Время тянулось ужасно. Коммерсант задремал. Когда он проснулся, все оставалось по-прежнему. Прошла еще вечность и, судя по звукам, во двор въехал автомобиль. Из коридора послышался скрип кресла: нянька встала. Саммерс, лежавший с закрытыми глазами, принял безмятежный вид и постарался дышать как можно ровнее. Он услышал почти бесшумные шаги, потом какое-то время ничего не происходило, и, наконец, на лестнице скрипнула ступенька: миссис Кистенмахер спускалась вниз. Саммерс немедленно сполз с кровати и добрался до подоконника. В сумерках тускло желтели бортовые фонари черного "Модель-Т". Разглядеть отсюда, чей он, не было никакой возможности. Проклиная все на свете, коммерсант вернулся в постель, но скоро из нее выбрался и попытался подслушать, что происходит внизу. Ему пришлось повторить свою вылазку дважды. Наконец, он счел безопасным спуститься по ступенькам на один марш. Там, прижимаясь к стене и стараясь не забыть о часах, висевших вровень с его головой, он услышал голоса. Часы мерно качали маятником.
Раздался щелчок - отперли дверь приемной.
- От того, что вы оба лишний раз впадете в панику, - послышался голос доктора Бэнкс, - не будет никакой практической пользы. А у миссис Кистенмахер есть и другие обязанности помимо того, чтобы следить за вашим поведением. Мистер Маллоу, я надеюсь на ваше благоразумие.
Чудо в Сочельник
Маллоу сказочно повезло: всего лишь ушиб почек, благодаря которому он добрался до койки, согнувшись в три погибели и держась за поясницу, всего лишь сломанный нос и некоторое количество впечатляющих кровоподтеков. Кровоподтеки эти, судя по виду, наносились тоже бейсбольной битой и такими же патентованными "Бойден Тобогганингс", обитыми по ранту полоской жести с шурупами.
- Вот уж ты бы, действительно, мог спокойно лежать дома, - заметил Саммерс.
- Да какой там! - отмахнулся Маллоу, устраиваясь (он уже забрался в койку). - Но ничего, так даже лучше. Безопаснее.
И пошутил:
- У вас, доктор, теперь не амбулатория, а военное убежище.
Доктор Бэнкс ничего не ответила. Она была холодна и официальна.
- Однако, - (Д.Э. попробовал повыше уложить подушку, но ему не позволили), - дело становится все интереснее.
- Нашел, чему радоваться, - буркнул М.Р. - Головорез.
Ответить компаньон не успел: по лестнице поднимался еще кто-то.
- Клянусь, леди, я займу только пять минут! - послышалось через распахнутую дверь, и в палату вошел ни кто иной, как профессор Найтли.
Судя по тому, что на профессорском сюртуке не хватало пуговиц, судьба его пальто была грустной. К глазу Найтли прижимал свинцовую примочку.
- У вас чертовски невезучий монокль, профессор, - усмехнулся Саммерс.
- Увы, мой друг, - отозвался тот и обернулся. - Леди, я прошу, нет, умоляю: пожалуйста! Клянусь, разговор не нанесет молодым людям никакого вреда! Вопрос жизни и смерти, леди!
Доктор Бэнкс молча стояла перед ним. Лицо ее было таким, что профессор только чудом не рассыпался в прах, не превратился в каменное изваяние и не обернулся ледяной глыбой. Однако, миссис Кистенмахер, которой пришлось встать на цыпочки, сказала ей что-то на ухо, и обе вышли.
Саммерс покосился на дверь: ее опять оставили полуоткрытой.
- Я, конечно, ныл, что скучно, - усмехнулся он, - но нельзя же понимать все так буквально!
- Тихо ты, - Маллоу понизил голос. - Я и так с трудом убедил доктора, чтобы она разрешила нам в одну палату. Как вы, мистер Найтли?
- Полагаю, ее согласие, скорее, связано с тем, что присматривать за вами обоими, находись вы в разных помещениях, изрядно затруднительно, - со смехом отозвался профессор, и отнял от глаза примочку, чтобы ее рассмотреть. - Бедная леди-доктор была вынуждена капитулировать, выбрав меньшее из двух зол. И, клянусь, я бы тоже много дал, согласись она приютить заодно и меня.
- С вами-то что? - ужаснулся Саммерс.
- Только то, мой мальчик, что я женат, - ответил профессор. - Кстати, Дюк, это важное обстоятельство того дела, о котором я так и не успел вам рассказать.
- Я тоже хотел бы узнать обстоятельства! - возмутился Д.Э.
- Ничего интересного, - отмахнулся Маллоу. - Тоже трое, тоже сзади, и тоже обошлись без предисловий. Я как раз заводил машину.
- Где это ты заводил машину?
- У нашего же собственного офиса, сэр.
- Ох, как кто-то нас не любит. И как нам нужно этого кого-то…
Джейк не договорил. Все было понятно и так.
- Я могу довольно точно описать, по меньшей мере, одного из них, - заявил профессор.
- Но, боюсь, существенной пользы это не принесет. Ваш друг утверждает, что никогда в жизни никого такого не видел.
- Так, может, я, наконец, узнаю, что собственно, у вас произошло? - не без яда поинтересовался Д.Э.
- Почти ничего, если не считать того, что нападавшие не подозревали о моем присутствии. Льщу себя надеждой, что оно несколько смягчило участь вашего друга.
- Профессор, видишь ли, приехал ко мне по одному делу. Молодчики понятия не имели, что нас двое. Я как раз собирался привезти его к нам ужинать, и…. компаньон, а что, если говорить между нами, здесь подают на ужин?
- Мистер Найтли, вы обещали, что ваш визит займет всего несколько минут! - послышался голос миссис Кистенмахер.
- Ох! - простонал профессор и выбежал из палаты.
Было слышно, как он уговаривает няньку. Наконец, ему это удалось и он вернулся.
- Друзья мои, - сказал он двоим джентльменам, опасливо косясь на двери, - у меня есть дело к вам…
- Вы бы, профессор, переходили поскорее к этому самому делу, - заметил М.Р. Профессор, сидевший на стуле, сцепил руки замком.
- Друзья мои, - начал он снова, - у меня к вам дело такого свойства, с которым, клянусь, я не решусь обращаться ни к какому Пинкертону. Ох.
Он помолчал, собираясь с силами.
- Вам, как и мне, нужны деньги. Впрочем, кому они не нужны.
Было похоже, что на профессора нашла некая застенчивость.
- Ох, - произнес он снова после весьма продолжительного молчания. - Ну…
- Ну? - грозно спросил Д.Э. Саммерс.
- Ну… обещайте мне, что вы не станете смеяться, и что наш разговор останется между нами.
- Мистер Найтли, - проговорил Дюк.
Судя по всему, профессор ужасно страдал.
- Как вы знаете, - заговорил он опять, - молодость свою я провел в Риге. Это прекрасный немецкий город. Он находится в России, на берегу какого-то залива. Подозреваю, что Рижского. Ох. Черт возьми.
- Я подобью вам второй глаз, - вежливо сообщил Дюк.
Профессор Найтли опять собрался с духом.
- Господа, - произнес он, - неудобно это говорить. Я был женат в Риге. Я… практически я был женат до последнего времени. Моя жена, моя ныне покойная жена, она… она была весьма достойная немка.
Снова повисло молчание.
- … ей принадлежало довольно известное в Риге заведение довольно известного рода.
И в этом заведении… это было довольно известное заведение, это не какое-нибудь дешевое заведение, это было очень известное заведение в Риге… да и не только в Риге… Она… ну… она заведовала этим заведением.
- Заведением? - нарушил молчание Джейк.
- Ну… это был такой дом, где можно было всегда провести время. Черт, господа, я не знаю, как это сказать. Это… это был публичный дом, но очень-очень респектабельный! Профессор Найтли прокашлялся.
- Она оставила мне наследство, господа. Четыреста тысяч рублей.
Двоим джентльменам понадобилось время, чтобы прийти в себя. Д.Э. Саммерс, который много дней боялся потерять сознание, так у него дьявольски кружилась голова, едва не сделал этого сейчас.
- Что же вы, старый пень, женились на студентке в Мичигане?
Профессор чуть не плакал.
- Понимаете, господа, дело в том, что это было давно, я никогда бы не стал тревожить память моей весьма и весьма достойной супруги. Но четыреста тысяч рублей.
Опять молчание.
- Я не решусь обратиться за этим ни в какое агентство.
- Что же, - спросил М.Р., - нам нужно делать?
- Я не знаю, - ответил профессор с большой стеснительностью. - Выдумайте что-нибудь. Но, вы понимаете, господа, четыреста тысяч рублей!
Д.Э. Саммерс уже почти пришел в себя.
- Послушайте, дорогой профессор, мы же не можем получить за вас ваши деньги. Дайте нам хотя бы доверенность!
Руки профессора, которые он смиренно держал на коленях, заплясали какой-то невообразимый танец.
- Понимаете, господа, - выговорил он, - я думаю, что нам стоит создать фирму. Для простоты сначала на одно лицо. Так будет быстрее зарегистрировать по закону штата Мичиган, но впоследствии, конечно, я вас впишу туда тоже. Мы сделаем печать, и… впрочем, я теряюсь. Четыреста тысяч рублей. Мы сделаем печать, мы будем членами правления. Да, да, господа, членами правления. И как члены правления вы поедете в эту Ригу и… и… что-то я путаюсь в мыслях. Что я хотел сказать? Ах да, четыреста тысяч рублей. Нам нужно будет заверить перевод документов у нотариуса - там все документы по-русски, Езус Мария! Впрочем, я ошибся: в Риге все документы по-немецки.
Маллоу прокашлялся.
- Это очень плохо, профессор, - медленно выговорил он. - Вы-то ведь знаете немецкий, а мы, к сожалению, знаем только французский, да и то наполовину.
- Да насрать, трах вас всех! - взорвался Найтли. - Дело в том, что…
- …надо получить ваши деньги? - не без ехидства ввернул Саммерс.
- Надо получить мои деньги. И…
- …и не обнародовать факт вашего двоеженства?
Тут профессор обиделся.
- Ну почему двоеженства? - пробормотал он. - Она была обычная бандерша. Это был грех молодости. Я просто не мог расплатиться в этом заведении, вот и все.
- Что же вы не развелись?
- Это не так просто по российским законам. Варварская страна, просто варварская.
- Что вы имеете в виду?
- Вы еще узнаете, каково там.
- Э-э-э… - глубокомысленно произнес Д.Э. Саммерс. - Ну… Хм.
- Рижская охрана ужасна.
- Охрана?
- Вы еще узнаете об этом, когда окажетесь в Риге.
- Так, хорошо, - вмешался Маллоу. - Давайте же, давайте обсудим…
- …сначала в Риге, потом в Сибири.
- Вот так, сразу в Сибири? - подал голос Джейк.
Профессор как будто успокоился. Руки его приняли обычное состояние.
- Действительно, что это я, - заговорил он. - Зачем в Риге? Четыреста тысяч… Собственно говоря, господа, дело вот в чем. Права на наследство мои бесспорны. Но, разумеется, ни круг, с которым была связана эта мадам, ни то, что вы будете находиться в чужой стране, не давали бы вам ни малейших шансов, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что имеется еще один претендент на наследство. Вернее, не претендент на наследство, а, скажем, соучастник в капиталах этого дома. И этот человек, возможно, вам что-то даст.
- Кто же это?
- Это довольно известный в Петербурге человек, некий граф Мордвинов.
- Граф?
- Да, довольно известного рода. Правнук одного очень известного в России адмирала. Его отец был шталмейстером Высочайшего двора и предводителем дворянства Санкт-Петербургской губернии.
- Прелесть, - усмехнулся М.Р. Маллоу. - Только графа нам и не хватает.
- Полагаю, - сказал профессор, - что с этим человеком, в отличите от рижских представителей криминальных кругов, вы договориться сможете.
- Неужели вы говорите о шантаже?
Профессор опять застеснялся.
- Нет, не о шантаже, но… о переговорах.
- Наш долг Форду, и, кроме того, рассрочка за авто, и прочее, включая трехмесячный запас газолина, составляют общую сумму тысяч на пять, - произнес Д.Э. Саммерс в глубокой задумчивости.
Он помолчал.
- Профессор, вы полагаете, что этот граф вот так просто возьмет и даст нам денег? За ним тоже числятся какие-нибудь интересные дела?
- Нет, он человек во всех отношениях интеллигентный, - отмахнулся Найтли. - Однако, он, как и я, заинтересован в некоторой тайне. По крайней мере, в неразглашении этого дела. И, скажем, мой бесспорный отказ от претензий на завещание может быть для него весьма полезен.
Тут приоткрытая дверь в палату закрылась. Сделала она это бесшумно, но очень выразительно. Разговор прервался.
- Мои права бесспорны, - продолжал Найтли. - Кроме того, я знаю его права. Он просто участвует в этом деле. Это вполне нормально. Ну, понимаете, господа, эти дворянские нравы: джентльмен не может содержать кабак, но кабак может содержать джентльмена.
- Так, - заключил М.Р. Маллоу. - Что же нам следует сделать?
- Чем больше я думаю об этом деле, - профессор, скорее, беседовал сам с собой, - тем более понимаю: это совершенно реально. Вам следует переговорить с графом Мордвиновым. Он, конечно, что-нибудь вам даст, это бесспорно. А в Ригу соваться нечего, там вас просто убьют.
Кряхтя и охая, Д.Э. Саммерс приподнялся в кровати и все-таки пристроил подушку повыше.
- Скажите-ка нам вот что, - произнес он. - В какую сумму вы оцениваете свой отказ от прав на наследство?
- А вот вы это выясните на месте.
- Да, но стоит ли оно того?
- Бесспорно стоит, - заявил Найтли. - Только представьте себе, что я предъявлю в русском суде иск. Независимо даже от того, насколько хорошо завуалировано участие графа Мордвинова в таком предприятии, огласка нанесет ущерб его финансовому положению.
Профессор вынул платок и протер лысину.
- Думаю, тысяч двадцать он нам даст. Это десять тысяч долларов. Половина - ваша.
- Что ж, - заключил М.Р. Маллоу, - пять тысяч долларов на дороге не валяются.
- Нет, не валяются, - согласился профессор. - Кстати, граф Мордвинов - заядлый автомобилист.
- Заядлый, вы сказали, автомобилист? - медленно повторил Саммерс.
- Да, автомобилист. Он неоднократно участвовал во всевозможных соревнованиях, хотя, надо сказать, никаких существенных рекордов и не достиг. Но, однако, он постоянный участник всех сколько-нибудь значительных пробегов и владелец пяти автомобилей. А что?
- Нет, ничего, - медленно ответил Саммерс. - Но может быть интересно.
- А вот я сейчас доктора позову, - пригрозил ему компаньон. - Пусть закатит тебе успокоительного. Чтобы не выдумывал всякое.
- А? - растерялся Найтли.
Джейк развел руками. Полученные травмы сделали его рассудительным.
- Не знаю, профессор.
- Вот я и говорю, - заметил Маллоу.
Он умолк, закрыл глаза и осторожно потрогал распухший нос.
- Граф говорит по-английски? - поинтересовался он.
М.Р. Маллоу думал только об одном: как бы изловчиться и сделать так, чтобы ни профессор с его паршивым предложением, ни компаньон с его фонтанирующими идеями не пришли к взаимосогласию. Наконец, надо быть реалистами!
- Нет, мой друг, в России почти никто не знает английского, - ответил Найтли. - Все приличные люди там говорят по-французски. Вы ведь хорошо знаете этот язык?
Двое джентльменов долго молчали.
- Мы не можем этого сделать, - сказал, наконец, Джейк. - Наша реклама во всех газетах. Если заведение погибнет, если Форд будет иметь на нас зуб, нам и двадцать графов не помогут.
Маллоу выдохнул с облегчением.
Рождественский подарок доктора Бэнкс
- Будьте так добры, мистер Саммерс, - сказала доктор Бэнкс наутро двадцать четвертого декабря, - примите это лекарство при мне.
Пациент взял таблетки. Принял стакан с водой. Доктор не сводила с него пронзительного взгляда.
- Хорошо, - продолжала она. - Покажите теперь руки.
Саммерс пожал плечами и честно продемонстрировал раскрытые ладони.
- Поднимите подушку.
Маллоу изо всех сил делал вид, что занят газетой. Под подушкой ничего не оказалось.
- Вывернуть карманы? - предложил коммерсант.
- Да, пожалуйста.
Карманы халата были вывернуты.
- Гм, - доктор Бэнкс немного смутилась.
Она пошла к дверям, но вернулась.
- Как вы думаете, мистер Саммерс, почему я вам не верю?
- Вот этого, доктор, я вам сказать не могу. Будете обыскивать?
- И не подумаю. Но давайте договоримся: я называю, куда вы спрятали таблетки, а вы просто их принимаете. Молча.
Пациент поднял правую бровь.
Доктор минутку подумала.
- Будьте так добры, выньте таблетки из повязки.
- Браво, мисс Адлер.
Таблетки, точно, находились за повязкой, стягивавшей его грудь.
- Так я жду.
- Ну, сейчас.
Саммерс вздохнул: у него не осталось иного выхода, кроме как принять бром. Его компаньон, прячась за газетой, старательно делал вид, что просто кашляет.
- Когда же вы оставите свои глупости! - с досадой сказала доктор.