечно. В его глазах ты ведешь себя более чем подозрительно. Ничего из твоей затеи не выйдет", - мысленно заявил пессимизм.
"Только в том случае, если у злоумышленника вообще отсутствует любопытство, или же если в данную минуту отсутствует он сам", - ответила я и кинулась обратно к Зинаиде Максимовне. Та все еще продолжала ковыряться в замочной скважине.
- Представляете, потеряла нужный ключ! И как только он от связки отсоединился? Вечно я что-нибудь забываю внизу в зале! В прошлый раз тоже этот ключ там оставила. Но тогда он у меня не висел на общей связке… Эх, старость не радость, - пробасила она, - Думала, может какой другой подойдет, у нас тут в ДК все двери одинаковые… Фигушки! Как неродные! Пойду, поищу. Может, в зале где остался… В крайнем случае, возьму у вахтера запасной. Подождите немного. Хорошо?
Обаяние режиссерши было, конечно, сильно. Я, конечно же, попала под его влияние… Но не настолько, чтобы не заметить всех этих странностей в её поведении. Откуда у неё вдруг черный маркер? Не ручка, не карандаш, не помада, на худой конец… Именно черный маркер… И в пачке от сигарет нет фольги. И вот, теперь она идет к моей записке. Похоже, ключи - только предлог…
"Ну конечно!" - тут же раздалось в мыслях, - "Ты так поглощена своей затеей с запиской, что теперь в каждом, кто мимо неё пройдет, будешь видеть преступника. Гениально! Вот уж у кого, выходит, настоящее раздвоение личности. То есть, твоя режиссерша, получается, борется сама с собой. Половина её хочет расследовать это дело и поэтому привлекает тебя к поискам, другая же половина - категорически против - "и так актеров в труппе много, на всех ролей не хватает". Эта вторая половина пытается тебя запугать и вынудить прекратить расследование. Тут, тебе говорю, не детектив, тут психиатр нужен!"
Ситуация действительно казалась странной. А может, режиссерша проверяла меня, прежде чем нанимать? Подложила записку, интересуясь, не трусиха ли я… Или, проверяя, смогу ли я вычислить, кто на самом деле написал эту угрозу. Эдакий экзамен на компетентность…
Сама Зинаида Максимовна только подтвердила мои подозрения, потому что вернулась с лестничной площадки подозрительно быстро.
- Знаете, дошла до ступенек, и передумала спускаться, - улыбнулась она, обнажая ровный ряд идеально белых крупных зубов (отчего я еще больше насторожилась: курящий человек, обладающий столь великолепной улыбкой, просто не может не вызывать подозрений), - Надо же, дожила до того возраста, когда во время каждого спуска с ужасом думаю о предстоящем подъеме, и даже не заметила этого. В общем, ну их, эти ключи. С дверью мы и так разберемся. Ничего ценного внутри все равно не храню.
После этих слов режиссерша привычно вздохнула, подняла свою ручищу, сжав её в кулак, и легонько стукнула ею по краю двери. С характерным треском ужасно расшатанного дерева, косяк вывихнулся и безвольно повис. Похоже, подобное вскрытие кабинету проводилось не в первый раз. Дверь со скрипом открылась и режиссерша гордо перенеслась вовнутрь, ничуть не страшась струящейся оттуда темноты и табачного смрада. Мгновение спустя Зинаида Максимовна щелкнула выключателем на настольной лампе.
- Прошу садиться, - жестом указав мне на стул, режиссерша заняла место за единственным в душной комнатушке столом.
Окно кабинета было плотно зашторено темной портьерой. Канцелярский стол, заснеженный ворохом бумаг, пять кресел, явно вытащенных из зрительного зала, приставленных спинками к этажерке, до потолка заставленной книгами. На противоположной от окна стене была натянута белая простыня. Советский проектор для просматривания слайдов стоял на подоконнике. Компьютера, конечно же, не было. В общем, странный кабинет. Одно слово: каморка.
Нет, все-таки ужасно странной была эта режиссерша. Что ж это за человек такой, который, в качестве капризной прихоти, согласен сломать дверь собственного кабинета? Или, как объяснить, к примеру, тот факт, что на привлечение к делу дорогостоящего детектива у Зинаиды Максимовны деньги есть, а вот на покупку компьютера - нет?
Окончательно запутавшись в происходящем, я предоставила пока инициативу ведения разговора собеседнице.
- Сколько вам лет? - спросила вдруг Зинаида Максимовна.
"И вопросы у неё тоже странные", - обиделась я.
- Тридцать с хвостиком, - пришлось все-таки ответить, потому, как скрывать возраст казалось уж совсем глупым.
Режиссерша откинулась на спинку кресла, закурила и, видимо, почувствовала себя более или менее расслабленно.
- Верю, - хохотнула она, - Если бы назвали точный возраст, ну, скажем, тридцать три года, ни за что не поверила бы. Решила б, что намеренно преувеличиваете годы, дабы выглядеть солиднее. Выглядите-то совсем девчонкой… Даже не знаю, можно ли доверять вам такое расследование…
Я не знала, как реагировать, поэтому молча слушала, стараясь не выражать никаких эмоций. Собственно, выражать было нечего. Если не решила еще, привлекать ли меня к расследованию, зачем просила приехать? Набивать себе цену, я, конечно же, не намеревалась, поэтому подобные предположения слегка задевали. Но все это были не эмоции даже. Так, мимолетные ощущеньица… За три года работы агентства я и не к такому привыкла. Один заказчик, к примеру, прямо заявил когда-то Георгию, что, по его мнению, наличие в радиусе двух метров от серьезных дел легкомысленного вида блондинок с кукольными глазками, неизбежно приведет к провалу всего мероприятия. Нет, конечно же, я всем ему нравлюсь, но вот только дела он со мной вести не будет. Пришлось молча стиснуть зубы и стерпеть. Жорику понадобилось даже сделать вид, что он отстранил меня от дела. Собственно, это нас и спасло. Действуя тайно, я оказалась значительно более полезным орудием.
- Но такая форма ответа свидетельствует в пользу вашей искренности, - продолжила режиссерша, - После тридцати перестаешь считать длину этого самого хвостика. Мне, надо заметить, тоже тридцать с хвостиком. Только хвостик этот в сто крат больше самих тридцати…
Режиссерша снова засмеялась, а я вдруг заинтересовалась.
- А если точнее? - не сдержавшись, спросила я, - Спрашиваю не из праздного любопытства. Моя мама тоже садится на шпагат. До сих пор я считала это подвигом для её возраста… Вот теперь пытаюсь определить, рекордсменка ли она…
Я вдруг поняла, что несу, и катастрофически смутилась. Настолько, что густо залилась краской и потупила глаза.
- Не переживайте, я и так понимаю, что в матери вам гожусь, - заметив моё состояние, решила исправить положение Зинаида Максимовна, - Нет. Ваша мама не рекордсменка. Одной моей подруге шестьдесят семь, и она в прекрасной спортивной форме. Шпагат и продольный и поперечный. Представляете?
Свой возраст режиссерша все-таки утаила. Слава Богу, у меня хватило ума оставить этот вопрос в покое.
- Не скрою, вы мне понравились, - снова заговорила о делах режиссерша.
- Мне лестно, - подозревать её слова в лесбийском подтексте не было оснований, посему последняя фраза Зинаиды Максимовны действительно порадовала меня.
- Свежестью идей, яркостью переживаний, пышущей энергией, в конце-то концов, - продолжала режиссерша, - Я верю в наш совместный успех. Чувствую, что, если уж и вы ничего не сможете сделать, то дело безнадежно… Но вопрос финансирования расследования решаю не я. Понимаете?
Я, конечно же, прекрасно понимала. Дань времени: чтобы заниматься чем-то, профессиональных навыков не достаточно. Нужно еще и уметь нравиться спонсорам, которые чаще всего в сути дела ничего не смыслят. Причем, увы, подобный закон действует в любой сфере человеческой деятельности. Мой бывший сосед собственными ушами слышал, как пациентка, спасти которую могла только дорогостоящая операция, умоляла медицинское светило, которое единственное умело эту операцию делать, улыбаться и производить впечатление приятного человека, когда в палату будет заходить её, пациентки, муж. Увы, нравиться и улыбаться светило не умело. Муж решил, что доверять свои деньги и здоровье жены такому смурному типу нельзя, и ситуация закончилась бы весьма печально, если бы стажирующийся у светила мой бывший сосед не согласился поулыбаться вместо профессора.
Похоже, теперь Зинаида Максимовна назначит "смотрины". Час, когда спонсоры придут рассматривать того, к кому перекочуют (или не перекочуют) впоследствии их денежки. Честно говоря, меня подобная ситуация совершенно не устраивала. Шансов показаться солидной и представительной у меня не было никаких. Кроме того, хотя ситуация и заинтриговала меня, я не намеревалась бороться за этот заказ. В подобных вещах я свято верила в г-жу Судьбу. Если дело не передадут мне, значит так нужно. Хотя я слабо представляла, как смогу выйти из этого здания и спокойно жить дальше, зная, что две девушки попали в беду, и, возможно, моя помощь сыграла бы какую-то роль в их судьбах.
- В общем, со всем родительским комитетом я познакомлю вас позже, если вы сами того захотите. А вот с председателем вам нужно будет встретиться как можно скорее… Окончательное решение по поводу найма принимает он. Это справедливо. Он платит свои личные деньги. Со своей стороны, я, безусловно, сообщу, что целиком поддерживаю вашу кандидатуру, - Зинаида Максимовна вдруг перестала быть официальной, - Катя, я очень вас прошу, сделайте так, чтобы он согласился довериться вам. Эти ублюдки из милиции не могут предпринять ничего толкового. Твердят, мол, девчонки ушли из дому по собственному желанию… А я говорю, не может такого быть! Не могли они, зная, что задействованы в спектакле, решить сбежать. Никого не предупредив?! Вместе? Это при том, что первая Героиня (та, которая пропала неделю назад), терпеть не могла Вторую Героиню. Между девочками царила почти физически ощутимая неприязнь.
- Погодите-погодите, - с трудом остановила поток речи режиссерши я, - Я ведь впервые обо всем этом слышу. Объясните толком. Кто пропал. В какой последовательности.
Я достала свой блокнот, без спросу взяла со стола Зинаиды Максимовны первую попавшуюся ручку и, привычно раздражаясь от преддверия самого ненавистного занятия в моей жизни, приготовилась записывать. Можете смеяться сколько угодно. Мне действительно немалого труда стоило заставлять себя конспектировать все более или менее важные разговоры. Я нервничала и изводилась, клиентам приходилось снова и снова повторять сказанное, Жорик готов был разорвать на мелкие кусочки и меня и тетрадку, а получившиеся конспекты, больше похожие на художества крайне авангардного стиля, никто, кроме меня и мамы, не мог прочесть… Но, в конце концов, я почти научилась. И, честное слово, эти записи не раз помогали нам с Жориком в делах…
Итак, я уже приготовилась конспектировать. Если бы я взялась записывать не только слова режиссерши, но и все происходящее в целом, то написать нужно было бы дурацкое: "Тук-тук-тук!" Именно это прокричал кто-то из-за двери, даже не дотронувшись до косяка (зачем, спрашивается, делать вид, что стучишься?).
- Войдите! - громыхнула вновь официальным басом Зинаида Максимовна.
- Зинаидочка Максимовночка! - в комнату вихрем влетела та самая лысая девочка, которую мы с Настасьей наблюдали в зале.
Теперь у меня была возможность рассмотреть это чудо вблизи. Первое впечатление обманчиво. О том, что сие творение принадлежит к женскому полу, свидетельствовала не только длинная юбка темно-бардового сарафана, надетого поверх полосатого свитера "под горлышко", но и многое другое. Длинные ресницы, зачем-то покрашенные в ярко-синий цвет, довольно мягкие черты лица и, что самое главное, темно-синий цвет длиннющих ногтей - всё это не оставляло сомнений: существо являлось девушкой, лет восемнадцати.
- Ключики оставили, - весело сообщило существо, ни на секунду не останавливаясь и, торжественно водрузив ключ на стол, без тени смущения уперлось ясно-серыми глазами в меня, - Я - это…
Существо улыбнулось, смущенно пожало плечами и почесало устрашающим маникюром низ своего подбородка. Продолжать странную фразу оно явно не было намерено. Мне оставалось только решить, что девушка так представлялась. Странная, однако, кличка "Это". Я бы, назови меня так друзья, обиделась.
- А я - Ка-те-ри-на, - тыкнула себя в грудь я, стараясь говорить как можно понятнее для Существа.
- Гы-гы-гы, - издало странные звуки Существо, - Не смешно! - оборвало оно само себя через мгновение, - Чё издеваетесь, а?
Я могла бы задать ей тот же вопрос, но это казалось совсем глупым.
- Так вот, - не дожидаясь ответа, продолжило Существо, - Я, это… Ну, в общем… Если…
Как сформулировать накатившее вдруг ощущение, мозг Существа, к таким гостям, как мысли, не привыкший, догадаться не мог.
- Тигра, ты всех задерживаешь! - начала раздражаться режиссерша.
Несколько секунд мне понадобилось, чтобы прийти в себя от удивления, и осознать, что Существо имело такое загадочное название.
- Короче, - само себе скомандовало Существо, постаралось сосредоточиться и снова уперлось в меня глазами, - Если я чем-нибудь смогу помочь - то. Потому что для меня пропажа девчонок - во как!
Подозрительное "во как!" сопровождалось разъяснительным жестом: Существо (отчего-то звать девушку по имени у моих мыслей не получалось) сделало "козу" из среднего и указательного пальцев правой руки, после чего несколько раз ткнуло этой "козой" себе в горло. В общем, не нравилась Существу пропажа театральных барышень. Не нравилась, и все тут.
- Спасибо, обращусь обязательно, - вежливо заверила я.
- Договорились! Зови меня Тигра. ТИна ГРАнкина. Понятно?
На западный манер, нынешняя молодежь образовывала себе названия из первых букв настоящих имен. Впрочем, само имя Тина казалось мне не менее экзотическим, чем все эти "тигры", "кисы" и прочие хищники.
- Ладно, - Существо снова растянуло губы в своей дурацкой улыбочке и сощурилось, - Пойдем-ка, покурим-ка! В смысле, я удаляюсь. Бай!
Кривляясь подобным образом, глядя, главным образом, на меня, Существо умудрилось промахнуться и врезаться лбом в дверь. Отлетев, оно прыснуло со смеху и долго еще не могло остановиться, сотрясаясь в бисерных хихиканьях.
И тут я поняла, где видела этот образ раньше. Девочка, без сомнения, копировала манеры главной героини знаменитого на весь Интернет мультсериала "Про Масяню" - этакой "модной" хулиганки с очень добрыми намерениями и их злыми последствиями. И говорила так же скрипуче, и улыбалась, и плечами пожимала… Ну прям, как нарисованная! О времена, о нравы! В наше время дети стремились быть похожими на куда более глубокие образы.
Тем не менее, разговор с Существом неожиданно вселил в меня твердую уверенность, что я просто обязана заняться поисками пропавших актрис. Как минимум потому, что кроме меня, ни один сыщик не выдержит общения с такими вот Существами-свидетелями и режиссершами-клиентками. Если бы не долгие месяцы тренировок в общении с Настасьей, я бы, наверное, тоже не выдержала. Впрочем, "Масяней" доставала меня не Сестрица. А… Георгий. Да-да, не удивляйтесь…С упорством истинного маньяка скачивал он каждую серию этого, уже снящегося мне в кошмарных снах, мультфильма и по несколько раз прокручивал её, стремясь включить звук как можно сильнее. Причем, я понимаю, если бы этот продукт современной индустрии нравился Жорику. Нет. Жорику мультфильм не нравился категорически. Жорику нравилось его критиковать. И ради этого мы тратили массу времени и денег на выкачивания каждой новой серии… Умом мужчину не понять…
В общем, закалка для общения с не вполне нормальными персонажами у меня уже имелась, и это обязывало действовать.
- На чем мы остановились? - невозмутимо переспросила режиссерша, когда дверь за Существом всё-таки закрылась. Её тренировка в общении с такими персонажами казалась воистину безграничной.
- Вы собирались изложить мне подробности дела, - вежливо подсказала я. А потом вдруг решила действовать напрямик. Если вся эта катавасия с запиской действительно попытка проверить меня - пусть Зинаиде Максимовне станет стыдно, и она, что, кстати, тоже немаловажно, действительно убедится в моей компетентности и даст должные рекомендации перед спонсором. А если не проверка, то тем более надлежало выяснить все нестыковки. Коль даже с клиентом отношения будут натянутыми, то, как же тогда работать?
- Только прежде, - перебила я уже собравшуюся с мыслями Зинаиду Максимовну (Жорик бы меня уже давно убил, одно из основных правил - никогда не перебивать говорящего, мало ли в какой момент из него выплывет ТА САМАЯ важная информация), - Прежде, ответьте мне честно на пару вопросов. Вы действительно хотите привлечь меня к расследованию?
- Ну, да…
- Тогда зачем все эти уловки с записками?
- Вы о чем?
- У вас есть черный маркер. Нет фольги в сигаретах. Вы сразу же поспешили на лестничную площадку, как только записка с ответом легла на пожарный ящик…
Любой здравомыслящий человек, услышав последние фразы, впал бы в прострацию, но Зинаида Максимовна в точности поняла, что я имела в виду.