- Мы с Костей тоже переспросили. Следователь скривился, но все-таки снизошел до ответа. По времени получается следующая картина: в семь пятнадцать Павлик в центре вышел из машины. На дорогу до квартиры Кости ему нужно было около десяти минут, в восемь ноль пять он уже был на месте. Ко мне ему пришлось добираться, если пешком, то двадцать минут. То есть с Катей он пробыл не менее двадцати минут, а если Павлик на чем-нибудь ехал, то еще больше.
- И что из этого следует?
- Врачебная экспертиза показала, что Катя подвергалась воздействию цианида примерно в семь сорок - семь пятьдесят, - заговорил Костя. - Получается, что Павел вполне мог ее отравить.
- А вы его самого видели? - спросила Галина Сергеевна. - Какое там! - махнула рукой Лера. - Об этом с нами никто даже разговаривать не стал. И с его показаниями нас тоже знакомить отказались. Следователь сказал, что мы не имеем права вмешиваться, так как даже не родственники. Что теперь делать?
- Ждать, - сказала я.
- Чего?! - взорвалась Валерия. - Чего ждать? Пока Павлика посадят?
- Не кипятись, Лера, - я успокаивающе положила руку ей на плечо. - Будем ждать Валерку Гурьева, он уже в курсе всей этой истории и обещал помочь. А сейчас постарайся успокоиться, так как нам еще работать предстоит. И скажи, ради бога, где у тебя китайский лимонник? Мы с Галиной Сергеевной, пока вас не было, вымотались ужасно.
- Я сейчас сама заварю, - вздохнула Лера. - Вы все равно не знаете, сколько нужно класть.
Как мы дожили до эфира, я и сама не знаю. В голове был полный кавардак, я не могла думать ни о чем другом, кроме покушения на Катю. В виновность Павлика я не верила, в версию о самоубийстве, которую сгоряча выдвинула за чаем расстроенная Лера, тоже. Конечно, я очень мало знала Катю, но мне не показалось, что могут найтись причины, которые заставили бы ее решиться на такой поступок.
Весь телецентр гудел, словно растревоженный улей. Как же, такой скандал: один из сотрудников задержан по подозрению в покушении на убийство. Евгений Иванович вызвал нашу группу к себе в полном составе и потребовал подробнейшего отчета. А выслушав нас, сказал, что Павла он в беде не оставит и наймет для него адвоката. Впрочем, не могу сказать, что обещание шефа прибавило нам оптимизма. А тут еще Гурьев все не возвращался.
В половине шестого приехали Перовы чуть ли не всей семьей, в студии начали появляться зрители, мне пора было надевать маску радушия и приступать к своим основным обязанностям. На душе скреблись бесчисленные представители кошачьего племени, пришлось напрячь все свои актерские таланты, какие только имелись в резерве.
- Добрый вечер, дорогие телезрители и гости в студии! Вас приветствует программа "Женское счастье" и ее бессменная ведущая Ирина Лебедева!
Никто не знает, какой ценой мне дались бодрый, уверенный тон и счастливая улыбка, из-за которой у меня к концу передачи болели все мышцы лица. Мне нельзя было расслабиться ни на секунду, так как даже во время рекламных пауз я оставалась на глазах у зрителей.
В общем, когда операторы выключили в студии софиты, меня можно было смело выбрасывать на свалку. Радовало только одно: Людмилу Ивановну тут же увезли домой ее домочадцы. Так что не пришлось выполнять наш привычный ритуал с приглашением в кабинет, который в данный момент был бы совсем некстати. Обошлись на прощание несколькими теплыми фразами.
- Ну, мать, ты превзошла саму себя! - отвлек меня от грустных мыслей голос Гурьева. - Такого количества приторного сиропа я даже представить себе не мог! Клянусь, я теперь не меньше недели буду даже чай пить без сахара.
- Смейся, если хочешь, - я даже не в силах была сердиться на его неуважительное отношение к моей передаче. - Где ты был?
- Пиво не пил, честное слово! Я, как пчелка, собирал по крупицам нектар информации и готов поделиться ею с вами безвозмездно, учитывая общую заинтересованность, а не простое любопытство.
- Тогда делись немедленно, - вступила в беседу подошедшая к нам Лера. - Пойдемте в кабинет, Костя сейчас подойдет.
Когда мы все собрались и расселись кто где - дамы на стульях, Гурьев в кресле, а Костя на краешке стола, - Валерка приступил к изложению добытых сведений:
- Значит, так. Улик против нашего Пашки нет никаких, кроме отпечатков пальцев на бутылке и бокалах, что не значит ровным счетом ничего. Экспертиза показала, что в этих сосудах наличествовало самое обычное вино без посторонних примесей. Этот козел, в смысле, следователь Булдаков продержит Пашку в КПЗ до понедельника и выпустит, так как на большее права не имеет. Правда, выпускает он нашего доблестного оператора под подписку о невыезде, так как обвинение снимать не собирается из-за недостаточности улик. Не удалось мне с ним контакт наладить, сволочной мужик! А приятеля моего, своего непосредственного начальника майора Онищенко, он не очень-то и боится. Что-то за всем этим кроется… - Валерка на секундочку замолчал, потом продолжил: - Кстати, Костя, имей в виду: ты тоже под подозрением. Булдакову ты в этом плане нравишься меньше Павла, но он считает, что вызов "Скорой" и милиции может быть с твоей стороны ловким ходом, попыткой свалить вину на приятеля. Ты ведь знал, что Пашка пойдет к Кате, а что у тебя с ней было в армии - никому не известно. Валерия вот только картинку следователю слегка испортила своими показаниями. Тезка, а что, Пашка в самом деле у тебя ночевал?
- Ну не гнать же мне его было в два часа ночи! - возмутилась Лера и, покраснев, добавила: - Но ничего такого не было! Павлик на диване спал!
- Ладно тебе, не смущайся, - улыбнулся Гурьев. - Твои отношения с Павликом на данный момент не так уж важны.
- Валерий, - заговорила я, - что дальше-то будет?
- Пока не знаю. Прояснить дело могут только показания самой Кати, а она, как вы знаете, в коме. И врачи говорят, что шанс на выздоровление есть, но ровно такой же, как и на смерть. Профессор Жемов считает, что, если бы у Кати был чуть более слабый организм или Костя промедлил хотя бы минут пять, спасти девчонку не удалось бы.
- А чем ее все-таки отравили? - решила я уточнить.
- Она вдохнула летучие соединения цианида.
- И кому понадобилось на нее покушаться? - недоуменно спросила Лера.
- Эх, дорогая вы моя! - вздохнул Гурьев. - Это ведь и есть главный вопрос следствия.
- Тогда зачем? - спросила я.
- А вот ответ на этот вопрос как раз может привести нас с вами к преступнику. Ну-ка, напрягите мозги и вспомните все, что знаете о Кате, - предложил Валерка.
- Я тебе уже все рассказала, - пожала я плечами. - Я с ней и виделась-то всего два раза. А Лера и того меньше. Остается Костя, Катя как-никак его армейский друг, да и жила все эти дни в его квартире.
- Ну что, Константин, - посмотрел Гурьев на нашего водителя, - пришла твоя очередь делиться информацией.
- Не могу сказать, что знаю намного больше вас, - начал Костя. - Наше общее армейское прошлое никаких секретов в себе не содержит: воевали вместе, что тут еще скажешь? Я как раз увольнялся из армии, когда Кате должны были присвоить звание лейтенанта. А теперь она приехала в Тарасов за документами для поступления в высшее десантное училище, и что-то у нее не складывалось…
- Что именно? - напрягся Валерка. - Давай подробнее.
- Вчера утром она собиралась в военкомат, говорила, что любезность нашего военкома ей уже поперек горла стоит, он все кормит ее нелепыми байками и тянет время.
- Это она мне тоже говорила, - добавила я. - А еще что-нибудь она говорила?
- Да, что-то насчет того, что военком делал ей весьма прозрачные намеки, в ресторан, что ли, пытался пригласить… Я как-то невнимательно слушал…
- Зря, - посетовала я. - Валерка, а тебе не кажется, что нам имеет смысл самим осмотреть Костину квартиру?
- И что ты собираешься там найти? - хмыкнул Гурьев. - После бригады криминалистов?
- Так ты же сам сказал, что этот, как его…Булдаков настроен исключительно на виновность Пашки. Может быть, его бригада что-то пропустила, а мы найдем.
- Так Костя сам там все смотрел.
- Ну и что? Костя был в шоке, вряд ли его внимания хватило на что-то еще, кроме Кати.
- Ладно, считай, что убедила, - сдался Гурьев. - Скажи, Шилов, как ты насчет не слишком светского визита в твое жилище?
- Поехали, - кивнул Костя, - может быть, вы и в самом деле что-то найдете.
- Я, наверное, домой поеду, - жалобно пискнула Лера. - У меня голова раскалывается.
- Хорошо, - согласилась я, - в понедельник увидимся.
Глава 6
Костя жил на Горького в стандартной однокомнатной квартире. Видимо, он тщательно следил за своим жилищем, хотя сейчас там царил легкий беспорядок. Впрочем, винить его за это было нельзя, так как он еще не был дома после нашествия милиции.
Наша троица прошла в комнату, внимательно осматриваясь по сторонам. Палас был весь истоптан грязными следами, на журнальном столике подсыхали остатки пирожных, в вазе стояла белая роза, а на полу возле кресла валялась очень знакомая коробочка…
- Костя, - спросила я, нагибаясь и поднимая коробочку. - Ты дарил Кате какие-нибудь цветы?
- Нет, мне это в голову не приходило, я к ней относился как к другу, товарищу…
- А ты не знаешь, Пашка ехал к ней с цветами?
- Я знаю, - ответил Гурьев. - В показаниях Павлика указано, что он привез бутылку киндзмараули, коробку пирожных и белую розу. А что?
- А то, - сказала я. - Остатки пирожных мы с вами видим, розу - тоже, вино, надо полагать, изъяли криминалисты для экспертизы.
- Ну и что? - продолжал недоумевать Гурьев.
- А вот эта вещь никому из вас не знакома? - спросила я, показывая всем коробочку.
- Нет, - ответили мужчины в один голос. - Что это?
- Это упаковка от орхидеи, которая стоит очень и очень дорого. Сомневаюсь, что Катя сама ее купила, кто-то ей этот цветок подарил.
- Откуда ты знаешь? - спросил Валерка.
- Мне Володька подарил орхидею в воскресенье, а в среду, когда мы ездили в студию к дочери нашей сегодняшней героини, муж этой самой дочери рассказывал о том, как ему не удалось купить кремовую орхидею, именно такую, какую мне принес Володя.
- Занятно, но пока не вижу, что нам это дает, - протянул Гурьев.
- Давайте-ка мы с вами поищем цветочек, - предложила я. - Если он тоже окажется кремовым…
- Ну давай поищем, - пожал плечами Валерий. - Правда, я смысла не вижу в этих поисках.
На валяющийся под креслом полураздавленный цветок, ничем не напоминающий красавицу в ее первозданном виде, наткнулась именно я. Бережно извлекла на свет божий и показала Валерке с Костей.
- Что я говорила: кремовая орхидея, даже, кажется, еще пахнет. - С этими словами я поднесла ладонь с цветком к носу Гурьева.
Валерий втянул носом воздух, вдруг покачнулся и был вынужден уцепиться за Костю.
- Что с тобой, Валерка? - удивилась я. - Сейчас не время клоунаду разыгрывать.
Вместо ответа Гурьев сильно ударил меня по руке, выбив цветок, а потом что было сил заорал:
- Быстро вымой руки! И не прикасайся больше к этой гадости!
- Почему? - недоуменно спросила я. - Цветочек, конечно, помятый, но гадостью я его называть бы все равно не стала. Откуда у тебя такая брезгливость, Гурьев?
- Иди руки мой! - снова повторил он и сам первый помчался в ванну, где включил холодную воду и стал полоскать нос и рот.
Я дождалась, когда Валерка закончит плескаться, и тоже сунула руки под струю воды.
- С мылом мой! - пробурчал Гурьев из-под полотенца, которым вытирал лицо. - Не уверен, но похоже, мы нашли то, чем отравили Катю.
- Орхидеей?! - до меня наконец-то дошло, почему Валерка заставил меня так тщательно мыть руки. - Яд был в цветке?
- А ты что, сама не почувствовала? Он же пахнет горьким миндалем, а это верный признак присутствия цианида. Как только ты мне эту дрянь под нос сунула, я сразу почувствовал. Черт! Хорошо хоть, что яд практически выветрился.
- А разве можно цветок пропитать цианидом? - поинтересовалась я, вытирая руки.
- А почему нет? Нужно поместить ножку в раствор и поставить в тепло. Вот только, чтобы качественно отравиться, этот цветочек пришлось бы жевать, а не нюхать. А так я, считай, отделался легким испугом.
- Подожди, Валерка! Врачи ведь сказали, что Катя вдохнула цианид, да и по цветку видно, что она его не жевала. Может быть, ты ошибаешься и орхидеи просто пахнут горьким миндалем?
- А головокружение у меня от чего началось?
- А я откуда знаю? Может, у тебя аллергия на цветочную пыльцу? - съехидничала я.
- Нет у меня никакой аллергии, - отрезал Гурьев. - Но ты права: Катя явно к племени травоядных не относится, цветочек этот мерзкий пожеванным не выглядит. Значит, где-то должна быть тара от цианида.
- Чашечка! - осенило меня. - В коробочке должна быть маленькая пластиковая чашечка с водой, чтобы орхидея долго не вяла.
- Ты знаешь, как она выглядит? - посерьезнел Гурьев. - Ее непременно нужно найти.
- Как выглядит? Обыкновенно: сантиметра три в диаметре, примерно столько же в высоту, беленькая…
- Давайте искать, только осторожно!
На этот раз повезло Косте. Он нашел чашечку под шкафом, куда она закатилась, и осторожно достал, предварительно обернув руку целлофановым пакетом.
- Так, господа, нам надо срочно исследовать эту фиговину на предмет наличия остатков цианида. Похоже, мы с вами все-таки нашли то, чем отравили Катю, - подвел итог Валерий, пряча пакет с чашечкой в карман. - Сегодня мы уже вряд ли куда успеем…
- Успеем, - перебила я его. - Поехали за Володей.
- Зачем? - изумился Гурьев.
- А затем, что университет еще открыт и можно поехать в тамошнюю лабораторию. Володя-то химик, если ты помнишь.
- Едем, - ответил Валерка, хватая меня за руку и таща к двери. - Костя, этот цветик долбаный тоже прихвати!
Когда мы подъехали к моему дому, я оставила ребят в машине, а сама помчалась за мужем.
- Володька, собирайся быстрей, нам нужна твоя помощь! - закричала я с порога, не дав мужу возможности сказать хоть слово.
- Подожди, Ирина, куда я должен собираться?
- Поедем в университет, ты поможешь нам сделать химический анализ. Да собирайся же! Ребята в машине ждут, я тебе дорогой все расскажу.
Муж пожал плечами, но стал торопливо одеваться. Я чуть не подпрыгивала на месте от нетерпения, так как мне казалось, что он копается непозволительно долго. Когда мы наконец вышли из квартиры, я ухватила мужу за руку и потащила за собой по лестнице.
- Привет, Володька! - Гурьев приветствовал его крепким рукопожатием, а Костя вежливо поздоровался и тут же нажал на газ.
- Так что у вас стряслось? - спросил Володя. - И зачем я вам так срочно понадобился?
- Валер, давай ты будешь рассказывать, - попросила я. - Мне отдышаться надо.
- Дыши-дыши, здесь цианида нет, - хохотнул Гурьев, чем буквально поверг моего мужа в шок.
- Какого цианида? - переспросил он с опаской.
- Какого? А это ты сейчас у себя в лаборатории уточнишь.
- Послушай, Валерка, - взмолился Володя, - расскажи все толком.
- Значит, так, - начал Гурьев. - Если кратенько, то кто-то отравил будущую героиню Ирининой передачи цианидом. Менты подозревают Павла Старовойтова, а у нас на этот счет сложилось другое мнение, и ты должен нам помочь это самое мнение отстоять.
- Опять?! - Муж повернулся ко мне, изобразив на лице нешуточно грозное выражение. - Ирина, опять преступления, в которые ты лезешь?
- Я не лезла, честное слово, оно само…
- Так, господа, - процедил Володя сквозь зубы. - Давайте-ка рассказывайте все как есть, или я никуда с вами не еду, а беру свою жену за шиворот и волоку домой.
Пришлось ему все рассказать. Муж слушал нас с Валерием очень внимательно, а дослушав, заявил:
- Вы на верном пути. Я уже сейчас могу вам сказать, что в чашечку для цветка кто-то налил раствор летучего соединения цианида. Этот яд испаряется довольно быстро, поэтому в упаковке с орхидеей, если она пару часов постояла в тепле, должна была скопиться вполне приличная доза токсичных паров, для того чтобы летальный исход был обеспечен. Так что ваша Катя, скорее всего, открыла упаковку с цветком, хорошенько вдохнула его запах и отключилась.
- Володя, - спросила я, - как ты думаешь, она выживет?
- Если врачи успели сделать все зависящее от них до наступления полного паралича центральной нервной системы, то шанс есть. - Муж задумался, потом поднял на меня обеспокоенные глаза: - Ирина, вот почему у тебя кружилась голова и была тошнота! Как же я раньше-то не сообразил?!
- Ты считаешь… - До меня не сразу дошло, что он имеет в виду.
- Именно, - подтвердил Володя. - Как только вернусь домой, сразу же вышвырну эту гадость!
- Эй, это вы о чем? - спросил Гурьев.
- Я же тебе говорила, что Володя подарил мне кремовую орхидею, и, когда я пыталась ее нюхать, мне тут же становилось плохо. Володя даже решил, что я беременна, - усмехнулась я. - А оказывается, во всем виноват цианид! Я ведь только сейчас вспомнила, что первый раз мне показалось, что орхидея пахнет "Пуазоном", а во второй не успела сообразить, как этот запах называется, потому что меня вывернуло наизнанку. А это был запах горького миндаля!..
- Чем дальше, тем любопытственнее, - протянул Гурьев, выходя из машины, так как мы уже подъехали к университету.
Мой муж взял у вахтерши ключ от лаборатории и махнул нам, приглашая следовать за собой. В лаборатории Володя отобрал у Валерия чашечку с цветком и просил нас ему не мешать. Мы послушно уселись в углу и принялись обсуждать случившееся. Первой заговорила я:
- Ребята, что-то у меня ничего в голове не укладывается с этими орхидеями. Если бы была только одна, у Кати, то все было бы проще…
- Несомненно, - согласился Гурьев. - Не знаю, кто пытался отравить Катю таким экзотическим способом, но в то, что Володька пытался этим же способом отравить свою любимую жену, то есть тебя, я не верю.
- Он меня и не пытался отравить, он купил цветок на базаре, а вот художнику, Николаю Петровичу, такой цветок продать отказались.
- Хотел бы я взглянуть на этого продавца, - протянул Валерка. - Ты со своей орхидеей всю картину портишь!
- Это чем же? - возмутилась я. - Тем, что жива осталась? Так ведь еще никто не умер.
- Да нет, не в этом дело. Ну сама подумай: если бы нашли орхидею только у Кати, то получается довольно стройная версия. Некий неизвестный тип по неизвестным нам причинам покупает цветок, фарширует его цианидом и дарит Кате. Рассказ твоего художника немного все усложняет, но можно предположить, что опять-таки некий тип или типы заранее готовят партию веселых семицветиков, для того чтобы подарить их чем-то насолившим им дамам. А вот то, что Володька подарил орхидею из этой партии тебе, да еще и запросто купил ее, - не укладывается абсолютно никуда. Знаешь, надо, чтобы Володька завтра и твой цветочек проверил: вдруг он самый обычный, а ты на самом деле залетела?
- Да не залетела я! - Мне захотелось стукнуть Гурьева. - Как ты не понимаешь: все дело в том, что именно кремовые орхидеи с ядом, понимаешь? Если бы Николай Петрович захотел купить любой другой цвет, ему бы продали.