* * *
В понедельник погода решила исправиться, словно ей стало стыдно за неумеренное издевательство над людьми, которое она устроила в выходные. На небе кучковались рваные облачка, было безветренно и довольно тепло. Я пошла на работу пешком, памятуя о вчерашнем головокружении, чтобы подышать свежим воздухом, а заодно настроиться на трудовую деятельность.
В кабинете меня встретила Лера, поздоровалась и, покаянно вздохнув, выдала:
- Извините, Ирина, но я никого не нашла. Все мои знакомые только пальцем у виска вертели, намекая на то, что у них таких сумасшедших на примете нет.
- Ничего, Лера, у нас в запасе еще две недели, так что я уверена - все получится, - бодро ответила я, хотя никакой уверенности не ощущала. - Давай пока думать о текущих делах. Кого показываем в эту пятницу? Напомни мне, а то я что-то подзабыла.
- Есть две кандидатуры: Наталья Горячева, победительница конкурса "Хрустальная корона", и Перова Людмила Ивановна, которая выращивает бонсай. Галина Сергеевна пока еще не решила, кто из этих двоих предпочтительней. Вот придет, тогда и определимся окончательно.
- Да-да, - рассеянно покивала я. - А тебе самой-то кто больше нравится?
- Мне? Людмила Ивановна, конечно. Эти ее деревца, внуки, ватрушки по субботам… Такая милая тетушка, просто образец обывательского представления о счастье!
- А что так зло? - поинтересовалась я, уловив в голосе Леры явную нотку сарказма. - Сама же говоришь, что она тебе больше нравится.
- Знаете, Ирина, - поморщилась наша помощница, - с Людмилой Ивановной, конечно, работать будет легко, получится милая уютная передача, но я совсем не так представляю себе свое счастье.
- Знаю я твое представление, - усмехнулась я. - Глаголом жечь сердца людей… Ладно, все это лирика, к делу отношения не имеющая. А юная королева красоты что?
- А, - махнула Лера рукой, - у нее уже звездная болезнь началась! Тут уж, сами понимаете, злых вопросов на передаче будет тьма.
- Так это же хорошо! Передача получится острой.
- Вряд ли, Наташенька большим умом не отличается. Если что и получится, так роскошная склока в эфире на всю губернию. Вот разве что заставить девочку ответы наизусть учить, так не станет ведь: она гордая!
- Страсти какие, - усмехнулась я. - Что-то ты, моя дорогая, с утра не в своей тарелке, злишься на весь свет. И та тебе не угодила, и эта… Случилось что-то?
- С Павликом вчера поругалась…
- А по какому поводу? - спросила я, так как эти двое были из разряда тех, кого называют заклятыми друзьями. Их вялотекущий роман, не затухающий и не перерастающий ни во что серьезное, был притчей во языцах чуть ли не у всего телецентра.
- Мы ходили в кафе, и я спросила Павлика, нет ли у него знакомых женщин-военных. Он ответил, что нет, затем стал выяснять, зачем мне это надо, я рассказала о нашем разговоре…
- Понятно, можешь не продолжать. Нашего оператора задел твой неприкрытый феминизм. Это я тебе и так могла предсказать… И сильно поругались?
- Да как вам сказать… но он первый начал! Так что мы теперь не разговариваем.
- Как дети, ей-богу! - покачала я головой укоризненно. - Ладно, Лера, выбрось из головы свои обиды и поведай мне подробно все, что тебе известно о Перовой и Горячевой.
- Как скажете…
Я вооружилась листом бумаги с ручкой, чтобы по ходу Лериного рассказа сделать пометки на будущее, и даже успела кое-что записать до того момента, как появилась вечно опаздывающая Галина Сергеевна.
- Доброе утро, девочки, - с улыбкой поздоровалась она, вплывая в кабинет. - Вы одни?
- Здравствуйте, Галина Сергеевна, - ответила я. - А кого еще вы хотели бы здесь застать? Для Павлика еще рановато.
- Я вовсе не о нем вас спрашиваю. Я думала, что у вас уже сидит героиня для военной передачи. - Ее улыбка стала насмешливой, а потом и вовсе пропала. - Не обижайтесь, мы с вами в пятницу погорячились, вот я и не смогла удержаться от подначки. Чем заняты?
- Обсуждаем кандидаток, - ответила я, решив удовлетвориться извинением и не реагировать на колкость. - А вообще-то, ждем вас.
- А я разве сильно опоздала? - Галина Сергеевна собралась обидеться.
- Нет, не очень, как всегда, - ответила Лера.
- Ну и хорошо, - расслабилась наш режиссер. - И на ком вы остановили свой выбор?
- Лере больше нравится Людмила Ивановна.
- Я с ней согласна. Давайте сделаем спокойную добрую передачу, а красавицу оставим на потом. Конкурс только что прошел, все его видели, подождем немного, пока страсти улягутся.
- Значит, решено, - подвела я итог. - Ждем Павлика и едем к Перовой. А пока, раз вы обе уверены, что с Людмилой Ивановной никаких проблем не предвидится, давайте набросаем сценарный план.
Наш оператор появился в кабинете через час.
- Всем доброе утро, - сказал он, хотя по его виду было заметно, что это утро он таковым не считает.
Павлик уныло доплелся до кресла, плюхнулся в него, повозился, устраиваясь поудобнее, и с надеждой взглянул на меня:
- Ирина, можно я немного тут у вас подремлю?
- Нельзя, - ехидно ответила я. - Сейчас Лера договорится насчет машины, и мы поедем снимать.
- Вот так всегда, - горестно вздохнул Павлик, - нигде мне, бедному, покоя нет.
- Покой нам только снится, - продекламировала Галина Сергеевна.
- Вот пусть бы он мне и приснился, - проворчал оператор, - так вы спать не даете.
- Дома нужно спать, - процедила Лера и, демонстративно чеканя шаг, прошествовала мимо Павлика.
- Я дома не мог, у меня батарею прорвало. - Парень потер глаза и отчаянно зевнул. - Всю ночь с тряпкой носился, а утром за слесарями охотился, вот и опоздал. Думал, вы меня пожалеете…
- Бедненький ты наш, - я скорчила жалостливую мину. - Батарею-то тебе хоть починили?
- Какое там! - махнул рукой Павлик. - Оторвали и выкинули, теперь новую покупать надо. В комнате холодище - кошмар! Буду к Косте на постой проситься, пока все это безобразие не закончится.
- Да, тебе не позавидуешь, - протянула Галина Сергеевна. - Ирина, может быть, дадим ему поспать, а к Перовой поедем после обеда?
- Не думаю, лучше мы сейчас все-таки съездим, а с обеда отпустим домой эту жертву наводнения. Павлик, тебя такой вариант устроит?
- Более чем, - воспрял духом оператор и даже перестал зевать. - Я тогда пробегусь по хозтоварам, приценюсь к этой треклятой железке, а вечером с Костей привезу ее домой.
- Ну вот и договорились, - удовлетворенно кивнула я. - А где же наша Лера?
- Я здесь, - откликнулась помощница, входя в кабинет.
- Отлично, собираемся и едем.
- Нет, не едем.
- Почему это? - в один голос переспросили мы с Галиной Сергеевной.
- Наш незаменимый Костик будет только через два часа: он отпросился у шефа встречать армейского друга. А на Агееве Гурьев укатил, - пояснила Лера.
- Судьба, - резюмировал Павлик, закрывая глаза.
- Черт знает что! - вспылила я. - И что мы будем делать эти самые два часа?
- Успокойся, Ирочка, - поморщилась Галина Сергеевна. - Бери пример с Павлика.
- Если я буду с него брать пример, то мы с вами сможем делать от силы одну передачу в месяц, - проворчала я, усаживаясь на свое место.
- Не преувеличивайте, Ирина, - улыбнулась Лера. - Давайте я вам пока прочитаю статью о бонсай. Так сказать, для лучшего владения темой.
- Читай, чего уж теперь, - вздохнула я. - Будет Павлику вместо колыбельной.
Лера принялась нудно декламировать текст статьи, а я честно пыталась вникнуть в содержание. Получалось плохо. Японские каноны эстетики запоминаться не желали совершенно. Я даже как-то отстраненно поудивлялась тому, что вся эта премудрость вдохновила простую, как говорит Лера, русскую женщину, которой больше подходит выращивать ремонтантную клубнику или помидоры "Бычье сердце". Хотя… вот и первый вопрос к Людмиле Ивановне, и даже удивление разыгрывать не придется.
Раздался деликатный стук, и в дверь просунулась смущенная физиономия Кости.
- Добрый день, - поздоровался он, втискивая свое тренированное тело в наш кабинет. - Ирина Анатольевна, не сердитесь, пожалуйста, я уже освободился.
- Да я не сержусь вовсе, - пожала я плечами. - Лера, растолкай этого спящего красавца, пора ехать. Кстати, героиня-то наша в курсе?
- В курсе, - кивнула Лера, - я ей звонила. А "красавца", - тут девушка плотоядно ухмыльнулась, - "красавца" я разбужу с удовольствием.
С этими словами наша помощница с совершенно неженской силой принялась трясти кресло, словно вознамерилась вытряхнуть из него Павла на пол. Ручаюсь, если бы оператор не проснулся сразу, ей бы это удалось.
- А? Что? - Павлик вскочил, заполошно оглядываясь по сторонам.
- Кончай ночевать, доброе утро уже миновало! - Костя ободряюще похлопал парня по плечу. - Работать будешь.
- Вот ведь жизнь, - вздохнул Павлик, протирая глаза. - Сначала спать не давали, а теперь будят с садистской жестокостью…
- Павлик, не наглей, - призвала его к порядку Галина Сергеевна. - На работе нужно забыть обо всех своих проблемах и работать. Поэтому быстренько мобилизуйся, изыщи внутренние резервы, и за дело!
- Ладно, - обреченно покорился оператор, - в конце концов я могу и в машине покемарить.
Глава 2
Людмила Ивановна жила довольно далеко от телецентра, так что Павлику удалось реализовать свои планы насчет покемарить. Мы с пониманием отнеслись к его естественному желанию, переговариваясь в машине вполголоса. Все-таки ничто человеческое нам не чуждо, в том числе и милосердие к ближнему.
Оказавшись в квартире нашей героини, мы словно провалились в дыру во времени, примерно лет на сорок назад как минимум. Пузатый комод, венские стулья, бархатная скатерть на круглом столе, кружевные салфеточки, фотографии в рамочках на стенах, море комнатных цветов… И запах свежеиспеченной сдобы. Хозяйка квартиры оказалась под стать этой обстановке: невысокая пухленькая старушка в круглых очочках, в старомодной белой блузке с брошкой и темно-синем шерстяном сарафане. Она буквально с порога начала изливать на наши головы потоки гостеприимства и радушия, раздала всем самодельные тапочки и потащила к столу, на котором громоздились блюда с пирогами, пирожками и плюшками. Особенно старушка хлопотала вокруг Павлика и Леры, сокрушаясь об их худобе.
Оператор искренне обрадовался угощению, а наша помощница страдальчески закатила глаза, когда Людмила Ивановна не могла ее видеть. В общем, к делу мы приступили только через полчаса.
- Людмила Ивановна, - обратилась я к хозяйке, - а где же ваши знаменитые растения? Что-то я их не вижу. Фикус, герань, лимон, традесканция - это все не удивительно.
- Ирочка! - всплеснула руками старушка. - Разве же можно держать бонсай в такой атмосфере? Эти деревца очень деликатные, им нужен особый температурный режим. Пойдемте, я вам все покажу.
Женщина подвела нас к двери на лоджию и распахнула ее.
- Вот, - она гордо посмотрела на меня, - это мое царство.
- Боже! - только и смогла я выдохнуть.
Лоджия была превращена в маленький сад, где каждое растение находилось на своем, строго отведенном ему месте и подсвечивалось умело спрятанными светильниками. Все это было настолько красиво и так сильно отличалось от того, что было в самой квартире, что я на некоторое время онемела и могла только молча любоваться. Хозяйка же в это время вооружилась пульверизатором и принялась бережно обрызгивать крохотные деревца. Мне она казалась какой-то древнеславянской богиней, когда склонялась над карликовым дубом, росшим на холме. Вообще, все было устроено так, что возникало ощущение изменения реальности, словно это не деревья были карликовыми, а Людмила Ивановна была великаншей.
- Как же вам удалось все это сделать? - наконец смогла заговорить я.
- Это довольно долгая история, - улыбнулась старушка. - Я родилась на Сахалине, Японские острова были совсем рядом, а в соседнем доме жил замечательный человек, преподаватель биологии Капитон Евграфович Болдин, еще из бывших. Он-то и привил мне любовь к растениям. Сначала я выращивала дома все, что только под руку подворачивалось, отец и мать сначала ругались, потом решили, что я стану агрономом, да не сложилось… Папа погиб во время войны, маму парализовало, я должна была очень рано начать зарабатывать на жизнь, какая уж тут учеба…
У Людмилы Ивановны навернулись слезы на глаза, но она достаточно быстро справилась с собой.
- Пошла на завод, но цветы свои не бросила, хоть и уставала страшно. Придешь, бывало, со смены домой, ноги гудят, руки отваливаются, а посмотришь на кустики, поговоришь с листочками, и легче становится. Так и жила, пока не встретила своего Васеньку. - Старушка показала рукой на стену, где висел большой портрет бравого морячка с залихватскими усами в сбитой на затылок бескозырке. - Он здешний, тарасовский, Васенька-то мой. Вот и увез меня сюда с Сахалина. Мама-то моя к тому времени уже померла… А с Дарьей Петровной, свекровью моей, царствие ей небесное и земля пухом, мы сразу поладили. Она меня как дочку родную приняла и готовить научила. Всегда, покойница, приговаривала: "Люсенька, чтоб в семье мир был, мужа в первую голову кормить надо хорошо. Тогда тебе никакие соперницы не страшны будут. Ежели мужик от доброй еды отяжелеет, куда ж он пойдет? А во вторую голову, никогда не плачь: слезы, они семью изнутри разъедают почище ржавчины…" Мудрая женщина была.
С этим утверждением я не могла не согласиться, хотя насчет кормления и сытого мужика могла бы поспорить, но не стала, а постаралась вернуть хозяйку к теме растений.
- Людмила Ивановна, а ваше увлечение в новой семье прижилось?
- А как же! Дарья Петровна мне даже ко всякому празднику не обновки дарила, а всякие редкие цветы: сразу поняла, что невестке милее. Да и так то отросточек какой от подруги принесет, то семена. Уговаривала поступать учиться, да только я уже тогда своего первенького ждала, потому и не пошла. А бонсай я начала выращивать уже после того, как дочку родила. Я ведь с учителем моим бывшим, Капитоном Евграфовичем, переписывалась. И вот как-то приходит мне извещение на посылку. Иду на почту, удивляюсь, потому что обратный адрес сахалинский, но не Болдина, а какой-то организации. Оказалось, умер мой учитель и завещал мне часть своих книг. В этой-то посылке я и нашла книжку о том, как выращивать бонсай. Это был последний труд Капитона Евграфовича. Он перевод сделал, да и сам кое-что добавил. Я как посмотрела на фотографии, так и загорелась. Да и память учителя захотелось почтить. Сначала трудно было, два деревца даже погибли, а потом научилась, дети стали помогать. А когда Васенька на пенсию вышел, так и он в стороне не остался. Как нам квартиру новую дали в семьдесят седьмом, так он сразу сказал, что лоджия вся моя будет, и помогать стал: освещение сделал, водяные устройства, чтобы влажность поддерживать, калорифер приспособил, у него руки просто золотые. А Машенька, дочка моя младшая, пейзажики рисовала, говорила, пусть все выглядит словно на самом деле, она ведь художница, сейчас в театре работает, декорации к спектаклям делает.
История нашей героини мне понравилась, съемочного материала было хоть отбавляй, вопросов честно прожившая жизнь Людмила Ивановна не боялась никаких и отвечала легко и раскованно. А когда вернулся с первой дачной вылазки ее муж, Василий Федорович, я чуть не прослезилась от умиления, так трогательно они смотрелись вместе: крепкий, кряжистый седой усач, называвший жену Людшей, и маленькая кругленькая бабулька, умилительно семенившая следом. Словом, ехидный Гурьев мог бы с полным правом назвать нашу передачу розовыми соплями.
Договорившись с хозяевами о дополнительных съемках с чадами и домочадцами, мы сердечно попрощались и отбыли. Я краем глаза успела заметить, как Людмила Ивановна сунула Павлику объемистый сверток. Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться о содержимом этого свертка, так как наш оператор поглощал старушкину выпечку с завидным аппетитом и искренним восхищением.
Как только мы уселись в машину, Павлик обратился к водителю:
- Костя, у меня к тебя две большие просьбы…
- Ну? - лаконично поинтересовался тот.
- Наши дамы милостиво отпустили меня сегодня с работы, пообещав все уладить с шефом, поэтому я тебя прошу проехаться быстренько по хозтоварам и помочь мне привезти домой батарею.
- Это можно, - согласился Костя. - Я даже знаю, где купить подешевле. А вторая просьба?
- А вторая, - Павлик вздохнул, - вторая заключается в том, что я собираюсь набиться к тебе на ночлег, так как у меня дома адская холодина. - Заметив, что наш водитель немного поморщился, оператор поспешил добавить: - Ты не думай, я не с пустыми руками! - Тут Павлик принародно потряс дареным свертком, чем вызвал наш ехидный женский смех.
- Ничего не получится, Павел, - сокрушенно покачал головой Шилов.
- Почему? - Лицо оператора огорченно вытянулось.
- А ты разве не в курсе? Ко мне сегодня приехал армейский друг.
- Ну и что? - попытался настаивать Павлик. - Втроем посидим, а спать я могу и на полу.
- Не можешь, на полу я сам спать буду. А третьей постели у меня просто нет.
- Костя, - не отставал Павлик, - у тебя же диван раскладывается, разве ты не можешь со своим другом вдвоем улечься?
- Павел, - не выдержала Галина Сергеевна, - нельзя же быть таким неделикатным! Тебе уже отказали дважды, поэтому должен же ты понять, что будешь лишним. Может быть, Костику хочется с армейским другом вдвоем посидеть, повспоминать старое, а ты будешь мешать.
- Да-да, - ехидно ввернула Лера, - скрипач не нужен.
- Не в этом дело, - досадливо поморщился Костя. - Пашка нам не помешал бы. Дело исключительно в спальных местах, так как я со своим другом в одной постели спать не могу, не те у нас отношения.
- Ой, - выдохнула я, воззрившись на водителя.
- К-костя, - слегка заикаясь от удивления, спросила Галина Сергеевна, - к-как это понимать?..
Дальше развивать свою мысль она не стала, так как представить Шилова в голубой ипостаси просто не могла.
- Да ну вас! - рассердился Костя. - Просто мой друг - женщина.
- О господи, - с облегчением вздохнула я. - Так бы и говорил - подруга. А то заладил: друг, друг! Тут поневоле всякие мысли в голову лезть начнут про не те отношения.
- Ирина Анатольевна, - дернулся Костя, - уж от вас-то я таких намеков не ожидал.
- Ну извини, - смутилась я. - В следующий раз выражайся яснее.
- Простите, - теперь пришла очередь смущаться Шилову. - Просто Катю у нас в части никто как женщину не воспринимал, а кто пытался, тот очень быстро раскаивался. Поэтому я и привык относиться к ней как к другу и называть так же.
- И куда же мне теперь деваться? - спросил Павлик в пространство. - Неужели мерзнуть всю ночь? Я ведь, между прочим, на тебя, Костя, надеялся и запасным вариантом не озаботился.
- Какой ты непредусмотрительный, Паша, - укорила его Галина Сергеевна. - Ладно, не ной: переночуешь у нас, если тебя устроит раскладушка.