Евгений Иванович наш сценарий одобрил и даже милостиво согласился с моей просьбой указать в титрах имена корреспондентов, предоставивших нам свои материалы совершенно бесплатно. А про мое опоздание шеф даже не вспомнил, видимо, на часы утром смотрел в целях профилактики. И я с легким сердцем отправилась лечить страждущую душу нашего оператора.
- Павлик, - позвала я его, заглянув в дверь операторской, - выйди ненадолго.
- Ну? - хмуро уставился он на меня.
- Не "ну", а добрый день, - поправила я его.
- Ну добрый день, - буркнул Павлик. - Хотя кому как.
- В этом ты прав, - согласилась я, выглянув в окно и вспомнив мерзкое утреннее путешествие на работу. - Но я могу сделать его добрым именно для тебя.
- И как? - недоверчиво спросил он.
- Мне вчера Катя сказала, что готова тебя простить от чистого сердца. Так что, если для тебя это важно, имей в виду: сегодня для этого самый подходящий день. Да и Леру не мешало бы поздравить: девочка совсем извелась.
- Ирина, ты ангел! - просиял Павлик. - Побегу за цветами, все равно до вечера делать нечего. Если бы ты знала, как мне помогла!
Павлик вернулся к концу обеда, бережно прижимая к груди объемистый пакет. Как в старые добрые времена, он ввалился к нам в кабинет, с улыбкой приветствуя присутствующих, и выложил на стол коробку пирожных, а персонально Лере вручил роскошную алую розу. Валерия тут же сравнялась по цвету щек с дареным цветком, но видно было, как она довольна и как ее отпускает напряжение, державшее последние дни.
Пирожные пришлись очень кстати, так как мы все проголодались. Даже Лера отступила от своих строгих правил и позволила себе съесть маленькое безе в форме сердечка. Однако я заметила, что пакет Павлика вовсе не опустел после выкладывания пирожных и Лериной розы, а наш оператор убрал его в шкаф с не меньшим бережением: видимо, там и для Кати было кое-что.
После небольшого разгула чревоугодия наш оператор увел Леру с собой, и вернулась девушка примерно через полчаса немного не в себе.
- Что еще стряслось? - сразу набросилась на нее с расспросами все подмечающая Галина Сергеевна.
- Даже не знаю, как мне теперь себя вести, - нервно улыбнулась Лера. - Вроде Павел сегодня был ко мне очень внимателен, но…
- Ну продолжай, продолжай, - подтолкнула замолчавшую Валерию Галина Сергеевна. - Тут все свои.
- Он сказал, что должен уладить одно недоразумение с Катей, связанное с прошлым, поэтому вечер со мной провести не сможет, хотя и хочет этого.
- Да ну тебя! - всплеснула руками Галина Сергеевна. - Все ведь хорошо! Ну чего ты страдаешь? Объяснится Павлик с Катей и станет совсем твой.
Я не стала ничего говорить, потому что не слишком верила в глобальное преображение нашего оператора. Не спорю, в чем-то он теперь, несомненно, изменится, но ждать от него внезапного поворота на сто восемьдесят градусов - это нереально, да Лера и сама это прекрасно понимает. А сейчас соглашается с Галиной Сергеевной только для успокоения своего мятущегося сердечка, которое не всегда поддается на уговоры разума.
До вечера наша съемочная группа дожила без происшествий, но и занималась отчетностью без особой охоты. В начале шестого мы в полном составе погрузились в машину и поехали снимать общий сбор семьи Перовых. В семь наша работа была окончена, и Костя предложил развезти всех по домам. От этого предложения отказался только Павел, попросив Шилова сберечь видеокамеру, а сам с тем самым пакетом в руках простился с нами недалеко от центра, предварительно пошептавшись о чем-то с водителем.
Меня довезли до дома первой, что не могло не радовать: все-таки сегодня День всех влюбленных, значит, любимый и любящий муж что-нибудь интересное и приятное приготовил для меня обязательно. И я не ошиблась в своих предположениях: Володенька купил торт и бутылку каберне. Можно было считать, что день закончился очень хорошо.
А в пятницу утром я снова тащилась на работу пешком, проклиная гололед, ветер и мороз. Но, по крайней мере, я не опоздала, что не могло не радовать, так как сегодня вечером эфир, а видеоматериал до конца еще не смонтирован. Я быстренько сбросила свою дубленку в кабинете и помчалась в монтажную, надеясь, что Павлик уже на месте, но его там не оказалось. Я поспрашивала операторов и монтажников, потом стала приставать ко всем подряд, однако Павлика никто не видел. Более того, нигде не было видно сумки нашего оператора с видеокамерой и необходимой мне пленкой. Пришлось вернуться в кабинет, попросив всех встреченных коллег, как только они увидят Старовойтова, немедленно слать его ко мне.
Наш кабинет пустовал: не пришла еще ни Галина Сергеевна, что вполне понятно, ни Лера, что было уж совсем непонятно. Я уселась за стол и принялась барабанить по нему пальцами, так как пребывала в состоянии крайней неопределенности: уже прошло полчаса с начала рабочего дня, а из моей съемочной группы в наличии имелась только я одна.
Неожиданно в дверь постучали, и на мое "да-да" в кабинет вошел Костя и два неизвестных мне субъекта, один из которых был в милицейской форме. Лицо нашего водителя было таким, что краше в гроб кладут.
- Что случилось, Костя? - с тревогой спросила я.
Шилов ничего не ответил, а вместо него заговорил один из вошедших мужчин, тот, что был в штатском:
- Прошу прощения, но нам нужен гражданин Старовойтов.
- Он мне самой нужен, - хмыкнула я, - уже сорок минут дожидаюсь. А в чем, собственно, дело?
- Так вы не знаете, где находится гражданин Старовойтов? - переспросил мужчина, проигнорировав мой вопрос.
- Не знаю, - пожала я плечами. - Дома, наверное.
- Нет его там, - хрипло сказал Костя.
- Да что случилось?! - я ничего не понимала.
Мой очередной вопрос снова повис в воздухе, так как дверь открылась, а в кабинете появилась запыхавшаяся, раскрасневшаяся Лера, за спиной которой маячил Павлик.
- Ирина, - затараторила наша помощница, не успев оценить обстановку, - не сердитесь, что мы опоздали, это ведь в первый… - Лера осеклась, обводя взглядом присутствующих представителей закона, и с ее губ слетел все тот же безответный вопрос: - Что случилось?
В это время штатский посмотрел на Костю, тот кивнул, и штатский обратился к Павлику:
- Гражданин Старовойтов? Павел Андреевич? Вам придется пройти с нами.
- А в чем дело? - оторопело спросил наш оператор.
- Нам нужно с вами побеседовать. Пройдемте. А вас, Костя, я больше не задерживаю. Если понадобится, мы вас вызовем.
Ничего не понимающий Павлик был вынужден выйти вместе с милиционерами, а мы с Лерой, такие же непонимающие, бросились к Косте с набившим оскомину вопросом:
- Что случилось?!
- Катя в больнице в очень тяжелом состоянии. Она в коме, - с трудом выдавил из себя Шилов, не поднимая глаз.
- А при чем тут Павлик?! - закричала Лера.
- Он был последним, кто ее видел здоровой…
- Почему ты так решил? - ошеломленно спросила я.
- Ирина Анатольевна, - вдруг попросил Костя, - налейте мне коньяку.
Я поняла, что вопросы задавать бесполезно, пока наш водитель не придет в себя, так что покорно исполнила его просьбу. Он повертел в руке наперсточек, криво усмехнулся и опрокинул его себе в рот. Немного постоял с закрытыми глазами и заговорил:
- Вчера я развез вас всех по домам, поставил машину в гараж и пошел к себе. Не торопился, шел пешком, так как Павел попросил меня не спешить. Я ведь немного в курсе того, что когда-то было между Катей и Пашкой, так что чисто по-мужски мог его понять: нелегко столько времени жить с тяжестью на душе. А когда пришел к себе домой, Катя лежала без сознания.
- Что с ней случилось? - спросила я, чувствуя, как накатывает волна нехорошего предчувствия.
- Врачи сказали, что тяжелое отравление цианидом. Сейчас она в коме, и никто не может сказать, выживет ли…
- Какой ужас!..
Не знаю, кто это сказал, я или Лера, или мы обе вместе.
- Я не смог сразу поехать с Катей в больницу, - нервничая, объяснял Костя, - так врач приказал немедленно вызывать милицию. До полуночи у меня торчала бригада криминалистов, но они ничего не нашли. Когда меня допрашивали, я рассказал о Павле. Сразу поехали к нему, но не застали дома. Остаток ночи я провел в больнице, потом поехал в студию, и по дороге меня встретил следователь. На данный момент Павел - главный подозреваемый.
- Но почему? - воскликнула Лера.
- Следователь считает, что у него есть мотив.
- Павлик не мог этого сделать! - Лера судорожно кусала губы, чтобы не расплакаться. - Он пробыл у тебя дома, Костя, совсем немного, потому что буквально через десять минут после того, как ты меня отвез, он пришел ко мне и был спокойным и даже веселым. Я не верю, что Павлик мог так притворяться!
- Я тоже не верю, - буркнул Костя. - Но факты - вещь упрямая.
- Какие факты? - спросила я.
- В моей квартире есть отпечатки пальцев только трех человек: мои, Катины и Павла. Причем его и Катины - на распечатанной бутылке вина и бокалах.
- Яд нашли в вине? - удивилась я.
- Не знаю, результаты экспертизы будут готовы только сегодня не раньше обеда. Но больничный врач мне сказал, что следы цианида есть не только во рту и гортани, но и в носоглотке.
- И что это значит? - Меня потихоньку начинало трясти.
- Это значит, существует вероятность того, что Катя просто что-то вдохнула, - ответил Костя. - Хотя, кроме вина, криминалисты ничего у меня в квартире не нашли.
- Тогда почему они подозревают Павлика? - Лера все-таки расплакалась.
- Потому что он вполне мог унести упаковку от яда с собой и дорогой выбросить. - Шилов продолжал вертеть в руках наперсток из-под коньяка. - Мне очень жаль, Валерия, я тоже всегда хорошо относился к Пашке…
- Так, - Лера вытерла платочком глаза, - я иду в милицию. Костя, скажи, пожалуйста, в какое отделение мне надо и как зовут следователя.
- Зачем тебе это? - изумленно спросила я.
- Я должна дать показания, - упрямо ответила Валерия. - Вдруг время Катиного отравления не совпадает с тем промежутком времени, когда она была вместе с Павликом?
- Иди, конечно, - согласилась я.
- Я тебя отвезу, - Костя поднялся со стула и, не прощаясь, пошел к выходу.
Следом ушла Лера, а я осталась одна. Меня знобило от всего этого кошмара, а ведь сегодня еще и эфир!.. Боже мой, я же совсем забыла, что мне нужна пленка!.. Я сорвалась с места и понеслась сначала по коридору, потом по лестнице. Мне навстречу неспешно поднималась Галина Сергеевна.
- Привет, Ирочка, - улыбнулась она. - Как наши дела?
- Все плохо, - не замедляя бега, выдохнула я. - Вы Леру с Костей не видели?
- Кажется, они шли к машине, - неуверенно протянула Галина Сергеевна. - А что случилось-то?
- Потом! Потом!..
Я пулей пролетела мимо вахтера и выскочила на улицу. Слава богу, Костя только-только завел мотор.
- Костя! - истошно завопила я, как одержимая размахивая руками. - Подожди!
Не иначе он почувствовал меня спиной, потому что услышать не мог никак. Не глуша мотора, Костя вышел из машины и подбежал ко мне, как раз вовремя, чтобы не дать мне поскользнуться и упасть.
- Ирина Анатольевна, что случилось? Вы же простудитесь!
Господи, мысленно застонала я. Опять этот вопрос!
- Уже все, что могло случиться, - случилось, - я еле выговорила эти слова, так колотилось сердце от быстрого бега. - А если ты не знаешь, где сумка Павлика, то случится еще и несанкционированный повтор.
- Не волнуйтесь, она у меня в машине, я вчера не стал беспокоить вахтера и оставил ее там. Сейчас принесу, только вы не стойте на улице, холодно. Зайдите хотя бы в холл.
- Хорошо-хорошо, только давай поскорее эту несчастную сумку, там вчерашняя запись.
Через минуту я уже поднималась по лестнице, таща тяжеленную Пашкину сумку и пытаясь восстановить дыхание. Дойдя до кабинета, я чуть не выронила эту неподъемную тяжесть из рук. Хорошо, что Галина Сергеевна не спросила на сей раз "что случилось?": я уже больше не могла слышать эту фразу, столько раз сама повторила ее за утро и слышала от других.
- Налейте воды, - попросила я, рухнув в кресло. - Полный дурдом!
- Ну, ты это сама предсказала, да и у нас практически всегда по пятницам дурдом, - сказала Галина Сергеевна, подавая мне стакан минералки, которую я тут же выпила.
- Сегодня все гораздо хуже, чем всегда.
- Да? И в чем же выражается это "гораздо хуже"? - моя начальница смотрела на меня с любопытством.
- Катя Горина доставлена в больницу в коме после отравления цианидом, и Павлик - главный подозреваемый, - тяжело вздохнула я. - Его только что увел с собой следователь. А Леру Костя повез следом за ними, так как она считает, что надо дать показания, которые, возможно, снимут с нашего оператора обвинение.
- Ты права, - потерянно высказалась Галина Сергеевна. - Все гораздо хуже. А у нас ведь еще не весь материал смонтирован…
- Вот-вот, - подтвердила я. - Мне еще пришлось Пашкину сумку все утро разыскивать, а потом тащить ее сюда. Теперь мне с ней еще и в монтажную переться.
- Неужели Павлик мог решиться на преступление? - Галина Сергеевна явно пропустила мои слова мимо ушей. - Не могу в это поверить…
- Сердечный привет дамам! - В комнату заглянул Валерка Гурьев, которого я уже давно не видела. - Что это вы такие кислые? Вроде вчера был праздник.
- А сегодня кошмарные будни, - ответила я. - Гурьев, будь другом, помоги дотащить эту тяжесть в монтажную, а?
- Я, конечно, помогу, - слегка опешил Гурьев. - Но только не понимаю, почему ты меня не приветствуешь? Старый, понимаешь, друг вернулся из командировки, зашел сразу к тебе, а ты вместо добрых слов тут же пытаешься припрячь его к переноске тяжестей. И вообще, это же Пашкина сумка! Почему я должен ее тащить и где этот оболтус сам?
- В милиции по подозрению в убийстве, - кисло ответила я.
- И кого он грохнул? - рассмеялся Валерка. - Мою тезку за то, что она не стала с ним делиться своим мышиным кормом? Или у вас тут случилась битва титанов за право обладания этим креслом?
- Не смешно, Валерий, - укоризненно покачала головой Галина Сергеевна.
- Так вы что это, серьезно? - Лицо Гурьева вытянулось.
- Да уж серьезней некуда, - саркастически подтвердила я. - Валерка, ну будь человеком, отнеси сумку, а?
- Да отнесу-отнесу, не ной! Ты только толком расскажи.
Пришлось рассказывать все еще раз, к тому же Валерка требовал подробностей: кто такая Катя Горина, откуда Павлик ее знает, почему следователь решил, что у нашего оператора есть мотив…
- Лихо, - подытожил Гурьев, выслушав меня. - Знаете, дамы, а Пашка-то наш серьезно влип, спасать парня надо. Не мог он пойти на убийство. Я ментов понимаю, они теперь в него намертво вцепятся, так как копать глубоко им не хочется. Но, если честно, мотив выглядит не очень убедительно. Если бы Пашка попытался убить Катю шесть лет назад, я бы смог это понять. А сейчас? Она же ничем ему навредить не могла: парткомов и месткомов больше нет, а нашему шефу моральный облик сотрудников до одного места. И уж тем более его не интересуют всякие старые грешки людей, которые на экране не показываются.
- В этом мы с тобой солидарны, - согласилась Галина Сергеевна. - Павлика надо спасать.
- Но давайте сначала спасем нашу передачу, - попросила я. - А потом займемся Павлом. Все равно в настоящий момент мы ничего для него сделать не можем.
- Это вы не можете, - Гурьев задумчиво походил туда-сюда, - а я попробую. Вечером вернусь и расскажу, что удалось.
Он резко развернулся на каблуках и стремительно вышел. А треклятая сумка осталась дожидаться моих рук. Я обреченно уцепилась за ее ручки и оглянулась на свою начальницу:
- Ну что, Галина Сергеевна, пойдемте к монтажникам? До выхода в эфир осталось не так уж много времени.
- Если честно, Ирочка, - она страдальчески скривила губы, - то у меня сейчас нет никакого настроения работать. - Думаете, у меня оно есть? - горько вздохнула я. - Мне еще хуже, потому что под угрозой следующая передача, которую я так хотела сделать. Так что давайте сожмем зубы и постараемся сделать свою работу как надо.
- Ох уж это вечное "надо"! Никуда от него не деться. Оно преследует нас от рождения до самой смерти.
Я и сама не представляла, как будет трудно сосредоточиться на работе, когда в голову все время лезут мысли о Кате, Пашке, этом загадочном отравлении… Тем более что так разителен был контраст между тем, чем мне приходилось заниматься, и тем, что меня занимало. Галина Сергеевна тоже пребывала не в своей тарелке, а еще очень недоставало Леры. Я настолько привыкла к тому, что наша помощница всегда рядом, что ощущала ее отсутствие как нехватку какой-нибудь важной части собственного организма. Никто не совал в руки нужную бумажку, не напоминал о том, что еще не сделано, никто не бежал утрясать и улаживать такие важные в нашей работе мелочи…
К обеду мы с Галиной Сергеевной с горем пополам управились, но чувствовали себя так, словно нас пропустили через мясорубку.
- Ирина, - устало спросила наш главный режиссер, - ты не знаешь, где Лера хранит свой хваленый лимонник? Нам бы с тобой сейчас чайку с ним…
- Все ее травки в шкафчике, только вот понятия не имею, как этот лимонник выглядит, - откликнулась я. - Может, сходим кофе попьем?
- Ты иди, если хочешь, - вздохнула Галина Сергеевна, - а я тут посижу. Что-то у меня сердце нехорошо себя ведет, не до кофе мне, знаешь ли.
- Ой, не хватало, чтобы еще и вы свалились. - Я подозрительно оглядела свою начальницу, ища на ее лице следы надвигающегося сердечного приступа. - Может быть, корвалолу накапать?
- Не дергайся, - слабо отмахнулась она, - это все не так страшно, как кажется. Иди пей кофе.
- Нет уж, лучше я с вами останусь и заварю обычного чаю. Он тоже вроде бы должен тонизировать, если верить рекламе.
- А ты веришь?
- Ну не то чтобы очень…
- А раз не веришь, на тебя и не подействует. Об этом наша Лерочка недавно говорила. Если не веришь, даже и обезболивающее не подействует. А если веришь, то и обычная вода станет целебной. И когда она вернется из милиции, хотелось бы знать? Сил уже нет никаких ее дожидаться.
- Воду? - переспросила я удивленно, так как Галина Сергеевна совершила слишком резкий переход от одной темы к другой.
- Какую воду? Валерию нашу. Сама подумай, что воде в милиции делать? Это же не Водоканал, а правоохранительные органы. Иди лучше сама за водой, чаю хочется.
- Уже иду!
Я принесла чайник одновременно с возвращением Леры и Кости. Ребята выглядели подавленными.
- Ну как там? - опередила меня с вопросом Галина Сергеевна.
- Пока никак, - выдохнула Лера, опускаясь в кресло, даже не сняв куртку. - Выслушали они меня, записали все, а потом следователь куда-то ушел, вернулся с парой бумажек и заявил, что мои показания ровным счетом ничего не меняют.
- Почему? - Меня интересовали подробности.